Корнееву,  хотя  бы
потому, что она забралась на "объект", который от нее  скрывали.  А  за  два
дня, которые должны были миновать прежде, чем снова полетит "борт", господин
Сенин мог добраться до нее. Тем более что  Сенсею,  возможно,  пришло  бы  в
голову, что Валерия не случайно взялась  везти  на  вокзал  приезжую  девицу
именно в ту ночь, когда с "законсервированного" аэродрома улетал самолет.
   Конечно, по логике вещей надо было и Лену  уничтожить.  Наверно,  если  б
Валерия получше рассмотрела ее лицо, то узнала бы в ней ту  самую  "Анжелу",
которая должна была умереть вместе с Шиповым, но  почему-то  осталась  жива.
Тогда бы, наверно, Лена и впрямь не проснулась. Однако на лицо  Лены  падала
тень от трубы, да и вообще в избе даже при зажженной керосиновой лампе  было
не бог весть как  светло,  и  она  так  и  осталась  неузнанной.  Опять  же,
авторучка с иголками лежала у Валерии в полушубке, и ей не хотелось до срока
показывать ее Мите. Парнишка смышленый, может не  вовремя  догадаться.  А  у
него, между прочим, имеется оружие. Мощный боевой арбалет,  из  которого  он
застрелил медведя-шатуна прошлой зимой.  Если  почует  что-то,  увидит,  как
Валерия в свою спутницу иголку всаживает, сразу поймет,  что  и  его  то  же
ждет. А раз так - он "тетю Леру" не пожалеет.
   Поэтому Валерия решила, что Лена останется спать,  как  спала,  а  они  с
Митей якобы поедут в то село, где Митин папа  оставлял  свой  снегокат.  Как
выяснилось, сейчас папа уже не первый месяц находился в СИЗО под следствием,
и Митя сам ездил в магазин. Оттуда, из этого села, в  город  ходил  автобус.
Далее по своей сочиненной для Мити версии Валерия должна остаться в  селе  и
дожидаться  автобуса,  а  Митя  вторым  рейсом  подвезет  туда   ее   бывшую
пассажирку. Все равно, мол, на снегокате втроем неудобно ехать.
   Нога у Валерии после Митиных  припарок  утром  уже  не  болела,  но  она,
конечно, сказала, будто нога еще побаливает.  Оказалось,  что  в  селе  есть
фельдшерский пункт, и Валерия, естественно, заявила, что пойдет покажет ногу
медику, пока Митя съездит за второй "гостьей".
   Все последующее было  до  ужаса  просто.  Когда  Митя  довез  Валерию  до
развилки, та, незаметно вынув авторучку, выстрелила иголкой  с  ядом  ему  в
шею. Потом искромсала ножом шины снегоката, выдернула иголку, чтоб  те,  кто
случайно найдет труп, не сразу догадались, отчего умер мальчик, и  забросала
Митю снегом. После этого добежала до шоссе и  остановила  первую  попавшуюся
попутку.
   В город Валерия добралась еще до того, как  Лена  там,  в  бывшем  скиту,
окончательно проснулась. Из автомата позвонила Цигелю, хотя почему-то  очень
хотела, чтоб его дома не оказалось. Тогда бы, наверно, она с легким  сердцем
поехала к Вячеславу. Правда, у Вячеслава, естественно, не было машины, и  ей
пришлось бы своим ходом добираться на аэродром, но зато там не  пришлось  бы
подвергаться всем этим мерзостям...
   Не раз и не два Лере приходила в голову мысль применить свою авторучку  и
усыпить, а то и вовсе убить этого вонючего кабана. Но к Цигелю весь день  то
и дело заглядывали какие-то типы - он  продавал  наркоту  мелким  оптом  для
непосредственных сбытчиков. Цигель их дальше  прихожей  не  пускал  и,  само
собой, Валерию им не показывал.  Если  б  Валерия  Цигеля  вырубила,  то  ей
пришлось бы самой реагировать на их звонки. Точнее,  сидеть  тихо  и  делать
вид, что дома никого нет.  Впрочем,  сбытчики,  наверно,  потрезвонив  минут
пять, все же ушли бы, поверив в то,  что  хозяин  куда-то  вышел.  Однако  у
Цигеля имелись и прямые "клиенты", которым нужна была доза лично  для  себя.
Эти, жаждущие кайфа, так просто могли и не уйти. Тем  более  что  среди  них
далеко не все относились к доходягам. Такие бестормозные  могли  в  принципе
дверь высадить, вломиться в квартиру. Возможно, что Лера могла  бы  им  кайф
обеспечить - хотя бы теми же иголками из авторучки. Не хватило  бы  убойных,
могла бы снотворных добавить.  Но  все  равно,  если  б  эти  наркоши  дверь
ломанули, без  шума-грома  не  обошлось  бы,  какой-нибудь  сосед,  глядишь,
позвонил бы в милицию - и хрен его знает, чем все  могло  бы  кончиться.  Во
всяком случае, Валерии пришлось бы срочно уносить  ноги.  То  есть  какое-то
время мотаться по городу с перспективой  случайно  попасть  на  глаза  людям
Сенсея, Драча или ментам, у которых после посещения квартиры Цигеля будет  к
ней масса острых вопросов.
   Поэтому Валерия решила, что во избежание всяких  ненужных  осложнений  ей
надо будет малость потерпеть. Все-таки добираться до  аэродрома  на  заранее
обещанной машине-у Цигеля была относительно новая "девятка" -  это  получше,
чем искать какой-то незнакомый  транспорт,  идущий  за  город  после  десяти
вечера. Можно, между прочим, в такую машину сесть, на которой дальше  могилы
не уедешь...
   Однако   "малость   потерпеть"   оказалось   значительно   труднее,   чем
предполагала Валерия. Потому что она по прежнему  опыту  общения  с  Цигелем
помнила: этого хряка больше чем на два раза в  сутки  не  хватает.  То  есть
обычно он добирался до нее часов в десять, а потом  засыпал,  как  сурок,  и
дрых часов до шести, после чего еще разок вставлял и  до  следующего  вечера
никаких претензий к Лере не имел. Однако то ли сегодня этот гад какой-нибудь
"Виагрой" накачался, то ли еще чем-нибудь стимулирующим, но так  или  иначе,
он уже три раза просыпался, бесцеремонно тормоша гостью, и сейчас  собирался
в четвертый раз кончать, хотя до утра было еще немало времени. К тому же ему
явно хотелось чего-то новенького, и Лера  очень  опасалась,  что  это  самое
"новенькое" окажется таким, чего она вытерпеть уже  не  сможет.  Сейчас  она
молила господа бога, чтоб Цигель побыстрее закончил и уже не захотел  пятого
раза.
   Цигель и впрямь принялся работать  интенсивнее,  а  также  чаще  хрюкать.
Кроме того, он так вцепился в ее несчастную попку своими грязными и сто  лет
не стриженными ногтями, что Валерия,  позабыв  о  том,  что  надо  испускать
сладострастные охи-вздохи, едва не  завизжала  от  боли.  В  общем,  кое-как
вытерпев до конца эту  пытку  и  освободившись  от  вонючего  чудовища,  она
торопливо побежала под душ. Там, при свете, она рассмотрела себя как следует
и пришла в ужас. Слезы на глаза навернулись...
   Ну, скот! Ну, гад! Этот подонок ей и на груди, и на животе, и, что  самое
противное, на шее, которую так просто не прикроешь, засосов  понаставил!  На
спине, боках и на попе когти отметились! Сволочь поганая!  Кожа  повсеместно
зудела - будто она в канализации искупалась. И  еще  одно  -  к  ней  крепко
прилип удушливо-тухлый запах Цигеля. Валерия с яростью  намылила  мочалку  и
принялась оттирать от себя этот запах, но даже через все ароматы  парфюмерии
еще долго продолжала ощущать его.
   Кое-как отмывшись и проревевшись, Валерия решила,  что  прямо  сейчас,  в
пятом часу утра, сбежит от этого подонка, а на прощанье влепит ему иголку. В
конце концов, он  заслужил  ее  больше,  чем  Митя.  Именно  сейчас  Валерия
искренне пожалела несчастного мальчишку, хотя по-прежнему  была  убеждена  в
том, что иного выхода у нее не было.
   Авторучка лежала все там же, во внутреннем кармане  полушубка,  висевшего
на вешалке в прихожей. Сейчас в авторучке оставалось пять шприц-иголок - две
убойные, с мгновенно действующим ядом из  разряда  аналогов  кураре,  и  три
снотворных. Но для того, чтоб добраться до авторучки, надо было пройти  мимо
двери спальни, где оставался Цигель. Валерия рассчитывала, что он,  как  это
обычно бывало, сразу после траха заснет и проспит еще хотя  бы  пару  часов,
пока опять палка не вскочит. Так  было  в  течение  всей  этой  ночи.  Он-то
храпел, гад, а измочаленная Лера маялась бессонницей. От того же храпа, вони
и общей неудовлетворенности. Только-только  успокаивалась  и  засыпала,  как
кабан опять начинал ее слюнявить и лапать... Бр-р!
   Но в этот раз Цигель не спал. Он услышал шаги Валерии, слез с кровати  и,
тяжело топая, подбежал к ней:
   - Куда намылилась? - прохрюкал он. - Не спится, что ли?!
   - Попить захотела, - ответила Лера первое, что в голову пришло. - У  тебя
вроде минералка была...
   - Ну, пошли, попьем... - ухмыльнулся Цигель, ущипнув Валерию за талию.  -
А потом я тебе еще разик впиндюрю...
   - Может, лучше поспим сейчас?  -  робко  пролепетала  Валерия.  -  Часика
три-четыре? А потом, поутряночке, со свежими силами...
   - Посмотрим... - хмыкнул Цигель, и они прошли через  прихожую  на  кухню.
Само собой, Валерия не рискнула даже поглядеть в сторону  своего  полушубка.
Цигель - тертый калач, поганка! Что-что,  а  заподлянку  какую-нибудь  носом
чует. И, несмотря на общую рыхлость, силы у него, чтоб свернуть Валерии шею,
вполне хватит. Весит-то, гад, за сто кило...
   Когда зашли в кухню, Цигель включил свет, и  Валерия  испытала  еще  один
прилив стыда и душевной тошноты. Потому что увидела себя  и  этого  кабанищу
рядышком, при хорошем освещении и в голом виде. Как  же  она  опустилась  до
того, чтоб спать с таким уродищем?!
   Конечно, Цигель налил минералку в один большой пивной бокал, сам выхлебал
половину, а остальное милостиво дал ей  допить.  Лере  даже  прикоснуться  к
этому бокалу было противно, не то что пить из него,  но  все  же  стоическим
усилием воли она преодолела отвращение и,  зажмурившись,  выпила  минералку,
как водку, единым духом, потому что ей  показалось,  будто  даже  от  бокала
тухлятиной пахнет.
   - Ну что, промочила горлышко?  -  оскалил  гнилые  зубы  Цигель  и  вдруг
внезапно схватил Валерию обеими руками за шею.
   - Ты что?! - в ужасе прохрипела она.
   - Рассказывай, сука, чем ты меня травануть хотела?! - прорычал Цигель,  а
глаза у него налились кровью, будто у настоящего кабана-секача. В  следующую
секунду он с силой ударил  Валерию  головой  о  стену,  и  госпожа  Корнеева
потеряла сознание...

ИГРА В ГЕСТАПО

   Какое время Валерия провела в отключке - неизвестно.  Во  всяком  случае,
довольно долго, потому что очухалась она уже не в квартире  Цигеля,  а  хрен
знает где. Не то в подвале, не то в гараже каком-то, с заклеенным  пластырем
ртом и руками, пристегнутыми  стальными  браслетками  к  батарее  отопления.
Оказалось, что она  одета  в  свой  полушубок,  под  которым,  однако,  даже
трусиков не ощущалось. На ногах у нее были все те же унты, в которых она  на
свою беду приехала к Цигелю, но обутые на голые пятки. Кроме того, ноги туго
стягивал ремень - не брыкнешься. Хотя  пол  был  цементный,  Лера,  сидя  на
полушубке, холода, в общем, не ощущала, наоборот, горячая труба батареи жгла
ей руки.
   Голова у нее все еще гудела и соображала плохо. Возможно, что она  гудела
не только от удара, но и от какого-нибудь наркоза, которым  ее  усыпил  этот
гаденыш Цигель. Точно! Память сохранила какой-то короткий момент, когда  она
уже начинала приходить в себя еще там, в кухне, но Цигель сунул ей  под  нос
тряпку с хлороформом.
   - Очухалась, курва? - просипел знакомый голос, и Лера,  повернув  голову,
увидела, что Цигель, ухмыляясь, держит  в  руках  ее  авторучку,  а  кожаный
рюкзачок лежит у его  ног.  С  открытым  клапаном  и  развязанный  так,  что
виднелись  пачки  баксов.  Чуть  подальше  Валерия  увидела  какой-то  кейс,
верстак, станки, полки с инструментами, тусклую лампочку на потолке. Там же,
наверху, Валерия увидела нечто вроде кран-балки, предназначенной  для  того,
чтоб снимать моторы с автомобилей. Крюк на талях из  стального  троса  можно
было с помощью электромоторов перемещать  не  только  вверх-вниз,  но  и  по
горизонтали вдоль специальной рельсовой направляющей.
   - Мычишь?! Ну и мычи, - осклабился Цигель, поскольку при  заклеенном  рте
Лера не могла ему ничего ответить. - Пока тебе говорить  не  обязательно.  Я
еще не все удовольствия от тебя получил, прошмандовка. Сперва мы с  тобой  в
гестапо играть будем. Я, конкретно, эсэсовец будуу-а ты,  типа,  партизанка.
Всю жизнь мечтал!
   Валерию охватил жуткий, животный ужас. Это ж  настоящий  садист!  Похоже,
что Цигелю сейчас даже не интересно знать, откуда у нее  500  тысяч  баксов,
что там лежит в  пакете  из  черного  пластика.  Сейчас  он  хочет  получать
наслаждение, причиняя боль, - и все.  Причем  не  так,  как  это  принято  в
культурных  европейских  СМ-клубах.  Там,  если  "рабыня"  скажет  "мастеру"
"стоп", он тут же перестает ее мучить.  Во  всяком  случае,  Елена  Ханга  в
передаче "Про это" так утверждала. Здесь же  пьяный  от  безнаказанности,  а
может, и в натуре  под-датый  Цигель  сделает  то,  что  сочтет  нужным,  не
заботясь о здоровье "пациентки". Больше того, он  ее  обязательно  убьет  до
смерти, когда насытится. Только вот когда он насытится и как именно убьет  -
это вопрос...
   Цигель нажал какую-то кнопку на стене, заурчал  электромотор,  и  крюк  с
талями, прокатившись по направляющей, оказался  почти  точно  над  Валерией.
Потом нажатием другой кнопки Цигель опустил  крюк  почти  до  пола,  взял  с
верстака стальной тросик  с  двумя  петлями  на  концах,  продел  его  между
стянутыми ремнем унтами Валерии и набросил петли на крюк.
   - Вира помалу! - весело объявил Цигель, вновь нажимая кнопку.  Крюк  стал
медленно подниматься вверх и тащить за собой ноги Валерии. Наручники  больно
впились ей в запястья, натянувшиеся суставы  и  связки  при  каждой  попытке
пошевелиться отзывались резкой болью. Крик  так  и  рвался  из  залепленного
пластырем рта, но слышалось лишь глухое мычание.
   Когда Лера повисла лицом  вниз  в  горизонтальном  положении  примерно  в
полуметре над полом гаража, Цигель присел на табуретку рядом с  батареей,  к
которой она была прикована,  ухватил  за  волосы  и,  приподняв  ей  голову,
повертел перед носом стреляющей авторучкой.
   - Хитрая, говоришь? - прищурился Цигель.  -  Решила  всех  вокруг  пальца
обвести, да? Стырить денежки, слинять с ними, а мы  тут  все  пускай  глотки
друг другу будем рвать? Ох, и умна, змея! А я-то, дурак, вчера утром,  когда
мне братки из Лавровки позвонили и спросили насчет тебя, мол, не  появлялась
ли ты, очень удивился. И особо удивился, когда они мне телефончик дали, чтоб
сообщить им, если ты вдруг появишься...
   Валерия  аж  дернулась:  откуда  Лавровка  узнала?  Ведь  она  потому   и
отправилась к Цигелю, что, по идее, ни Драч,  ни  кто  иной  не  знал  о  ее
"дружбе" с этим дерьмом! А выходит, знали. И больше того - еще вчера  утром,
когда она только-только уезжала с Митей  из  бывшего  скита,  уже  позвонили
Цигелю.
   - Никак, сказать чего-то хочешь в свое оправдание? - ощерив гнилые  зубы,
произнес Цигель. - Позже скажешь. Покамест я тебя  просто  так  помучаю.  От
души! Чтоб тебе хотелось много-много говорить и не  останавливаться.  Потому
что жить тебе все равно ни хрена не дадут, но чем быстрее все  скажешь,  тем
быстрее отмучаешься... Правда, рассказывать ты не мне будешь,  а  Драчу.  Он
обещал через часок приехать.
   Цигель  встал,  ушел  куда-то  в  угол  гаража,  куда  Валерия  не  могла
поглядеть, повозился там  малость,  побрякал  чем-то,  а  потом  вернулся  с
каким-то жестяным поддоном.
   - Вот, - возбужденно посапывая,  сообщил  Цигель,  -  это,  блин,  всякие
инструменты для удовольствия. Вот это - ножницы, чтоб жесть резать.  Чик!  И
нет пальчика! У тебя их двадцать,  верно?  Клево  будет  по  одному  стричь!
Сплошной кайф! Ну а это дрель электрическая. Тр-р-р - и просверлю тебе дырку
через кость. На ручках и на ножках - клево будет до ужаса. Вот  пассатижики,
видишь? Щипаться такими удобно, верно?! А  ежели  дернуть  покрепче  -  мясо
клочьями драть можно. Паяльничек  -  тоже  удобная  штука.  Можно  ноготочки
поплавить,  можно  сиськи  прижечь,  а  можно  и   в   жопу   засунуть.   Во
погреешься-то, а? Гы-гы! Но это все мы на  потом  оставим.  Пока  чем-нибудь
простеньким побалуемся...
   Цигель порылся в ящике и вынул из него полуметровый пруток из арматурного
железа, диаметром в полсантиметра.
   - По пяткам таким хорошо лупить! - мечтательно шмыгнул  носом  садюга.  -
Кайф - обалденный! Но это потом, не сейчас.
   Валерия в ужасе смотрела на все эти вполне обычные слесарные инструменты,
которые извращенная фантазия Цигеля превратила в жуткий пыточный арсенал,  и
уже мечтала о том, чтоб сюда поскорее явился Драч. Пусть  пристрелит,  пусть
голову отрежет - лишь  бы  чертов  Цигель  не  успел  осуществить  все  свои
бредовые идеи.
   Сейчас он развлекался тем,  что  мучил  в  основном  ее  душу.  Показывал
инструменты и рассказывал, как он ими будет пользоваться. Не раз и не два  у
Валерии мелькала мысль, будто скотина Цигель  ее  просто  пугает,  на  пушку
берет, а на самом деле ничего из того, что обещает,  не  применит.  Впрочем,
мелькнув, эта  мысль  быстро  затухала,  едва  Валерия  видела  дьявольский,
садистско-маньяческий огонек, поблескивавший в глазах  Цигеля,  слышала  его
шумное сопение.  Нет,  он  затеял  эту  "демонстрацию"  не  для  того,  чтоб
сознательно пугать Валерию, чтоб она побыстрее раскололась! Он, гад,  просто
удовольствие  растягивает,  будто  мальчишка,  которого  привели  в  дорогое
детское кафе, посадили за стол с  мороженым,  фруктами,  конфетами,  прочими
сладостями и сказали: "Все это - тебе одному! Ешь,  Плохиш,  и  радуйся!"  А
через окно в это время какой-нибудь бомжик-малолетка слюнки пускает.  Плохиш
то  одну  конфетку  ко  рту  поднесет,  то  другую  -   дразнится,   сволочь
начинающая...
   Конечно, тут был не  совсем  похожий  случай,  но  у  Цигеля  явно  глаза
разбегаются, и он, заполучив возможность делать с Валерией все, что  угодно,
просто еще не выбрал, с чего начать.
   Тем  временем  Цигель  выдернул  из  ящика  настоящую  казачью   нагайку,
сплетенную из тонких сыромятных ремешков.
   - Хороша плеточка, а? Ух и постегаю же я  тебя!  -  оскалился  Цигель.  -
Казачок один обменял на ширялово, когда  крепко  прижало.  После  того,  как
атаман Кочетков свою братву в Приднестровье возил. Этого, чья  плетка  была,
там ранило, нога болела, вот он и подсел на морфий. Потом  морфий  ни  хрена
уже не действовал, он ко мне пришел. Все, что было,  спустил,  православный,
напоследок даже шашку. И передоз засадил, золотняк... Кочетков ему  похороны
с почестями устроил, с попом, самоубийце-то! Гы-гы!
   Цигель встал, хлестнул нагайкой по воздуху, и от одного  свиста  плети  у
Леры мороз по коже прошел. Господи, да он  же  ей  всю  шкуру  спустит  этой
штукой!
   Но Цигель отложил нагайку.
   -  Не  к  спеху,  -  заметил  он.  -  Неохота  покамест  тебя  кровянить.
Успеется...
   И снова начал рыться в своем страшном ящике.  Валерия,  скосив  глаза,  с
трепетом душевным ждала, что же этот гад еще оттуда выудит.
   - Во! - гоготнул Цигель, вынув из ящика... ракетку для пинг-понга. -  Вот
это - то, что доктор прописал. Клип был такой,  про  финнов,  кажется.  Там,
типа, три брата. Младший в чем-то провинился, и старшие его  такой  ракеткой
воспитывали - по голой жопе. Проверим, как оно в натуре?!
   И, закинув Валерии на  голову  полы  ее  полушубка,  этот  кабан  вонючий
переступил через  нее  одной  ногой,  зажал  талию  между  ляжек,  обтянутых
жесткими джинсами, размахнулся и изо всех сил шлепнул ракеткой по ягодицам.
   Не будь пластыря, Лера бы в голос завизжала. Суставы  и  связки  дернуло,
кожу на месте удара  будто  обожгло.  А  душу  охватили  стыд  и  бессильная
ярость... Потом последовал второй удар, третий,  пятый,  десятый  -  Валерия
хотела умереть, но не могла, а скот только ржал похотливо, и чуялось  сквозь
джинсы, что у него от этого развлечения шишка поднимается...
   - Пинг! Понг! Пинг! Понг! - раздувая  ноздри,  приговаривал  кабан  после
каждого шлепка.
   Валерия  почти  не  сомневалась,   что   Цигель,   вдоволь   насладившись
"пинг-понгом", пожелает изнасиловать свою жертву. И вдруг подумала, что  это
может оказаться тем  единственным  шансом,  который  она  должна  непременно
использовать...
   Шишка