ке. У меня там мотор прогревается,
я вас до третьего кольца подброшу. Если поторопимся, засечь не успеют.
   Надежду посадили впереди, а Эдику с Эженом пришлось  втискиваться  на
заднее сиденье вместе с собаками.
   - Между прочим, их было двое, и ни один из них у нас не  работает,  -
поддел Эдика Эжен.
   - Я понял. И даже сделал выводы.
   - Да ну! И какие же?
   - Либо они ждали не нас, либо убийца их  нанял.  В  последнем  случае
дела наши обстоят скверно. Неизвестно ведь, когда  именно  их  наняли  -
сегодня или на прошлой неделе. А это значит, что все наши алиби ни гроша
не стоят.
   - Не смотри на  меня  так!  Я  не  Аль  Капоне,  мне  не  по  карману
оплачивать банду головорезов.
   - Как и любому из нас. Черт! Похоже, придется начинать все с начала.

Глава 17

   Халецкий знал,  что  говорил.  Обход  предприятий  вокруг  проклятого
особняка и беседы с персоналом заняли у них с  Бекушевым  целый  рабочий
день. Без помощи Виктора Борису пришлось бы туго. К вечеру  у  обоих  от
усталости заплетались языки, но  улов  получился  недурной.  Выяснилось,
что, помимо супермаркета  и  картонажной  фабрики,  убиенный  Козловский
успел под чужой фамилией поработать в кегельбане и экспресс-кафе на  той
же улице. Везде - и в супермаркете, и на фабрике, и в  кегельбане,  и  в
кафе - он предпочитал трудиться в ночные часы и  старался  сблизиться  с
теми, кто в силу своих обязанностей тоже работал ночью.
   Рано или поздно любознательный молодой человек наводил сослуживцев на
разговор о летнем взрыве, причем делал это довольно  ловко,  не  задавая
прямых вопросов.
   Воспоминания   старожилов   слушал   с    поощрительным    вниманием,
стимулировал рассказчиков восклицаниями типа "ух ты!" и "вот  это  да!",
но конкретную  направленность  своего  любопытства  не  выдавал.  Помимо
взрыва Козловского интересовали изменения в кадровом составе предприятия
за последние несколько месяцев. Тут его любопытство было  столь  острым,
что порой осторожность ему изменяла. "Прямо замучил меня вопросами, куда
и почему ушли Сидоркин с Хабадзе, - жаловался  напарник  Козловского  из
кегельбана. - И зачем они ему, если он их даже не видел ни разу?"
   Вскоре после начала опроса Бекушев поймал себя на  мысли,  что  часть
его собеседников ведет себя как-то... не совсем адекватно. Вроде  бы  на
вопросы отвечают откровенно и подробно, но  настораживала  в  их  манере
какая-то мелочь, которую он никак не  мог  определить.  Виктор  пробовал
расширить круг вопросов, менял  тактику,  но  так  и  не  понял,  в  чем
загвоздка. Поздно вечером они с  Халецким  встретились  в  привокзальной
чебуречной, чтобы подвести итоги, и Бекушев поделился  с  Борисом  своим
наблюдением, в ответ  на  что  старший  товарищ  признался,  что  и  сам
столкнулся с подобным феноменом.
   - Только, знаешь, Пых, - сказал Халецкий голосом умирающего лебедя, -
давай ты не будешь пытать меня, что бы это  значило.  Я  до  одышки  сыт
местными трудягами, их изысканные речи вот-вот полезут у меня из ушей, и
если мы сейчас начнем обсасывать и пережевывать их заморочки, я  жестоко
обижу  здешних  поваров  и  огорчу  посетителей.  Они,  конечно,  смутно
подозревают правду насчет этих чебуреков, но вряд ли обрадуются,  воочию
убедившись в справедливости своих подозрений. Отложим на завтра, а?
   Но на следующий день их коллега Тусепов, работавший по первому  трупу
маньяка-"позера", каким-то чудом изловил  парочку  подростков,  видевших
месяц  назад  подозрительную  машину  в  районе  мостика   через   Яузу.
Морозоустойчивые подростки предавались в прибрежном кустарнике запретным
радостям голубого секса, поэтому  их  интерес  к  машине,  съехавшей  по
бездорожному склону к реке, ограничился  испуганным  замиранием  сердца:
заметят - не  заметят.  Автомобиль  остановился  в  паре  сотен  метров,
водитель наружу не выходил, и юные содомиты решили, что незваные  соседи
прибыли сюда  с  той  же  целью,  что  и  они.  Поскольку  соседство  их
нервировало, они потихоньку покинули кущи  греха  и  отправились  искать
уединения в другом месте. Когда  новость  о  трупе,  найденном  у  реки,
распространилась по округе, в мозгах подростков вяло шевельнулась  мысль
о том, что они, возможно, наблюдали момент доставки тела, но делиться ею
с окружающими они по понятной причине не  стали.  И  только  много  дней
спустя один из них в кругу сверстников обмолвился о машине.  Слух  начал
потихоньку распространяться и  в  конце  концов  достиг  ушей  дотошного
Тусепова. Тот призвал юных геев и учинил им допрос.  Геи  видели  совсем
немного, поскольку грешили под покровом темноты, но сошлись  во  мнении,
что машина была красной и маленькой. "Таврия" или, может быть, "Ока".
   Красных "Ок" и "Таврий" в Москве и области сотни и  сотни.  Проверять
их владельцев,  даже  при  активной  помощи  московских  и  подмосковных
участковых, - работка та еще! И прежде чем открывать фронт работ,  Песич
хотел убедиться, стоит ли овчинка выделки. Поэтому, несмотря на субботу,
он разослал своих оперативников по другим местам, где отметился  маньяк,
- поспрашивать, не видел ли кто в подходящее время красной малолитражки.
   К вечеру субботы Бекушев чувствовал себя так, словно  его  пропустили
через мясорубку. Сильно подозревая, что дело  не  столько  в  усталости,
сколько в подлом вирусе, воспрявшем в измученном  организме,  он  мечтал
только об одном: добраться до  постели  и  продрыхнуть  все  воскресенье
напролет. Но из-за садиста Халецкого его замечательный план  провалился.
Садист позвонил в воскресенье днем и жизнерадостно сообщил:
   - У меня волнительные новости, Пых. Разогревай борщ, жарь  купаты,  я
сейчас подъеду.
   - Какие купаты?! - простонал Виктор. - Я болен и лежу в постели!
   - Напрасно, батенька. Болезни потакать нельзя, иначе  она  совсем  на
голову сядет. Выпей водки с чесноком и начинай отжиматься. Жратву я, так
и быть, сам прихвачу по дороге.
   Виктор понял, что от свидания с Халецким не отвертеться,  и  решил  в
отместку содрать с этой паршивой овцы клок-другой шерсти.
   - Надоели полуфабрикаты, - сказал он капризно. -  Ты  обещал  сводить
меня в приличное кафе.
   Халецкий обалдел  от  такой  наглости,  о  чем  и  заявил  коллеге  с
солдатской прямотой, но Виктор, почувствовав себя хозяином положения, не
отступился.
   - Ты вытащил меня из постели и испохабил единственный выходной.  Имею
право на компенсацию морального ущерба! Или в кафе, или нет меня,  умер.
Увидимся в понедельник.
   - А ты, оказывается, живодер, Бекушев, -  помолчав,  поделился  своим
открытием Халецкий. - Ладно, черт с тобой! Чистые пруды, кафе "Торреро".
Встречаемся через сорок минут.
   В сорок минут Виктор, разумеется, не уложился. И не мог  уложиться  -
одна дорога до Чистых прудов заняла сорок пять, а ведь  ему  нужно  было
еще одеться. Но сказать об этом  Халецкому  он  не  успел:  гад  повесил
трубку. "Ну и пусть теперь  дожидается,  слюной  истекает  -  мстительно
думал Виктор, бредя по бульвару. - Нарочно пойду медленно,  чтобы  знал,
как раздавать директивы, а потом бросать трубку".
   - Позолоти ручку, красивый, я тебе всю  правду  расскажу,  -  пропела
традиционную  фразу  молоденькая  цыганка,  срываясь  со  скамейки   ему
наперерез. Он вяло  отмахнулся  и  пошел  себе  дальше,  но  цыганка  не
отставала - семенила следом и тараторила что-то про  ждущую  его  удачу,
которую он, неразумный, по неведению может вспугнуть. Виктор  поморщился
и незаметно для себя прибавил шагу. Цыганка  выкрикнула  вслед  короткое
бранное слово и вернулась к скамейкам.
   В кафе было пустынно, из полутора  десятков  столиков  заняты  только
три. Борис сидел за угловым и вовсю что-то наворачивал.  "Я  был  о  нем
слишком высокого мнения, - подумал Виктор. - Голодный  Халецкий  склонен
соблюдать приличия не больше, чем разнузданный бабуин".
   - Извини, Пых, я сделал заказ на свой вкус. Рыбу любишь? Я  вообще-то
тоже не очень, но паэлья не в счет. Садись скорее, остынет.
   К "волнительным новостям" перешли только за кофе.
   - Я знаю, зачем Козловский крутился на этой улице и почему  наш  друг
Соловейчик роет  землю,  -  объявил  Халецкий,  отхлебнув  божественного
напитка, не имевшего ни малейшего сходства с тем, что выдавали за кофе в
"Макдоналдсе". - Точнее, догадываюсь. Интересно, к каким выводам придешь
ты. Слушай сюда. У покойного предпринимателя Мусина остались две  вдовы.
Сегодня утром я  навестил  старшую  -  мать  погибшего  Дмитрия  Мусина.
Сильная дамочка. Я  ожидал  увидеть  почерневшую  от  горя  полубезумную
развалину, а встретил интересную, хотя и  печальную  женщину,  прекрасно
владеющую собой. Свою семейную историю она поведала без всякого надрыва.
Занятную, между прочим, историю.
   Мусины поженились студентами, им обоим только-только  исполнилось  по
девятнадцать. Родители с обеих сторон отнеслись к браку детей  прохладно
- кому охота сажать себе  на  шею  лишнего  иждивенца.  Поэтому  молодым
быстренько выменяли комнату в коммуналке и предоставили их  самим  себе.
Жили  Мусины,  извини  за  банальность,  трудно,  но  весело.   Питались
преимущественно винегретами, но гости в доме не переводились. Вечеринки,
походы, поездки "на картошку", костры, гитары - в  общем,  полный  набор
студенческой  романтики.  Институтская  группа  у  них  считалась  самой
сплоченной на курсе, и они свою сплоченность культивировали.
   Занимающаяся   заря   капитализма   застигла   романтиков   врасплох.
Новоиспеченные молодые специалисты внезапно поняли, что  они  никому  не
нужны. К тому времени большинство вчерашних  студентов  переженилось,  у
многих появились дети, и, как их прокормить,  было  не  совсем  понятно.
Стали крутиться, кто как умел: кто  набрал  технических  переводов,  кто
переквалифицировался  в  строительные  рабочие,  кто  торговал  у  метро
бубликами. Самым неприспособленным помогали всем скопом.
   Подбрасывали детские шмотки, продукты,  тайком  запихивали  в  карман
деньги.
   Небольшие, конечно, потому что все перебивались с хлеба на воду.
   В эти-то тяжелые времена у Юры Мусина прорезалась предпринимательская
жилка.
   Он  единственный  из  всей  группы  основал  собственную  фирму.   По
производству компьютеров. На первых порах сам, лично, челночил в Польшу,
закупал  там  тайваньские  комплектующие,  привозил  сюда,   собирал   и
продавал. Мусин пытался втянуть в свой бизнес  институтских  друзей,  но
нищие романтики не очень-то верили в свободную инициативу и предпочитали
небольшие, но гарантированные заработки.
   Через пару лет выяснилось, что воротили нос они  напрасно.  Мусин  не
только выжил в конкурентной борьбе, но и начал стремительно богатеть.
   Маша Мусина, заткнув  самые  здоровые  бреши  в  семейном  хозяйстве,
радостно бросилась помогать бывшим соученикам и  уже  вовсю  предвкушала
всеобщее счастье и благоденствие, когда заметила две  неприятные  тучки,
омрачившие сияющий горизонт.
   Во-первых, муж, тянущий на себе уже  две  фирмы,  производственную  и
торговую, практически перестал появляться дома.  Он  забыл  про  гитару,
перестал каячить, все реже появлялся у друзей в дни  рождения  и  вообще
манкировал  всеми  мероприятиями,  которые  устраивала  бывшая   группа.
Словом, отдалился Юрий Николаевич и от семьи, и от вчерашних друзей.  Но
это бы еще полбеды. Мария Алексеевна  -  женщина  умная,  она  понимала,
какой груз взвалил  на  себя  ее  благоверный,  и  считала  недопустимым
требовать от него исполнения светских обязанностей. Беда была в  другом.
Мусина почувствовала, что и друзья отдаляются, причем не только от  Юры,
но и от нее.
   Социальное неравенство становилось слишком уж  заметным,  слишком  уж
вызывающим.
   Отношения  благодетелей   и   облагодетельствованных   редко   бывают
непринужденными.
   И тогда перед ней встал выбор: пожертвовать  друзьями  и  остаться  с
мужем, который на глазах превращался в фантома, или  принести  в  жертву
дружбе сомнительное семейное счастье. Она выбрала второе и  попросила  у
мужа развод.
   Юрий Николаевич пытался ее урезонить, но не сумел  найти  действенных
доводов.
   Разошлись  без  скандала.  Мусин  оставил  семье  недавно   купленную
квартиру и положил сыну с бывшей женой щедрое содержание.
   Сын Митя, в отличие от матери, материальные  блага  ценил  высоко.  К
студенческим забавам Марии Алексеевны и ее друзей  -  походам,  гитарам,
песням - относился с высокомерным презрением. Книги брал в руки только в
случае   крайней   необходимости.   Зато   уважал   импортное   барахло,
навороченную  электронику,  дорогие  автомобили.  Мать  с  сыном   часто
спорили, ссорились, и Мария Алексеевна не сомневалась, что Митя рано или
поздно уйдет от нее к богатому отцу.
   Парень дозрел в четырнадцать лет. После очередного  скандала  хлопнул
дверью, крикнув напоследок, чтобы обратно мать его не ждала. Но фокус не
прошел. Отец к тому времени вновь женился - на красотке,  властительнице
дум столичного бомонда, и четырнадцатилетний пасынок нужен  был  молодой
мачехе, как собаке пятая нога.
   Дмитрия отправили в Англию, в  закрытую  частную  школу,  откуда  тот
через полгода сбежал в ярости - закрытые английские  школы  относятся  к
своим питомцам не слишком нежно. Мусин-младший вернулся под  материнское
крыло, а на предателя-отца затаил  страшную  обиду.  Отказывался  с  ним
видеться, разговаривать, порвал фотографии.  Правда,  деньги  и  подарки
принимал - при посредничестве матери.
   Разрыв произошел четыре года назад, а примирение, насколько  известно
Мусиной, так и не состоялось.
   Итак, обстановку в семье ты примерно представил,  теперь  перейдем  к
взрыву. В июне Мусин-младший сдал сессию  и  объявил  матери,  что  едет
отдыхать на Черное море. С кем и  куда  именно  -  не  сказал,  а  Мария
Алексеевна не расспрашивала, поскольку их отношения с сыном были  далеки
от доверительных. Через пару недель после отъезда  Дмитрия  ей  позвонил
бывший муж и спросил, где сын. Голос у Юрия Николаевича был озабоченный.
Мария Алексеевна сказала про Черное  море  и  спросила,  что  произошло.
Мусин-старший отделался каким-то  нелепым  объяснением:  дескать,  хотел
позвать сына с собой в отпуск. Мария этой отговорке  не  поверила,  ведь
муж прекрасно знал,  куда  послал  бы  его  Дмитрий  в  ответ  на  такое
приглашение, но настаивать на правдивом ответе не посчитала возможным. А
через два дня ее вызвали с дачи, сообщив о гибели сына и  бывшего  мужа.
Вот такая история. Твои соображения, Пых?
   Как уже говорилось,  для  размышлений  Виктору  Бекушеву  требовалось
время и уединение. Поняв, что Халецкий ждет от него немедленных выводов,
он вспылил:
   - Что я тебе, фокусник, что ли?! Вот приеду домой, подумаю  и  завтра
скажу тебе, какие у меня соображения.
   - До завтра много воды утечет.  Если  мы  не  хотим  растерять  своих
последних свидетелей, нужно  поворачиваться  живее.  Ладно,  я  расскажу
тебе, какая  у  меня  картинка  нарисовалась,  а  ты  окинешь  ее  своим
критическим взором на предмет правдоподобия. Сначала факты. Отец  и  сын
Мусины до рокового утра не встречались уже несколько лет. За два дня  до
трагедии старший Мусин разыскивал  сына,  при  этом  голос  у  него  был
озабоченный. Дмитрий Мусин отца ненавидел, а деньги любил.
   Дмитрий Бобылкин, в машине  которого  взорвались  молодые  люди,  был
институтским дружком Мусина, а "шестерка" Козловский, исчезнувший  в  то
злополучное утро из поля зрения папы-Шатуна и спустя месяц  объявившийся
под  чужим  именем  в  супермаркете,  на  улице,  где  произошел  взрыв,
приходился  Бобылкину   кузеном.   Наш   загадочный   друг   Соловейчик,
поразительно  непрофессиональный  для  ФСБ,   чьим   удостоверением   он
размахивает,  явился  к  нам  с  неубедительной  историей  и  совершенно
непонятной целью.
   - Это твое мнение, - не согласился Виктор. - Я вовсе  не  нахожу  его
историю такой уж неубедительной, а свою цель он объяснил.
   - Ладно, оставим пока в стороне этот скользкий  вопрос.  Не  отвлекай
гения от создания шедеврального полотна. Итак, я предположил  следующее.
Митя Мусин решил растрясти богатенького папашку  на  кругленькую  сумму.
План его прост, как апельсин: сообщить  родителю,  что  сын  похищен,  и
слупить выкуп. Но вот беда  -  при  такой  операции  не  обойдешься  без
пособников. Кто-то должен разговаривать с папашкой по телефону, следить,
чтобы не было хвоста, когда Мусин-старший повезет деньги, забрать выкуп.
Митя обращается за помощью к  институтскому  дружку,  а  тот  предлагает
привлечь своего двоюродного братца, у которого есть  кой-какой  опыт  по
части  уголовщины.  Троица  договаривается  о   разделении   прибыли   и
принимается за дело. Дмитрий Мусин сообщает матери, будто едет к морю, а
может, и правда уезжает на недельку развеяться  перед  операцией.  Потом
"залегает на дно". Кто-то из сообщников - думаю, Козловский, у него  это
вышло бы убедительнее - звонит Мусину-старшему, объясняет, что станет  с
сыном в случае папиного непослушания, и  дает  два  дня  сроку  на  сбор
денег. (Тут-то Юрий Николаевич и звонит бывшей жене - узнать,  не  берут
ли его на пушку,  вдруг  сынок  преспокойно  сидит  дома.)  Дальше,  как
говорится, возможны варианты.  Мусин,  разумеется,  не  хочет  рисковать
жизнью сына, поэтому в  милицию  не  обращается.  Но,  возможно,  просит
совета у начальника  своей  службы  безопасности.  Мария  Алексеевна  не
слишком хорошо осведомлена насчет СБ в бизнесе мужа, но знает,  что  она
имелась и возглавлял ее бывший военный, полковник в отставке. Более того
-  хочешь  посмеяться?  Мусин  определил  ему  в   заместители   бывшего
гэбэшника, тоже полковника. Представляешь,  как  нежно  они  друг  друга
любили?
   Виктор ухмыльнулся.
   -  Вероятно,  как  пауки  после  спаривания.  Непонятно  только,  как
гэбэшник не сожрал вояку.
   - Да-с, загадка природы. Есть многое на свете... ну и тому  подобное.
Едем  дальше.  Итак,  вариант  первый:  Мусин   советуется   со   своими
специалистами. Вариант второй: Мусин помалкивает, но специалисты сами  с
усами.  Видят,  что  патрон  лихорадочно  собирает  наличные  и   делают
правильные выводы. Так или  иначе,  но  они  сговариваются  за  патроном
проследить, дождаться момента  передачи  денег,  а  потом  изъять  их  у
похитителя -  в  свою  пользу,  естественно.  Сговариваются,  позабыв  о
вражде, потому что в одиночку такое дело провернуть нелегко.
   Тем временем  приходит  день  Икс.  Мусин-отец,  следуя  инструкциям,
отсылает  охранников,  садится  в  чужую  машину   (возможно,   угнанную
Козловским и оставленную в  условленном  месте)  и  едет  на  встречу  с
похитителем. Верхушка СБ незаметно следует за патроном -  скорее  всего,
на двух машинах. Но Козловский тоже не лыком  шит.  Я  думаю,  он  давал
указания о маршруте по радиотелефону, а сам наблюдал  с  разных  удобных
точек, не едет ли кто за Мусиным. В общем, вычислил хвост. Надо  думать,
Юрию Николаевичу пришлось выслушать много неприятных слов, но  он  сумел
убедить Козловского, что не хотел ничего  плохого  и  пообещал  сбросить
преследователей. И в конце концов преуспел, на  свою  голову.  Довольный
Козловский  направил  его  к   месту   встречи,   сам   занял   выгодную
наблюдательную позицию, и, когда машина  Мусина  поравнялась  с  машиной
Бобылкина, а Мусин открыл дверцу и забросил мешок с деньгами на  верхний
багажник, нажал на кнопку дистанционного взрывателя.
   - И кузена не пожалел? - недоверчиво спросил Виктор.
   - С кузеном пришлось  бы  делиться.  А  может,  шпане  Козловскому  с
детства ставили в пример  благовоспитанного  двоюродного  братца,  и  он
давно мечтал свести с парнем счеты.
   - А почему младший Мусин был в машине Бобылкина? Ведь папаша мог  его
заметить.
   - Наверное, не хотел выпускать из виду мешок с бакшишом. А чтобы папа
не заметил, спрятался между сиденьями или чулок на  лицо  натянул.  Тому
наверняка велено было не задерж