Чингиз Абдуллаев.
    Уйти и не вернуться


     [Эпиграф]
     ВСЕМ УЧАСТНИКАМ  ВОЙНЫ В АФГАНИСТАНЕ, обманутым и забытым,  преданным и
брошенным, посвящаю эту книгу



 * ЧАСТЬ I. "Уйти..." *
     [Эпиграф]
     "Чтобы   постичь  окружающий  нас   мир,  нужно   знать   его  во  всех
подробностях, а так как этих подробностей почти бесчисленное множество, то и
знания наши всегда поверхностны и несовершенны".
     Ларошфуко



I
     Они  шли впятером уже третий  час,  Машков боялся сглазить,  не пытаясь
смотреть на часы.
     Сначала их было семеро.  Но в  этом лесу двоих они  потеряли.  Это  был
неплохой результат, если  считать, что  до назначенного места  им оставалось
.идти около двух часов.
     Все пятеро были офицерами.  И все знали, как трудно будет пройти именно
эти  оставшиеся два  часа. Каждый старался  ступать  мягко, почти  бесшумно,
готовый  в любой момент  увернуться  от  смерти, в  каком облике  бы она  не
предстала.
     Нервы  были на пределе. Машков боялся, что  кто-то  из его людей  может
просто не  выдержать  такого  чудовищного  напряжения.  Все знали, что будет
трудно. Очень трудно. Но никто не думал, что будет настолько трудно.
     Впереди шел старший  лейтенант Чутов.  Высокий, немного флегматичный  в
жизни,  он преображался в минуту  опасности.  От  его  реакции,  мгновенного
решения зависел  во многом и успех всей группы. Если он ошибется хотя  бы на
две-три секунды, группу просто уничтожат.
     Вторым  шел лейтенант  Хабибулин. Несмотря на молодость, он  был дважды
мастером спорта, совершил более двухсот прыжков с парашютом,  из  них трижды
опускался  на неизвестную ему территорию. Хабибулин должен был  принять удар
на себя, если Чутов вдруг ошибется.
     Третьим осторожно крался капитан Борзунов. Он воевал еще в Афганистане,
молодым лейтенантом уходил со своим взводом, прикрывая отход танковых колонн
Имел орден за те тяжелые бои. Борзунов нес рацию. Он был  самым выносливым и
самым опытным из всей группы. Но командиром группы  по воинской традиции был
старший по званию - майор Машков.
     Машков тоже успел повоевать в  Афгане, принимал  участие  в разоружении
боевиков в Абхазии, сражался в Таджикистане. Правда, на границе он был ранен
и  на полгода  выбыл  из  строя,  что могло сказаться  на  его подготовке  и
выносливости.  Но  учитывая  его  боевой  опыт,  командование  все  же сочло
возможным назначить его командиром этой офицерской группы.
     Замыкал  цепочку   старший  лейтенант  Дубчак.  Немногословный,   вечно
молчавший Дубчак был  незаменим при отходах и  маневрах  группы, когда он со
своим пулеметом отвлекал внимание нападавших.
     Дубчак  попал  в  группу  сразу  из  Чечни,  где  его   взвод  выполнял
специальное задание по захвату некоторых, особо отличившихся, преступников.
     Все  пятеро офицеров, вошедшие  сегодня  утром в этот  лес,  знали, что
выйти они могут только вместе.  Пройти в одиночку через весь лес не сумел бы
никто. Но пройти группой было тоже нелегко.
     Справа послышался треск.  Все  пятеро сразу  замерли. Уже  отработанным
движением  двое членов  группы развернули  автоматы  направо  -  Хабибулин и
.Машков.
     Чутов,  чуть  скосив  глаза  вправо,  по-прежнему,  смотрел  вперед,  а
Борзунов, наоборот, повернулся налево.
     Все  пятеро  были отличными  профессионалами и хорошо знали, что нельзя
поворачиваться на любой шум всей группе.
     Шум  мог быть  отвлекающим маневров, а напасть  на  них  вполне могли с
другой стороны. Но на этот раз, кажется, все обошлось, тревога была ложной.
     Чутов  поднял  руку.  Все  поняли  без  слов.  Группа  продолжала  свое
движение.  По традиции,  командир  группы не  имел  права  идти  первым  или
замыкающим.  Здесь  ценились  мозги, а  не  умение  быстро стрелять. Поэтому
командира  берегли почти так же, как своеобразное  знамя части,  стараясь не
подставлять его под пули.
     В подобных операциях  очень часто задачу, поставленную перед группой, в
полном объеме знал только командир.
     Хотя на этот раз никаких особых секретов не было. Они должны были выйти
из этого леса через два часа. И по возможность живыми. Это была их главная и
самая трудная задача.
     Справа  снова  послышался  какой-то  неясный  шум. Борзунов  недовольно
покачал головой. Ему не нравились эти постоянные шумы.
     Машков  понял  его  без  слов.  Он  показал  на  Хабибулина.  Борзунов,
дотронувшись до плеча Хабибулина, сделал отмашку вправо.
     В это время Машков, чуть повернув голову, показал Дубчаку налево. Чутов
замер  впереди,  стараясь  не  двигаться;  мягко  ступая,  Хабибулин  сделал
несколько шагов вправо. Дубчак почти зеркально повторил его маневр, смещаясь
влево.
     Внезапно Чутов что-то  почувствовал впереди. Именно почувствовал, а  не
увидел.  Короткий  взмах  руки,  и через  мгновение  лес наполнился  громким
треском автоматных очередей.
     Все-таки Борзунов  не ошибся.  Справа  нарочно шумели, чтобы отвлечь их
внимание. Группа нападавших сосредоточилась слева.
     Самым  плохим  в  этой ситуации оказалось то,  что Дубчак, сместившийся
влево,  на  какую-то  долю секунды  не  успел заметить отмашки Чутова.  Пуля
попала ему прямо в лоб.
     Машков под огнем  нападавших  сумел доползти  до  Дубчака  и  взять его
пулемет. Развернувшись, он дал длинную злую очередь в ту сторону. Его трясло
от волнения. Он так рассчитывал на Дубчака.
     Чутов, продвинувшийся немного вперед, бросил две гранаты. После взрывов
все стихло.  Хабибулин, уже  успевший вернуться, занял место Дубчака. Машков
перешел на вторую позицию.
     Короткая стычка отняла  почти  пятнадцать  минут  времени.  Нужно  было
торопиться, они могли не успеть.
     По знаку Машкова все четверо снова выстроились в цепочку.
     - Сукин сын этот "Барс", - негромко пробормотал капитан Борзунов, - так
мучить людей.
     Ему никто не ответил.
     "Барсом"  они  называли генерала, который сейчас,  наверняка  обдумывал
очередную пакость.
     Следующие тридцать минут были относительно спокойными. Если  не считать
снайпера, насевшего высоко на дереве.
     Чутов, у которого нервы были уже на пределе, его пропустил, но Борзунов
успел выстрелить  прежде,  чем осознал,  что блеск  ружья снайпера  несильно
ударил ему по глазам.
     Машков, наконец,  посмотрел на часы. Оставалось еще сорок пять минут. А
идти  было  далеко. Он  начал подгонять  группу, еще не зная, что  совершает
ошибку.
     Вообще-то в этом проклятом лесу всего можно было ожидать.  Но такого...
Внезапно наступила темнота.
     - Надеть очки, - почти неслышно приказал Маш-ков.
     Теперь весь окружавший их лес был виден лишь в инфракрасных лучах.
     Они  двигались цепочкой, но Борзунов шел немного боком, оберегая рацию.
Видимо, это и сбило Хабибулина.
     Он сделал  два  шага влево и сразу  провалился  в трясину. Кричать было
нельзя. Лейтенант пытался вылезти сам, отчаянно размахивая руками, но уходил
еще глубже в воду.
     Борзунов  хотел протянуть  ему руку, но едва  сам не оступился. Машков,
развернувшись, коротко выругался и бросил Хабибулину пулемет, успев  дернуть
за отстегивающийся ремень.
     Но лейтенанту уже нельзя было помочь.
     Он уходил под воду, несмотря на все попытки выбраться.
     - Уходите, - тихо попросил Хабибулин, - уходите. Вы опоздаете.
     Машков все-таки  хотел сделать еще  шаг, но его  остановил  Чутов, лишь
коротко покачав головой.
     Трясина в этих местах была особенно безжалостной.
     В  этот момент снова раздались пулеметные очередной всем троим пришлось
срочно покидать место происшествия.
     Уходя,  Машков   старался  не   оборачиваться,  чтобы  не  видеть   еще
размахивающего руками Хабибулина.
     Парень все понимал, показывая кивком головы направление на север.
     Еще дважды им приходилось отстреливаться.
     За десять минут  до того, как они вышли из леса, темнота вдруг спала, и
их  обстрелял  миномет.  Затем сразу три дерева  рухнули  так,  чтобы  сбить
кого-нибудь из них, но это было уже не самое страшное.
     Перед самым выходом они едва не потеряли рацию, когда очередной снайпер
попытался подбить этот небольшой ящик на  спине  Борзунова.  Но  в  этот раз
Чутов не  подвел. Он снял снайпера длинной автоматной очередью, израсходовав
весь магазин, что было против всяких правил.
     Наконец без двух минут  три они вышли к павильону  номер четыре,  войдя
под стеклянную крышу.
     И в этот момент появился "Барс".
     - Неплохо, - кивнул  генерал, -  прошли лес  совсем неплохо. Даже рацию
сберегли.
     Они тяжело дышали, уже считая, что все  трудности позади. Но  они плохо
знали своего генерала. В тот  самый момент, когда капитан Борзунов стаскивал
с себя этот чертов ящик,  крыша- павильона внезапно лопнула.  Сверху  по ним
ударил автоматной очередью спрятанный там снайпер.
     Если  бы Борзунов не  поторопился  со своей рацией,  он бы  обязательно
успел увернуться.
     Чутов  и  Машков бросились  в  угол  павильона, отстреливаясь. Борзунов
получил свою очередь прямо в живот.
     - Вы убиты, капитан, - спокойно произнес "Барс", - сигнала об окончании
прохождения зоны никто не давал. У вас было еще полминуты.
     Со страшным  выражением лица Борзунов выхватил свой автомат и выстрелил
в генерала.
     Но  он  опоздал.  "Барс"  успел  первым.  Синяя  краска больно  ударила
капитана по лбу.



II
     В  этот  день  неприятности  начались  с   самого  утра.  Безо  всякого
предупреждения   к  ним  на   заставу  прилетел  командир  отряда.  Вот  уже
одиннадцать месяцев  подполковник не делал  подобного, такого от  него никто
просто не ждал. Конечно, дежурные спали, одного из ребят вообще не  было. Он
отправился  в  ближайшее селение. А старший  лейтенант  Никитин, перебравший
вчера сверх меры, лежал в своей комнате почти в бессознательном состоянии.
     Узнав  о  прибытии   руководства,  начальник  заставы,  капитан  Шершов
умудрился найти не совсем помятый мундир и даже успел одеться, пока вертолет
шел на посадку. Еще  повезло, что дежуривший на  вышке сержант Мащенко узнал
номер вертолета командира отряда.
     Из пятидесяти трех  положенных  по штату солдат  застава  имела  только
тридцать  девять,  а вместо шести офицеров и  прапорщиков в наличии  имелось
четверо. Расположенная высоко в горах застава прикрывала единственную горную
тропу,   так   полюбившуюся  контрабандистам,  к  небольшое  селение  Бараш,
насчитывающее всего пять десятков домов.
     Проклиная  в душе все  на свете,  Шершов  подбежал  к  спрыгнувшему  из
вертолета подполковнику.
     - Товарищ подполковник, докладывает начальник заставы капитан Шершов...
     - Потом доложите, - недовольно заметил подполковник Салтыков, - я не за
этим.
     Шершов увидел, как из вертолета выпрыгивают еще двое людей.
     Один  был  в  штатском  плаще  - дородный, полный,  грузный,  другой  -
помоложе,  в  военной  форме,  но без  погон. Увидев столько  гостей, Шершов
окончательно разозлился. В конце концов  Салтыков мог  бы его предупредить о
своем приезде. Здесь они не в игрушки играют. В любой момент может  начаться
обстрел с той стороны.
     Он  успел сделать  страшные  глаза  Мащенко,  и  тот  побежал поднимать
прапорщика, вчера вернувшегося из наряда.
     Никитина  разбудить не  было  никакой возможности, а  третий  офицер  -
лейтенант Пономарев,  утром отправился проверять посты. В связи  с нехваткой
людей и офицеров они придумали довольно смелый  план несения дежурств. Посты
прятались в специально замаскированных местах с таким расчетом, чтобы видеть
перед  собой ту самую,  трижды проклятую тропу.  Два  поста были расположены
справа  и  слева от тропы так, чтобы видеть  друг друга и прийти на помощь в
случае необходимости.  На первом  посту они  даже  оборудовали  позицию  для
гранатометчиков. Остальные  два  поста  были кочующими,  проверяющими нижний
склон горы, где проходила государственная граница.
     Но  гости не обращали  никакого внимания на его  заставу.  Они  даже не
посмотрели на  новый бак с водой, стоивший Шершову таких  усилий. Просто они
сразу  отправились  в кабинет начальника заставы.  Вспомнив,  что там  царит
относительный порядок, Шершов успокоился. .
     -  Ну, что,  Шершов, -  спросил  подполковник, по-хозяйски усевшись  на
стул, - спокойно тут у тебя?
     Остальные двое гостей пока молчали.
     - Как сказать,  -  осторожно  ответил  капитан,  не  зная, что  следует
говорить в присутствии незнакомых людей.
     - Давно не стреляют? - спросил Салтыков.
     - Уже дней десять. Как ранили Алимова, с тех  пор никто не  стреляет, -
показал Шершов рукой в сторону Афганистана.
     Это был один  из самых сложных участков  таджикско-афганской границы, и
Шершов знал, что  в  отряде Салтыкова не бывает и одной недели  без  тяжелых
потерь.  Слава  Богу,  здесь  высоко  в  горах царил  относительный порядок.
Отрядов оппозиции тут не было, а контрабандистам лишний шум был ни к чему.
     -  Засиделся ты,  Шершов,  на одном месте, -  вдруг  сказал Салтыков, -
сколько здесь уже?
     - Да почти восемь месяцев, - посчитал Шершов.
     - Завтра вечером поедешь в Душанбе получить новое назначение.
     - Что случилось? - испугался Шершов.
     Салтыков так с ним никогда не разговаривал.
     - Ничего  не случилось. Просто  привез приказ. Ты переводишься в другое
место. Спокойное, хорошее место на границе с Америкой.
     - Где? - изумился Шершов.
     Карту он еще помнил, - разве у нас есть граница с Америкой?
     - Хватит  болтать, - стукнул кулаком по  столу Салтыков, - приказ  есть
приказ. Поедешь на Чукотку заместителем командира отряда.
     - В Сибирь? - Шершов подумал, что перепил вместе с Никитиным.
     - Успокойтесь, капитан, - вдруг сказал один из гостей в штатском плаще,
- товарищ подполковник немного преувеличил. За отличную службу  вы получаете
новое назначение. И, кстати, досрочно звание майора.
     Шершов окончательно решил, что над ним издеваются.
     - А семья? - спросил он пересохшими губами.
     - Вызовите семью из Новосибирска, - этот тип даже  знал,  где находится
его семья.
     - Но, почему? - наконец выдавил Шершов.
     - Это другой вопрос. Товарищ Салтыков вам все объяснит.
     -  Понимаешь, - сказал подполковник, показывая на все  время молчавшего
человека в военной одежде, - завтра вот  этот... Словом, он пойдет  нарушать
границу на твоем участке.
     -  Нелегал,  что  ли,  - догадался  Шершов,  сколько слов из-за  одного
нелегала.
     За пятьсот долларов на этой границе можно  переправить любого человека,
любой  груз.  Шершов  хорошо  знал, как  закрывают  глаза на  эти  нарушения
некоторые  офицеры соседних застав.  Однако  не только в его отряде, но  и в
других все офицеры знали - Шершов денег не берет. Еще пять лет назад, будучи
лейтенантом-десантником, он  воевал  в  Афганистане и был там  тяжело ранен.
После боя от его  взвода осталась только половина. Шершов,  провалявшийся по
госпиталям  почти  год, был  переведен  из-за своего  ранения на "спокойную"
службу  в пограничные войска. Тогда никто не мог даже представить себе,  что
государственная граница  СССР окажется почти фронтовой  зоной, а сама страна
развалится на  ряд кровоточащих  кусков.  Одним  из  таких страшных кровавых
кусков стал Таджикистан.
     Шершов  не   переносил   "духов"  -  ни  идейных,  ни  религиозных,  ни
разбойничьих.  Ему было  все равно, под  какими знаменами шла на его участок
очередная группа вооруженных людей.  Он  просто не пускал  их  и все. О  его
непонятной принципиальности уже ходили легенды, но ему было наплевать на все
разговоры и слухи. Он просто честно выполнял свой долг.
     На  таких  российских офицерах, как Шершов,  еще  держалась вся система
обороны, границы. Они были неисправимыми идеалистами, продолжавшими верить в
свои принципы.
     - Завтра обеспечим проход, - кивнул Шершов.
     "Странно, что в Афгане  еще нужны  наши разведчику-  подумал он.  -  За
десять лет мы могли бы изучить эту страну достаточно хорошо".
     - Ты не понял, - вдруг возразил Салтыков, - нужно не обеспечить проход.
Завтра на твоем участке будет бой. Постарается прорваться банда Нуруллы.
     - Откуда вы знаете? - вспыхнул Шершов.- У Нуруллы две сотни людей.
     - Это  будет  отвлекающий маневр,  -  пояснил  Салтыков, - в  нападении
примут  участие не  больше пятидесяти человек.  Остальные пойдут на  участке
Зиновьева,  но через  три  часа. По их расчетам, мы вызовем к тебе на помощь
людей, оголив соседние участки. Вот тогда они и будут прорываться.
     - Этот Нурулла  слишком хитер, - разозлился Шершов, - ничего, завтра мы
их встретим.
     - Завтра мы  их  встретим сами, - возразил Салтыков, -  у  Нуруллы есть
"стингеры"?
     - Конечно.
     - Точно знаешь?
     - Сам видел. И слышал.
     - Тогда  все в  порядке. Завтра здесь будут два наших  вертолета.  Один
пройдет  несколько  раз  вон  у  того  холма.  Если у  этих  придурков  есть
"стингеры", они обязательно попадут в наш вертолет. Правильно?
     - Там проходить нельзя. Идеальное место для обстрела. Это очень опасно.
     - Вот и хорошо, - кивнул незнакомец в штатском плаще.
     Под плащом  была видна военная  форма.  Видимо, очень торопились, понял
Шершов, не успели подобрать комбинезон или плащ подходящих размеров.
     - Они собьют вертолет, - не понял его ответа Шершов.
     -  Пусть сбивают, - кивнул Салтыков, - вертолет будет радиоуправляемым.
Там не будет людей. Кроме него, - показал он на второго незнакомца в военной
форме.
     - У вас  не будет шансов, - изумился Шершов,  - после прямого попадания
"стингера" вертолет взорвется.
     - Увидим, -  улыбнулся этот  тип.  Голос  у него был приятный. И улыбка
вполне нормальная.
     Шершов пожал плечами.
     - В таком случае вы настоящий самоубийца.
     -  В  вертолете  будет  специальное  радарное  устройство,  -   пояснил
Салтыков, - оно сигнализирует о приближении  ракеты за пять-семь  секунд  до
взрыва.
     -  А  как  он  выпрыгнет?  Там  такой  крутой  склон. И  высота  совсем
небольшая. Парашют просто не успеет раскрыться.
     - У него не будет парашюта, - пояснил человек  в штатском  плаще, - для
того чтобы  удачно приземлиться, есть много других приборов. Вы же  летали в
самолетах - знаете, как там одевают специальные жилеты, которые раскрываются
при попадании в воду.
     - Но у нас нет реки или моря.
     -  Ничего. Ученые  разработали другой тип жилета, вполне пригодный  для
ваших гор.
     Шершов  с уважением посмотрел на молчавшего гостя в военной  форме.  На
вид ему было лет сорок.
     - Трудная у вас профессия, -  сказал  он, - значит, это из-за  вас меня
переводят на Чукотку?
     - Простите, - развел рунами незнакомец, - я тут не при чем.
     - Ладно, - поднялся Шершов, - каждый делает свое дело.
     Все-таки нужно разбудить Никитина, - с досадой подумал он. Надо же, так
напился  вчера,  сукин  сын.  Жаль, не успею ничего сделать  этому паразиту.
Наверняка, завтра и увезут.
     На следующий день  все произошло так,  как говорил Салтыков.  Сначала в
бой  пошло  несколько  человек,  затем,  обстреляв границу  из  пулеметов  и
минометов,  пошли все пятьдесят бандитов. При этом шум  они создавали такой,
что вполне можно было принять их за всю банду Нуруллы.
     Появившиеся  два  вертолета довольно лихо обстреляли  банду,  уничтожив
добрый десяток нападавших. Когда один из вертолетов опасно завис над склоном
горы, раздались  характерные щелчки "стингеров".  Первая ракета прошла мимо.
Вторая  вообще  не долетела.  Третья  попала  в  цель.  Шершов  и  Салтыков,
внимательно следившие  за  ходом  боя, сумели  заметить,  как за  секунду до
взрыва из вертолета успел выпрыгнуть незнакомец. Потом был взрыв.
     - Ну, все, -  сказал Салтыков,  опуская бинокль и обращаясь  к  гостю в
штатском, - мы свое дело сделали, товарищ генерал.
     Только тогда Шершов понял, какой важности была эта операция.