днице, засос на шее, царапины на спине и боках - очень  полезные,  если
показать их майорской жинке. Бабы  страсть  как  любят  сочувствовать  битым
сестрам по полу! А в душе,  между  прочим,  сами  собой  гордятся:  мол,  со
мной-то такого ни в жисть не случится, я своего кобелину вот так держу!
   Валерия остановила машину, приткнувшись к обочине, и стала набирать номер
коммутатора части, вспоминая на ходу, как зовут майора  и  членов  семейства
майора. Сам он - Гриша, жинка - Ксана, сын - Витя, а дочка - Таня.
   - Слушаю вас, - ответил коммутатор женским голосом с  певучим  украинским
акцентом, который сразу показался Валерии знакомым. Мамочки, так это ж  сама
Ксана и есть! Точно-точно, как же Лера запамятовала! Она же  прапорщица,  на
коммутаторе сидит по суткам!
   - Оксана? - для  страховки  переспросила  Валерия.  -  Извини,  это  Лера
Корнеева вас беспокоит. Ты меня помнишь?
   - Ой, лышенько, так хто ж тебя забудет? - возрадовалась Ксана. - Мы  ж  с
Гришей тебя каждый день добром вспоминаем!  Вон  уж  до  хвевраля  на  твоей
картопле дожили, да и до марта зостанется!
   - Ксаночка, - делая вид, что вот-вот  разревется,  сказала  Лера,  -  мне
очень плохо сегодня, понимаешь? Мне деваться  некуда,  разве  что  в  машине
ночевать... Можно, я к вам с Гришей приеду?
   - Та ради бога, Лерочка! Приезжай, будь ласка! Дивчата меня  подменят  на
часик, покормлю тебя. Ты откуда звонишь? Издалека?
   - Нет, минут через пятнадцать до вас доберусь.  Так  я  точно  не  стесню
вас?
   - Ждем, езжай смело, не стесняйся... Гриша дома, я его предупрежу.
   Валерия закрыла телефон, но не сразу тронулась дальше. Теперь  надо  было
поглядеться в зеркало - насколько она похожа на избитую и  зареванную  даму.
Эх, поехать бы сюда сразу после Цигеля! Тогда бы никто  не  усомнился...  Но
тогда и драгоценного тюбика с какими-то капсулами у нее не появилось  бы,  и
баксов только полмиллиона имелось бы. Да  что  ей,  пройдохе  старой,  стоит
изобразить нужную морду? В  два  счета!  Лера  сперва  достала  из  рюкзачка
косметичку, наскоро намазалась, припудрилась,  ресницы  сделала,  чтоб  было
чему растекаться, а потом  вышла  из  машины,  зачерпнула  немного  снега  и
растопила у глаз. Вышло так, как доктор  прописал.  И  тушь  размазалась,  и
полоски от капель на пудре и румянах появились. А подглазники у  нее  и  так
имелись - после милой ночки  с  Цигелем.  Засос  на  шее  никуда  не  делся,
чуть-чуть  пожелтел  только.  Убедившись,  что  мордаха   у   нее   выглядит
впечатляюще, Лера, подумав немного, решила все-таки не тащить опасные вещи с
собой к майору, а переложила их в багажник. Затем она вернулась за баранку и
покатила в сторону военного городка.
   Доехала она гораздо  быстрее,  чем  за  четверть  часа,  так  что  время,
потраченное на камуфляж, вполне компенсировалось. И к  подъезду  офицерского
дома - то есть обычной хрущобы-пятиэтажки - она добралась почти одновременно
с Ксаной. Чуть-чуть опередила.
   Кубышечка-хохлушечка,   одетая   в   камуфляжные   бушлат   и   шаровары,
заправленные в неуставные сапожки, Леру поначалу даже не  узнала.  В  унтах,
ватных штанах, полушубке и вязаной шапке, прижившейся в войсках после первой
чеченской войны, Валерию можно было издали  за  солдатика  принять.  Похоже,
товарищ прапорщица  даже  цыкнуть  на  салабона  хотела:  мол,  что  ты  тут
вертишься, боец? Спиздить чего-то хочешь?! А ну пошел быстро в роту, пока на
"губу" не отвела! Но ничего этого  Ксана  выпалить  не  успела,  потому  что
Валерия  с  воплем:  "Ксаночка,  родненькая!"  -  метнулась  к  ней,   будто
жительница оккупированной территории к солдату-освободителю.
   - Боже ж мой,  Лерочка!  -  с  самым  искренним  сочувствием  воскликнула
Оксана. - Да на тебе ж лица нема! Идем, идем скорее до хаты...
   "Хата"  этого  военного  семейства  располагалась  на  втором   этаже   и
представляла собой трехкомнатную  квартиру  с  совмещенным  санузлом.  Когда
Ксана отперла дверь ключом, в прихожую вышел сам майор Гриша,  в  спортивных
штанах, свитере и шлепанцах. За ним следом  высунулись  и  "диты",  то  есть
Витька и Танька, по росту почти догнавшие невысокого папашу.
   - А идите, идите вы! - гаркнула Ксана на свое семейство. - Не узнали,  чи
шо?  У  Леры  беда  случилась,  дайте  нам  с  ней  по-женски  побалакать...
Разболокайся, Лера, разболокай-ся. Гриша, займись дитями, га?
   - Понял, - ответил майор, хотя был явно огорошен этим визитом.
   Ксана помогла  Валерии  раздеться,  дала  вместо  унтов  свои  тапочки  и
потянула в ванную.
   - Умывайся, умывайся скорийше. Ты ж вся заревелась, бедная! А я  у  кухню
пойду, обед разогрею.
   - Ксаночка, спасибо, я не голодна... - сказала Лера. - Просто  настроение
ужасное...
   И Валерия полушепотом начала рассказывать  прапорщице  полуфантастическую
историю о своей неудачной  любви.  Совсем  фантастической  назвать  ее  было
нельзя, ибо в ткань этого устного любовного романа было  органично  включено
довольно много реальных событий, прежде всего относящихся к взаимоотношениям
Леры с Цигелем.
   Конечно, сам Цигель как таковой, то есть жирный и вонючий толстяк-садист,
в герои Лериного романа не годился. Вместо него госпожа Корнеева, не пожалев
ярких красок, изобразила демонического красавца  в  стиле  каких-то  древних
кинозвездунов. Хотя Лера  не  сподобилась  посмотреть  ни  одного  фильма  с
участием Рудольфа Валентине, Дугласа Фэрбенкса-и хотя бы Ивана  Мозжухина  -
она даже фамилий этих не знала! - тем  не  менее  в  ее  описании  получился
примерно такой композитный красавец, только, разумеется,  модернизированный,
современно одетый и чуть-чуть приблатненный.  Конечно  же,  злодей  очаровал
наивную "девушку", заставил ее сходить с ума от любви и выполнять свои самые
разнузданные желания.  Ксана  аж  рот  открыла,  когда  Валерия  привела  ей
три-четыре  примера  из  своей  вполне  реальной  сексуальной  практики,   и
завздыхала так, будто была  близка  к  оргазму.  Поэтому  пришлось  поскорее
перейти на трагические рельсы,  разоблачить  злодея,  который  ставил  перед
собой лишь одну цель: заполучить от Валерии материальные блага, недвижимость
и протекции, а под конец, когда Лера переписала на его  имя  свои  квартиры,
дачи и машины, вообще собрался ее убить садистским способом - вот  тут-то  и
была пересказана история с Цигелем, причем очень близко к  действительности.
Валерия не стала рассказывать только о том, как она удавила са-дюгу коленом,
а сообщила лишь о том, что сумела  освободиться  от  пут,  угнать  машину  и
уехать куда глаза глядят. При описании тех пыток, которыми  стращал  Валерию
Цигель - сейчас, кстати, Лера сильно сомневалась, что он на самом деле  стал
бы ей стричь пальцы слесарными ножницами! -  у  бедной  Ксаночки  аж  волосы
дыбом стали и мороз по коже прошел, а румяное личико побледнело. Ну а  когда
Валерия показала ей свои увечья - заливаясь  при  этом  вполне  натуральными
слезами, ибо все воспоминания о  зверствах  Цигеля  всплыли  на  поверхность
души, - Ксана преисполнилась ненавистью и сказала:
   - Я б такого гадюку вбыла! И нехай бы судили потом!  За  этим  разговором
прошел  как  раз  тот  час,  который  был  отведен  Ксане  подменявшими   ее
сослуживицами, а потому зазвонил телефон. "Дивчата" требовали прапорщицу  на
коммутатор.
   - Гриша! - скомандовала  Ксана.  -  Напои  Валерочку  чаем!  А  можешь  и
мацапуры ей налить, бо вона страдае! А я пошла!
   Майор принял строевую стойку и пробормотал: "Есть!", потому что  Ксана  в
делах семейных и по  расположению  звезд  на  погонах  явно  соответствовала
генерал-лейтенантскому чину.
   Вообще-то  Валерия  была  очень  даже  не  против  хлебнуть  сто  граммов
самогона, который в этом семействе делать умели. Мацапура, проведенная через
несколько ступеней очистки при помощи марганцовки  и  активированного  угля,
добытого из противогазов,  получалась  прозрачная  как  слеза  и.  почти  не
пахнущая сивухой. А если еще под хорошую закусь,  изготовленную  из  овощей,
которые были выращены на  Лери-ных  шести  сотках  Гришиным  семейством,  то
никакого похмелья поутру не ощущалось.
   Дети по команде папы убежали смотреть телевизор, а Лера с Гришей на кухне
остались тет-а-тет.
   - Это что, правда? - спросил майор,  доставая  из  холодильника  литровый
пузырь без этикетки, заполненный маца - пурой. -  В  смысле,  ты  прибежала,
потому что с мужиком поругалась?
   - Правда, - кивнула Валерия. - Но не вся. У меня еще и  денежных  проблем
до фига. Мне сматываться отсюда надо, пока не убили.
   - А чего ж ты позавчера не пришла? - вполголоса спросил Гриша.  -  Теперь
до завтрашней ночи ждать надо. Не хотелось бы мне, чтоб тебя тут, у меня  на
квартире достали... Дети, сама понимаешь.
   - Ты думаешь,  кто-то  так  обнаглеет,  что  в  военный  городок  бригаду
пошлет?
   - Ну и что, что городок военный? Мы ж вне части живем,  как  в  проходном
дворе. Никакого КПП не  имеем,  патруль,  правда,  со  штыками  ходит,  чтоб
солдаты по сарайкам не лазали и колеса с личных машин не свинчивали.  Оружия
у ребят нет, разве что двустволки. Табельное все на службе, в сейфах  лежит.
Так что, если приедет человек пять с автоматами, да  еще  среди  дня,  когда
почти все мужики в части, - вряд ли кто заступится...
   Он только-только успел поставить бутылку на стол, как зазвонил телефон.
   - Неужели Ксанка до коммутатора добежать успела?  -  сомнением  в  голосе
произнес майор. - Рановато вроде...
   Гаркая шлепанцами, Гриша направился в прихожую,  снял  трубку.  -  Марков
слушает!
   Дальше последовала не очень длинная  пауза:  Гриша  слушал  то,  что  ему
говорили. Через дверь кухни Валерия видела,  что  лицо  у  майора  хмурится,
должно быть, речь шла о вызове на службу.
   -  Так  точно,  товарищ  полковник.  А  машина   будет?   Пешком   трудно
уложиться... Ясно. Есть!
   Невнятно  выматерившись,  Гриша  вернулся  в  кухню,  налил  мацапуру   в
небольшую стопку, залпом выпил, захрустел соленым огурцом, а затем сказал:
   - Что бог ни делает - все к лучшему. Сегодня  полетишь,  если  успеем  до
аэродрома добраться. Вылет через час, а пешком до аэродрома - если тропу  не
замело! - минут сорок пять.
   - Я же на машине! - напомнила Лера.
   - О, это другой коленкор! Одеваемся!
   Майор за пять минут успел  все:  и  переодеться  в  форму,  и  "тревожный
чемодан" прихватить, и раздать ЦУ своим  детишкам,  и  даже  бросить  в  рот
горсть чайной заварки, чтоб зажевать  самогонный  душок.  Лера  тоже  успела
одеться и побежала к цигелевой "девятке", оставленной у подъезда.  Сердце  у
нее так и колотилось от волнения - неужели ее мечта вот-вот осуществится?
   Когда  Гриша  уселся  рядом  с   Валерией   и   "девятка"   покатила   по
слабоосвещенным улицам к выезду из городка, Лера рискнула спросить:
   - А с чего это такое изменение в рейсах?  И  время,  похоже,  другое.  До
полуночи еще ого-го сколько...
   - Ты у меня спрашиваешь? - сердито хмыкнул майор. - Я человек  маленький,
мне приказали: "Сегодня!" - значит,  сегодня  и  никаких  вопросов  быть  не
может. Все чисто по-военному.  Кстати,  куда  борт  идет,  мне  не  сказали.
Возможно, вовсе не туда, куда обычно...
   - Приятно слышать! - вырвалось у Валерии. - Стало быть, к  тем  корешкам,
которые тебя приютить, если что, обещали, мы можем и не попасть?!
   - Запросто, - подтвердил майор.
   - Так какого ж хрена ты меня решил отправить? - взъярилась Валерия.
   - А такого! - рявкнул Гриша. - Не хочу, чтоб  завтра  к  нам  в  квартиру
менты или, того хуже, братки завалились. Если машина  твоя  у  наших  дверей
ночь простоит - глаза намозолит. Здесь все тачки наперечет.  Ты  как  хотела
сначала, на "Буране" ехать? И между прочим, собиралась сделать так, чтоб его
кто-то домой отогнал? А теперь что? Все эту машинку  за  сутки  приметят,  и
если ее около аэродрома найдут, то сразу Поймут, кто, кого и куда отправил!
   - Короче, ты меня решил побыстрее с рук сбыть, куда подальше?! - взревела
Валерия, нервно дернула руль, и "девятка",  проезжавшая  в  этот  момент  по
невысокой насыпи, соскочила с  дороги,  но  не  перевернулась,  а,  пролетев
несколько метров по воздуху, по самый радиатор нырнула в рыхлый снег...
   - Сели... - констатировала Валерия, отдуваясь и унимая дрожь в руках.
   - И хрен кто вытащит, - пробормотал Марков. - В это время тут почти никто
не ездит. Впрочем...
   Впереди, всего в сотне метров от "девятки", там, где находился поворот  к
аэродрому, мелькнул свет фар. Один за одним в сторону аэродрома  сворачивали
тяжело груженные бортовые "КамАЗы". Но надеяться на то, что хоть один из них
проедет мимо поворота и задержится, чтоб вытащить "девятку", не приходилось.
К тому же это были те самые таинственные "КамАЗы" Сенсея, которые  везли  на
якобы законсервированный военный аэродром некий нелегальный груз. А  у  Леры
были веские причины не желать встречи с  людьми  господина  Сенина.  Поэтому
Валерия даже  порадовалась,  когда  шесть  дизельных  монстров  без  проблем
свернули туда, куда следовало. А  вот  седьмой,  к  ее  великому  сожалению,
поехал прямо, развернулся через осевую и оказался рядом с  тем  местом,  где
сидела влипшая в снег "девятка"...

ВОТ И ВСТРЕТИЛИСЬ...

   Седьмой "КамАЗ", как это  ни  странно,  принадлежал  вовсе  не  Сенсею  и
вообще, строго говоря, не должен был находиться в этом месте и в это  время.
Это был тот самый грузовик, на котором Степаныч и  Валя  Кузовлев  собрались
подбросить Лену до Москвы.
   Сначала их путешествие протекало, выражаясь космическим языком, "штатно".
В кабине места на троих хватило,  Степаныч  рулил,  Лена  скромно  сидела  в
серединке, держа на коленях  свою  опасную  сумочку,  рассчитывая,  что  при
первой остановке "мальчики - налево, девочки -  направо"  вытряхнет  все  ее
содержимое в ближайших кустиках. Ну  а  Валентин  сидел  справа  от  нее,  у
дверцы, наверно, для того, чтоб девушка случайно не выпала из машины.
   Конечно, Степаныч  почти  всю  дорогу  растолковывал  Валентину,  который
здешнего города толком не знал, куда какая улица ведет и как на какую дорогу
выехать. Лена осталась как бы в стороне, но она особо не печалилась от того,
что ей внимания не уделяют.
   Первым пунктом,  куда  они  должны  были  заехать,  был  какой-то  склад,
находившийся километрах в пятнадцати от города. Туда же  подъехали  еще  три
грузовика от той же фирмы, куда Валентин устроился  работать.  Все  шоферюги
были злые, потому что у них на сегодня никакой поездки не  планировалось,  и
даже то, что за этот рейс обещали заплатить по  повышенному  тарифу,  никого
особо не грело. А грузчики на складе, которых тоже вызвали на сверхурочную в
дополнение  к  дежурным,  оказались  поддатыми  и  больше  матерились,   чем
работали.
   Конечно,  Валентин  все  порывался  помочь  грузчикам,  но  Степаныч  его
осаживал:
   - Ты, паря, этот комсомольский задор брось! Нынче,  брат,  рынок.  Мы  на
хозяина пашем, а он нам только за перевозку платит, понял? На хрена тебе пуп
рвать, если ты за это бабки не получаешь?
   Когда погрузка наконец завершилась, четыре  "КамАЗа"  собрались  в  некое
подобие  колонны  и  стали  выбираться  на  Московское  шоссе  по   каким-то
проселочным  дорожкам,  более-менее  расчищенным  от   снега   бульдозерами.
Степаныч покатил вторым, следом за головным. И вот тут-то  произошло  первое
непредвиденное событие, которое сильно повлияло на все дальнейшие.
   Сперва несколько минут чуялось,  что  Степанычу  как-то  не  по  себе.  И
физиономия у него стала  какая-то  озабоченная,  и  разговорчивость  куда-то
улетучилась. Похоже, он явно пытался  заглушить  какую-то  физическую  боль,
возможно, привычную, но все равно досадную. В  конце  концов  он  неожиданно
остановил  машину,  скорчился  и  схватился  за   живот,   пробормотав   еле
ворочающимся языком:
   - Язва! Вот где достала, зараза  прободная...  Пересаживайся,  Валюха!  В
Сидорове, райцентр такой по дороге будет, больница есть... Жми!
   Две машины, шедшие сзади, обгонять остановившийся грузовик не стали,  там
сразу  забеспокоились,   загудели,   потом   подбежал   мужик,   числившийся
бригадиром, и спросил, бросив неприязненный взгляд на Лену:
   - Чего у вас?
   - Концы отдаю, Паша, - вяло улыбнулся Степаныч. - Язва продралась...
   - Ох, е-мое! - вздохнул Паша, почесывая в затылке. - Точно, блин, баба на
борту - к несчастью! Ладно, Валентин. Езжай сейчас в  Сидорове,  а  потом  в
город, обратно на базу. Пусть тебе там напарника дадут. Один ты до Москвы не
доедешь, заснешь где-нибудь. И бабу в Сидорове высади! Считай, что я  у  вас
ее не видел! Степаныч, если все не так страшно,  постарайся  оклематься,  а?
Может, это и не прободение, а просто так прихватило?! Доедь хоть до  Москвы,
если сможешь?
   - Навряд ли, - помотал головой Степаныч. - Я знаю, когда просто, а  когда
- не просто...
   Валентин  вылез  в  правую  дверцу,  Лена  передвинулась  на  его  место,
Степаныча пересадили в середину. Валентин ухватился  за  баранку,  тронул  с
места в карьер, лихо догнал и обогнал ушедшую вперед головную машину.
   - Вон оно, Сидорове, - прокряхтел Степаныч.  -  Сворачивай,  покажу,  где
больница. Недалеко тут...
   Больница оказалась действительно довольно близко от дороги, и минут через
пять "КамАЗ" уже вкатил на ее  территорию  через  ворота,  одна  из  створок
которых вообще отсутствовала, а другая висела на  одной  петле,  к  тому  же
намертво приваленная сугробом. Сам больничный комплекс  состоял  из  десятка
приземистых  деревянных  бараков  и  облезлого-облупленного   грязно-желтого
двухэтажного особнячка, около  которого  стоял  старый  "рафик"  с  надписью
"Неотложная помощь". У особнячка было в древности  два  подъезда,  один  был
крест-накрест забит  досками,  а  над  крылечком  второго  имелась  надпись:
"Приемный покой". Вот  туда-то  Валентин  с  Леной  и  повели  скорчившегося
Степаныча.
   Дежурная врачиха оказалась на месте. Пожилая,  видать,  опытная.  Сказала
попросту:
   - Прободная есть  прободная...  Попробуем  отводиться,  если  наш  хирург
трезвый - вытянет.
   - А если пьяный? - нахмурился Валентин.
   - Тогда в город на "Скорой" отправим...
   - Может, мне его тогда прямо в город отвезти? - предложил Валентин.
   - Езжай давай, не торчи тут! - простонал Степаныч. - Умный нашелся!  Все,
отвез в больницу - молодец. Остальное - не твоя забота. Теперь гони на базу,
чтоб тебе напарника дали, понял? И чтоб груз доставил, е-мое!
   В общем, Валентин и Лена сели в грузовик и,  выехав  со  двора,  покатили
дальше в сторону Московского шоссе.
   - Не поеду я обратно! - проворчал Валентин. -  Во-первых,  тебя  придется
высаживать, а во-вторых, я по суткам не спать могу. Один доеду запросто.
   - А вдруг заснешь? Или заблудишься где-нибудь? Ты  же  небось  дорогу  до
Москвы плохо знаешь.
   - Не засну, не волнуйся. И не заблужусь, будь уверена. Мне сейчас главное
колонну догнать. Встану за ними и не спеша доберусь как-нибудь...
   Покамест он очень  даже  спешил,  и  Лена  малость  побаивалась,  как  бы
Валентин не переборщил со скоростью. Такую тушу, как "КамАЗ",  если  заюзит,
фиг удержишь... Поэтому она очень  обрадовалась,  когда  впереди  показались
красные огоньки концевой машины. Валентин тоже  порадовался,  даже  удивился
немного:
   - Быстро мы их догнали! Наверно, Паша велел не торопясь ехать...
   - А ты уверен, что это наши? - спросила Лена.
   - А какие же? - уверенно отозвался Валентин. - Пока мы в больнице были, я
в окно посматривал, оттуда дорогу видно. Наши три "КамАЗа" прошли, а никаких
других грузовиков не проезжало, только легковые.
   - Может, сбоку кто-то выехал?
   - Откуда? Тут одни леса кругом.
   Лена успокоилась и решила довериться шоферскому  таланту  Валентина.  Тем
более что, пристроившись к колонне,  он  сбавил  скорость,  и  Лена  уже  не
боялась,  что  Валентин  куда-нибудь  влетит.  Опять  же,  после  не