с  полосатым  жезлом  наперевес.  Гаишник
лавировал в потоке машин, явно нацелившись на их  мерседес.  За  ним  по
пятам непринужденно-расхлябанной походкой двигался невысокий большеносый
мужик в штатском. Они подошли к машине.
   Геша опустил стекло.
   - Что случилось, начальник? Неужто я скорость превысил?
   Гаишник, не обращая внимания на  Гешин  жгучий  сарказм,  невозмутимо
потребовал документы. Пока он их рассматривал, носач в  штатском,  сунул
Геше под нос свое удостоверение и кротко попросил:
   - Пустил бы ты меня в машину, сынок. Я гляжу, с тобой рядом свободное
местечко. Посидели бы, потолковали... Все лучше, чем на морозе плясать.
   - А в чем дело? О чем толковать-то? - подозрительно спросил Геша.
   - Ну о чем можно толковать с ментом, дорогой Геннадий Данилович?  Уж,
верно, не об  искусстве.  Что,  не  хотите  пачкать  мной  салон?  Тогда
вылезайте, вместе мерзнуть станем.
   - Впустите его, Геша, - тихонько сказала Надежда. - Чего уж там! Рано
или поздно нам все равно  придется  объясняться  с  милицией.  Лучше  уж
сейчас, пока в пробке торчим. Все время сэкономим.
   - А если он из тех?..
   - Ну, с одним-то вы всяко справитесь!
   - Ладно, служивый, садись, - сказал Геша в окно  и  потянулся,  чтобы
разблокировать дверцу.
   Носач моментально обогнул машину и  скользнул  на  переднее  сиденье.
Гаишник тут же вернул  шоферу  документы  и  жестом  разрешил  двигаться
дальше, из чего Надежда заключила, что в случае Гешиного упрямства им бы
устроили проверку по  полной  программе,  вплоть  до  обыска  в  салоне.
Человек в штатском развернулся, одарил Надежду и Эдика сияющей улыбкой и
манерно приподнял ушанку над кучерявым венком волос, обрамлявшим бледную
плешь.
   -  Приветствую  вас,   прелестная   Надежда   Валентиновна!   И   вас
высокочтимый  Эдуард  Карлович!  Счастлив  видеть  вас  обоих  в  добром
здравии. Признаюсь, вы заставили нас  изрядно  поволноваться...  Ах  да,
позвольте   представиться:    Халецкий    Борис    Семенович,    старший
оперуполномоченный уголовного розыска. В числе прочего ищу убийц Василия
Козловского и Ирины Морозовой.  -  В  этом  месте  лысый  фигляр  сделал
многозначительную  паузу.  -  И  в   данной   связи   мечтаю   выслушать
захватывающую  повесть  о  ваших  недавних  приключениях.  Дабы  вы   не
поддались соблазну гм... затушевать или, напротив,  приукрасить  истину,
спешу предупредить: мы буквально  напичканы  сведениями  из  независимых
источников. Нам известно о том, что Ирен в свой последний день приезжала
к вам, Эдуард Карлович, и о том, как  вы  стали  счастливым  обладателем
записок без вести пропавшего Мыколы. Известно о  частном  расследовании,
которое  вы  решили  предпринять  совместно  с  очаровательной  Надеждой
Валентиновной, и о покушении на сожителя Ирен Петра  Кронина,  коему  вы
стали   свидетелями.   -   Тут   Халецкий    внезапно    оставил    свой
преувеличенно-куртуазный тон.
   - Кстати, он жив?
   - Жив, -  коротко  ответил  Эдик,  так  и  не  решив,  стоит  ли  ему
включиться  в  игру,  предложенную  опером,  или  это  чревато  опасными
последствиями.
   - В общем так, дамы и господа: если  хотите  избежать  неприятностей,
выкладывайте все  начистоту.  Вы  достаточно  долго  чинили  препятствия
следственному  процессу,  так  что  неприятности  мы  вам  при   желании
обеспечим. И если лично вам  угрожает  не  более,  чем  нервотрепка,  то
вашему другу-доктору не поздоровится по-настоящему. С другой стороны,  я
великодушен и незлобив,  поэтому  охотно  все  прощу  и  забуду...  если
обнаружу вашу искреннюю и горячую готовность помочь следствию.
   Эдик и  Надежда  безмолвно  посовещались,  обменявшись  взглядами,  и
вынесли решение в пользу сотрудничества с властями.
   - Кто будет говорить? Ты? - спросила Надежда.
   - Один? У меня язык отсохнет. Давай по очереди.
   Они говорили долго. Мерседес дополз до Ярославского  шоссе  и  дальше
покатил гораздо бодрее. Когда пришла пора съезжать с Кольцевой, осталось
досказать совсем немногое. Надежда подала Геше знак тормознуть у обочины
и торопливо закончила рассказ:
   - В общем, что-то у меня не сходится. Я уже  начинаю  думать,  что  в
Питера стрелял человек,  не  имеющий  никакого  отношения  к  истории  с
денежным мешком. Меня не покидает ощущение,  будто  в  словах  Питера  о
черном ангеле - Ирен  заключен  вполне  рациональный  смысл.  Во  всяком
случае, во всех остальных его словах он присутствовал. И даже  в  сказке
про светлого ангела. Это он меня имел в виду. Я  подбежала  сразу  после
выстрела, нагнулась над ним. Шуба у меня белая, волосы светлые,  да  еще
лампа сверху их подсвечивала. И именно  ко  мне  Питер  обратил  просьбу
насчет сына, только я ее тогда не поняла. Словом, если бы Эдик не сказал
мне, что у Ирен никого из родни, кроме мужа и сына, не  осталось,  я  бы
предложила  вам  поискать  ее  сестру...  или  другую  похожую  на   нее
родственницу.
   - Почему же не осталось? - спросил  Халецкий  и  задумчиво  потеребил
нос. - Разве Лизавета вам не  говорила?..  У  Ирен  есть  очаровательная
дочурка осьмнадцати годов от роду.
   - Но... Но это... Не может быть! - разродился наконец Эдик.  -  Мы  с
Ирен были друзьями. Она рассказывала мне о детстве, о Лиске, об учебе  в
институте, о бывшем муже, о смерти мамы, о  знакомстве  с  Петей  -  обо
всем... Но ни разу - ни разу! - даже не упомянула о том, что у нее  есть
дочь.
   - Ну, полагаю,  воспоминания  о  дочери  не  приносили  Ирен  большой
радости.  Дело  в  том,  что  около  двенадцати  лет  назад  милое  дитя
предприняло вполне, я бы сказал, осознанную попытку убить маму.  Похоже,
за эти годы дитятко поднабралось опыта...

Глава 26

   Еще не проснувшись окончательно, Людмила поняла, что заболела. Голова
налита чугунной тяжестью, горло словно наждаком терли,  в  глазах  резь.
Значит, не помогли ни коньяк, ни сауна, ни теплое молоко перед сном. Что
неудивительно.
   Сколько  она   брела   босая,   практически   раздетая,   по   снегу,
пронизываемая ветром?
   Полчаса? Час? Когда ярко-красный "рено", ехавший навстречу по  другой
стороне дороги, с визгом развернулся и остановился рядом, Людмила уже не
чувствовала ни ног, ни рук, ни ушей.
   - Милочка, вы с ума сошли?! Быстро в машину!  -  Тетка,  сидевшая  за
рулем, едва ли не силой  втащила  ее  в  салон.  -  Снимайте  немедленно
мокрое! Погодите, у меня где-то был коньяк... Ага, вот он.  Выпейте.  Да
пей, черт тебя побери! Вот так.
   Теперь  скидывай  все  с  себя,  налей  в  горсть  коньяк  и  начинай
растираться. Ты - верх, я - низ. Давай ногу. Три как следует,  не  жалей
себя. Заодно и руки согреешь.
   Когда с процедурой растирания  было  покончено,  добровольная  сестра
милосердия завернула пациентку в плед и спросила:
   - Что у тебя стряслось?
   Людмила не знала, что отвечать, и сочла за лучшее заплакать.
   - Ну-ну, полно тебе! - спасительница обняла ее и погладила по голове.
- Все уже позади. Отвезти тебя к врачу? Или, может, в милицию?
   Людмила отчаянно помотала головой и заплакала еще горше.
   - Та-ак, понятно, - пробормотала тетка.  -  Тогда  скажи,  куда  тебя
отвезти.
   Ответом ей были судорожные рыдания.
   - Очень хорошо. Значит, едем ко мне.
   В дороге она болтала,  не  умолкая,  -  видно,  хотела  отвлечь  свою
пассажирку от мыслей о пережитом. А Людмила исподтишка ее разглядывала.
   Немолодая - лет сорок пять, не меньше. Острые черты  лица,  небольшой
перебор с косметикой.  На  голове  -  такой  короткий  ежик,  что  и  не
разберешь, какого цвета волосы. Фигура  вполне  ничего,  хотя,  пожалуй,
чересчур худая. Руки - маленькие и высохшие, похожие на птичьи  лапки  -
унизаны дорогими перстнями. Обручального кольца нет.  Судя  по  всему  -
одна из тех богатых, уверенных  в  себе  баб,  что  предпочитают  мужьям
любовников.
   - ...А вообще-то я страшная индивидуалистка,  -  говорила  между  тем
тетка низким прокуренным голосом. -  Слава  богу,  теперь  это,  скорее,
достоинство,  чем  порок.  Свободная,   самодостаточная,   состоятельная
женщина - звучит почти как синоним слову "счастливая", ты  не  находишь?
Могу позволить себе все, что хочу, а  хочу  я,  в  общем-то,  немногого.
Надежно отгородиться от вездесущей толпы тупых вонючих козлов и баранов,
допускать к себе лишь немногих избранных, которые  не  вызывают  у  меня
желания хвататься за автомат. Я даже фирмой своей руковожу из  запертого
кабинета  с  отдельным  входом.  Отдаю  распоряжения  исключительно   по
телефону или через секретаря - она единственная имеет  доступ  в  святая
святых.
   Общение с клиентами и чинушами полностью переложила на замов, которых
выбирала долго и придирчиво.  С  одной  стороны,  чтоб  была  голова  на
плечах, чтобы умели принимать решения самостоятельно. С другой  -  чтобы
не вздумали затеять у меня за  спиной  собственные  игры.  Для  гарантии
поддерживаю в них дух здорового соперничества - пусть приглядывают  друг
за другом, мне спокойнее.
   В  общем,  на  работе  я  себя  оградила,  а   это   самое   сложное.
Изолироваться  в  частной  жизни  -  пара  пустяков.  Собственный   дом,
прислуга, приходящая только в  мое  отсутствие...  Дом,  разумеется,  за
городом, на московский особняк пока  не  накопила.  Нет,  наверное,  уже
накопила, просто не хочу жить в Москве. Она меня душит, всегда душила...
Странно, я коренная москвичка, а родной город не выношу.
   Ты как: не против пожить за городом?
   Людмила помотала головой.
   - Не оклемалась еще?
   - Почти оклемалась. Спасибо, - сипло ответила Людмила.
   - Тогда давай знакомиться. Валерия. Ты можешь взять  псевдоним,  если
хочешь.
   Мне  нет  дела  до  твоего  настоящего  имени,  но  нужно  же  как-то
обращаться друг к другу. Так как прикажешь тебя называть?
   - Даша.
   - Ну и отлично. Премиленькое имя. Все, Даша, мы приехали.
   Потом были сауна и теплое молоко на  ночь.  Только  они  не  помогли.
Болезнь притаилась  в  засаде  и  взяла  свое,  когда  Людмила  заснула.
Вообще-то в этом было  свое  преимущество.  Людмила  получила  тайм-аут.
Валерия не выставит ее,  больную,  из  дома  и  не  будет  приставать  с
расспросами. А  если  все-таки  пристанет,  можно  потерять  голос.  Ей,
Людмиле, необходимы два-три дня покоя, чтобы подумать, как быть дальше.
   Однако тяжесть в голове, боль в  горле  и  ломота  во  всем  теле  не
способствуют  мыслительному  процессу,   а   задача,   которую   Людмиле
предстояло решить, требовала самой интенсивной  работы  серых  клеточек.
Если решение не найдется, ей конец.
   Оценить масштабы катастрофы она могла даже в теперешнем состоянии.
   Где, в какой момент подлая судьба подставила  ей  ножку?  Почему  все
пошло наперекосяк? Ведь у нее был такой замечательный, такой безупречный
план!

***

   Людмила едва не сошла с ума,  когда  узнала,  что  Эта  Тварь  завела
хахаля и ждет ребенка. Светлана Георгиевна, видя, что проверенная годами
методика приведения нервов в порядок внучке не помогает,  переполошилась
и начала наводить у знакомых справки о психиатрах. Но  все  обошлось.  В
конце концов травы, гимнастика и  контрастный  душ  сделали  свое  дело.
Людмила взяла себя в руки и начала думать.  Ей  было  всего  шестнадцать
лет, но недостаток жизненного опыта вполне компенсировала острота ума.
   Итак, дано:  женщина,  много  лет  назад  отказавшаяся  от  дочери  и
счастливо живущая с недавно  обретенным  любовником  в  ожидании  нового
ребенка. Требуется: помирить женщину с дочерью, заставить ее  заботиться
о некогда брошенной девочке не только  до  но  и  после  совершеннолетия
последней.
   Как этого добиться? Сделать так, чтобы мать испытала острую  нужду  в
дочери.
   Устранить  каким-то  образом  любовника  и  подставить  плечо,  когда
надломленная душевно  и  физически  (роды!)  женщина  останется  одна  с
младенцем на руках.
   Конечно, Людмиле не слишком улыбалось мыть задницу вонючему  ублюдку,
но ради обеспечения своего будущего она была готова на жертву.
   Оставался небольшой вопрос: как устранить хахаля? Простейшее решение:
поссорить  их  с  Этой  Тварью.  Покопаться  в  его  прошлом,   откопать
какую-нибудь грязную историю и подстроить, чтобы мать о ней услышала.  В
том, что такая история найдется, Людмила не сомневалась. У нее у  самой,
несмотря на нежный возраст, уже завелась пара-тройка скелетов в шкафу.
   Прежде всего следовало взглянуть на хахаля.  Людмила,  меняя  одежду,
раскраску, прическу и солнцезащитные очки, вела наблюдение за  подъездом
матери. И скоро объект попал в поле зрения. Он  оказался  симпатичным  и
довольно молодым мужиком - моложе матери лет на пять, прикинула Людмила.
Прилично одет, на руке - дорогие часы, ездит  на  иномарке  -  пусть  не
роскошной, но все-таки.  Спрашивается:  что  может  привлекать  молодого
симпатичного мужчину в старой высохшей  калоше,  отдаленно  напоминающей
женщину? Ответ: естественно, деньги. Хахаль явно себя любит, привык себя
баловать, а  Тварь  зарабатывает  вполне  прилично,  чтобы  утолить  его
аппетиты. Когда этот альфонс  появился  на  ее  горизонте?  Сравнительно
недавно.
   Едва ли до этого он зарабатывал себе на жизнь тяжелым  трудом.  Стало
быть, нужно поискать женщину, которая его содержала.  А  потом  устроить
так, чтобы та познакомилась с  матерью  (прибегнуть  к  старому  доброму
анонимному звонку или письму) и объяснила Этой Твари, кого она  пригрела
на своей груди.
   Следить за альфонсом оказалось не так-то просто.  Перемещался  пешком
он только в обществе Твари (она,  по-видимому,  не  переносила  езды  на
машине), а все остальное время раскатывал на своей "тойоте".  Людмила  в
то время еще не умела водить машину. Пришлось кое к кому подлизаться.
   Кое-кто в первый же день довел "тойоту" до стеклянной  многоэтажки  -
офисного здания, приютившего десятки фирм и организаций. Альфонс скрылся
в недрах вестибюля раньше,  чем  Людмила  успела  выскочить  из  машины,
поэтому узнать, куда он направил стопы, ей не  удалось.  Кроме  того,  в
вестибюле сидел охранник и спрашивал у  посетителей  пропуска,  так  что
побродить по зданию в надежде случайно  наткнуться  на  объект  тоже  не
представлялось возможным.
   Но Людмила не отчаивалась. Устроила  наблюдательный  пост  в  уличном
кафе у подножия стеклянной башни и через три дня получила, что хотела.
   Альфонс вылез из  машины,  поднялся  по  ступенькам  и  столкнулся  с
молодым хлыщом в стильном деловом костюме. Они пожали друг  другу  руки,
отошли от двери и обменялись десятком фраз. Каких - Людмила не  слышала,
да это и не имело значения. Когда  Альфонс  скрылся  в  здании,  а  Хлыщ
сбежал по ступенькам, она уже стояла у подножия лестницы.
   -  Извините,  пожалуйста,  мне  очень  нужна  ваша  помощь!  Могу   я
пригласить вас на чашку кофе?
   Отчаянная мольба и  беспомощность  во  взоре,  смазливая  мордашка  и
отличная фигурка гарантировали ей  успех.  Хлыщ  помялся,  потом  бросил
быстрый взгляд на часы и спросил с сильным акцентом:
   -  Это  срочно?  Я  имею  всего  несколько  минут.  Может  быть,   мы
встречаемся вечером?
   - Больше получаса я у вас не отниму. Но если у вас нет  времени...  -
Людмила кинула на своего визави взгляд  воспитанной  девицы,  пытающейся
скрыть разочарование.
   - Нет-нет, полчаса нормально.
   Они  устроились  за  столиком.  По  пути  Людмила  сказала   девушке,
скучающей за стойкой, чтобы им принесли кофе,  и,  когда  его  принесли,
приступила к изложению своей легенды.
   - Человек, с которым вы сейчас столкнулись на  лестнице,  -  любовник
моей матери. У мамы в последнее время серьезные проблемы  -  критический
возраст, понимаете?  Она  немного  свернулась  на  почве  секса.  Честно
говоря, совсем слетела с катушек.  Предыдущий  бойфренд  обокрал  ее  до
нитки и смылся. До этого вообще был какой-то маньяк... Я очень тревожусь
за нее. А мама злится. Говорит, что она взрослая  женщина  и  никому  не
позволит вмешиваться в свою личную жизнь.  Ее,  конечно,  можно  понять,
но... Мне было бы спокойнее, если бы я знала, с  кем  она  связалась  на
этот раз. Не поймите меня не правильно, я вовсе не хочу опорочить вашего
знакомого, но при ее патологическом невезении на мужчин...
   Глаза хлыща загорелись.
   - Знаете, а ведь Питер действительно имеет какой-то секрет.  Нет-нет,
я не думаю, что он преступник или еще в таком типе! Но секрет есть. Один
раз он упомянул, что изучал экономику в Принстоне. Обычно  он  не  имеет
желания рассказывать о себе, отклоняется  от  вопросов  о  его  прошлом.
Когда Питер э... проболтал это, один из наших  сотрудников  с  интересом
открыл  сайт  Принстонского  университета,  отыскал  список   постгра...
выпускников. Питера не было среди них.
   Мы начали шутить над ним, спрашивали, кто заслал его  в  Россию  и  с
какой миссией, а он неожидаемо рассердился. Сказал, что он действительно
заканчивал Принстон.
   Если угодно, мы можем сделать запрос в университет. И еще он  сказал:
"Отстаньте от меня наконец! Моя жизнь есть мое личное дело".
   После того случая мы поделились на два лагеря. Одни  настаивают,  что
Питер - это шпион ЦРУ, другие говорят, что ЦРУ взяло  бы  заботу  внести
его фамилию в списки выпускников. Они полагают, что он попал под закон о
защите свидетелей. У них в американской системе правосудия...
   - Я знаю, что такое  программа  защиты  свидетелей,  -  перебила  его
Людмила, - Спасибо большое, вы очень мне помогли. Только  умоляю:  пусть
наш разговор останется между нами. Я не переживу, если до матери  дойдут
слухи, что я шпионю за ее возлюбленным.
   Полученные сведения были интересны,  но  Людмилу  не  устраивали.  Не
исключено, конечно, что любовник Этой Твари - бывший мафиози,  предавший
своих сообщников, но выяснить это можно только в Америке, да и  то  вряд
ли. И потом, всем известно: влюбленная  дура  способна  простить  своему
мужику что угодно, кроме шашней с другими дурами.  Поэтому  единственный
надежный способ поссорить мать с  Альфонсом  -  уличить  его  в  измене.
Людмила вооружилась  фотоаппаратом  и  возобновила  слежку  за  Питером,
надеясь поймать его во время свидания с какой-нибудь роскошной герлой.
   Но Альфонс - кто бы  мог  подумать?  -  вел  себя  безупречно.  Водил
беременную Тварь на прогулки, покупал ей цветы и фрукты, из дома  уезжал
только на работу.
   Кстати, и альфонсом-то его нельзя было назвать. Этот тип  зарабатывал
вполне прилично и тратил не больше, чем зарабатывал.
   Время шло, родился Ублюдок, Хахаль ловко изображал из себя идеального
мужа и отца. Людмилу все больше охватывало отчаяние. Впереди,  неуклонно
приближаясь, маячило совершеннолетие, а она по-прежнему не знала, как ей
подступиться к Этой Твари.
   В конце концов она пришла к выводу, что остался единственный  шанс  -
темное американское прошлое Хахаля. Перед выпускными экзаменами  Людмила
заявила бабушке, что не чувствует  себя  достаточно  подготовленной  для
поступления на филфак и с целью изучения английского намерена поехать  в
Америку. За месяц ей удалось подавить сопротивление Светланы  Георгиевны
и склонить ее на свою сторону. После этого вопрос был  решен.  Никто  из
домочадцев не способен противостоять бабушке больше трех раундов.
   Поездка из Чикаго в Принстон и оплата услуг частного сыщика съела все
Людмилины средства, хотя работать этому выжиге практически не  пришлось.
Много ли усилий нужно,  чтобы  со  снимком,  предоставленным  клиенткой,
обойти  старых  преподавателей  экономического  колледжа  и  узнать  имя
студента? А Людмила потом два месяца вкалывала беби-ситтером - пестовала
двух омерзительных соплячек трех и пяти лет.
   Но она ни  о  чем  не  жалела.  Полученная  информация  искупала  все
неудобства, которые ей пришлось вынести. И даже  больше  того.  Любовник
матери оказался настоящим крезом, торговым магнатом, входящим  в  первую
сотню самых богатых бизнесменов Америки. Десять лет назад он вдруг исчез
со   страниц   светской