. И горы издалека
	схожи с крестьянским жилищем, с хижиной батрака
	вблизи. Не нужно быть сильно пьяным,
	чтоб обнаружить сходство временного с постоянным

        и настоящего с прошлым. Тем более - при ходьбе.
        И если вы - пилигрим, вы знаете, что судьбе
	угодней, чтоб человек себя полагал слугою
	оставшегося за спиной, чем гравия под ногою

	и марева впереди. Марево впереди
	представляется будущим и говорит "иди
	ко мне". Но по мере вашего к мареву приближенья
	оно обретает, редея, знакомое выраженье

	прошлого: те же склоны, те же пучки травы.
        Поэтому я обут". "Но так и возникли вы, -
        не соглашается с ним пилигрим. - Забавно,
	что вы так выражаетесь. Ибо совсем недавно

	вы были лишь точкой в мареве, потом разрослись в пятно".
	"Ах, мы всего лишь два прошлых. Два прошлых дают одно
	настоящее. И это, замечу, в лучшем
        случае. В худшем - мы не получим

	даже и этого. В худшем случае, карандаш
	или игла художника изобразят пейзаж
	без нас. Очарованный дымкой, далью,
	глаз художника вправе вообще пренебречь деталью

        - то есть моим и вашим существованьем. Мы -
	то, в чем пейзаж не нуждается как в пирогах кумы.
        Ни в настоящем, ни в будущем. Тем более - в их гибриде.
	Видите ли, пейзаж есть прошлое в чистом виде,

        лишившееся обладателя. Когда оно - просто цвет
	вещи на расстояньи; ее ответ
	на привычку пространства распоряжаться телом
	по-своему. И поэтому прошлое может быть черно-белым,

	коричневым, темно-зеленым. Вот почему порой
	художник оказывается заворожен горой
	или, скажем, развалинами. И надо отдать Джованни
	должное, ибо Джованни внимателен к мелкой рвани

	вроде нас, созерцая то Альпы, то древний Рим".
        "Вы, значит, возникли из прошлого?" - волнуется пилигрим.
	Но собеседник умолк, разглядывая устало
	собачку, которая все-таки что-то себе достала

	поужинать в груде мусора и вот-вот
	взвизгнет от счастья, что и она живет.
        "Да нет, - наконец он роняет. - Мы здесь просто так, гуляем".
	И тут пейзаж оглашается заливистым сучьим лаем.

                                1993 - 1995

   * Стихотворение  отсутствует в СИБ. Текст по журналу "Новый Мир" N 5,
1996. - С. В.

___+
			С натуры

		   Джироламо Марчелло

	Солнце садится, и бар на углу закрылся.

	Фонари загораются, точно глаза актриса
	окаймляет лиловой краской для красоты и жути.

	И головная боль опускается на парашюте
	в затылок врага в мостовой шинели.

	И голуби на фронтоне дворца Минелли
	ебутся в последних лучах заката,

	не обращая внимания, как когда-то
	наши предки угрюмые в допотопных
	обстоятельствах, на себе подобных.

	Удары колокола с колокольни,
	пустившей в венецианском небе корни,

	точно падающие, не достигая
	почвы, плоды. Если есть другая

	жизнь, кто-то в ней занят сбором
	этих вещей. Полагаю, в скором

	времени я это выясню. Здесь, где столько
	пролито семени, слез восторга

	и вина, в переулке земного рая
	вечером я стою, вбирая

	сильно скукожившейся резиной
	легких чистый, осенне-зимний,

	розовый от черепичных кровель
	местный воздух, которым вдоволь

        не надышаться, особенно - напоследок!
	пахнущий освобожденьем клеток

	от времени. Мятая точно деньги,
	волна облизывает ступеньки

	дворца своей голубой купюрой,
	получая в качестве сдачи бурый

	кирпич, подверженный дерматиту,
	и ненадежную кариатиду,

	водрузившую орган речи
	с его сигаретой себе на плечи

	и погруженную в лицезренье птичьей,
	освободившейся от приличий,

	вывернутой наизнанку спальни,
	выглядящей то как слепок с пальмы,

        то - обезумевшей римской
        цифрой, то - рукописной строчкой с рифмой.

				1995, Casa Marcello

   * Стихотворение  отсутствует в СИБ. Текст по журналу "Новый Мир" N 5,
1996. - С. В.

___+
			Стакан с водой

	Ты стоишь в стакане передо мной, водичка,
	и глядишь на меня сбежавшими из-под крана
	глазами, в которых, блестя, двоится
	прозрачная тебе под стать охрана.

        Ты знаешь, что я - твое будущее: воронка,
	одушевленный стояк и сопряжен с потерей
        перспективы; что впереди - волокна,
        сумрак внутренностей, не говоря - артерий.

	Но это тебя не смущает. Вообще, у тюрем
	вариантов больше для бесприютной
	субстанции, чем у зарешеченной тюлем
        свободы, тем паче - у абсолютной.

	И ты совершенно права, считая, что обойдешься
	без меня. Но чем дольше я существую,
	тем позже ты превратишься в дождь за
	окном, шлифующий мостовую.

				1995

   * Стихотворение  отсутствует в СИБ. Текст по журналу "Новый Мир" N 5,
1996. - С. В.

___+
			Ere perennius

	Приключилась на твердую вещь напасть:
	будто лишних дней циферблата пасть
	отрыгнула назад, до бровей сыта
	крупным будущим чтобы считать до ста.
	И вокруг твердой вещи чужие ей
	встали кодлом, базаря "Ржавей живей"
	и "Даешь песок, чтобы в гроб хромать,
	если ты из кости или камня, мать".
	Отвечала вещь, на слова скупа:
	"Не замай меня, лишних дней толпа!
        Гнуть свинцовый дрын или кровли жесть -
	не рукой под черную юбку лезть.
        А тот камень-кость, гвоздь моей красы -
	он скучает по вам с мезозоя, псы:
	от него в веках борозда длинней,
	чем у вас с вечной жизнью с кадилом в ней".

				1995

   * Стихотворение  отсутствует в СИБ. Текст по журналу "Новый Мир" N 5,
1996. - С. В.

___
			Август

	Маленькие города, где вам не скажут правду.
        Да и зачем вам она, ведь всЈ равно - вчера.
	Вязы шуршат за окном, поддакивая ландшафту,
	известному только поезду. Где-то гудит пчела.

	Сделав себе карьеру из перепутья, витязь
        сам теперь светофор; плюс, впереди - река,
	и разница между зеркалом, в которое вы глядитесь,
	и теми, кто вас не помнит, тоже невелика.

	Запертые в жару, ставни увиты сплетнею
	или просто плющом, чтоб не попасть впросак.
	Загорелый подросток, выбежавший в переднюю,
	у вас отбирает будущее, стоя в одних трусах.

	Поэтому долго смеркается. Вечер обычно отлит
	в форму вокзальной площади, со статуей и т. п.,
	где взгляд, в котором читается "Будь ты проклят",
	прямо пропорционален отсутствующей толпе.

				<январь 1996 г.>

   * "Знамя". No. 4. 1996

___
			Роману Каплану на следующий день после его 55-летия

	Прости, Роман, меня, мерзавца,
	дай по лицу.
	Но приключилось нализаться
	вчера певцу.

	И потому в твоей гостиной
	был только Юз.
	Роман, я был всегда скотиной
	и остаюсь.

	Прощенья нет подобной твари
	(плюс иудей).
	И нет мне места в "Самоваре"
	среди людей.

	В приличный дом теперь ублюдка
	не станут звать.
	Там, где блистают <...>*(1), Людка,
	мне не бывать.

        Теперь мне пищей, вне сомнений, -
	одна маца.
	Ни шашлыка мне, ни пельменей,
	ни холодца,

	ни рюмки дорогой отныне.
	Душою стар,
	войду я, как Моисей в пустыне,
	в ближайший бар

	и прошепчу, припав к стакану
	сухой губой:
	"Ура! 55 Роману!
	O boy! O boy!"

				<1990-е>

   * Стихотворение  прочитано Р. Капланом (совладельцем ресторана "Русс-
кий самовар") в телефильме о Бродском. Не датировано.  Сообщено А. Голи-
цыным. - С. В.

   * 1. В этих скобках <...> - женское имя, которое я из-за неувереннос-
ти не стал приводить (Зинка,  Нинка,  да какое угодно - не разобрать). -
Прим. А. Голицына.