ить ему о приезде  этой  девочки.  Но
забыл, понимаешь?
   - Расскажи это тете Фросе, а?
   - Вот и ты не веришь, и Сенсей хрен поверит.
   - Это ваши проблемы, - проворчала Валерия. - Ты лучше поясни, что это  за
капсулы и какое отношение они имеют к ампулам.
   - Лер, это, короче, что-то типа  икры  и  молоки.  Только  если  смешать,
получится зараза, которую ни одно лекарство не возьмет. Не то  бактерия,  не
то вирус - короче, что-то хуже СПИДа.
   - И на фиг она нужна, извиняюсь? Зараз и так до хрена по  всему  миру....
Тем более неизлечимых.
   - Потому что если у тебя есть лекарство от болезни, которую никто  лечить
не  умеет,  ты  миллиардером  стать  можешь...  Доходит,  девушка?  Конечно,
напрямую нам это не  под  силу.  Понадобится  целое  предприятие,  чтоб  это
лекарство в массовом порядке производить. Но продать все  это  мы  можем,  и
тоже не задешево. У меня в кейсе лежит весь  пакет  "ноу-хау"  Шипова,  это,
блин, подороже будет, чем полтыши кусков из кассы "Фристайла"!
   - Так что ж ты тогда с Сенсеем решил расплеваться?
   - Да потому что Сенсей, козел драный, который, блин, даже  особо  пальцем
не пошевелил и почти ни копейки  в  исследования  Шипова  не  вложил,  решил
семьдесят  процентов  бабок  сам  хапнуть,  двадцать  Лиисе  -  за   хорошее
стукачество, а мне, который Шипова у  себя  на  территории  держал,  кормил,
сторожил и так далее, - десятую часть! Вся  заслуга  Сенсея  в  том,  что  с
покупателем, точнее заказчиком, он на прямом контакте. В общем, огорчился  я
сильно и решил, как товарищ Ленин, "идти другим путем".
   - Нашел другого заказчика? - догадалась Лера.
   - Он сам на меня вышел. И хорошие  бабки  предложил.  Одному!  Только  за
пакет "ноу-хау" - пятьдесят миллионов,  пакет  с  образцами  этого,  условно
говоря, "препарата" - за семьдесят. Ну а если я им еще и Шипова  доставлю  -
сто. А что мне Сенсей предлагал? Два "лимона"! Почувствуйте  разницу.  Между
прочим, могу сейчас и тебя порадовать: Сенсей на твою точку Лиису готовил. А
тебя знаешь куда направить хотел?
   - С моста в речку? Догадывалась...
   - Короче, не думаешь ли ты,  что  нам  пора  перестать  в  это  садо-мазо
играть, а? Может, развяжешь мне ручки  и  в  спокойной  обстановке  о  делах
помозгуем?
   - Торопишься... - хмыкнула Валерия. - А может, считаешь, что дуру  нашел?
Дескать, заболтаю ее, заставлю губки раскатать на тридцать  пять  миллионов.
Напомню, как  мы  с  ней  приятно  трахались  когда-то,  покамест  Лииса  не
возникла...  А  потом,  как  размякнет,  я  ее  припорю,   родимую.   Верно,
миленький?
   И она еще разок пощекотала горло Драча финкой.
   - Не веришь? - оскорбленно воскликнул Артем.
   - А с чего я тебе, подонку, верить должна? - хмыкнула Лера. - То, что  ты
мне насчет сенсеевской несправедливости наплел - это в пользу бедных.  Я  не
знаю, как вы там  собирались  доходы  делить,  меня  на  ваше  совещание  не
приглашали. Может, Сенсей тебе не десять процентов предлагал,  а  сорок,  но
тебе все сто хапнуть хотелось? И ты, который вокруг  него  и  Чернобурки  на
задних лапах ходил, очень захотел его кинуть. Но с Сенсеем, при  его  сорока
стволах, шутки плохи. Надо было аккуратно крутиться.
   - Ну что ты обо всем этом знаешь? - чуя, что финка может в  любой  момент
воткнуться под кадык, прошипел Драч. - Сенсей меня свел с теми, откуда девка
с тюбиком приезжала. Не сам, через посредников. А  бабки  за  эти  шарики  с
капсулами платил я. И опять же должен был их Сенсею отдать.  А  про  ампулы,
между прочим, я вообще случайно узнал. От Шипова.  Сенсей  же  ни  хрена  не
сказал, за мальчика меня держал.  Это  что,  нормальный  партнер?  Ни  хрена
подобного, по-моему. Но я держался, не обострял - и не из-за сорока стволов,
а из-за того, что помнил, как Сенсей меня от тюряги открутил. И если  б  все
нормально было, я б ему и тюбик отдал, и ампулы. По-честному!  Только  из-за
взрыва этого расстроился - и позабыл сообщить, что капсулы уже здесь.
   - Ну да, конечно! - хмыкнула Лера. -  Потому  что  надеялся,  будто  твой
Гундос в дополнение к капсулам принесет тебе ампулы и у тебя все  козыри  на
руках будут. Нет, корешок ты мой дорогой Т„мочка! Падла  ты  гнилая  и  сука
продажная!
   И с этими словами Валерия полоснула Драча ножом по  щеке.  Неглубоко,  но
больно, от носа до уха надрез провела.  Кровь  заструилась  по  щеке,  Артем
охнул от боли, матернулся и прорычал:
   - Умом рехнулась, сучка? Что тебе  еще  от  меня  надо?  Я  все,  что  ты
просила, рассказал!
   - Ну как же все-то, голубок ты мой? Ты ж мне самого главного  не  сказал:
как зовут того клиента, который собрался тебе бабки  платить?  Понятно,  сто
миллионов мне уже не  светят,  раз  Шипов  взлетел,  но  я  и  на  семьдесят
согласная.
   - Ты?! - Драч чуть не задохнулся от возмущения. - Да ты хоть соображаешь,
как там, за кордоном, дела вести? Тем более - бабе, одной... Да тебя там три
раза кинут и один раз уроют, вот и весь бизнес!
   - Не бойся за меня, котик! - осклабилась Валерия. - Ты  о  себе  подумай.
Жить  тебе,  конечно,  уже  не  придется  -  это,  как  Вольфович   говорит,
"однозначно". Сейчас я могу просто в глазик или в горлышко нож воткнуть  или
даже совсем гуманно иголочку вколоть - быстро и  не  очень  больно.  Но  это
только в том случае, если ты мне дашь реквизиты той конторки, которой хочешь
"ноу-хау" продать. А если упираться станешь - очень больно будет...
   - Уй, ма-а! - взвыл Драч, после того как Валерия,  ухватив  его  за  ухо,
коротко дернула ножом.
   - Зря в  народе  говорят:  "Не  видать,  как  своих  ушей!"  -  с  жутким
хладнокровием произнесла Лера, раздувая ноздри  почти  как  Цигель  нынешним
утром. - Вот оно, ушко твое, погляди!
   - С-су-ука! - стонал Драч, и из глаз  его  катились  слезы.  -  Садюга-а!
Убей! Убей, гадина!
   - Я же сказала: это заслужить надо, понял? Ну, скажешь, или  тебе  второе
ухо в натуре показать?
   - Скажу-у! Все скажу! Только не мучай больше!

ВПЕРЕД И С ПЕСНЕЙ

   А Лена с Валентином ничем таким ужасным не занимались. Пообедали  шурпой,
пловом и компотом, а потом Валентин  решил  научить  гостью  игре  в  нарды.
Оказывается, у бабушки Нюши в шкафу лежала доска с шашками  и  кубиками,  на
которой можно было и в русские  шашки  играть,  и  в  шахматы,  и  в  нарды.
Валентин утверждал, будто доска эта не фабричная, а самодельная, и сделал ее
его родной отец, Сергей Кузовлев. Шашки, правда, и  шахматные  фигурки  были
отдельно куплены.
   Сперва Лене мудрая "игра аксакалов" не очень давалась, но потом она в нее
втянулась, стала бросать кости с азартом и  даже  повизгивать  от  восторга,
когда бросок получался удачным. И шашки по доске двигала не вяло, как первое
время, а с этакими бойкими  шарканьем  и  пристукиванием.  Игра  переключила
голову "госпожи Павленко" на размышления  по  поводу  того,  как  оптимально
передвинуть шашки в соответствии с выпавшей  на  костях  комбинацией,  и  на
некоторое  время  разгрузила   этот   чернявый   живой   "компьютерчик"   от
просчи-тывания всяких малоутешительных вариантов и перспектив  на  ближайшее
будущее.
   Конечно, понимание того, что возвращаться туда, откуда приехала,  слишком
опасно, у Лены давно сложилось. Остаток суммы, которая предназначалась ей за
нынешнюю поездку, скорее всего не выплатят, а вот убрать могут  запросто.  В
том городе, который был для Лены не  менее  чужим,  чем  этот,  она  снимала
маленькую комнату в коммуналке. Хозяин, прописанный на этой площади,  жил  у
какой-то бабы, то ли жены, то ли любовницы, а Лена ему за комнатушку платила
50 баксов в месяц. Там все было чужое, даже постельное белье,  так  что,  не
вернувшись к своему обиталищу, Лена  ровным  счетом  ничего  не  теряла.  Во
всяком случае, никаких ценностей ценнее,  чем  старый  халатик  и  шлепанцы.
Счета в тамошнем отделении Сбербанка у Лены тоже не имелось. Хозяину комнаты
она ничего не задолжала.  Ни  одного  нормального  друга  или  подруги,  без
которых ей стало бы скучно и тоскливо, в "том" городе не проживало. Так  что
ничего не мешало Лене послать свое прежнее местопребывание далеко и надолго.
   Перспектива уехать завтра в Москву казалась одновременно и заманчивой,  и
тревожной. Конечно, Лена не стала бы орать столь же истошно,  как  чеховская
героиня: "В Москву! В Москву! Работать, работать,  работать!"  Единственное,
что привлекало ее в стольном граде, так это его размеры - легче  спрятаться.
С другой стороны, ей еще не представлялось возможности проверить свой  новый
липовый  паспорт,  изготовленный  трудами  Федюсика  и  Ромасика.   Конечно,
пидорасики на славу потрудились, но ведь и менты не лыком шиты. К тому же  в
Москве не только паспорт смотрят, а и регистрацию, то бишь прописку. Ежели у
тебя в паспорте лежит железнодорожный билет, согласно которому ты только что
приехал или прилетел, а  потому  еще  не  успел  зарегистрироваться,  -  это
приятно. Но ежели такого билета нет, то можно нарваться на  кучу  неприятных
вопросов. Как уже говорилось, в прошлом Лена несколько раз попадала в Москву
по разным оказиям и всякий раз была  очень  довольна,  что  смогла  убраться
оттуда. целой и невредимой.
   Правда, теперь, в отличие от прошлых  визитов  в  столицу,  имелось  одно
существенное, весьма осложняющее жизнь обстоятельство. Прежде, отправляясь в
Москву, Лена четко знала тот адрес, по которому должна прибыть, или хотя  бы
телефон, по которому требовалось позвонить. Большую  часть  этих  адресов  и
телефонов Лена попросту забыла. Даже  не  потому,  что  у  нее  была  память
девичья, а потому, что их надо  было  забыть.  Некоторые,  вопреки  усилиям,
все-таки помнила, но  являться  туда  все  равно  не  следовало.  Во-первых,
потому, что ее принимали там только после  предварительного  уведомления  от
"хозяев", а во-вторых, потому, что  "хозяевам"  Лены  эти  точки  тоже  были
известны. Там ее в два счета нашли бы.
   Так что собственное будущее  в  Москве  по-прежнему  представлялось  Лене
очень туманным и неопределенным. Откровенно сказать, сейчас  она  с  гораздо
большим удовольствием осталась бы здесь. Не просто в этом городе,  а  именно
тут, на Федотовской, 45, в 30-й квартире. Потому что в обществе Валентина ей
было очень уютно и приятно, и Рексик к ней ластился, и, надо думать, с бабой
Нюшей Лена прекрасно ужилась бы. Наконец, на этой  же  лестнице  жили  такие
симпатичные ребята, как Ваня и Маша Тюрины. Умные, ученые, с которыми просто
поговорить приятно.
   Но Лена,  увы,  могла  мечтать  сколько  угодно,  а  жестокая  реальность
оставалась жестокой реальностью. И эта реальность требовала, чтоб  Лена  как
можно скорее покинула этот город. Она  тут  натворила  такого,  что  на  два
порядка превосходило все грехи ее прошлой, тоже далеко не праведной жизни. И
хотя все граждане, которых она отправила  на  тот  свет  -  может  быть,  за
исключением Шипова! -  скорее  всего  заслуживали  такой  участи,  права  их
уничтожать у нее не было.
   Так что надо было не рассиживаться тут,  а  рвать  когти.  Если  жить  не
надоело, конечно. Жить Лене не надоело, но все же она, дура, радовалась, что
сможет уехать отсюда завтра вечером. Хотя, вообще-то, каждая лишняя  минута,
проведенная в тридцатой квартире, могла оказаться роковой. Наверно, если  по
уму, то Лене надо было как можно скорее ехать на вокзал  и  брать  билет  на
любой первый попавшийся поезд, лишь бы не оставаться в  этом  жутко  опасном
для нее городе хотя бы еще на пару часов.
   Но Лена на сей  раз  принимала  решение  не  по  уму.  Сказать,  что  она
"выбирала сердцем", будет слишком красиво и  неадекватно.  Наверно,  потому,
что чувство, которое возникло у  нее  к  Валентину,  было  очень  далеко  от
понятия "любви с первого взгляда": Но он ей нравился, и настолько, что  Лена
была бы рада видеть его в своей постели. По крайней мере, на период грядущей
ночи. В конце  концов,  надо  же  поощрить  этого  юношу  за  галантность  и
гостеприимство?
   Правда, Валечка что-то не проявлял особого интереса по этой части. То  ли
его в Узбекистане так воспитали, то ли он просто не знал,  с  какой  стороны
подъехать. Даже за руку Лену ни разу не взял и по  плечику  не  погладил.  И
глаза куда-то в сторону отводил, чтоб не глядеть слишком пристально. А уж  о
том, чтоб поговорить на темы, близкие к делу, - и подавно. Может, он  вообще
мальчик по жизни? Последний девственник в бывшем СССР?
   Вообще-то,  Лена  была  не  очень  гордая  и  вполне  могла  бы  проявить
соответствующую активность. Тем не менее что-то ей мешало просто  так  взять
да и ляпнуть по-свойски: "Слышь,  Валь,  а  как  насчет  потрахаться?"  Или,
вообще ничего не говоря, обнять, погладить и поцеловать этого  недогадливого
балбеса.
   В общем, сидели они и в  нарды  играли,  а  за  окном  тем  временем  уже
стемнело и часы показывали семь вечера с небольшим.
   - Чайку поставить? - предложил Валентин, но в это время  зазвонил  звонок
входной двери.
   У обоих на лице появилось  озабоченное  выражение.  Хотя  время  было  не
позднее, гостей никто не ждал. Конечно, это  могла  быть  всего  лишь  бабка
Семеновна, у которой, допустим, соль кончилась, а в магазин  идти  лень,  но
могли быть и  менты,  которые  разобрались  наконец,  кто  машины  угонял  и
гранатами  кидался,  и  узбекские  "друзья"  Валентина,  наконец,   зловещие
посланцы "Лисы-Чернобурочки"...
   - Я открою, - храбро сказал Кузовлев и пошел к двери  Лена  двинулась  за
ним. Куртка с "маргошкой" и сумочка со всем остальным висели  на  вешалке  в
прихожей. Они явно могли пригодиться, и оставаться вдали от своего  арсенала
Лена не хотела.
   - Кто там? - спросил Валентин, немного волнуясь. А Лена, будто невзначай,
облокотилась левой рукой о  вешалку,  будучи  в  готовности  сунуть  руку  в
куртку, висящую поверх сумочки, и выдернуть из кармана "марго".
   - Свои, - добродушно отозвался из-за двери сипловатый баритон, -  это  я,
Степаныч.
   Валентин явно удивился, но открыл  и  пропустил  в  прихожую  коренастого
мужичка лет сорока в мятой  кроличьей  шапке,  потертой  шоферской  кожанке,
источающей аромат соля-ры, мятых джинсах тверского производства и  армейских
ботинках из кирзы на липучках.
   - Здрассте! - сказал Степаныч, с интересом  поглядев  на  Лену.  -  Прошу
прощения, но вечер я вам малость попорчу. Собирайся, Валюха, поцелуй девушку
и скажи ей "до послезавтра".
   - Что, рейс передвинули? - нахмурившись, спросил Валентин.
   - Ну! - ворчливо произнес водила. - Я уже уходить из гаража собирался,  а
тут подходит бригадир... (Лене показалось,  что  некоторая  заминка  в  речи
Степаныча объяснялась одним или  целой  серией  матерных  слов,  которые  он
собирался произнести, но при даме постеснялся.) Короче, говорит, бери своего
напарника  молодого,  заводи  керогаз  -  и  нах  Москау!  Адрес  твой  дал,
телефона-то у тебя нет... В общем, собирайся, паря. Нам еще за грузом  ехать
надо куда-то за город.
   - Степаныч,  -  спросил  Валентин,  немного  приободрившись,  потому  что
опасался, будто вместо Москвы в Питер отправят или в Архангельск,  -  а  как
насчет того, чтоб вот эту девушку в Москву подвезти? Я ей, вообще-то, насчет
завтра предлагал...
   - За так или за что-то? - поинтересовался Степаныч.
   - Вообще-то за так... - снова нахмурился Валентин.
   - Ладно, - почесал в  затылке  Степаныч,  -  места,  конечно,  хватит.  И
вообще, я человек не  жадный.  Давайте,  собирайтесь  поживее!  Вперед  и  с
песней!

ПОСЛЕДНИЙ ВАРИАНТ

   Зеленая "девятка", до нынешнего утра  принадлежавшая  Цигелю,  катила  по
шоссе,  приближаясь  к  повороту  на   военную   бетонку.   Валерия   решила
использовать последний из  возможных  вариантов  -  поехать  к  тому  самому
майору, который обещал провести ее на борт транспортника.
   Время от времени Валерия поглядывала на свой полушубок и на  руки  -  все
время кровь чудилась. Слишком много ее из Драча вышло после  того,  как  она
ему ухо откромсала - нетрудно было замараться. Нет, не любила она убивать  с
кровью! И Драч исключения не составил - потратила на него последнюю ядовитую
иглу из авторучки. Но имя и адресок  того,  кто  предложил  Драчу  семьдесят
миллионов баксов за то, что лежало в пенопластовой коробочке и тюбике зубной
пасты "Аквафреш", Лера заполучила. Конечно, Драч был прав, говоря, что  надо
еще суметь продать все это, да так, чтоб не кинули и не урыли,  но  об  этом
надо будет позже думать. Сейчас у Валерии имелся миллион баксов наличными, с
которыми можно было кое-что начать. Может, и  не  стоит  продавать  все  это
"ноу-хау"? Может, и стоит самой попробовать огрести  миллиарды?  Но  сначала
надо улететь отсюда, а там видно будет...
   Жаль Вячеслава, спасибо ему великое, конечно, но  увы,  на  сантименты  у
Леры времени не хватало. Из всех рукописей, наполненных его мудрыми мыслями,
а также тряпья с постели, получился неплохой костер. Валерия положила на них
включенный ТЭН и, уже добежав до дыры в заборе,  окружавшей  "Парк  Горького
пьяницы", увидела за кустами огненные языки.  А  когда  Валерия  садилась  в
"девятку", то  над  бывшей  эстрадой  уже  стояло  небольшое  зарево.  Позже
навстречу "девятке" с мигалками и  сиренами  пронеслось  несколько  пожарных
машин. К тому моменту, когда они доберутся по нерасчищенным аллеям до  места
пожара, от эстрады и пристройки к ней только уголечки останутся. Ну,  и  три
скелета, обгоревших до  черноты.  Дорогие  часы  и  сотовый  телефон  Драча,
пистолет, финка и пейджер его  телохранителя,  а  также  золотые  цепочки  и
перстни с обоих Лера сняла. Нет, не с целью нажиться, а для того,  чтоб  при
скелетах не нашли никаких  предметов,  позволяющих  усомниться  в  том,  что
сгоревшие были бомжами. Скорее всего все это поймут как вполне  обычную  для
современной России  историю:  собрались  трое  бомжей,  нажрались,  заснули,
включив нагреватель, произошло короткое замыкание... Искать  некого,  судить
некого, устанавливать личности незачем. Спихнут косточки в общую могилу, где
хоронят таких же спившихся, замерзших или сгоревших граждан России, - и дело
с концом.
   И все-таки полного спокойствия на  душе  у  госпожи  Корнеевой  не  было.
Во-первых, тот гипотетический дворник, который чистил снег на  даче  Цигеля,
мог, в принципе, добраться до гаража,  обнаружить  там  хозяина  и  заметить
отсутствие "девятки". Хотя, конечно, это  маловероятно,  потому  что  ворота
оставлены  закрытыми  изнутри,  калитка  заперта  снаружи,  и  гараж  заперт
снаружи, но все же если дворник приходит убирать снег не только утром, но  и
вечером, и если у него есть ключи, "девятка" уже может попасть в розыск.
   Во-вторых, Лера плохо представляла себе, как ее встретят майор, его  жена
и детишки, если вот так, на ночь глядя, явиться  к  ним  с  кейсом,  набитым
деньгами, и с рюкзачком, где посреди женских тряпок лежат ножи и  пистолеты.
Конечно, можно было рискнуть и сперва сунуться на старую дачу,  где  обитает
бомж Иваныч. Но это очень рискованно. Сенсей это место знает, и если  уж  он
все "точки" Драча засветил, у которого их побольше,  чем  у  Леры  было,  то
старую дачу и вовсе без внимания не оставит. Даже  если  и  не  устроит  там
засаду, то периодические наезды туда будет организовывать.
   Позже она подумала, что стоит для начала позвонить майору. Спасибо  Драчу
за сотовый! Вроде бы он здесь, за городом, в  начале  военной  бетонки,  еще
должен работать... А майор, по идее, должен быть дома. Впрочем, Валерия и  с
его супругой, и ребятами умела общий язык находить. Только вот что бы  такое
придумать поубедительней, чтоб объяснить свой приезд с ночевкой? Ведь до сих
пор такого не водилось. Может, семейную  ссору?  Плохо,  майор  и  его  жена
знают, что она незамужняя... Да, но ведь у нее мог появиться,  так  сказать,
"гражданский муж"? Полюбила, пустила к себе, а он, сволочь, взялся  избивать
спьяну. Хоть и сволочь Цигель, но и от него некая польза может быть!  Синяки
на за