ами  и  водорослями,
пузырьками, песочком, ракушками - прямо настоящий аквариум!
   В комнате на мягком диванчике,  перед  которым  стоял  низенький  столик,
женственно набросив ногу на ногу, сидело еще какое-то существо. Без  бороды,
со стрижкой а-ля  гарсон,  сережками  в  ушах,  розовой  блузке  с  глубоким
вырезом, кожаной черной  безрукавочке  и  такой  же  мини-юбке,  при  черных
колготках и лакированных дамских туфельках на каблуках-"шпильках".  Существо
грациозно держало в тонких пальчиках с черным  маникюром  "Мальборо-лайт"  и
время от времени томно  подносило  фильтр  к  сочно  накрашенным  губкам.  В
принципе Лена могла бы принять это существо за настоящую бабу, тем более что
в вырезе блузки просматривались солидные си-сечки минимум  третьего  номера,
но бородатый быстренько лишил гостью  иллюзий,  объявив  хоть  и  нежно,  но
требовательно:
   - Рома! Завязывай балдеть, лапуленька, работать надо!
   -  Понял...  -  грудным   женским   голосом   произнес   трансвестит   и,
профессионально покачивая  бедрами,  упругой  походочкой  уцокал  куда-то  в
дальний, не освещенный угол студии.
   - Так,  -  деловито  поворачивая  лампу  на  Лену,  сказал  бородатый.  -
Выглядите вы устало, девушка. Наверно,  легли  после  полуночи  и  встали  в
шесть?
   - Вам это обязательно знать? - нахмурилась Лена.
   - Нет, - несколько испугался бородатый, чуя, что сует нос не в свое дело.
- Меня не интересуют подробности. Просто для хорошего паспорта нужно хорошее
фото, причем для вас конкретно - два фото. Извините за откровенность, но  вы
выглядите сейчас на  28-30  лет.  Мне  нужно  сделать  из  вас  16-летнюю  и
25-летнюю  девочку.  Паспорт  с  одной  фотографией,  даже  если  там   есть
какие-нибудь объясняющие  пометы  типа  "брак  зарегистрирован"  или  "выдан
взамен утерянного", всегда вызывает подозрения. Даже если вы сумеете толково
объяснить,  отчего  на  паспорте  одно  фото,  менту  захочется  еще   разок
пристальнее поглядеть  на  ксиву.  Если  достаточно  опытный  -  обязательно
найдет, к чему придраться. А  паспорт  с  двумя  фотографиями  -  если  они,
конечно, профессионально сработаны! - почти 60 процентов ментов  досконально
смотреть не будут. Дайте мне вашу старую ксиву... Кстати, пока можете  снять
свою курточку и повесить вот сюда.
   Лена  пристроила  куртку  и  шапочку  на  резную   самодельную   вешалку,
привинченную к стене, отделанной мореной вагонкой. Форма крючков на  вешалке
показалась  ей  странной...  Пригляделась  и   тихо   хихикнула   -   крючки
представляли  собой  уменьшенные  копии  стоячих  мужских   инструментов   с
приборами! Ну, похабники!
   Впрочем, не  следовало  отвлекаться  и  терять  бдительность.  На  всякий
пожарный Лена незаметно перепрятала пистолет из куртки за поясок  джинсов  и
прикрыла свитером.
   - Федюсик! У меня все готово!  -  нежно  доложил  Рома  тоном  заботливой
супруги, зовущей мужа завтракать;
   - Погоди немного, Ромасик, - отозвался бородатый.  Он  сидел  за  столом,
нацепив на глаз лупу, будто часовщик, и пристально рассматривал  паспорт  на
имя гражданки Павленко.
   Лена поглядела в ту сторону, где орудовал Ромасик. Он,  как  видно,  снял
свои шпильки 41-го размера, заменил их шлепанцами, надел черный лаборантский
халат и  подготовил  съемочное  место:  белый  экран,  табуретку,  подсветку
подключил. Кроме того,  чуть  поодаль  обнаружилось  парикмахерское  рабочее
место: с зеркалом, раковиной, креслом, феном и прочими прибамбасами.
   - Да, с этим паспортом долго жить трудно! - хмыкнул Федюсик, подняв  лупу
на лоб. - Если б мне кто-то такой дал, я бы  подумал,  что  меня  специально
подставить хотят...
   Лена не стала сообщать, что у нее  были  такие  же  мысли,  но  внутренне
согласилась с Федюсиком.
   - В общем, так, - деловым тоном объявил спец, - есть два варианта работы.
Либо приводить в нормальный вид этот, либо сделать совсем новый. Вам, как  я
понял, это по фигу, потому что за вас рассчитывается контора. Но все  равно,
заранее предупреждаю, что переделывать будет дороже и труднее.  Время  почти
такое же. Часам к восьми вечера, не раньше, будет готово.
   - А почему так долго? - позволила себе спросить Лена.
   - Потому что вы этот паспорт, миледи, должны  были  получить  лет  десять
назад. И если он будет свеженький-чистенький, совсем не потертый,  ничуточки
не выцветший и не пропылившийся, вам, извините, хрен  поверят.  У  нас  есть
своя технология, целое "ноу-хау", как за несколько часов все "состарить"  до
нужного уровня. Ну, и вообще, рабочий день напряженный. Мы  ведь  не  только
вами занимаемся, к сожалению...
   - Понятно, - сказала Лена. - И что я тут до вечера делать буду?
   - Отдыхать. Ну, найдем вам  комнатку,  вздремнете,  надоест  -  телевизор
посмотрите.
   - А пожрать мне здесь дадут? - поинтересовалась Лена, которая знала,  что
от скромности она не умрет, а вот от голода - запросто. - Я,  между  прочим,
со вчерашнего дня не ела.
   - Что ж вы раньше-то не сказали? - попенял  Федюсик.  -  Сейчас  сделаем!
Правда, мы-то уже позавтракали,  но  может,  у  Шуры  еще  осталось  что-то.
Ромасик, ты все слышал?
   - Да, сэр, - грудное контральто преобразовалось  в  баритон  вышколенного
английского дворецкого. Во всяком случае, такого, какими их играют в русских
фильмах.
   Ромасик вышел за дверь и куда-то потопал, вероятно, к этому  (или  этой!)
Шуре, а Федюсик деловито сказал:
   - Давайте не будем терять времени. Сейчас сделаем снимочек на 25  лет,  а
когда Ромасик  вернется,  соорудим  заготовку  на  16.  После  этого  можете
спокойно идти отдыхать, больше нам ваша натура не потребуется.
   - Интересно, как же вы из меня шестнадцатилетнюю  сделаете?  -  удивилась
Лена. - Тем более что я сейчас, сами сказали, на все тридцать смотрюсь...
   - Современной технике это под силу, - ухмыльнулся Федюсик, -  по  крайней
мере, на фотографии.
   Он провел Лену в угол, усадил на фоне белого экрана перед старинного вида
студийным фотоаппаратом и начал устанавливать свет.
   - Так, - велел он, перестав поворачивать  софиты,  -  смотрите  строго  в
объектив! Сейчас птичка еще не вылетит, но лучше не вертеться.
   Федюсик зашел за фотоаппарат, посмотрел на  Лену  в  видоискатель,  потом
вылез и задумчиво поскреб бороденку:
   - Нет, надо вас малость тонировать. И, может быть, паричок вам сделать. А
то  с  этой  стрижечкой  любому  ежу  будет  ясно,  что  вы  только  намедни
фотографировались. Но это без Ромасика лучше не начинать. Он в этом деле ас,
настоящий визажист, между прочим.
   - Я его вообще-то за женщину приняла... - хмыкнула Лена.
   - Ничего не поделаешь, это у него хобби такое, - ухмыльнулся  Федюсик.  -
Между прочим, если б вы месяц назад приехали, то приняли бы за женщину меня,
а он бы с бородой рассекал.
   - А вы что... - Лене вообще-то уже давно все было  ясно,  и  поэтому  она
застеснялась произнести вопрос до конца.
   - Да, именно так! - оскалился Федюсик. - По-моему, теперь за  это  статьи
нет и можно не стесняться лишний раз. Конечно, для здешних ребят  мы  с  ним
пидоры, и они нас презирают. Но мы умеем то, чего не умеют они.  И  заменить
нас некем...
   Он вовремя сообразил, что начал говорить лишнее, и заткнулся. Кроме того,
вернулся Ромасик.
   - Шурочка сказала, - произнес он, похлопав накладными ресничками,  -  что
может организовать чай, ветчину с зеленым горошком и бутерброды с колбаской.
Где-то через четверть часика принесет сюда.
   - Подойди сюда, глянь, лапуленька... Прикинь на нее паричок! По-моему, он
необходим.
   - Безусловно, - кивнул Ромасик. - И прикид нужно менять.
   - Прикид - само собой. А вот паричок - это твое. Тут я пас.
   Ромасик сказал с некоторым капризульством в голосе:
   - Сперва прикид, потом паричок. Снимите свитер, девушка!
   Лена сумела незаметно для  "голубых"  передвинуть  пистолет  за  спину  и
стянула свитер через голову.
   - Блузка тоже не годится, - заявил Ромасик. - Ворот слишком приметный.
   - Юноша, - нахмурилась  Лена,  -  а  бюстгальтер  вы  меня  не  заставите
снимать?
   - Если бы надо было написать, что паспорт  вам  выдавали  или  фотографию
вклеивали летом, возможно, пришлось бы и бюстгальтер снять,  -  невозмутимым
голосом произнес Ромасик. - И вовсе не оттого, что мне хочется  полюбоваться
на ваши титечки. У меня они тоже имеются, и вам меня нечем  удивить!  Хотите
покажу?!
   - Спасибо, - проворчала Лена, - в другой раз.
   -  Ромасик  имеет  в  виду,   что   если   б,   согласно   паспорту,   вы
фотографировались летом, в жару, то вам, для достоверности, надо было надеть
что-нибудь легкое. Может, какую-нибудь полупрозрачную  кофточку,  -  пояснил
Федюсик умиротворяющим тоном, - ясно, что если б у вас в данный  момент  был
темный бюстгальтер, то пришлось бы его заменить.
   - Неужели все это так важно? - нахмурилась Лена.
   - Очень важно, миледи! - наставительно заявил Федюсик. - Я,  конечно,  не
мент и не располагаю точными  данными,  но  очень  большой  процент  граждан
залетает  на  кичу  исключительно  благодаря  тому,  что  ментам  что-то  не
понравилось в документах при первом  предъявлении.  Предположим,  что  вы  в
розыске и угодили в ориентировку под фамилией Маша  Иванова.  Постовой  мент
видит, что ваше личико чем-то похоже на эту Машу. Он вас  подзывает,  просит
предъявить документы, и вы подаете ему паспорт, согласно  которому  вы  Сара
Рабинович. Если ему ваш паспорт не понравится, он заберет  вас  даже  в  том
случае, если не найдет особых примет, характеризующих эту  ужасную  Машу.  И
тогда, в конторе, вас начнут крутить, наводить справки  по  всем  паспортным
данным и в конце концов выяснят, что вы и есть Маша, за которой пять убийств
и четыре изнасилования...
   Последним замечанием Федюсик заставил Лену хмыкнуть. Убийства за ней  уже
были, а вот изнасиловать кого-нибудь она еще не сподобилась.
   - Но! - Федюсик поднял вверх указательный палец. - Если мент увидит,  что
паспорт  был  выдан  гражданке  Рабинович  еще  в  нежном  шестнадцатилетнем
возрасте, что в нем явно ее фотографии, все печати-штампы на уровне, никакие
даты не перепутаны и вообще сам  паспорт  выглядит  именно  таким  потертым,
каким должен выглядеть паспорт честной гражданки, никогда  его  не  менявшей
даже в связи со вступлением в брак, он не поведет  вас  в  отделение,  чтобы
уточнить, нет ли у вас  на  правой  ягодице  татуировки  "МАША",  являющейся
особой приметой гражданки Ивановой.
   Пока Федюсик читал лекцию, Ромасик отодвинул дверь, ведущую в  просторную
гардеробную, где, будто в  магазине  готового  платья,  на  плечиках  висело
множество мужских и  женских  костюмов,  комплектов  военной  и  милицейской
формы, платьев, блузок, кофточек  и  так  далее.  Причем  Лена  даже  успела
разглядеть через дверь, что развешаны все эти причиндалы не просто так, а по
определенной системе. На вешалках были укреплены таблички: "70-е гг.", "80-е
гг.", "90-е гг.". Это у них тоже было продумано. Ведь ежели на фотке,  якобы
снятой в 1978 году,  гражданин  оказался  одет  во  что-нибудь,  появившееся
только в девяностых, то мент смог бы это заметить.
   - Так, - безапелляционно и уже совсем мужским голосом произнес Ромасик, -
надевайте вот эту кофточку. Как раз ваш размер. А паричок я сейчас  подберу.
Пересядьте к зеркалу!
   И он указал Лене на кресло перед раковиной своей мини-парикмахерской.
   Лена сняла  свою  блузку,  надела  кофточку,  предложенную  Ромасиком,  и
убедилась, что у него глаз-алмаз - и вправду точно по размеру. Ромасик в это
время  копошился  в  гардеробной,  отыскивая  подходящий  парик,  а  Федюсик
продолжал давать комментарии.
   - Тут главное - не переборщить. Мент должен видеть, что фото снято не  за
два дня до того, как гражданка попалась ему на дороге, а намного  раньше,  и
что  она  не  заботилась  о  том,  чтоб  максимально  подогнать   паспортную
фотографию под свой нынешний внешний вид. Но,  конечно,  надо  сделать  так,
чтоб он мог убедиться: это та же самая дама.
   Подошел Ромасик, принес парик, аккуратно пристроил его  Лене  на  голову,
расчесал, потом подколол в двух местах шпильками и сказал:
   - Оцените!
   Лена посмотрела в зеркало. Ничего брюнеточка получилась. Явно  сходила  в
парикмахерскую перед тем, как на паспорт  фотографироваться.  Вместе  с  тем
сходство с нынешней Леной было вполне очевидное.
   - Да, это то, что надо, - согласился Федюсик. - Конечно,  надо  чуть-чуть
тонировать...
   - Естественно! - бодро произнес Ромасик. - Все  будет  тип-топ!  Откиньте
голову на подголовник и расслабьтесь. Сейчас я вас немножечко подштукатурю.
   Он набросил Лене на плечи салфетку, чтоб не испачкать кофточку  пудрой  и
кремом.
   Лена, конечно, откинула голову, как он просил,  и  даже  зажмурилась.  Но
расслабляться не собиралась.  Ведь  где-то  катался  джип  "Гранд-Чероки"  с
Андрюхой и Валерией, но самое главное - с рюкзачком, который  Лена  оставила
на сиденье. Не дай бог, если они  все-таки  из  этой  же  конторы!  Приедут,
допустим, через какое-то время на Федоровскую, 47, и доложат, что, мол,  все
хорошо, шеф, подняли мы на воздух гражданина Шипова при помощи одной дурочки
подставленной. И опишут, как эта дурочка выглядела. А мордоворот скажет:
   "По-моему, Андрюха, точно такая  же  сюда  приходила  час  назад..."  Что
будет, интересно?

А В ЭТО ВРЕМЯ...

   Лена, естественно,  не  могла  даже  догадываться  о  том,  где  "Чероки"
находится на самом деле. Если б знала, то волновалась бы гораздо меньше.
   Джип тоже находился за городом, но совершенно в другой стороне. Оттуда до
Лавровки было километров восемьдесят, а до лесного заведения, где Федюсик  и
Ромасик трудились над созданием для Лены приличного паспорта, и все сто.
   Еще одним обстоятельством, которое могло бы успокоить Лену, было то,  что
ни Андрей, ни Валерия не  поворачивали  голову  в  сторону  арки,  а  потому
понятия не имели о том, что она жива-здорова. Более того, их этот вопрос,  в
общем-то, не волновал, хотя Валерия  и  допускала,  что  девчонка  могла  не
погибнуть при взрыве, а получить ранение или контузию. Важнее было  то,  что
заряд пластита, заложенный в корпус телефона, сработал. Нет, не сразу  после
того, как Анатолий Олегович включил телефон, а только  после  того,  как  он
набрал шестизначный номер, написанный на поздравительной открытке, и  поднес
телефон к уху. После того как гул взрыва  долетел  до  цветочного  магазина,
около которого стоял с работающим мотором "Чероки", Андрей даванул на газ  и
помчался прочь со скоростью, максимально возможной для езды по  заснеженному
городу, а местами и превышая ее.
   - Жми! - подгоняла его Валерия. - За город!
   Конечно, надо было  местами  проявлять  аккуратность,  чтоб  не  напугать
всяких  там  гаишников-гибэдэдэшников,  поэтому  пришлось  кое-где  петлять,
сворачивать в малоезжие улицы, переулки и даже проходные дворы. За город они
выехали не по шоссе, а через некую  полузаброшенную  стройку,  откуда  можно
было выбраться на более-менее накатанный проселок. По проселку  докатили  до
бывшего пригородного совхоза,  оттуда  выехали  на  шоссе,  промчались  пару
десятков километров до трассе, где не было постов, и свернули на  лесовозную
дорогу, уходящую далеко в глухомань.
   Вот только тут нервное напряжение у них чуточку спало.
   - Кажись, ушли! - облегченно вздохнул Андрюха. - Ну, наделали мы в городе
шороху!
   - Не то слово! - хмыкнула Валерия. - Теперь там такое - поднимется - небу
жарко станет.
   - Да-а... - весело поежился водила.  -  Пару  месяцев  не  уймутся!  Драч
небось с ума свернется, когда узнает!
   -  Такие  не  сворачиваются  с  ума,  -  помрачнела  Валерия,  прикуривая
сигарету, - а головы другим сворачивают... Ты лучше скажи,  хорошо  упаковал
эту суку? Не слиняет?!
   - Фирма гарантирует! - ухмыльнулся Андрей.
   - Морду не сильно расквасил?
   - Да ты что, мать, как можно! Ты ж мне вчера все четко  растолковала.  Ни
царапинки! Вколол тюбик - так и легла. Снял пальто, шапку, сапожки,  как  ты
велела. Дальше замотал даму в одеяло, потом в ковер, обмотал  веревкой,  как
колбасу, - и ходу.
   - Не задохнется?
   - Ни боже мой! Я  ж  ей  рот-нос  не  завязывал  -  пусть  дышит  сколько
влезет...
   - А если орать начнет?
   - Да пусть орет, - беспечно усмехнулся Андрюха.  -  Деревня  пустая,  нет
никого. Опять же изба деревянная, снегом почти по крышу заметена. Хоть рядом
стой, ни хрена не услышишь... Кроме того, ты  же  сказала,  что  укол  часов
десять действует, даже двенадцать... Она и сейчас еще спит, небось ничего не
чует.
   - Бывает,  раньше  просыпаются...  -  процедила  Валерия.  -  От  холода,
например. А замерзнуть она там не может?
   - Удивляешь ты  меня,  Михайловна!  -  проворчал  Андрюха.  -  Я  натопил
нормально, она там вспотеет в своей упаковке,  не  то  что  замерзнет.  Изба
только-только остывать стала, она тепло хорошо держит.
   - А угореть не может? - настырничала Валерия.
   - Шутишь, что ли? Я ж деревенский, с десяти лет знаю, как печку топить...
Ты лучше скажи, как мы из всей этой заварухи выбираться будем? Я лично  свою
часть работы сделал.
   - Я тебе кейс показывала, родной? Видел сколько там лежит?
   - Видел, - хмыкнул Андрюха, - только не считал.
   - Могу сказать, цыпа, что там  пятьдесят  пачек  по  сто  "Франклинов"  в
каждой. Не греет?!
   - Они знаешь где меня греть будут? - осклабился водила. - За  десять  тыщ
верст от этой области и вообще от этого совка поганого.  И  то  небось  буду
сильно сомневаться, что братва нам за все эти дела кишки не выпустит... А ты
все темнишь!
   - И буду темнить,  милок,  -  жестко  сказала  Валерия.  -  Понимаешь,  у
некоторых людей от  малой  образованности  и  избытка  сил  начинается,  как
говорил товарищ Сталин, "головокружение  от  успехов".  Особенно  когда  они
хорошие баксы увидят. Сердчишки тюкают, моча в голову ударяет, и делают  они
большие глупости. Плачут потом горькими и даже  кровавыми  слезами,  но  это
потом... А сначала глупости делают!
   - Лер, - нахмурился Андрей, - была б ты мужиком, ты б уже за  эти  намеки
похабные в лоб получила!
   - Во! - Валерия подняла  вверх  указательный  палец.  -  Видишь,  как  ты
заговорил, милый? Да, я женщина слабая, беззащитная, а ты здоров как  бугай.
Возьмешь за шейку нежно, а отпустить забудешь. И все - накрылась Лерочка.  А
баксы остались...
   - Да у меня и в мыслях такого  нет!  -  оскорбился  Андрей.  -  Я  честно
говорю, без балды...
   - Верю! - кивнула Валерия. - А знаешь,  почему?  Потому  что  ты  все  же
головой чуть-чуть варишь. То есть скумекал  уже,  как  тебе  одному,  такому
большому и сильному, будет фигово, даже если весь кейс окажется у  тебя  под
мышкой.  Потому  что  ты,  родной,  даже  толком  не  знаешь,  где   и   как
загранпаспорт себе сделать, не говоря уже о том, как  эти  грины  из  России
перевести. Покамест ты себя слепым щенком чувствуешь и понимаешь свою полную
беспомощность - ты глупостей не  наделаешь.  Но,  упаси  господь,  чуть-чуть
лишнего узнаешь, поверишь в  собственные  силы  -  и,  глядишь,  на  подвиги
потянет. Извини, конечно, может, ты и  верно,  честный  до  усера,  но  меня
столько раз кидали по жизни, что охота чуть-чуть подстраховаться...
   - Да я тебя люблю, дура! - в сердцах воскликнул Андрей. -  По-настоящему!
Бля буду - люблю! Я для тебя что  хошь  сделаю,  понимаешь?  Зарежу,  сожгу,
сворую, сам сдохну!
   - Что хошь? - лукаво переспросила Валерия. -  Хорошо,  это  я  проверю...
Если не врешь - начну тебе помаленьку глазки открывать. А если  нет  -  увы,
родной. Либо режь меня и сам выпутывайся, либо иди, как телок на  веревочке,
куда поведу.
   - И чего попросишь?
   - На месте скажу...
   - А мы и так подъезжаем уже... - заметил Андрей. - Колея осталась,  вроде
не сядем. Я вчера, когда по  целине  пер,  раза  два  чуть  не  увяз!  Самый
снегопад был. Обратно, по ут-рянке, полегче было, а сейчас вообще  норм