л ее долотом, отер лоб.
     - Сосуды и нервы, - сказал он машинально и напрасно, потому что, прежде
чем  успел  докончить  фразу,  девушки  уже  зашивали.  Он  снял  со   стола
ампутированную  ногу  и  бросил  в  угол,  на  кучу  других   ампутированных
конечностей. Раненый уже какое-то время не ревел и не выл.
     - Обморок или умер?
     - Обморок, господин Русти.
     - Хорошо. Зашей культю, Шани. Давайте следующего! Иоля, пойди  проверь,
Марти уже все... выблевала?
     - Интересно, - тихонько сказала Иоля, не поднимая головы, -  а  сколько
лет практики у вас, господин Русти? Сто?

     После нескольких минут форсированного, удушающего пылью  броска  ругань
сотников и десятников наконец остановила  и  развернула  в  линию  вызимские
подразделения. Ярре, задыхаясь, как рыба ловя воздух  ртом,  увидел  воеводу
Бронибора,  красовавшегося  перед  строем  на  своем  изумительном  жеребце,
покрытом пластинами ладр. Сам воевода тоже  был  в  полных  латах,  покрытых
голубыми полосками, благодаря чему казался огромной жестяной макрелью.
     - Ну, как дела, недотепы?
     Шеренги пикинеров ответствовали гудливым, как далекий гром, бурчанием.
     -  Попердываете,  значит,   -   констатировал   воевода,   разворачивая
выряженного в ладры коня и двигаясь вдоль строя. -  Стало  быть,  чувствуете
себя хорошо. Потому что, когда вы чувствуете себя  скверно,  то  не  пердите
вполголоса, а воете и скулите, словно вас вот-вот повесят. По  мордам  вижу,
что вы так и рветесь в бой, что  мечтаете  о  битве,  что  уже  не  в  силах
дождаться нильфгаардцев! Ну что, вызимские разбойники? У меня для вас добрая
весть! Ваши мечты через минуту исполнятся. Через малюсенькую, я  бы  сказал,
мгновенную минутку.
     Пикинеры снова загудели. Бронибор доехал до  конца  строя,  завернул  и
продолжал, постукивая булавой по изукрашенной луке седла:
     - Нажрались пыли, пехтура, за латниками идучи! М-да,  пока  что  вместо
славы и добычи вы нюхали конскую бздень. Еще  б  немного,  и  даже  сегодня,
когда возникла большая необходимость, вы не попали бы на поле  боя.  Но  вам
посчастливилось, поздравляю вас от всего сердца! Здесь, у деревни,  название
которой я позабыл, вы наконец-то покажете, на что способны и чего стоите как
войско.  Туча,  которую  вы  видите  в  поле,  это  нильфгаардская  конница,
намеревающаяся раздолбать нашу  армию  фланговым  ударом,  столкнуть  нас  и
утопить в болотах речки, название  которой  я  позабыл  тоже.  Вам,  славным
вызимским пикинерам, по  милости  короля  Фольтеста  и  коннетабля  Наталиса
выпала честь закрывать бреши, которые возникнут в наших  стройных  рядах.  И
эти бреши вы закроете собственными,  я  бы  так  сказал,  грудями,  сдержите
нильфгаардскую атаку. Ну как, ликуете, кумовья? Распирает вас  гордость,  а?
Распирает, спрашиваю?
     Ярре, стискивая древко пики, осмотрелся. Никаких признаков ликования по
поводу перспективы близкого боя видно не было, а  если  солдат  и  распирала
гордость в связи с доверенной им честью закрывать  бреши  собственными,  как
выразился воевода, грудями, то "пехтура" весьма умело эту гордость скрывала.
Мэльфи, стоявший по правую руку от Ярре, бормотал  под  нос  молитвы.  Слева
посапывал, сквернословил и нервозно кашлял профессиональный служака Делакс.
     Бронибор завернул жеребца, выпрямился в седле.
     - Не слышу! - рявкнул он. -  Я  спрашивал,  распирает  ли  вас,  курва,
гордость?
     На сей раз пикинеры, не видя другого выхода, заорали в один голос,  что
их, да, распирает. Ярре тоже орал. Ежели все, так уж все. Чего там!
     -  Ладно!  -  Воевода  остановил  жеребца  перед  строем.  -  А  теперь
построиться  как  подобает!  Сотники,  чего  ждете,  мать  вашу  так-растак!
Выстроить квадраты! Первая шеренга на одно колено,  вторая  -  стоять!  Пики
выставить. Да не тем концом, идиоты! Да, да, тебе говорю, ты, обросшее  чудо
лесное. Выше, выше наконечники,  мужики!  Сомкнуть  ряды,  теснее,  плотнее,
плечо к плечу! Ну, теперь прилично! Почти совсем как войско!
     Ярре оказался во второй шеренге. Он крепко уперся концом пики в  землю,
стиснул древко вспотевшими от  страха  руками.  Мэльфи  непрерывно  бормотал
слова молитвы за упокой души погибающих. Делакс неразборчиво ворчал, твердил
бесконечно, мусолил одни и те же слова, касающиеся  деталей  интимной  жизни
нильфгаардцев,  кобелей,  королей,  коннетаблей,  воевод  и   матерей   всех
вышеперечисленных вместе взятых.
     Туча в поле росла.
     - Эй, не пердеть там, не стучать зубами! -  рявкнул  Бронибор.  -  Если
думаете своей вонью напугать нильфгаардских лошадей,  то  ошибаетесь.  И  не
обольщайтесь! То, что на нас прет, называется бригада "Наузикаа"  и  Седьмая
Даэрлянская, известные боевые, прекрасно выученные воины! Их  не  испугаешь!
Их не победишь! Их надо поубивать! Выше пики, мать...
     Издали уже доносилась тихая, но быстро усиливающаяся  барабанная  дробь
копыт. Задрожала земля. В туче пыли засверкали, словно искры, мечи.
     - На ваше засранное счастье, вызимские герои, - снова заревел  воевода,
- пехотная пика нового модернизированного образца  имеет  в  длину  двадцать
один фут! А в нильфгаардском мече  всего  три  фута  с  половиной.  Надеюсь,
считать-то вы умеете? Так знайте, они тоже умеют. Но рассчитывают на то, что
вы не устоите, что из вас выпрет наружу ваше истинное. естество и тем  самым
подтвердит и покажет, что вы  засранцы,  трусы  и  паршивые  овцы!  Я  четко
излагаю? Ну, ладно!  Проще  сказать.  Черные  рассчитывают  на  то,  что  вы
отбросите свои жерди и кинетесь бежать, а они станут вас нагонять на поле  и
долбать по хребтам, задницам и шеям, сечь с  удобствами  и  без  трудностей.
Запомните, стервецы, что, хоть страх придает пяткам  прямо-таки  невероятную
летучесть, от конников вам не убежать. Кому жизнь дорога, кому мила слава  и
добыча, тот должен стоять! Стоять твердо! Стоять стеной! И смыкать строй!
     Ярре оглянулся. Стоявшие за линией пикинеров  арбалетчики  уже  крутили
рукоятки, внутренняя часть квадрата  ощетинилась  остриями  гизарм,  рансер,
алебард, глевий, кос, рунков и вил. Земля  дрожала  все  сильнее,  в  черной
стене надвигающейся  конницы  уже  можно  было  различить  отдельные  фигуры
наездников.
     - Мама, мамочка, - повторял дрожащими губами Мэльфи. - Мама, мамочка...
     - М... мать твою, - бурчал Делакс.
     Топот нарастал. Ярре хотел облизнуть губы, но не сумел. Язык  отказался
вести себя нормально, сделался твердым, как  инородное  тело,  и  сухим  как
щепка. Топот нарастал.
     - Сплотиться! - рявкнул Бронибор, выхватывая меч. -  Чувствовать  плечо
соседа! Помните, ни один из  вас  не  дерется  в  одиночку!  А  единственное
средство против страха, который вы чувствуете, это пика в кулаке! Готовься к
бою! Пики - на грудь лошади! Ну, что будем делать, вызимские  разбойники?  Я
спрашиваю!
     - Стоять твердо, - проорали в один голос  пикинеры.  -  Стоять  стеной!
Держать строй!
     Ярре тоже орал. Уж ежели все, так все. Чего уж! Из-под  копыт  мчащейся
клином конницы вырывались песок, щебень и  дерн.  Атакующие  орали  не  хуже
демонов, размахивали оружием. Ярре нажал на пику, втянул голову  в  плечи  и
крепко зажмурился.

     Ярре, не отрываясь от работы, резким движением культи отогнал  кружащую
над чернильницей осу.
     Ничего  не  дала  задумка  маршала  Коегоорна,  его   фланговый   отряд
остановила героическая вызимская пехота под командованием воеводы Бронибора,
заплатив большою кровью за свое геройство. А пока вызимцы отпор ставили,  на
левом крыле нильфы рассыпались - одни кинулись в бегство, другие сбивались в
кучи и кучами же оными защищались, со всех сторон окруженные.  Почти  то  же
деелось и на правом крыле, где ярость краснолюдов и кондотьеров вконец,  над
императором Нильфгаарда верх взяли. На  всем  фронте  возвился  единый  крик
триумфа, а в сердце королевских рыцарей новый дух вступил.  В  нильфгаардцах
же дух пал, руки их занемели, и наши принялись их лущить, из панцирей  ихних
выколачивая навроде гороха, так что прям-таки эхо прокатилося.
     И понял фельдмаршал Коегоорн, что баталия проиграна, увидел, как гибнут
и разваливаются вокруг него бригады.
     И тут прибежали к нему офицеры, а такоже рыцари, коня подводя  свежего,
взывая, дабы уходил Коегоорн, спасал свой живот. Но неустрашимо было  сердце
в груди нильфгаардского маршала. "Негоже, - воскликнул  он,  протянутые  ему
поводья отвергаючи. - Негоже, дабы я, будто трус какой, сбежал с  поля  боя,
на коем под моею  командою  столько  добрых  мужей  за  империю  жизнь  свою
отдали!" И добавил мужественный Менно Коегоорн...

     - Уж некуда бежать, - спокойно и рассудительно добавил Менно  Коегоорн,
осматривая поле. - Окружили нас со всех сторон.
     - Дайте ваш плащ и шлем, господин маршал. - Ротмистр  Сииверс  отер  со
лба кровь и пот. - Берите мои!  Слезьте  с  жеребца,  возьмите  моего...  Не
возражайте! Вы  обязаны  жить!  Вы  необходимы  империи,  незаменимы...  Мы,
даэрлянцы, ударим по нордлингам, притянем  их  на  себя,  а  вы  попытайтесь
пробиться туда, вниз, пониже рыбного пруда...
     - Не выбраться  вам  отсюда,  -  проворчал  Коегоорн,  хватая  поданные
поводья.
     - Это честь, - выпрямился в седле Сииверс. - Я  -  солдат.  Из  Седьмой
Даэрляндской! Ко мне, друзья! Ко мне!
     - Успеха вам, - буркнул Коегоорн, набрасывая на плечи даэрлянский  плащ
с черным скорпионом на плече. - Сииверс!
     - Я здесь, господин маршал.
     - Нет, ничего. Удачи тебе, парень.
     - И вам да сопутствует счастье, господин маршал. По коням, друзья!
     Коегоорн глядел им вслед. Долго. До тех пор,  пока  группа  Сииверса  с
гиком и грохотом не столкнулась с  кондотьерами.  С  численно  превосходящим
отрядом, которому к тому же на подмогу тут же поспешили другие. Черные плащи
даэрлянцев исчезли, скрылись среди  кондотьерской  серости.  Все  утонуло  в
пыли.
     Коегоорна  привело  в  себя  нервное  покашливание   де   Вингальта   и
ад®ютантов.  Маршал  поправил  стременной   ремень   и   тебеньки,   усмирил
неспокойного жеребца, скомандовал:
     - По коням!
     Вначале им везло. У выхода ведущей к реке  долинки  яростно  оборонялся
быстро тающий, сбившийся в ощетинившееся  остриями  кольцо  отряд  недобитых
бойцов бригады "Наузикаа", на котором нордлинги  сейчас  сосредоточили  весь
m`onp и всю силу, стараясь пробить брешь в их кольце.
     Совсем, однако, просто у небольшой группы  маршала  дело  не  прошло  -
приходилось прорубаться сквозь лавину легкой волонтерской конницы,  судя  по
знакам - бруггенской. Бой был короткий, но зверски  яростный.  Коегоорн  уже
растерял и отбросил последние крохи патетического геройства, сейчас он хотел
только одного - выжить. Не оглядываясь на секущийся  с  бруггенцами  эскорт,
прижавшись к конской, шее, он с ад®ютантами помчался к реке.
     Путь был свободен, за речкой, за кривыми  вербами,  раскинулась  пустая
равнина, на которой не было видно и следа вражеских войск. Мчавшийся рядом с
Коегоорном Удер де Вингальт тоже увидел это и торжествующе вскрикнул.
     Рановато.
     От ленивого и мутного гечения речки их отделял заросший ядовито-зеленым
горецом луг. Когда они  на  полном  галопе  влетели  туда,  кони  неожиданно
провалились в трясину по животы.
     Маршал перелетел через голову лошади и шлепнулся в болото. Вокруг ржали
и визжали лошади, кричали барахтающиеся в грязи и покрытые  зеленым  горецом
люди. Среди этого хаоса он неожиданно услышал другой звук. Звук,  означающий
смерть.
     Шипение перьев.
     По бедра в вязкой трясине, Коегоорн пытался  пробиться  к  руслу  реки.
Продирающийся рядом ад®ютант вдруг рухнул лицом вниз, маршал успел  заметить
бельт, торчащий у него в спине по самые перья. В  тот  же  миг  почувствовал
страшный удар в голову. Покачнулся, но не упал, завязнув в тине  и  трясине.
Хотел крикнуть, но смог  только  захрипеть.  "Жив,  -  подумал  он,  пытаясь
выбраться из об®ятий липкого месива. Вырывающийся из топи конь ударил его по
шлему, вдавленный глубоко металл разбил щеку, выбил зубы и покалечил язык...
- Исхожу кровью... глотаю кровь... Но живу..."
     Снова щелчок тетивы, шипение перьев, звон и  скрежет  пробивающих  латы
бельтов, визг и ржание лошадей, хлюпанье, брызги крови. Маршал  оглянулся  и
увидел  на  берегу  стрелков:  маленькие,  плотные,  коренастые  фигурки   в
кольчугах, шлемах с бармицами и островерхих шоломах. "Краснолюды", - подумал
он.
     Щелчок тетивы, свист бельта. Визг  обезумевших  лошадей,  крики  людей,
заглушаемые водой и топью.
     Обернувшийся к стрелкам Удер  де  Вингальт  высоким  писклявым  голосом
завопил, что сдается, умолял спасти, упрашивал оставить его в  живых.  Видя,
что никто не понимает его слов,  он  поднял  над  головой  меч,  схватил  за
клинок. Международным, почти всекосмическим жестом подчинения протянул меч в
сторону краснолюдов. Но не был ими понят или же был  понят  неверно,  потому
что два бельта тут же угодили ему в грудь с такой  силой,  что  удар  просто
вырвал его из трясины.
     Коегоорн сорвал с головы вдавленный в нее шлем.  Он  достаточно  хорошо
знал всеобщий язык нордлингов.
     - Я маршал Коегоорн... - забормотал он, отплевываясь кровью, - малал...
Коогоо... Сдаюсь... Профу... Плофтите...
     - Чего он там плетет, Золтан? - удивился один из краснолюдов.
     - А хрен их поймет с их трепом! Видишь шитье на плаще, Мунро?
     - Серебряный скорпион! Хо-хо! Ребяты, а-ну, давай  в  сукина  сына!  За
Калеба Страттона!
     - За Калеба Страттона!
     Щелкнули тетивы. Один бельт угодил Коегоорну в грудь, второй - в бедро,
третий в ключицу. Фельдмаршал Нильфгаардской Империи перевернулся на  спину,
повалился в жидкое месиво, горец и топь поддались под его тяжестью  "Кто,  -
успел он еще подумать, - такой этот  Калеб  Страттон?  Никогда  в  жизни  не
слышал ни о каком Калебе..."
     Мутная, густая, кроваво-грязная вода речки  Хотли  сомкнулась  над  его
головой и ворвалась в легкие.

     Она вышла из палатки, чтобы глотнуть свежего  воздуха.  И  тут  увидела
его, сидевшего на земле возле скамейки кузнеца.
     - Ярре!
     Он поднял на нее глаза. В глазах была пустота.
     - Иоля? - спросил он, с трудом  шевеля  пересохшими  губами.  -  Откуда
ты...
     - Во, вопросик! - тут же перебила она. - Лучше скажи, откуда  ты  здесь
взялся?
     - Мы принесли нашего командира... Воеводу Бронибора... Раненого...
     - Ты тоже ранен. А ну, покажи руку. О богиня! Ты  же  изойдешь  кровью,
парень!
     Ярре глядел на нее, а Иоля вдруг усомнилась в том, что он ее видит.
     - Идет бой, - сказал юноша, слегка постукивая  зубами.  -  Надо  стоять
стеной... Сомкнув ряды. Легко раненные должны носить в  лазарет...  раненных
тяжело. Приказ.
     - Покажи, говорю, руку.
     Ярре коротко  взвыл,  зубы  принялись  отбивать  дикое  стаккато.  Иоля
поморщилась.
     - Ого-го. Скверно  это  выглядит...  Ох,  Ярре,  Ярре...  Вот  увидишь,
матушка Нэннеке будет недовольна... Пошли со мной.
     Она заметила,  как  он  побледнел,  когда  увидел,  когда  почувствовал
висящую под полотном палатки вонь. Покачнулся. Она поддержала  его.  Видела,
что он смотрит на залитый кровью стол.
     На лежащего там человека. На хирурга, маленького низушка, который вдруг
подпрыгнул, затопал ногами, грубо выругался и бросил на землю скальпель.
     - Черт! Курва! Почему? Зачем все так? Кому  это  нужно?  Никто  ему  не
ответил.
     - Кто это был?
     - Воевода Бронибор, - еле слышно пояснил  Ярре,  глядя  вперед  пустыми
глазами. - Наш командир... Мы стояли твердо в строю. Приказ.  Как  стена.  А
Мэльфи убили...
     - Господин Русти, - попросила Иоля. - Этот парень - мой знакомый...  Он
ранен...
     - На ногах держится, - холодно  бросил  хирург.  -  А  тут  один  почти
умирающий ждет трепанации. Здесь никакие знакомства не имеют значения...
     В этот момент Ярре  с  большим  чувством  драматизма  ситуации  потерял
сознание и повалился на глинобитный пол. Низушек фыркнул.
     - Ну хорошо. На стол его, - скомандовал он. -  Ого,  неплохо  разделали
руку. На чем это, интересно,  держится?  Пожалуй,  на  рукаве?  Жгут,  Иоля!
Тугой! И не вздумай плакать! Шани - пилу.
     Пила с отвратительным  скрежетом  вгрызалась  в  кость  выше  локтевого
сустава. Ярре очнулся и заревел. Ужасно, но  коротко...  Потому  что,  когда
кость поддалась, он тут же снова потерял сознание.

     Так вот и получилося, что могущество Нильфгаарда приказало долго жить в
пыли и прахе на бренненских полях,  а  на  движении  империи  на  север  был
положен окончательный крест. Убитыми и взятыми в плен империя потеряла людей
сорок и четыре тысячи. Полег цвет  рыцарства,  элитная  кавалерия.  Полегли,
попали в плен и неволю, либо без вести пропали воители  таких  величин,  как
Менно Коегоорн, Брайбан, де Меллис-Сток, ван  Ло,  Тырконнель,  Эггебрахт  и
другие, имена коих не сохранились в наших архивах.
     Так оборотилася Бренна началом конца.  Но  следует  тут  отметить,  что
битва та была лишь малым камушком в строении, и невелик был бы ее вес,  коли
б не то, что были мудро использованы плоды виктории. Надобно напомнить,  что
заместо того, чтобы почить на лаврах и разрываться от  гордости,  а  такозке
почестей и наград ждать, Ян Наталис, почитай без передыху, двинулся  на  юг.
Отряды конников под командой Адама Пангратта и Джулии Абатемарко разбили две
дивизии Третьей Армии, кои шли с запоздалой помощью Менно Коегоорну. Наталис
разгромил их так, что nuntius cladis25. При известии о сем оставшаяся  часть
Группы  Армий  "Центр"  срамно  тылы  показала  и  за  Яругу  в  поспешности
ретировалася, а поелику Фол®тест и Наталис на пятки им  наступали,  потеряли
имперские все свои обозы и все свои штурмовые машины, коими  намеревались  в
неизбывной гордыне своей Вызиму, Горе Белен и Новиград добыть.
     И како лавина, с гор мчащая, все сильнее снегом обрастающая и через это
возрастающая,  тако  и  Бренна  все  более  суровые  приносила   Нилыргаарду
последствия. Трудные времена пришли для Армии "Вердэн" под командованием  де
Ветта, коей моряки  со  Скеллиге  и  король  Этайн  из  Пидариса  великие  в
партизанской войне неудобства чинили. Когда же де Ветт о  Бренне  доведался,
когда весть до него дошла, что форсированным маршем движется на него  король
Фольтест со Наталисом, то тоже приказал он поворот трубить  и  в  панике  за
реку в Цинтру сбежал, трупами путь своего бегствия усеявши, ибо при вести  о
нильфгаардских поражениях восстание в Вердэне вновь
     bngcnpeknq. Токмо в Настрого, Розроге и  Будроге,  не  взятых  нильфами
крепостях, могучие остались гарнизоны, откуда оне  лишь  после  цинтрийского
мира с почестью и штандартами вышли.
     В Аэдирне же весть о Бренне  к  тому  привела,  что  враждебные  дружка
дружке короли  Демавенд  и  Хенсельт  один  другому  правые  руки  подали  и
совместно супротив Нильфгаарда выступили. Группа  Армий  "Восток",  что  под
командой герцога Ардаля аэп Даги к долине Понтара  направлялася,  не  сумела
воспротивиться партизанам королевы Мэвы,  кои  тылы  нил®фгаардские  жестоко
рвали. Демавенд и Хенсельт загнали Ардаля аэп Даги под самый под Альдерберг.
Герцог  Ардаль  хотел  было  бой  принять,  но  дивной  судьбы  случайностию
неожиданно вдруг животом захворал, откушавши чего-то. Колики его  прихватили
и понос дизентерийный, так что в два дня скрутило оного в болях  великих,  и
отдал он богам душу. А Демавенд с Хенсельтом, не  мешкая,  по  нильфгаардцам
ударили, в хороброй битве  наголову  оных  разбили,  хотя  ж  по-прежнему  у
Нильфгаарда значительный перевес числом был. Так вот  дух  и  искусство  над
силою тупой и грубой торжествовать обвыкли.
     Надобно и еще  об  одном  написать:  что  под  Бренной  с  самим  Менно
Коегоорном сталось, того никто не ведает. Одни говорят, полег он, а тело  не
распознали и в общей погребли могиле. Другие толкуют, мол,