. Но  именно  поэтому мы
основное внимание должны уделить нижней группе.
     -  Вы  же  сами сказали,  что они лишь  отвлекают  внимание, - произнес
ничего не понимающий Нурулла.
     - Так нужно,  - кивнул Корнер.  - А  вы как думаете?  -  спросил  он  у
Беннета.
     - Похоже, вы  правы. Оставшихся людей нужно бросить к  Ишкашиму. Но это
немного  опасно. Там могут быть  люди из враждующей  группировки. А в  таких
случаях их трудно бывает остановить.
     - Это уже задача самого Нуруллы, - разозлился Корнер, -  кроме того, мы
можем  установить, кто именно напал на нашу станцию, а это уже совсем не так
мало.
     В  горы было передано сообщение и большая часть отряда под руководством
Аюба  начала  спуск в  долину,  к городу.  А  около  двадцати  пяти  человек
двинулись за уходящими по горному маршруту Рахимовым и его двумя спутниками.
     Контрольный  срок нахождения Падериной и  Елагина  в Ишкашиме истекал в
три часа дня,, но Асанов, выводя свой небольшой отряд к городу, рассчитывал,
что сумеет выручить своих офицеров. Он еще не представлял, как сможет Елагин
со  своей  столь характерной  внешностью славянина  показаться  в городе, но
рассчитывал  на  Падерину и  ее опыт. Сам городок  Ишкашим был  даже  меньше
Зебака, и появиться  Падерина должна  была на главной площади у водонапорной
башни.  При  этом  было тысячу  "если".  Если Падериной  и  Елагину  удалось
оторваться от своих  преследователей.  Если им удалось пройти  через  горный
перевал   живыми  и  невредимыми.  Если  Падериной  удалось  достать  одежду
афганской  женщины, в которой  она могла появиться  в Ишкашиме. Если Елагину
удалось найти место, где можно относительно благополучно пересидеть, выжидая
возвращения Падериной. И так далее,
     Но Асанов  был  верен  себе. Даже  если у его людей не  было ни  одного
шанса, он шел в Ишкашим и собирался ждать там потерявшихся офицеров. Это был
закон военных разведчиков, это был их своеобразный кодекс чести. Никогда, ни
при каких обстоятельствах не  забывать об  оставшихся  друзьях,  надеясь  на
лучшее.
     К Ишкашиму  они вышли в два часа дня. Чон Дин получил задание сходить в
город, узнать обстановку, выяснить, можно ли продолжать дальнейшее движение.
Асанов и Кречетов остались вдвоем, ожидая его возвращения.
     Только когда Чон Дин исчез  за поворотом и они остались одни, полковник
Кречетов взглянул на Асанова:
     - Что собираетесь делать теперь?
     Они  не  говорили при других офицерах не потому, что не доверяли им или
перестраховывались.  Просто   сама  секретность  проводимой  операции   была
настолько важна, что даже своим товарищам по трудному переходу Асанов не мог
рассказать все детали их беспримерной акции.
     - Будем ждать, - вздохнул  он  в ответ  на вопрос Кречетова, - думаю, у
нас есть в запасе несколько часов.
     - Вы полагаете, нас могут вычислить?
     -  Если говорить  откровенно,  я  очень на это  рассчитываю,  -  кивнул
Асанов, -- мне удалось услышать разговор между резидентом ЦРУ и вашим бывшим
"похитителем". Там работают далеко не дураки.  Думаю, они поймут, как именно
мы пытаемся их обмануть. А  поняв, пошлют за  нами всех своих людей.  Именно
поэтому  я  постепенно  избавляюсь  от  всех своих  офицеров,  не  желая  их
подставлять.  Если удастся забрать оставшихся  людей,  я буду считать задачу
выполненной. А "захватывать" вас будут, когда мы пройдем Ишкашим. У меня уже
есть план, сейчас я вам его расскажу.
     Он подробно рассказал о предстоящих действиях своей маленькой группы по
первому варианту, при котором Чон Дин возвращается один,  и по второму,  при
котором он все-таки приводит к ним Падерину и Елагина.
     - Думаете, ваши офицеры все-таки вернутся? - спросил Кречетов.
     - Надеюсь,  - вздохнул Асанов, - я  был  против участия женщины в нашей
экспедиции.
     -  Сколько  людей  вы  уже  потеряли?  -  помрачнев,  тихо  осведомился
Кречетов.
     - Пока двоих. Один погиб в горах - майор Олег Машков. Другой  был ранен
при приземлении. Мы оставили  его в ближайшем  кишлаке, но надежды, что  ему
удастся  выбраться, очень маленькие.  Он,  кстати, был из  вашего ведомства.
Майор Абдулло Ташмухаммедов.
     -  Я его знал, -- кивнул Кречетов, -  мы платим за нашу операцию  очень
дорогую цену
     - Я буду счастлив, если вернутся остальные, - признался Асанов, - хотя,
если говорить откровенно, шансов почти никаких.
     - Вам не кажется, что ваш план несколько авантюрен? - спросил Кречетов,
- простите, но вы понимаете, как опасно его исполнение лично для вас
     - Но здесь не может быть других вариантов,  - просто ответил Асанов,  -
поэтому я и пошел  в эту экспедицию.  Не могу подставлять своих людей. Это в
конце концов даже  нечестно.  Они  не  посвящены во все  детали  операции, а
значит,  будут  драться изо  всех сил  и  скорее погибнут,  чем отдадут  вас
бандитам.
     -Может,  вы  и  правы, -  выдохнул  Кречетов, -  и  все-таки  это очень
рискованно.
     Они ждали  около  двух часов.  Наконец появился  уставший  Чон  Дин.  В
назначенное  время ни Падерина, ни Елагин в Ишкашиме не появились. Это могло
означать только одно -  их гибель либо плен, что в сложившихся условиях было
гораздо хуже.  И хотя  по расчетам аналитиков Центра такой вариант был  даже
предпочтительнее, так  как  ни  один из  офицеров не  знал о самой операции,
Асанов не  мог себе простить такого развития событий. Ему  казалось,  что он
ошибся, поставив Падерину  в более безопасное место. Нужно  было оставить ее
рядом с собой.  Но всякие  сожаления  были уже ни к чему. Двоих офицеров его
группы не было, и  он  вполне  мог считать их выбывшими  из  состава  своего
отряда.
     Теперь  следовало   осуществлять   первоначально   задуманный  план   с
подставкой Кречетова. Чон Дин и Асанов начали переодеваться в одежду местных
жителей. На самом  Кречетове уже давно была одежда афганских пуштунов, форму
у него отобрали почти сразу после взятия в плен.
     Место для предстоящего боя они искали еще полчаса.  Наконец на одном из
крутых склонов  Асанов  остановил  свой отряд,  решив  расположиться  именно
здесь.
     Не  понимавший почему они  медлят,  Чон Дин даже не спрашивал генерала,
считая, что тот знает, как именно им нужно действовать.
     На   этот  раз  они  ждали  около  трех  часов.   Их  отрыв  от  группы
преследователей   все-таки  был  гораздо  большим,  чем  они   предполагали.
Осторожный Чон Дин спросил у Асанова:
     - Простите, товарищ генерал, но чего мы ждем?
     - Не удивляйтесь, капитан, так нужно, - кивнул Асанов, ничего больше не
добавив,
     Кречетов согласно закивал и  Чон Дин, еще раз  проверив  свой  автомат,
остался спокойно лежать на земле, словно  ничего необычного не  происходило.
Раз  нужно, значит,  нужно.  Генералу он доверял всецело.  А  лишние вопросы
никогда не задавал.  Именно за эти качества  внешнего флегматика по натуре и
взрывного  холерика  изнутри  Асанов  так  ценил капитана  военной разведки,
корейца Чон Дина.
     Преследователи  появились неожиданно.  Их вели опытные проводники,  уже
чувствовавшие близость  загнанных  беглецов.  И  первые  автоматные  очереди
ударили именно по троим проводникам.
     Двое были  убиты сразу, третьему удалось  укрыться  за большим валуном.
Рассыпавшиеся в цепь бандиты открыли огонь. Как и предвидел Асанов, они вели
не  прицельный,  а  скорее  отсекающий  огонь,  чтобы  не допустить  бегства
преследуемых.
     Асанов заметил, как несколько человек направились  в обход, намереваясь
отсечь их  от дороги. Кречетов знаками показал на этих парней. Асанов кивнул
ему,  продолжая  отстреливаться.  Бандиты  явно  не  торопились переходить в
атаку. Они, получившие специальный приказ взять живым бежавшего пленника, не
торопились подставлять свои лбы под вражеские пули.
     Бой  как-то заглох сам  по  себе  и,  несмотря  на  огромное  численное
преимущество  нападавших,  им  не  удавалось продвинуться вперед, и они явно
ждали  группу,  начавшую  обход позиций  врага  За  полчаса  редкого  обмена
выстрелами Асанову, Кречетовуи Чон  Дину удалось вывести  из строя еще троих
нападавших, столь неосторожно подставивших себя под их выстрелы.
     Чон Дин,  поменяв  позицию,  продвинулся  немного  вперед, дабы не дать
возможности  и  людям  Нуруллы  продвинуться дальше.  А сам  Асанов,  указав
Кречетову  на свое место и оставив все  снаряжение, начал легко  подниматься
вверх, чтобы не допустить внезапного удара в тыл своей маленькой  группе. Он
успел как раз вовремя. Четверо бандитов  уже почти  достигли цели, когда две
брошенные гранаты заставили их изменить свой  маршрут.  Двое были убиты  или
тяжело ранены, остальные отступили.
     Аюб понял, что взять этого полковника живым будет труднее, чем в первый
раз. Но он  твердо знал, что не имеет права возвращаться без  этого беглеца,
иначе Нурулла сам  оторвет ему голову.  Значит,  нужно было поднимать  своих
людей в  атаку.  При этом  первые из  атакующих почти наверняка  должны быть
убиты - эти "шурави" стреляют, как дьяволы. Но поднять людей не удастся, это
он  тоже понимал. Бандиты привыкли грабить, убивать,  торговать наркотиками,
даже  пьянствовать,  несмотря на Строгие  запреты  мусульманской веры, -  но
никак не вести бой с отлично обученными профессионалами.
     Он не мог  даже вообразить, как раздражала  их нерешительность Асанова.
По плану  генерала перешедшие в  наступление  бандиты должны были  захватить
раненого  Кречетова,  оставшегося  на поле  боя.  Но  они  и  не  собирались
переходить в наступление,  словно выжидая. когда  наступит ночь. Но ожидание
темноты никак не входило  в планы  Акбара  Асанова. В  ночной  темноте легко
срезать внезапную тень, объясняя это плохой видимостью,  а подставлять таким
образом Кречетова было неразумно и глупо.
     - Нужно отходить,  -  крикнул он  Кречетову, - здесь  ничего не выйдет.
Слишком хорошая позиция.
     Внезапно  среди   нападавших  началось  какое-то  оживленное  движение.
Послышались крики,  выстрелы. Затем  еще более частые  выстрелы,  автоматные
очереди. Асанов и Кречетов,  ничего не понимая, переглянулись. Возможно, это
был  какой-то  непонятный  трюк  Нуруллы и его людей, но,  судя по крикам, к
нападавшим подходил какой-то другой отряд.
     Это были люди Алимурата. Прождавшие весь день обещанных грузовиков, так
и не сумевшие захватить столь  вожделенный для них груз, они,  узнав о  том,
что в десяти километрах от  города идет сражение, поспешили явиться  к месту
боя.  Их было больше  чем людей Аюба, и они атаковали с  яростью  обманутых.
Аюб, видевший моральное  состояние своих людей, попросил  по рации помощи  у
Нуруллы.
     - "Летающую машину", - кричал Аюб в панике, - как можно быстрее.
     На другом  конце  слышался  только  треск.  Он  не  знал,  что  Корнер,
формально являвшийся руководителем  полета, стоял перед сложной  дилеммой. С
одной стороны, конечно, нужно наказать людей Алимурата, выяснить, кто именно
напал на станцию,  найти  бежавшего  полковника. Но с другой...  Их вертолет
должен   принять   участие   в   боевых  действиях   между   двумя   бандами
контрабандистов. А это уже нарушение всех существующих правил.
     Корнер колебался  долго  - минут шесть.  Видевший  его состояние Беннет
молчал,  предпочитая  не  вмешиваться.  Нурулла,  каким-то  звериным  чутьем
почувствовавший  состояние  американского  гостя,  тоже  молчал,  напряженно
ожидая разрешения на взлет. Корнер наконец принял решение.
     - Черт с вами, - зло  произнес он, - здесь все не так, как у нормальных
людей. Пусть  летят  и прикончат рею  эту банду.  Но пусть захватят  хотя бы
одного из них, прежде чем отрубят ему голову.
     Беннет   кивнул   и   быстро  пошел   отдавать  распоряжение.   Нурулла
обрадовался,  решив  лететь  вместе  с  пилотами.  Он  поспешил  за  ушедшим
Беннетом. Через пять минут Беннет вернулся.
     - Они сейчас вылетают, - коротко доложил он.
     -  Черт бы побрал  нашу демократию, -  выругался  Корнер, - если для ее
защиты нужно использовать такой сброд.  Мне противно даже находиться в одном
лагере с этими подонками.
     - Вот сообщение,  - протянул ему листок Беннет, - поступило из  Карачи.
Убийство Рона Баксея было оплачено пакистанскими  контрабандистами, имеющими
тесные  связи  с  афганскими  моджахедами.  Кажется, мы были правы. Кто-то в
Пакистане  решил  поменять  партнера,  заменив  Алимуратом   нашего  "друга"
Нуруллу. А результатом явилось нападение на нашу станцию. Хотя убийца еще не
найден.
     - Мы так и предполагали, - быстро схватил листок Корнер, на этот раз он
сказал "мы", и это не укрылось от Беннета.
     -  Думаю,  вы были  правы,  когда решили преследовать этого полковника.
Наша главная задача - узнать, какую именно операцию готовят здесь русские. А
с Алимуратом сегодня будет покончено  раз и навсегда, - сказал Беннет, видя,
как невольно улыбается Корнер.
     Вертолет  появился  над  местом  сражения  уже  через  двадцать  минут.
Державшиеся  из  последних  сил,  люди  Аюба  вдруг  заметили  надвигавшуюся
громадину, внезапно  появившуюся над  их  головами. А затем ударили  тяжелые
пулеметы  и полетели ракеты. Невозможно  представить, какая паника поднялась
среда головорезов Алимурата, даже не подозревавших о существовании вертолета
у противной стороны. Если бы они знали заранее,  тогда, конечно, вертолет бы
встретили "стингерами" и пулеметами.  Но никто  и представить не мог, что  у
Нуруллы может быть такая машина.
     За  время  войны  моджахеды  привыкли   к  воздушным   атакам  внезапно
появлявшихся советских  самолетов и  вертолетов.  Получаемые  от американцев
"стингеры"  успешно использовались в этой войне для противостояния вражеской
авиации и защиты собственных позиций. Правда, с поставками американцы сильно
переборщили.  И  после  окончания  войны  им пришлось платить за собственное
оружие  афганским  моджахедам,  дабы  оно не попало  в  руки  террористов  и
экстремистов.
     Невольные свидетели происходившего - Асанов, Кречетов и Чон Дин видели,
как безжалостно расстреливают  людей Алимурата, как сбрасывают им  на голову
ракеты, как прижимают их к скалам, уничтожая  пулеметным огнем. Асанов сразу
понял выгоду этого момента.
     - Наш план, - крикнул он, немного подползая к Кречетову.
     Тот,  кивнув, достал скальпель. Резким и быстрым движением рассек  себе
кожу на голове,  ближе к виску. Волосы почти моментально потемнели от крови.
Кречетов поймал брошенный Асановым пакет, сделал себе укол и приложил к ране
бинты, сразу окрасившиеся красным цветом.
     - Готово, - крикнул он, - теперь все в порядке.
     Пакет и скальпель он бросил обратно Асанову.
     Они посмотрели друг другу в глаза.
     Это было прощание.
     Кречетов понимал, что пройдет еще много лет, прежде чем он сможет также
спокойно и честно смотреть  кому-то в глаза.  Асанов  понимал,  что  никогда
больше не увидит полковника.  Он сделал то, что от  него требовали, заплатив
за это жизнями нескольких своих офицеров.
     Кречетов  уходил  в  неизвестность  и  отныне  его  судьба  становилась
легендой.  Легендой,  которую  узнают,  если   когда-нибудь  узнают,  только
некоторые офицеры Службы внешней разведки.
     Вертолет, сделав круг, дал несколько  очередей и по группе Асанова. Это
было все, что им требовалось.
     - Быстро отходим, - приказал Асанов Чон Дину.
     Тот указал на лежавшего Кречетова.
     - Кажется, он ранен.
     - Отходим, - громче повторил Асанов.
     - Понял, - Чон Дин больше не задал ни единого вопроса.
     Через двадцать минут  перешедшие в атаку люди Аюба обнаружили лежавшего
без сознания полковника Кречетова.



XIV
     Асанов  и  Чон Дин смогли оторваться  от  преследователей  почти сразу.
Бандиты,  нашедшие бесчувственного  Кречетова, выполнили поставленную  перед
ними задачу и теперь не  торопились  преследовать  оставшихся членов  группы
похитителей.  Желающих  преследовать  беглецов  не  было,  и погоню довольно
быстро прекратили.
     По плану  Асанова  они  должны были  идти к северу  от Ишкашима и  там,
высоко  в  горах,  переходить практически  никем  не  охраняемую со  стороны
Афганистана  границу. Но вместо того,  чтобы спешить к границе, Асанов решил
сделать еще один привал в горах, совсем рядом с Ишкашимом.  На всякий случай
он  хотел  еще  раз проверить  - не  появятся  ли  его  офицеры  даже  после
контрольного срока.
     Идти в Ишкашим ему было нельзя, и он, скрепя сердце, вновь отправил Чон
Дина. После своей  громкой победы в городке  могли появиться люди Нуруллы, а
лекаря, побывавшего в их лагере, многие знали в лицо, запомнив его внешность
и походку.  Поэтому у  Асанова  не  было никаких иллюзий,  и  он  отправил в
Ишкашим Чон Дина.
     Капитан шел в  город  своей привычной,  расслабленной походкой,  как-то
смешно семеня небольшими ногами. Это была типичная походка живущих на севере
корейцев, киргизов, китайцев, за одного из которых вполне мог сойти Чон Дин.
     За  час до условленного срока  капитан  вошел  в  город,  направляясь в
местную чайхану, служившую своеобразным мужским клубом* .
     Там  уже  сидело  несколько  десятков  стариков,  неспешно  обсуждавших
вчерашний бой  между  людьми  Алимурата и Нуруллы.  Говорившие  склонялись к
мысли, что Алимурат,  посягнувший на чужое добро, был не  прав, а значит, по
воле Аллаха получил вполне по заслугам. Кроме всего прочего, здесь, в горах,
вообще не любили бандиток
     Среди сидевших выделялись и несколько угрюмых мужчин в пестрых  халатах
и тюбетейках, расположившихся несколько в  стороне. Они не принимали участия
в общих разговорах, словно их не касалось происходившее в городе.
     Это   были  люди   Абу-Кадыра,   вынужденные   эмигранты,   проигравшие
гражданскую войну на своей  родине и  теперь проживающие  в соседней стране.
Заросшие черными, давно не ухоженными бородами, они пугали горцев, привыкших
к терпимости и религиозной сдержанности.  В этих  горах можно было встретить
мусульман-суннитов и мусульман-шиитов, бахаистов  и кришнаитов,  буддастов и
христиан. В многонациональных государствах религиозная терпимость и уважение
национального достоинства любого народа есть  просто необходимое условие для
существования данного государства.
     Чон Дин, вошедший в чайхану, когда там уже сидело довольно много людей,
выбрал себе пустой столик, стоявший  почти у самых дверей. Спустя  некоторое
время  к  нему подсел  какой-то старик,  молча,  кивнувший  головой  в  знак
приветствия. Старик  пил чай молча и  не произнес с момента своего появления
ни  слова.  И  лишь  выпив  две  пиалы  чая, традиционные  таджикские  чаши,
подаваемые вместо стаканов, он вздохнул.
     - Тяжелая жизнь настала в наших горах.
     - Да, - осторожно согласился Чон Дин.
     - Вот уже сколько лет убивают, а никак  кончить не могут. Люди привыкли
к виду крови, - покачал головой старик.
     - Это война, - понимающе- пожал плечами Чон Дин.
     - Это наши души, -  возразил старик, - мы ожесточились. Разве мы раньше
отрубывали головы пленным, разве мучили женщин и детей?
     -  Мы  сильно  изменились, - согласился Чон Дин,  -  но женщин и  детей
нельзя мучить. Это большой грех.
     - Да, - кивнул старик, - а вчера, когда эти безбожники  стреляли друг в
друга,  столько  молодых людей, совсем  детей, погибло.  И  никто  не сказал
ничего, словно так и должно быть.
     -   Это   вертолет,   "летающая   машина",   -   решил   показать  свою
осведомленность Чон Дин.
     - Это наши  больные души,  -  снова  назидательно произнес  старик, - и
ничего нам больше не поможет.
     - Может быть, Аллах еще сжалится над нами, - Чон Дин посмотрел на часы,
до условного момента встречи оставалось двадцать минут.
     - Аллах  отвернулся от нас за  наши грехи. Вот недавно мой сосед привел
домой молодую  жену, - продолжал  неспешно  старик, словно  рассуждая  сам с
собой, - а никто не знает откуда взялась эта женщина, кто она такая, где она
была