-2000? и при этом требуете оплачивать программы борьбы  с  какими-то
мифическими пугалами, которых никто никогда не видел и которые не  оказывают
прямого влияния на чью-либо жизнь.
   - Скажите это тем пятнадцати тысячам человек, которые работали  в  центре
мировой торговли в девяносто третьем году, или сотне  тысяч  так  или  иначе
пострадавших в девяносто четвертом, когда террористы обстреляли из минометов
аэропорт Хитроу, - прошипел Хардкасл. - Дамы и  господа,  Америка  сделалась
мишенью для террористов потому, что мы позволили ей сделаться такой мишенью.
И я говорю уже не об угонщиках самолетов,  похитителях  людей,  отправителях
писем со взрывчаткой или мафиозных разборках,  я  говорю  о  целой  кампании
террора против Америки на том уровне, какой в Европе и  на  Ближнем  Востоке
известен уже несколько десятилетий. Нам  нужны  военные  и,  что  еще  более
важно, политики в Белом доме, готовые отвратить опасность,  прежде  чем  она
начнет угрожать жизни миллионов американцев.
   - Вы говорите о разрозненных действиях каких-то одержимых  или  о  грызне
заморских террористов, годами воюющих между собой, - отмахнулся  Донахью.  -
Не улавливаю связи.
   - Дамы и господа, а знаете ли вы, что сейчас  на  территории  Соединенных
Штатов действуют три тысячи только выявленных шаек террористов? - воскликнул
Хардкасл. - Знаете ли вы, что каждый год мы недосчитываемся  трех  с  лишним
сотен фунтов обогащенного плутония,  которого  достаточно  для  производства
тридцати ядерных зарядов? Четыре года назад за небом над США следили  четыре
радарные установки дальнего обнаружения.  Теперь  осталась  одна,  да  и  та
работает всего  сорок  часов  в  неделю.  В  прошлом  году  мы  отправили  в
Саудовскую  Аравию  сто  систем  противовоздушной  обороны  типа  ?патриот?.
Догадываетесь, сколько ?патриотов? действует  в  самих  Соединенных  Штатах?
Совершенно  верно,  ни  одного!  Небо  кишит  летательными  аппаратами   без
опознавательных знаков.
   - Вы хотите сказать...
   - Я хочу сказать, что мы, как граждане США, не  должны  допустить,  чтобы
наша оборона развалилась, - отвечал Хардкасл.  -  Все  думают:  раз  никакой
угрозы нет, зачем тратить деньги на предотвращение того,  что,  возможно,  и
так никогда не случится? На основе многолетнего опыта службы  в  пограничных
войсках, береговой  охране  и  оборонных  учреждениях  я  заявляю  вам,  что
опасность  существует.  Не  стану  утверждать,  что  Саддам  Хуссейн   может
вторгнуться в Вашингтон. Я говорю  о  контрабандных  торговцах  наркотиками,
которые владеют американскими банками, подпольных продавцах оружия,  возящих
свой  товар   по   нашим   шоссе   и   через   воздушное   пространство,   о
правительственных зданиях, уязвимых для нападения  со  стороны  сравнительно
плохо вооруженных, но умело скрывающихся  террористов.  Нам  нельзя  с  этим
мириться.
   - Ну-ну, ? подал голос молодой студент-телезритель, позвонивший в студию.
- Я слыхал, вас выкинули со службы из-за алкоголизма,  стрессов,  полученных
во Вьетнаме, и семейных  неурядиц.  Скажу  вам  честно,  старина,  по  моему
мнению, не вам учить президента, как управлять армией.
   Зрители в студии жиденько захлопали.
   - Делать выводы, не зная всех обстоятельств, - это все равно, что  палить
из незаряженного ружья, сынок, - ответил Хардкасл. - Во-первых, я и  вправду
страдал от стресса, который заработал за годы службы во  Вьетнаме,  и  болел
алкоголизмом. Я никогда не боялся сознаться в своих пороках. Но при  этом  я
почти тридцать лет прослужил в армии, занимаясь в основном  разрешением  тех
трудностей, которые встают перед нашей страной, когда ей не удается  уберечь
свой суверенитет и защитить  границы.  Кроме  того?  что  еще  важнее,  я  -
американец, которому есть что сказать по поводу обороны страны. Я  знаком  с
фактами, я имею опыт и поэтому знаю, что говорю. Вопрос в другом:  хочет  ли
кто-нибудь меня слушать?
   Опять раздались рукоплескания, на сей раз чуть громче, чем прежде.
   - Только не я, дружище, - ответил звонивший. - По-моему, вы спятили. И он
повесил трубку.
   - Оставайтесь с нами, - сказал  Донахью.  Зазвучала  музыка,  и  передача
прервалась. Опять пошел рекламный ролик.

Часть 1

ГОРОДСКОЙ АЭРОПОРТ ЧИКО, КАЛИФОРНИЯ, АВГУСТ 1995 ГОДА, 21.08 ПО ТИХООКЕАНСКОМУ ПОЯСНОМУ ВРЕМЕНИ

   - Шевелитесь, хватит зады просиживать! - Анри Казье  достал  из-за  спины
болтавшийся на ремне АК-47 и поднял его повыше, чтобы было видно  всем,  кто
находится в  ангаре.  Он  громко  передернул  затвор,  и  один  из  патронов
подбросило в воздух. Крутящийся кусочек меди сверкнул в  свете  плафонов,  и
все, кто был в ангаре, резко повернули головы. Патрон упал на  отшлифованный
бетонный пол со звуком, не уступавшим громкостью выстрелу.
   - Шевелитесь, не то ваши ничтожные жизни оборвутся прямо здесь и сейчас.
   Казье не было нужды бряцать древним советским стрелковым  оружием,  чтобы
настращать любого из  этих  рыжеволосых  рабочих.  Этот  человек  родился  в
Голландии, в англо-французской семье, жившей в Бельгии.  В  прошлом  он  был
солдатом элитного первого экспедиционного  корпуса  бельгийской  армии,  так
называемым ?красным беретом?, а до того,  в  юности,  только  и  делал,  что
попадал в передряги и выпутывался из них. В пятнадцать лет его  поймали  при
попытке  пронести  наркотики  в   американские   армейские   казармы   возле
Антверпена,  посадили  на  ?губу?,  а  уж  там  солдаты  американской  армии
насиловали мальчишку двое суток кряду, все время, пока  устанавливалась  его
личность. Потом Анри сдали бельгийским властям, а те предложили ему выбирать
между десятилетней воинской повинностью и таким же тюремным сроком. Так Анри
попал в армию.
   Он побывал с экспедиционными войсками  в  Африке  и  Азии,  но  опять  не
поладил с властями и угодил на два  года  в  бельгийскую  каторжную  тюрьму,
после чего был с позором изгнан из армии в 1987 году. Тогда он отправился  в
Германию, где занялся сперва торговлей наркотиками, а потом продажей  оружия
на черном рынке, наемничеством и, наконец, террористической деятельностью.
   Его обритая наголо голова загорела до того, что приобрела  цвет  дубленой
кожи - итог долгих лет, проведенных в бесчисленных  джунглях,  тренировочных
лагерях в пустыне и на ?бойнях? - в местах  боевых  операций.  Ее  покрывали
несметные царапины, вмятины и пятна, приобретенные  в  течение  жизни.  Лицо
отличалось эдакой грубой красотой: ясные живые зеленые глаза, чисто  мужской
нос со следами многочисленных переломов, выдающиеся скулы и  тонкие  твердые
губы, крепко сжимающие сигарный окурок. Мешковатый летный комбинезон не  мог
скрыть развитых мышц. Мощные предплечья, мозолистые ладони,  держащие  АК-47
так, будто тот весил всего несколько унций. Казье можно было бы снимать  для
рекламы сигарет или одеколона, не будь  этих  шрамов  и  ссадин,  которые  в
большинстве своем так и не были толком обработаны и зашиты и теперь  портили
это весьма фотогеничное лицо.
   Бывший воин бельгийского спецназа стоял в напряженной  позе,  взгляд  его
перебегал с одного рабочего  на  другого:  вдруг  кто-то  из  них  осмелится
посмотреть в его сторону? Но внутренне Казье расслабился.
   Почти всю свою сознательную жизнь он прослужил в  пехоте.  Это  была  его
работа. Но последней любовью Казье стала  авиация.  В  бельгийском  спецназе
почти всех обучали управлению самолетами или вертолетами, и Казье  обнаружил
в себе большую склонность к пилотированию. Уйдя из спецназа и попав в темный
мир профессиональных вояк, наемников, он стал летчиком, умевшим  к  тому  же
стрелять из легкого оружия, знавшим толк во взрывчатке,  владевшим  тактикой
десантирования  и  мудреным  искусством   человекоубийства   во   всем   его
многообразии. Словом, весьма ценным товаром. У Казье  была  лицензия  пилота
гражданской   авиации,   выданная   американским   федеральным   управлением
воздушного транспорта, и по  мере  надобности  он  ее  продлевал.  Это  было
частицей той его жизни, которая лежала на поверхности,  но  вообще-то  Казье
налетал тысячи часов на сотнях разных самолетов, совершая  посадки  во  всех
странах мира, причем такие, которые никогда не заносились ни в один бортовой
журнал и не  попадали  в  банк  данных  федерального  управления  воздушного
транспорта.
   Погрузка самолета почти закончилась, и меньше чем через полчаса он  будет
в воздухе.  Рабочие  только  что  подняли  три  ящика  по  хвостовому  трапу
чехословацкого двухмоторного турбовинтового транспортника  LET  L-600.  Этот
самолет был одной из тысяч старых крылатых  машин,  купленных  на  легальном
рынке после крушения Советского Союза, когда любой желающий мог за  бесценок
приобрести подержанный русский военный транспортник, двигатели,  запчасти  и
даже опытных пилотов для перегона самолетов. Эта тридцатилетняя  престарелая
птичка  была  куплена  через  греческого  посредника  всего  за  полмиллиона
долларов,  причем  к  ней  прилагались   запасной   двигатель   ?мотор-лет?,
всевозможные запчасти и даже пилот. Самолет был в хорошем состоянии, чего не
скажешь о пилоте. Это был спившийся полковник румынских ВВС,  и  он  пригнал
зверюгу из Праги в США, но  потом  кое-кто  услышал,  как  румын  перемывает
косточки своему работодателю Казье, сплетничая о  нем  с  какой-то  девицей,
которую однажды вечером подцепил в баре. Такая глупость была смерти подобна.
Несколько  недель  назад  Анри  Казье  использовал  старого  болтуна  и  его
новоиспеченную  американскую  подружку  в  качестве  живых  мишеней,   когда
пристреливал свою новую снайперскую винтовку, а потом  похоронил  обоих  под
тысячетонной толщей щебня у паромной переправы близ Окленда. Казье занимался
торговлей оружием,  и  первым  требованием,  которое  он  выдвигал,  нанимая
работника, было строжайшее соблюдение тайны.
   Анри Казье был первым и единственным пилотом LET L-600,  его  суперганго,
механиком, наземной обслугой и офицером  безопасности.  Обязанности  второго
пилота Казье доверил молодому эфиопу  по  имени  Тадделе  Корхонен,  который
прошел курс подготовки на Кубе. Казье прозвал эфиопа Аистом, потому что  тот
был высок, худосочен и умел невероятно долго сидеть  без  движения.  Однажды
Казье даже видел, как Корхонен стоял на одной ноге, будто  громадная  черная
болотная птица.
   Убедившись, что шестеро грузчиков достаточно  напуганы  и  вкалывают  изо
всех сил, Казье влез через  передний  люк  в  грузовой  отсек  L-600,  чтобы
осмотреть поклажу. Между бортом и тремя деревянными ящиками оставалось всего
несколько дюймов пространства, чтобы только-только протиснуться.  В  команде
не было толстяков. К тому же Казье приходилось смотреть под ноги, переступая
через толстые брезентовые крепежные ремни, удерживавшие ящики на палубе.
   В грузовом отсеке пахло  оружейным  маслом,  шлифованной  сталью,  серой,
порохом, страхом и смертью. И, разумеется, деньгами. Большими деньгами.
   Первый ящик стоял возле грузового трапа, чуть ближе к носу, и заключал  в
себе большой приз; его содержимое стоило  дороже  самолета,  на  котором  он
путешествовал, и, возможно, дороже, чем люди,  суетившиеся  поблизости.  Это
были три ?гроба? с пусковыми  установками  ракет  ?стингер?,  запускаемых  с
плеча и самонаводящихся на источник теплового излучения. К  ним  прилагались
девять похожих на гробы ящиков,  в  каждом  -  по  две  ракеты  ?стингер?  в
фибергласовых футлярах и четыре цилиндрические ?жестянки? элементов питания.
В трех других ящиках лежали две пусковые установки в  сборе  с  прицелами  и
четырьмя батареями. Эти ракеты были похищены с базы национальной  гвардии  в
Теннесси вскоре после окончания операции  ?Буря  в  пустыне?  и  возвращения
личного состава. Потом ракеты прятали по разным  тайникам,  разбросанным  по
стране, а тем временем продавцы искали покупателей. Казье  удавалось  водить
власти за нос, пока ракеты были припрятаны и не  попали  на  рынок,  но  как
только их извлекли на свет (а значит, пришлось нанимать грузчиков, водителей
грузовиков, посредников, охранников и банкиров), американское бюро по борьбе
с контрабандой спиртного, табака и огнестрельного  оружия,  армейский  отдел
специальных расследований и ФБР сели ему на пятки. Казье был уверен, что  не
обошлось без стукача и скоро он (или она) будет выявлен. А убить  стукача  -
такое удовольствие, которое он не уступит никому.
   Во втором деревянном ящике лежала  всякая  всячина:  военное  снаряжение,
полевая  форма  и  сапоги,  армейские  КП,  или  консервированные  продукты,
известные в обиходе под названием ?какашки и письки?, медикаменты,  палатки,
электрические генераторы и пятифунтовые связки наличных денег.  Как  минимум
две тысячи долларов в связке. Когда придет время  подмазывать  чиновников  в
Мексике, на  Багамах,  Бермудах  или  Гаити  -  в  месте  назначения  груза,
достаточно будет втихую сбросить одну связку, и полегчавший на  пять  фунтов
самолет мигом поднимется в воздух.  В  каждой  связке  было  столько  денег,
сколько гаитянский таможенник зарабатывал за десять лет  честного  труда,  а
Казье редко доводилось встречать людей, способных отказаться от взятки.
   Третий ящик, стоявший ближе всех к передней переборке  грузового  отсека,
был и вовсе  набит  мерзостью.  Почти  пятьсот  фунтов  боеприпасов,  мощной
взрывчатки,  детонаторов,  пластиковых  мин,  фугасок  и  бикфордова  шнура.
Большая  часть  этой  дряни  отличалась  стабильностью  и  не   представляла
опасности при  перевозке,  за  исключением  материала,  сложенного  в  самую
середину ящика и окруженного пеностирольным  каучуком,  поглощающим  энергию
удара. Это были пятьсот фунтов  тентанитрата  пентаэритритола,  или  ТНПН  -
главной составляющей шнуров взрывателей и  запалов  больших  фугасных  бомб.
Чтобы перевезти это вещество на самолете,  кристаллы  его  залили  водой,  и
получилась вязкая серая жижа. Потом ее поместили в ящики и  обложили  мокрой
губкой для охлаждения и защиты от ударов. Вещество взрывалось при нагревании
всего лишь до 350 градусов по Фаренгейту. ТНПН было самым чувствительным  из
всех первичных взрывчатых веществ, используемых в военном деле, почти  таким
же опасным, как нитроглицерин. Трения, возникающего при соприкосновении двух
кристаллов, было достаточно, чтобы произошел взрыв.
   Напичканный взрывчаткой ящик поместили в носовой части самолета,  поближе
к  центру  давления  L-600,  где  аэродинамические  воздействия  были  более
равномерны. Лучше ему, по возможности, не елозить без нужды.  Казье  не  был
самым великим пилотом в мире, но за десять с лишним  лет  он  не  сорвал  ни
одной операции по перевозке оружия. Аист, его  второй  пилот,  перед  каждым
полетом и уже в воздухе несколько раз проверял все крепежные скобы и  ремни,
но тем не менее, Казье трижды самолично убедился, что все стропы на стоявшем
в середине ящике укреплены достаточно надежно.
   Спустя несколько секунд подошел мускулистый  грузчик  и  остановился  под
ближайшим к Казье люком.
   - Весь груз поднят на борт, как вы и велели, - доложил он.
   Казье пробрался к третьему ящику и осмотрел коробки со ?стингерами?.  Еще
раньше он начертил на всех крышках едва видимые карандашные линии,  которые,
разумеется, не должны были бы совпасть, если бы кто-то открывал ящики. Ни  в
один из них не залезали. Казье несколько раз дернул  ремни,  сильно  толкнул
штабель ящиков и убедился, что они принайтовлены на совесть.  Добравшись  до
второго ящика, Казье достал три стопки наличных.
   - Хорошо поработали, господа, - сказал он. - Вы сделали  свое  дело.  Эти
деньги - не только за ваши труды, но и за ваше молчание. Позаботьтесь  же  о
том, чтобы молчание и впредь было золотом.
   Глаза грузчика радостно  блеснули,  когда  он  увидел  связки  денег,  но
мгновение спустя он удивленно заморгал: в  руке  Казье  откуда  ни  возьмись
появился  выкидной  стилет.  Бельгиец  взглянул  на  изумленную   физиономию
грузчика, и на его миловидном лице мелькнула улыбка. Потом он бросил пачки в
подставленные ладони грузчика и провел острым как бритва лезвием по одной из
стопок. Жадная  хватка  грузчика  не  помешала  долларовым  бумажкам  волной
хлынуть из надреза.
   - Пересчитай, - небрежно бросил  Казье,  складывая  нож,  который  тотчас
исчез в потайном кармане.
   - Нет нужды, сэр, - едва слышно  выдохнул  грузчик  и  повернулся,  чтобы
уйти. Казье поначалу немного смутился, потом пожал плечами и кивнул, как  бы
давая понять, что ценит этот сделанный экспромтом комплимент.
   - Если мы вам понадобимся, сэр, зовите.
   - Мне могут пригодиться такие парни, как ты, - сказал Казье, обращаясь  к
затылку грузчика. - Вступай  в  мою  команду  сейчас  и  будешь  каждый  раз
зашибать столько же, если не больше.
   Грузчики остановились и переглянулись. Никому из  них  явно  не  хотелось
принимать это предложение, но они боялись сказать ?нет? Анри Казье.  Тем  не
менее, единственный в бригаде чернокожий обернулся и взглянул на бельгийца.
   - Эй, парень, я согласен. Прямо с ходу. Остальные  грузчики,  все  белые,
почувствовали облегчение оттого, что единственный негр покидает их общество.
   Чернокожий был здоровенным парнем с мускулистыми плечами и широкой мощной
грудью, но у него было брюшко и расползшийся зад, как у водителя грузовика с
большим    стажем,     оставившего     спорт     боксера     или     бывшего
артиллериста-заряжающего, превратившегося в  лежебоку.  Глаза  у  него  были
ясные, не замутненные наркотиками или  чрезмерными  возлияниями,  но  рыхлый
живот и грудная клетка говорили о том, что парень еженедельно вливает в себя
по меньшей мере ящик пива.
   - У тебя есть какой-нибудь паспорт? - спросил его Казье.
   - Ну, капитан, - ответил грузчик зычным утробным басом. - Откуда?
   - Он обойдется тебе в тысячу долларов. Деньга вперед, - сказал Казье.  Он
протянул руки к  пачкам  наличных,  которые  держал  старшина  грузчиков,  и
показал, чтобы тот бросил ему одну связку.
   - Нет, так не пойдет, - сказал бригадир. - Мы их потом поделим.
   Но Казье вскинул АК-47.  Он  не  целился  в  людей,  однако  угроза  была
совершенно очевидна, и грузчик отсчитал тысячу долларов сотенными  бумажками
из той пачки, которую разрезал бельгиец. Он вручил деньги негру.
   - Трудись в поте лица, и они вернутся к тебе сторицей,  -  сказал  Казье,
протягивая руку.
   Негр криво улыбнулся ему, крепко сжимая деньги громадными ручищами.
   - Ничего я тебе платить не буду, приятель, - заявил  он.  -  У  тебя  вон
целый поганый самолет есть, так что можешь просто пустить меня  на  борт,  и
дело с концом.
   - Сунь этого черномазого в грузовой отсек вместе с багажом, - посоветовал
один  из  грузчиков  и  заржал,  но  тотчас  притих  под  суровым   взглядом
бельгийского наемника.
   - В некоторых местах, куда мы будем летать, тебе понадобится  паспорт,  -
сказал Казье, - а хороший документ стоит кучу денег. - Он пожал  плечами.  -
Деловые издержки.
   В груди негра бушевал такой гнев, что воздух в  ангаре  нагрелся  еще  на
несколько градусов.
   - Доверься мне, - ободряюще произнес Казье.
   В конце концов парень сдался, вручил Казье деньги  и  запрыгнул  на  борт
L-600. Остальные со всей возможной поспешностью  зашагали  к  боковой  двери
ангара.  Они  были  уверены,  что  этот  чернокожий  здоровяк  очень   скоро
превратится в покойника. Не позже, чем он закроет за ними дверь.
   - Кажется,  они  называли  тебя  Круллом?  -  спросил  Казье  оставшегося
грузчика.
   - Ага, - отвечал негр.
   - Это настоящее имя?
   Парень колебался всего секунду.
   ( Конечно, нет, капитан. Впрочем, готов спорить,  что  и  ты  не  капитан
вовсе.
   Казье знал, что подлинное имя негра - Джефферсон Джонс,  что  его  совсем
недавно отпустили на поруки из флоридской тюрьмы, где он отсидел три года из
семи за вооруженное ограбление, и что он состоял в гражданском браке и  имел
двоих детей. Его арестовывали  сначала  за  торговлю  нар