самолично  повезла  на  вокзал  "гостью"
Драча, а самого Драча в  клубе  сегодня  не  былo.  Сенсей  почти  наверняка
отправит своих парней на вокзал,  потому  что  заподозрит,  будто  вместе  с
"гостьей" - если таковая вообще существует! - Валерия повезла  на  вокзал  и
Драча. Поскольку Сенсей прекрасно знает, за сколько времени можно доехать от
клуба до вокзала, он уже через час поймет, что либо Валерия с Драчом поехала
вовсе не на  вокзал,  а  прямо  на  свою  старую  дачу,  чтоб  спрятать  там
несчастного Тему, "либо  вообще  в  неизвестном  направлении.  Не  будет  он
исключать и вариант с какой-либо аварией или поломкой. Так или иначе, но  он
может приказать  охранникам  клуба  вывести  из  гаража  еще  один  или  два
снегохода, в частности канадские  "Бомбардье",  которые  использовались  для
катания по лесу  всяких  VIP-гостей  клуба,  и  произвести,  как  выражаются
по-гранцы, "прямую отработку  следа".  Метель  навряд  ли  успеет  полностью
заровнять следы лыж и гусеницы. Если это будет через полтора, два  или  даже
три часа, не исключено, что "поисковики" наткнутся на  еще  живую  "гостью".
Впрочем, даже если они найдут труп, то сразу многое поймут.
   Правда, при благоприятном стечении обстоятельств уже меньше чем через два
часа,  в  полночь,  Валерия  будет  находиться  в  воздухе.  Увы,   стечения
обстоятельств бывают не только  благоприятные.  Погода-то  аховая!  То,  что
хорошо для сокрытия  следов  на  земле,  может  оказаться  препятствием  для
взлета. Конечно, русская авиация, как принято считать, является всепогодной,
но все же если полосу капитально заметет, то вылет могут задержать, а  то  и
вовсе  отменить.  Возможно,  что  для  этих  нелегальных  полетов  оставлено
какое-то очень узкое "окно" по времени. В общем, не исключено,  что  Валерия
сегодня вовсе не улетит и  ей  придется  воспользоваться  своими  "запасными
вариантами".
   Конечно, как и планировалось, она должна уточнить все у знакомого майора,
позвонив ему по сотовому со старой дачи. Если на вопрос: "Это  военторг?"  -
он ответит: "Вы ошиблись!", значит, все нормально, и вылет  состоится,  если
ответ будет: "Вы не туда попали!", значит, все откладывается на  двое  суток
минимум. Так или иначе, но старой дачи ей  сегодня  не  миновать.  Если  она
улетит - тогда в принципе наплевать, найдут "гостью" или  нет,  а  вот  если
вылета не будет, тогда на эту дачу по  следам  "Бурана"  прибудут  охранники
Сенсея. Одно дело, если живой "гостьи" или ее трупа они не обнаружат -  Лера
может сказать, что благополучно отправила ее с какой-нибудь станции, чтоб не
заезжать в город на "Буране", совсем другое, если  "гостью"  найдут  мертвой
или живой.
   Так  что  надо  было  всерьез  продумать,  где  отделаться  от   ненужной
пассажирки, не оставив при этом лишних следов. Ведь даже закопав ее, сонную,
в снег, можно столько натоптать вокруг, что сразу все станет  понятно.  Ведь
под рыхлым, свеженаметенным снегом -  твердый,  слежавшийся  наст.  Если  уж
зарывать - то в него, а без лопаты это трудновато. Опять же, продавив  наст,
провалишься по пояс, и такие следы до завтра не исчезнут.
   И тут Валерия вспомнила, что немного в стороне от  хорошо  известного  ей
маршрута к старой даче есть небольшой овражек с крутым, обрывистым  склоном,
а  по  краю  этого  обрыва   растут   с   небольшими   промежутками   всякие
елочки-сосенки.  Если  усыпленную  "гостью"  довезти  до  промежутка   между
елочками и кинуть под обрыв  таким  борцовским  приемом,  как  бросок  через
голову, то она пролетит в воздухе пару метров и исчезнет на  дне  оврага.  А
около лыжни снегохода останется только несколько следов. Ну, допустим, сошли
девушки, пописали и дальше поехали. Обрыв  метров  пять  высотой,  ночью  ни
черта не разглядишь, да и не станет никто смотреть -  ведь  следов,  ведущих
непосредственно к обрыву, не будет...
   Загвоздка была только в том, что Валерия последний раз побывала  на  этом
обрыве прошлым летом, а зимой приезжала туда аж в позапрошлом году. Конечно,
вряд  ли  за  два  года  там  что-то  существенно  изменилось,  но  все-таки
представления об этом самом овражке и даже о том, как туда  доехать,  у  нее
были довольно смутные.
   Тем не менее Валерия свернула  вправо  с  полузаметенной  лыжни,  которую
оставила утром. "Буран" пошел  по  целине  заметно  медленнее,  лыжи  глубже
садились в снег.
   Лена на изменение курса никак не отреагировала. Больше того,  она  просто
не  заметила,  что  снегоход  поехал  куда-то  не   туда.   И   волноваться,
естественно,  не  стала.  Напротив,  ей  стало  поспокойнее,  поскольку  она
почувствовала, что "Буран"  едет  медленнее,  неторопливо  объезжая  большие
деревья и пни. .
   Проехали эдак с километр, и Валерия почуяла, что ведет "Буран" неизвестно
куда. Во всяком случае, по ее разумению, овражек уже  должен  был  появиться
где-то справа. Ориентиром должны были послужить все  те  же  елочки-сосенки,
растущие вдоль  обрыва,  однако  вместо  них  фара  высвечивала  из  темноты
черно-белые стволы больших берез. А  когда  роща  осталась  позади,  "Буран"
очутился посреди какой-то незнакомой прогалины и начал  спускаться  вниз  по
пологому склону.
   Валерия вообще-то  неплохо  знала  здешние  места,  но  что-то  не  могла
припомнить, куда попала. Березовая роща, по идее,  на  таком  расстоянии  от
клуба была всего одна, но она вроде бы располагалась  далеко  от  оврага.  А
такой большой прогалины и вовсе не числилось.  По  крайней  мере,  насколько
помнилось Валерии.
   Чуть позже уже после того, как "Буран" проехал низину и стал  подниматься
вверх, Лера догадалась, что это вовсе не прогалина, а выруб. На этой стороне
лога из-под снега просматривалось множество пней, и  явно  довольно  свежих.
Похоже, что кто-то хорошо прошелся по здешней заповедной  березовой  роще  с
бензопилами. Может, еще осенью, а может - уже зимой. Березу пилят чаще всего
на дрова - в этом ее главная ценность. Конечно,  в  Лавровке  большая  часть
поселка состояла из домов с печным отоплением, но во все  прошлые  годы  эти
самые частники неплохо обходились без этой самой заповедной рощи.
   По  сути  дела,  полноправными  хозяевами   заповедника   были   Драч   и
возвышавшийся над ним Сенсей. Если б какой-то нахал, даже  очень  богатый  и
влиятельный,  имел  наглость  без  спроса  направить  сюда  лесорубов,  чтоб
заготовить энное число кубов  леса,  то,  даже  раздав  нужные  взятки  всем
официальным  чиновникам,   вплоть   до   Министерства   природных   ресурсов
("проглотившего" бывшую Федеральную службу лесного  хозяйства),  он  мог  бы
сильно пожалеть о своем решении. Березовые дровишки обошлись бы ему по  цене
красного или черного дерева - и это как минимум. А как максимум, он  мог  бы
вообще получить пулю, ибо Сенсей и Драч, как уже  отмечалось,  очень  любили
природу и числились членами соответствующего клуба.
   До сих пор, насколько было известно Валерии, ни одного безумца, желающего
посягнуть на заповедник, контролируемый альянсом "Куропатки"  и  "Лавровки",
не находилось. Отсюда неизбежно следовал логический вывод: березы повалили с
их одобрения и согласия. Следующим по логике  вещей  должен  был  прозвучать
вопрос: "А на хрена?"
   Валерия никогда не работала таксатором и  не  могла  даже  приблизительно
прикинуть, сколько кубов березы можно напилить с полутора гектаров - площадь
вырубки вряд ли была больше. Но о том, что, если все это пустить  на  дрова,
особо много не заработаешь - догадывалась. Тем более что  заготовка  дров  в
заповеднике требовала кое-каких отстежек, а вокруг города было  полно  мест,
где без особых сложностей народ  заготавливал  точно  такую  же  березу.  Во
всяком случае, особого дефицита дров пока не наблюдалось. Так  что  вряд  ли
Драч или Сенсей решили делать на этом большой бизнес.
   На что еще можно пустить березу? Карельская вроде бы считается поделочным
материалом - опять  Карелия,  не  к  ночи  будь  помянута  вместе  с  Лиисой
Карловной, чтоб ей ни дна ни  покрышки!  Но  эта  береза  не  карельская,  и
количество каповых наростов на ней невелико.
   Еще из березы делают  деготь,  но  эпоха  использования  его  в  качестве
смазочного материала для телег и сапог в общем и целом давно  прошла.  Разве
на дегтярное мыло употребляют,  да  и  то  наверняка  предложение  опережает
спрос.
   Активированный древесный  уголь  -  вещь  более  полезная  в  современных
условиях, но опять же для того, чтоб  его  получить,  вовсе  не  обязательно
вывозить березу из заповедника.
   Но что бы там ни было, любопытно, что ни  Сенсей,  ни  даже  Драч  ровным
счетом ничего не сказали заведующей "Клубом любителей природы". Хотя  обычно
о всяких хозяйственных делах в заповеднике ее извещали. Наверно, если б речь
шла просто о заготовке дров или там сырья для производства дегтя,  никто  не
стал бы от нее скрывать такую  ерунду.  Стало  быть,  Сенсей  и  Драч  сочли
необходимым, чтоб госпожа Корнеева  об  этом  не  знала.  Навряд  ли  просто
потому, что  ее  в  ближайшее  время  предполагалось  "уволить"  и  заменить
Чернобуровой. Как раз наоборот, ей не  следовало  этого  знать,  потому  что
Валерии еще предстояло месяц-другой  или  даже  дольше  пребывать  на  своем
посту. То есть они, вероятно, предполагали,  что  заведующая  заинтересуется
странной историей с экономически невыгодной вырубкой березы в заповеднике  и
может сунуть нос поглубже. А это было чревато раскрытием какой-то  серьезной
тайны, в которую был посвящен достаточно узкий и  строго  ограниченный  круг
лиц.
   Как только Валерия об этом подумала,  то  у  нее  в  голове  словно  реле
сработало, даже щелчок какой-то почудился: Шипов!
   Единственным, что от  нее  скрывали  и  к  чему  не  допускали,  была  та
деятельность, которой занимался  бывший  юннат  в  подвале  старой  конюшни.
Герметические двери явно показывали, что  там  нечто  не  совсем  безобидное
происходило...
   Валерия почти как автопилот управляла снегоходом  и  спохватилась  только
тогда, когда обнаружила, что вырубка осталась далеко позади  и  она  укатила
еще на несколько километров в сторону от своей "трассы", ведущей  к  дачному
поселку. Надо было поворачивать влево и ехать обратно.  Да  и  вообще,  надо
поскорее найти овраг, отделаться от этой дуры, сидящей за спиной,  и  мотать
отсюда поскорее.
   "Буран" она повернула, но  отделаться  от  своих  размышлений  не  могла.
Теперь ей вспомнилась так и не вскрытая упаковка, которую по  приказу  Драча
Гундос раздобыл на фабричке. Та, обнаружившаяся в рюкзачке, забытом чернявой
Анжелой. Сейчас она лежала в  другом  рюкзачке,  висевшем  за  ее,  Валерии,
спиной.
   Логика такая. Шипов - генетик. Березы растут везде,  а  их  пилят  именно
тут, в заповеднике. Значит, они чем-то  отличаются  от  других.  Генетически
отличаются! Хотя внешне, может быть, и не выглядят мутантами. Фиг его знает,
может быть, двадцать пять - тридцать лет назад, когда пионер или  комсомолец
Шипов  начинал  работать  на  университетской  биостанции,  тут  проводились
какие-то эксперименты с этими березами. Облучали их чем-нибудь,  опрыскивали
или иным образом обрабатывали. И  возможно,  что  из  древесины  этих  берез
Анатолий Олегович собирался получить некий материал, необходимый  для  своих
небезопасных опытов.
   Однако уж кто-кто, а Валерия как заведующая  "Клубом  любителей  природы"
хорошо знала, что такого количества  березовых  хлыстов,  какое  могло  быть
спилено на этой полуторагектарной  делянке,  в  клуб  никогда  не  завозили.
Котельную вообще углем топили, а для каминов в четыре VIP-номера на  третьем
этаже привозили сосновые дровишки для приятного смолистого запаха.
   Стало быть, если эту, условно говоря, "спецберезу" где-то перерабатывали,
то не здесь. Лесохимических предприятий в области было достаточно много,  но
в общем и целом они производили всякие  традиционные  продукты  переработки:
гидролизные спирты, канифоль, скипидар, тот же деготь или там активированный
уголь. Так или иначе, но такой солидный объем - несколько сот  кубов,  могли
переработать только там.
   Опять же не подлежит сомнению, что там, на этих  предприятиях  лесохимии,
из "спецберезы" не производили  ничего  необычного.  Возможно,  все  тот  же
деготь или активированный уголь. Сделка могла  пройти  по  бартеру:  мы  вам
столько-то кубов березы, вы нам из этой березы - столько-то литров  или  там
килограммов дегтя.
   А уже  потом  эти  самые  "литры-килограммы",  то  есть  намного  меньшие
физические объемы, могли приехать на какую-то маленькую  фабричку  во  дворе
дома 47 по Федотовской  улице  -  имеющей,  однако,  проходную,  на  которой
рабочих досматривают при выходе! Правда, ее, как выяснилось,  легко  обойти,
перебравшись через забор, что и сделал Гундос, но это вовсе не значит, будто
так было всегда. В СССР практически каждое  предприятие  было  до  некоторой
степени оборонным. Даже на макаронных фабриках, при неоходимости, можно было
на том же оборудовании выпускать  артиллерийский  порох.  То,  что  нынешняя
фабричонка на Федотовской, 47, захирела, но тем не менее не закрывается и не
распродается, может как раз свидетельствовать о том, что у нее есть какая-то
"военно-учетная специальность", причем достаточно важная, ежели, несмотря на
всеобщее сокращение ВС и конверсию  ВПК,  продолжают  содержать  ее  себе  в
убыток. Возможно также, что там стоит некое достаточно редкое  оборудование,
допустим, законсервированное.
   Соответственно,  можно  предположить,  что  полученный  из  "спецберезы",
условно говоря, "спецдеготь" уже нелегально или полулегально прошел там,  на
этом "редком оборудовании", вторую фазу переработки и превратился  в  нечто,
лежащее теперь в рюкзачке, за спиной у Валерии...
   Нет,  нельзя  все-таки  вести  транспортное  средство  и  отвлекаться  на
посторонние мысли! И на оживленной автотрассе, и в  глухом,  безлюдном  лесу
это одинаково опасно.
   Те самые "елочки-сосенки", росшие по краю обрыва и  которые  Валерия  так
жаждала отыскать, возникли из темноты внезапно. И увы, не слева  или  справа
от снегохода, а прямо впереди. Задумавшаяся Валерия не успела  отреагировать
вовремя, и "Буран" вынесло на обрыв.
   - А-а-а!  -  заорала  в  испуге  Лена  и,  как  утопающий  за  соломинку,
ухватилась за еловую ветку, проносившуюся мимо нее. А вот Валерия,  испустив
какой-то невнятно-сиплый хрип ужаса, вместе со снегоходом полетела с  обрыва
вниз, на дно оврага...

СО СТРАХАМИ В ОБНИМКУ

   Ветка тощей елочки оказалась  слишком  хилой,  чтоб  удержать  вес  Лены,
умноженный на скорость снегохода. Она оторвалась от ствола деревца,  но  все
же помогла Лене  не  улететь  вниз  вместе  с  "Бураном"  и  Валерией.  Лена
соскользнула с машины и шлепнулась спиной на снег совсем рядом с обрывом, на
пару минут потеряв сознание - скорее всего со страху.
   Очнувшись, Лена села, повертела головой, пошевелила руками и ногами - все
работало, ничего  всерьез  не  болело.  Поднялась  на  ноги,  глянула  вниз.
Разглядеть что-либо  на  дне  оврага  было  трудно,  но  сквозь  шум  ветра,
гоняющего по лесу метельную круговерть, ей послышался слабый стон.
   И хоть еще полчаса назад Лена про себя  материла  этого  лихача-придурка,
мчавшегося по лесу как угорелый, бросить снегоходчика в лесу, не  убедившись
в том, что он насмерть убился, ей совесть не позволила.
   Спускаться вниз прямо здесь, с крутизны, она не решилась. Проваливаясь  в
снег по колено, пошла вдоль елочек и вскоре нашла более-менее пологий  спуск
и кое-как не то сошла, не то съехала в овражек. Тут, на дне, оказалось снегу
уже по пояс, и Лена догадалась, что ей  будет  проще  не  пробиваться  через
него, а ползти по-пластунски. Правда, темень тут была несусветная, и Лене не
раз казалось, будто она  уже  потеряла  ориентировку  и  ползет  в  обратную
сторону. Возможно,  если  б  она  поддалась  этому  ощущению,  то  наверняка
закружила бы на одном месте и совсем  запуталась.  Но  все-таки  бог  помог,
наверно, и Лена совершенно неожиданно наткнулась  на  "Буран",  торчащий  из
сугроба, куда ушел наискось почти на две трети.  Он  при  падении,  конечно,
заглох, и, судя по  всему,  безнадежно.  А  где  ж  водитель-то?!  Вот  тьма
проклятая!
   - Эй! - позвала Лена. - Как тебя там? Ты где?!
   - Тут... - послышалось из темноты болезненное сипение. - Нога...
   Лена поползла на голос и метрах в трех или четырех от разбитого  "Бурана"
обнаружила ворочающегося в снегу водителя.
   Валерии в принципе повезло  почти  так  же,  как  Лене,  если  мерить  по
полученным травмам, и повезло  намного  больше,  если  судить  по  возможным
последствиям. Потому что у Валерии были все шансы  угробиться  насмерть.  Во
всяком случае, шансов остаться в живых было на порядок меньше. Так что  она,
если не считать растяжения голени и легкого сотрясения мозга, можно считать,
отделалась легким испугом.
   Могло ведь случиться так, что на нее всем весом пришелся  удар  падающего
снегохода  -  летальный  исход  почти   стопроцентный.   Чуть-чуть   меньшую
вероятность смерти дало бы ее падение на снегоход, но и этого не  случилось.
Наконец, даже избежав соприкосновения с машиной, можно было просто врезаться
головой в снег и заработать смещение, а то и перелом  шейных  позвонков,  да
еще и кровоизлияние в мозг.
   В общем, аварию снегохода  они,  можно  считать,  благополучно  пережили.
Теперь  осталось  выжить   в   метельном   лесу   при   глубоком   снеге   и
двадцатиградусном морозе. В темень, когда ни зги  не  видно  и  даже  кончик
собственного носа разглядеть трудно. Фара снегохода больше не могла освещать
путь, а карманного фонаря у Валерии не было.
   Плюс к этому идти с травмированной ногой  Валерия  не  могла,  а  у  Лены
одежда не была рассчитана на пешие прогулки по крутому морозцу.
   Хотя они и не обменивались  информацией,  в  голове  у  обеих  подруг  по
несчастью, как звезда первой величины,  сверкала  зловещим  светом  примерно
одна и та же мысль: это он, "подкравшийся незаметно"!
   При этом, конечно, у каждой сохранялась и надежда на лучшее.
   Разумеется,  Валерия  напрочь  позабыла,  что  собиралась  усыпить   свою
пассажирку и сбросить именно сюда, на дно заснеженного  оврага.  Потому  что
прекрасно понимала: без помощи этой крепкой девицы она никуда и  никогда  не
дойдет и даже не доползет. Сохранение секретности уходило  на  второй  план,
сейчас надо было бояться совсем другого. Ясно ведь, что гостья,  приезжавшая
по какой-то надобности к  Драчу  и  заехавшая  в  клуб  для  того,  чтоб  ей
соорудили фальшивую ксиву, отнюдь не самая законопослушная леди.  И  у  этой
"леди" - возможно, весьма отпетой блатной  сыроежки!  -  вполне  закономерно
может прорезаться мысль о том, что она слишком легко одета для такой погоды.
Разденет и не почешется! Кстати, для верности может и  шею  свернуть  -  при
таком падении вполне обычная травма. Но даже если просто  разденет,  Валерия
через два-три часа превратится в ледышку  и  на  себе  испытает  ту  участь,
которую готовила для своей пассажирки. Морду  ее,  правда,  Валерия  еще  не
видела, но фигуру могла оценить - сильная баба, с  которой,  если  что,  так
просто не справишься даже при стопроцентном здоровье, а уж с потянутой ногой
и сотрясением мозга - тем более.
   Знала бы госпожа Корнеева, какие мысли одолевают ее пассажирку -  боялась
бы существенно меньше. Насчет того, чтоб утеплиться за счет "сиплого мужика"
- Лена, еще раз напомним, до сих пор понятия не  имела,  что  снегоход  вела
баба! - ей и не думалось. Причем отнюдь не потому, что Лена была вся из себя
честная и благородная или хотя бы шибко брезгливая. Если б  водитель  убился
насмерть, размозжив себе черепуху или распоров живот, она бы не постеснялась
содрать с него теплые вещички, даже крепко замаранные кровянкой. Но  сделала
бы она это по одной простой причине: покойнику все равно уже не пригодится и
сам он, увы, ничем иным Лене н