чуть-чуть подальше,  то  у  нее  есть  шанс
потихоньку выбраться из подвала у них за спиной. Тихо, спокойно, без шума  и
пыли, а главное - без всяких ненужных разговоров.
   Однако один из молодцов тоже подумал о таком  варианте,  правда,  имея  в
виду опять-таки не Лену, а собаку:
   - Зря мы. Грибок, вдвоем в одну сторону поперли! - это говорил тот,  кого
звали Гундосом. - Надо тебе туда, к лестнице вернуться, а то этот  кабыздох,
если налево убежал, может мимо нас обратно наверх прошмыгнуть.
   - А как я там глядеть буду? - проворчал  Грибок.  -  Фонарь-то,  блин,  у
тебя! Зажигалкой, что ли, чиркать прикажешь? Так она у меня почти  пустая  -
раза три прикурить осталось...
   - Сча, сделаю тебе типа факела... - Гундос завозился в темноте, а затем и
впрямь загорелось довольно яркое пламя.
   - На, - хмыкнул Гундос, - вручаю, блин, олимпийский огонь! Хоть в  Сидней
беги... Правда, все игры уже кончились.
   - Из газеты, что ли, скрутил?
   - Так точно. Тут их дополна валяется. Можешь еще пару  штук  прибрать  на
случай, если эта быстро выгорит.
   - А пожару не наделаем? Здесь,  е-мое,  хлама  всякого  -  кучи.  И  тяга
хорошая, сквозняки. Если полыхнет - хрен выскочить успеем!
   - Ты бы. Гриб, с такими познаниями лучше в пожарники шел!  -  поиздевался
Гундос. - Такие бы "бабки" греб с каждого пожара - офигеть можно.
   Гриб с горящим факелом из свернутой газеты повернул обратно к лестнице, и
Лене стало ясно, что он вот-вот окажется совсем  близко.  Во  всяком  случае
теперь уже не удалось бы проскочить наверх - это точно. К тому же когда Гриб
вышел к лестнице, то переложил свой  эрзац-факел  в  левую  руку,  а  правой
выдернул из-под куртки пистолет. Хотя он его  приготовил,  главным  образом,
для того, чтоб пристрелить собаку, если та  вдруг  набросится  на  него  или
попытается удрать, Лену это не утешило. Если кто-то  морально  готов  собаку
застрелить, то  и  человека  грохнет  без  угрызений  совести.  Это  раз.  А
во-вторых, слабая надежда на то, что ей удастся отпугнуть этих жлобов  своим
малокалиберным пистолетиком, рухнула. У Гриба в лапе находился или служебный
"Иж-71", который разрешено иметь частным охранникам,  или  вообще  настоящий
боевой "ПМ" - издали их не отличить один от другого. Так или иначе, но это 9
мм, а не 5, 6. Каким калибром проще убить, наверно, любой лох догадается.
   Когда Гриб с факелом в левой руке и со стволом в  правой  вошел  в  левый
проем и  оказался  не  больше,  чем  в  пяти  метрах  от  Лены,  она  сумела
более-менее рассмотреть его физию. После этого ей показалось, что "марго" со
своими мягкими  пульками  без  оболочек  даже  в  упор  не  прошибет  этакий
лобешник.
   Наверно, если б газета у Гриба не сгорела и  он  сделал  еще  пару  шагов
вперед без остановки, то застал бы Лену  в  полном  упадке  морально-боевого
духа. В принципе это, как теперь казалось разомлевшей в ванне девице,  могло
бы ничем плохим не  кончиться.  Допустим,  если  Гриб  был  сосредоточен  на
выполнении своей главной задачи - ловле собаки, то не стал  бы  цепляться  к
девушке, неизвестно как и зачем угодившей в этот подвал. Скорее всего просто
гаркнул бы что-нибудь, типа: "Вали отсюда, прошмандовка!" Тем более ведь  он
был не бомжара какой-нибудь, чтоб  кидаться  на  какую-то  немытую  девку  в
грязном и вонючем подвале.
   Но могло быть и  так,  что  Гриб  не  стал  бы  самолично  решать  судьбу
подвернувшейся под руку незнакомки, а подозвал бы Гундоса. И тот  -  в  этом
Лена даже сейчас была на сто процентов уверена - наверняка посчитал бы,  что
лишняя свидетельница им не нужна.
   Однако газета у Гриба сгорела почти целиком, и он  вынужден  был  наскоро
бросить ее, затоптать огонь, на ощупь скрутить и  поджечь  зажигалкой  новый
факел. А для того, чтоб все это сделать, ему понадобились обе руки, то  есть
пистолет он на время сунул в боковой карман куртки.
   Вот эта пауза -  минуты  на  две,  не  больше!  -  позволила  Лене  вновь
собраться с духом и обрести отчаянную решимость. Как только Гриб подпалил от
зажигалки свернутую в трубку газету  и  стал  прятать  зажигалку  в  карман,
намереваясь следующим движением вынуть из  кармана  "пушку",  Лена  вскинула
"марго" двумя руками и поймала на мушку низколобую физиономию  жлоба.  Спуск
как-то само собой нажался, хотя, кажется, Лена в этот момент еще  не  решила
окончательно - стрелять или не стрелять.
   Грох! - выстрел маленького  пистолета  в  гулком  подвале  прозвучал  как
пушечный. У Лены аж во рту солоно стало. Хотя, как  ни  странно,  во  дворе,
даже в нескольких шагах от входа в подвал,  выстрела  никто  не  услышал.  А
бабушка Петровна,  которая  в  это  время  только-только  шла  по  переулку,
приглядываясь к следу Рекса, и подавно ничего не слыхала. Наверно, если б  в
доме работал мусоропровод,  то  через  него  звук  выстрела  долетел  бы  от
мусорокамеры до верхнего этажа.
   Но мусорокамера, как и весь  мусоропровод  были  наглухо  забиты,  и  ими
давным-давно не пользовались. Может, на первом или втором этаже еще что-то и
сумели расслышать, но очень слабенько.
   Несколько секунд - две или три, не больше! - Лена думала, что  промазала,
потому что, как ей показалось, Гриб только удивленно повернул голову. И лишь
после того, как он уронил факел, судорожно ухватившись  рукой  за  лицо,  ей
стало ясно: пуля даром не пропала. Но даже после этого она никак не ожидала,
что верзила покачнется и мешком шмякнется на пол, придавив  животом  упавший
факел и погрузив эту часть подвала в полную темень.
   Гундос, конечно, выстрел и шум от падения своего братана  слышал.  Но  не
врубился в ситуацию, точнее, не правильно ее понял. В принципе он и  не  мог
ее понять иначе, поскольку  никого  способного  шмальнуть,  кроме  Гриба,  в
подвале увидеть не ожидал. А потому сделал  по-своему  логичный  вывод,  что
Гриб нашарил вредного кобеля и шарахнул в него из своего "макара".  То,  что
при этом произошло шумное падение и факел погас. Гундос опять же  истолковал
не так, как следовало. Он по простоте душевной решил, будто Гриб, разгильдяй
мамин, в собаку не попал, зверюга метнулась в его сторону, и этот лох об нее
запнулся.
   Конечно, Лена с Гундосом не разговаривала и узнать точно, что  и  как  он
думал, не могла. Это она уже сейчас, полеживая  в  ванне,  придумала,  какие
мысли были в голове у второго верзилы, когда он, очертя голову, помчался  на
помощь другану, полагая, что главное - не дать собачаре  вырваться.  И  даже
то, что он бежал с включенным фонариком, не помогло ему вовремя  разобраться
в своей роковой ошибке. Возможно, свет этого фонарика, мотавшийся на бегу из
стороны в сторону, и выхватил на какие-то секунды из  темноты  распростертое
тело Гриба, и Лену с пистолетом  на  изготовку,  и  даже  злополучного  пса,
испуганно  дрожавшего  за  спиной  отчаянной  девахи,   но   на   то,   чтоб
отреагировать на все это, у Гундоса времени не хватило.
   Лена без каких-либо колебаний дважды нажала на спуск - и Гундос завалился
на пол, немного не добежав до кровавой лужицы, вылившейся из пробитой  башки
Гриба...

МАРОДЕРША

   После того как эхо от  выстрелов  угасло  в  подвальных  коридорах,  Лена
минуту или  две  стояла  с  пистолетом,  готовая  при  первом  же  шевелении
кого-либо из детин,  более-менее  освещенных  фонариком,  выпавшим  из  руки
Гундоса, добавить им еще по одной пульке.
   Но ни Гриб, ни Гундос шевелиться  уже  не  могли.  И  стонов  никаких  не
издавали,  и  даже  не  дышали,  а  кровавые  лужицы  около  их   голов   не
увеличивались.
   Только тут Лена стала отчетливо понимать,  что  она  натворила  со  своим
пистолетиком, который, как выяснилось, имел вполне приличную  убойную  силу.
Боевой задор и  отчаянность  с  нее  будто  холодной  волной  смыло,  у  нее
руки-ноги задрожали и даже коленки  подогнулись.  Наверно,  она  могла  и  в
обморок хлопнуться, но все же  удержалась  на  ногах,  а  потом  более-менее
аккуратно уселась на  пачку  макулатуры,  которая,  как  выяснилось,  лежала
поблизости от нее у стены подвала.
   Неизвестно, как ей удалось бы преодолеть этот стресс, если б не Рекс -  к
тому моменту это для нее был просто неизвестный пес. Дело в  том,  что  этот
большой, лохматый и беспородный глупыш  стал  вертеться  около  нее,  вилять
хвостом, тереться  шерстью  о  джинсы,  явно  проявляя  признаки  дружеского
расположения. Но при этом, как ни удивительно, ни  скулить,  ни  тявкать  не
пытался, а только дышал как-то сдавленно и учащенно.
   Сначала Лена пыталась просто отпихнуть назойливую  псину  -  мол,  не  до
тебя! - но внезапно собачья морда попала под свет фонаря,  и  Лена  увидела,
что выглядит она как-то необычно. Нет, конечно,  ни  лишней  пары  глаз,  ни
вторых ушей, ни рогов на лбу у барбоса не  имелось.  Но  вот  пасть  у  него
почему-то была оскалена, точнее полуоткрыта, хотя пес  не  рычал,  а  только
сипел. Похоже, что он не мог ни закрыть  пасть  полностью,  так  как  что-то
находившееся в зубах ему мешало, ни открыть пасть пошире, чтоб  освободиться
от этого предмета.
   Вот после  этого  Лена  и  отвлеклась  от  своих  тяжких  переживаний,  а
сосредоточилась на страданиях несчастного барбоса.
   Она  рискнула  пройти  несколько  шагов  вперед  и   подобрать   фонарик,
оброненный Гундосом. Заодно мельком поглядела на  самих  покойников  -  Гриб
получил свою пулю в глаз, Гундос одну точно в центр лба, а другую -  куда-то
под кадык, поэтому рассматривать их подробнее Лене сразу расхотелось.
   Осветив Рекса фонариком, Лена поняла, в чем причина того, что бедный  пес
не может ни закрыть, ни открыть пасть, ни даже заскулить  по  этому  поводу.
Оказывается, в зубах у дворняги находился  какой-то  продолговатый  предмет,
упакованный  в  сумку  из   тонкого   палаточного   брезента,   похожую   на
противогазную, только явно меньшего размера. Судя по всему, пес прокусил эту
сумку клыками, и зубы его крепко  завязли  в  том  предмете,  который  лежал
внутри сумки. Вдобавок лямка сумки каким-то образом -  Рекс,  увы,  не  имел
возможности дать надлежащие разъяснения! - зацепилась за левую переднюю лапу
собаки, а кроме того, полупетлей обмоталась вокруг шеи.
   Как все это получилось, Лена могла только предполагать и лишь сейчас, уже
кайфуя в ванне, смогла восстановить более-менее достоверную картину событий.
Как видно, Рекс, сбежав от своей бабульки, встретил где-то Гундоса и  Гриба,
имевших при себе эту самую сумочку, по какой-то причине  -  скорее  всего  с
дурной головы! - обгавкал их или даже кусануть собрался. То ли кто-то из них
с испугу выронил сумку, то ли, наоборот, замахнулся ею, чтоб огреть псину по
морде, но неплотно ухватился за лямку и  сумка  из  рук  вылетела.  Так  или
иначе, но Рекс, должно быть, шарахнувшись от  рассвирепевших  детин,  сперва
угодил ногой в лямку, а  потом,  продолжая  бежать  по  инерции  и  чувствуя
помеху, дернулся. Сумка могла при этом подлететь вверх, лямка  перехлестнула
через собачью шею, а сумка при этом повисла справа от  морды.  Сгоряча  Рекс
эту сумку кусанул, завязил зубищи в ее содержимом и ни стряхнуть  сумку,  ни
разжать пасть уже не смог. К тому же Гундос и Гриб небось принялись  за  ним
гоняться и до  того  напугали,  что  псина  из  последних  сил  неслась  как
угорелая. Хотя, вообще-то, преследователи всего лишь хотели отнять у.  Рекса
сумку, в которой лежало нечто важное. Во  всяком  случае,  не  "биг-мак"  из
"Макдоналдса".
   То, что в сумке лежит вещица, имеющая ценность - и немалую! - Лена поняла
еще там, в подвале. А потому, подвесив фонарик на  какой-то  ржавый  крючок,
торчавший из стены подвала, принялась освобождать Рекса от сумки.
   Вообще-то, любой другой человек,  только  что  застрелив  двоих  двуногих
прямоходящих, не стал бы тратить время на оказание помощи четвероногому. Вся
ситуация прямо-таки выла как сирена: удирай, смывайся, пока не  поздно!  Тем
более что почти ничего оправдывающего Лену перед лицом  возможного  суда  не
было. Пистолет она имела при себе незаконно, стреляла явно прицельно  -  все
три пули угодили не абы куда, а нанесли смертельные раны! Правда, у Гриба  и
Гундоса тоже было при себе оружие, но у Гриба пистолет лежал в кармане, а  у
Гундоса он был заткнут за пояс. То есть если б сейчас сюда явились  менты  и
все,  как  положено,  задокументировали,   сфотографировав   положение   тел
покойных, то ссылки на необходимую оборону были бы очень шаткие. К  тому  же
весьма возможно, что убиенные молодцы имели  разрешения  на  свои  пушки,  а
потому получилось бы, будто гнусная бандитка Лена - тут и фальшивый  паспорт
свою роль сыграл  бы!  -  подло  расстреляла  в  упор  двух  мирных  частных
охранников или детективов. Чистая 105-2а - сажай не хочу!
   Конечно, сейчас, лежа в  теплой  водичке,  Лена  полностью  осознала  всю
глупость и бестолковость своего поведения. Ей даже вспоминать о том, как она
вела себя, было неприятно. Утешало только то, что все обошлось благополучно.
   Тогда, в подвале, как ни странно, Лена опасалась вовсе  не  того,  что  с
минуты на минуту могут менты прибежать, а собачьих  клыков.  Мог  ведь  Рекс
тяпнуть ее за руку, когда она ему пасть разжимала? Мог, но не тяпнул. Должно
быть, все же соображал, что ему плохого не хотят. И когда  Лена  сумела-таки
освободить его пасть от прокушенной  сумки,  зверюга  восторженно  завертела
хвостом и лизнула спасительницу в нос. Лена, конечно, не  относилась  к  тем
восторженным поклонницам собачьего племени, которые обожают, когда их собаки
лижут, но все же не стала отпихивать Рекса и даже погладила его по шерстке.
   Потом, где-то в глубине подвала, с той стороны, откуда прибежал за  своей
пулей Гундос, послышался какой-то шорох. Скорее всего просто-напросто  крыса
пробежала, а может, дикая помоечная кошка. Последнее вернее всего,  так  как
Рекс, получив, условно говоря, "свободу слова", то есть возможность рычать и
гавкать сколько душе угодно,  залаяв,  сорвался  с  места  и  унесся  в  том
направлении. А к Лене на какое-то время вернулся страх. Правда,  этот  самый
страх заставил ее вести себя совсем не так,  как  следовало  бы  вести  себя
испуганной женщине.
   Казалось  бы,  надо  было  забросить  измусоленную  собакой  сумку   куда
подальше, а затем бегом бежать из подвала и бога молить, чтоб там,  наверху,
не было ни ментов, ни, что гораздо хуже,  дружков  Гундоса  и  Гриба.  И  уж
конечно, совершенно нелогично было расстегивать свой рюкзачок  и  запихивать
туда сумку, пропитанную собачьей слюной. Зачем? А черт его знает! Объяснить,
почему ей понадобилось так поступать, Лена даже  сама  себе  не  сумела  бы.
Сейчас, несколько часов спустя,  ей  казалось,  будто  она  сделала  это  из
любопытства.
   Хотя, конечно, всем дамам свойственно любопытство,  но  проявлять  его  в
такой обстановке решится не каждая. К тому же по-настоящему любопытная дама,
наверно, попыталась бы достать из сумки то, что там  лежало,  и  рассмотреть
этот предмет. Но Лена, как ни странно, просто спрятала сумку  в  рюкзачок  и
даже сейчас понятия не имела о том, что именно попало ей в руки.
   Она еще не успела застегнуть рюкзачок,  как  Рекс  вернулся,  как  видно,
очень довольный собой. Вряд ли ему удалось найти кошку или  крысу  в  темном
подвале, а уж тем более ухватить зубами, но так или иначе он  заставил  этих
зверюшек куда-нибудь юркнуть,  притихнуть  и  ощущал  себя  победителем.  Во
всяком случае,  он  считал,  что  Лене  его  поведение  должно  понравиться.
Наверно, Рекс, несмотря на общую неразвитость,  все-таки  инстинктивно  чуял
себя в долгу перед незнакомой тетенькой, а потому очень хотел показать  свое
желание оберегать и защищать Лену, спасшую  его  от  страшных  верзил  и  от
штуковины, которая мешала ему дышать и гавкать.
   Как ни странно, но у Лены от этого сразу прошел страх. Больше  того,  она
даже соображать лучше  стала,  хотя,  конечно,  многим  ее  поведение  может
показаться, выражаясь по-научному, "неадекватным ситуации".
   С чего-то ей взбрело в голову, будто надо подобрать  гильзочки  от  своих
маленьких  спортивно-охотничьих  патрончиков.  Зачем?  Кажется,  тогда  Лена
подумала,  будто  делает  это  для  того,   чтоб   осложнить   криминалистам
идентификацию оружия. Например, если в том городе, где она влепила такую  же
пульку в живот хулиганистому пацану, менты нашли и прибрали к месту  гильзу,
то царапины, оставленные казенником пистолета на латуни гильзы, будут  такие
же, как на этих только что отстрелянных гильзах. А тот пацан, как  она  была
уверена, сумел ее рассмотреть и запомнить. В том,  что  тот  парень  остался
жив, Лена не сомневалась, так же как и в  том,  что  Гундос  и  Гриб  копыта
отбросили. Стало быть, если его в больнице навестили менты, он мог, наверно,
дать какие-то  приметы  или  даже  целый  словесный  портрет.  Найдут  менты
гильзочки и, возможно, начнут искать,  не  отмечался  ли  где  такой  ствол.
Сперва в городе, а потом  и  во  всероссийском  масштабе.  Конечно,  сколько
времени это займет, неизвестно, но возможно, ежели у ментов  компьютеризация
кое-какое развитие получила, то ориентировка с фотороботом Лены  появится  у
здешней ППС и УРа еще до того, как  она  отсюда  свалит.  Правда,  забота  о
подборе гильз не помогла бы Лене, если б кто-то из жильцов услышал  выстрелы
и в подвал явились менты. А ведь они запросто могли появиться как раз тогда,
когда Лена гильзы разыскивала.
   Конечно, кто-нибудь может заметить, что тогда бы и пули стоило выковырять
- они ведь тоже улика! Однако хотя, как уже отмечалось, Лена  институтов  не
кончала и криминалистику не изучала, кое-какие знания по  этой  теме  имела.
Например, она знала, что мягкие, безоболочечные  пульки  калибра  5,  6  при
попадании в тело, особенно в кость, деформируются значительно сильнее,  чем,
допустим, те, что имеют томпаковые оболочки. Иногда эти самые 5, 6 просто  в
лепешку сминаются. В общем, по следам от дульных нарезов на  этом  свинцовом
комочке много не вычислишь. И вероятность того, что перепутаешь один ствол с
другим, - немалая. А вот если гильза останется - шансов больше.
   Одну гильзу Лена нашла почти сразу же рядом с собой. А вот вторая, должно
быть, отлетев к стене и ударившись об  нее,  отскочила  аж  к  плечу  Гриба,
распростертого  на  полу.  Когда  Лена  осторожно  полезла  ее  подбирать  -
удивительно, но она в этот момент не мертвеца боялась, а  четко  соображала,
что ей нужно сделать это, не замаравшись в крови!  -  то  она  разглядела  и
третью гильзу,  закатившуюся  под  бок  трупа.  Чтоб  достать  гильзу,  Лене
пришлось немного приподнять покойника, и тут  под  курткой  у  Гриба  что-то
прошуршало и тихо брякнуло. Лена не шарахнулась от него, не  испугалась,  а,
спокойно забрав гильзу, залезла убитому за ворот куртки и  вытащила  сотовый
телефон. Наверно, он при падении выскользнул из кармана, но на  пол  выпасть
не успел.
   Лена о такой штуковине  мечтала  уже  несколько  лет.  Иногда  ей  давали
возможность попользоваться этими шикарными вещицами, но своего у нее никогда
не было. Больше того, она подозревала, что и не  будет  вовсе.  Потому  что,
во-первых,   деньги   нужны,   а   во-вторых   -   более-менее    постоянное
местожительство, куда тебе могли бы счета за переговоры присылать. Деньги  у
Лены изредка появлялись, а вот места жительства она меняла гораздо чаще, чем
перчатки. Во всяком случае, такого, где она  была  бы  честно  и  благородно
прописана, Лена не имела.
   Взяв телефон по принципу "чтобы  было",  Лена  уже  перескочила  какой-то
психологический барьер. После этого она самым бестрепетным образом принялась
шуровать по карманам трупов. При этом чем дольше она  возилась,  тем  меньше
опасалась того, что кто-нибудь заявится в  подвал.  Потому  что  прошло  уже
больше получаса, и если б кто-то услышал выстрелы и вызвал милицию, то менты
уже давно бы прибыли и спустились в подвал.
   Всю добычу грабительница запихивала в рюкзачок. Туд