аем.
     На домах города, к которому они под®езжают, на всех  дверях  и  воротах
видны большие кресты, нарисованные мелом или белой краской. Клубится плотный
и вонючий дым, дым от костров, на которых  жгут  трупы.  Йеннифэр,  кажется,
этого не замечает.
     - Мне надо сделать себя красивее.
     Перед ее лицом, над ушами лошади, висит зеркальце.  Гребень  танцует  в
воздухе, расчесывает черные локоны. Йеннифер действует только чарами, совсем
не пользуясь руками, потому что...
     Потому что ее руки - месиво застывшей крови.
     - Мамочка! Что они с тобой сделали?
     - Поднимись, девочка, - говорит Койон. - Пересиль боль и  поднимись  на
гребень! Иначе ты станешь трусить. Ты  хочешь  до  конца  жизни  умирать  от
страха?
     Его желтые глаза нехорошо горят. Он зевает.  Его  острые  зубки  блещут
белизной. Это вовсе не Койон. Это кошка. Черная кошка...
     Шагает  многомильная  колонна  солдат,  над  ними  колышется  лес  пик,
развевается море хоругвей. Ярре тоже идет, на голове у него круглый шлем, на
плече пика, такая длинная, что  ему  приходится  крепко  держать  ее  обеими
руками, иначе  она  его  перевернет.  Грохочут  бубны,  вопят  дудки,  гудит
солдатское пение. Над колонной носятся и каркают вороны. Множество ворон...
     Берег озера, на  пляже  шапки  взбитой  пены,  выброшенные  и  сгнившие
камыши. На озере остров. Башня. Зубчатый,  топорщащийся  наростами  навесных
бойниц  донжон.  Над  башней  темно-синее  вечернее  небо,  светит  луна   -
блестящий, перерубленный пополам золотой талер. На  террасе  в  креслах  две
женщины, закутанные в шубы. Мужчина в лодке...
     Зеркала и гобелен.
     Цири поднимает голову. Напротив  нее  за  столом  сидит  Эредин  Бреакк
Глас..
     - Ты не можешь не знать, - говорит он, показывая в улыбке ровные  зубы,
- что только оттягиваешь неизбежное. Ты - наша, и мы достанем тебя.
     - Аккурат!
     - Ты вернешься к нам. Немного поболтаешься по местам и временам,  потом
натолкнешься на Спираль, а на Спирали мы тебя достанем. В свой  мир  и  свое
время ты уже не возвратишься никогда. Впрочем, и поздно уже. Тебе просто  не
к кому возвращаться. Люди, которых ты знала, давно умерли, их могилы поросли
бурьяном и провалились. Их имена забыты. Твое, впрочем, тоже.
     - Лжешь! Не верю!
     - Веришь - не веришь, дело твое.  Повторяю:  вскоре  ты  наткнешься  на
Спираль, а я уже буду там ждать. Ведь ты втайне  этого  желаешь,  me  elaine
luned.
     - Ты не иначе как бредишь!
     - Мы, Aen Elle, чувствуем такие вещи. Ты была мною увлечена, ты  хотела
меня и  боялась  своего  желания.  Ты  хотела  меня  и  продолжаешь  хотеть,
Зиреаэль! Меня. Моих рук. Моего прикосновения...
     Когда он  прикоснулся,  она  резко  вскочила,  перевернула  кубок  -  к
счастью, пустой. Хотела схватиться за меч, но тут же успокоилась. Она сидела
в rp`jrhpe "У черной кошки" и, видимо, уснула, задремала  за  столом.  Рука,
коснувшаяся ее волос, была рукой полной хозяйки. Цири терпеть не могла таких
фамильярностей, но женщина прямо-таки излучала расположение  и  доброту,  за
которые нельзя было отплатить грубостью.  Цири  позволила  гладить  себя  по
голове, улыбаясь, слушала мелодичную, позванивающую речь. Она была утомлена.
     - Мне надо ехать, - сказала она наконец.
     Женщина улыбнулась, певуче зазвенела. "Как получается, - подумала Цири,
- что  во  всех  мирах,  местах  и  временах,  на  всех  языках  и  наречиях
единственно это слово всегда звучит понятно? И всегда похоже?"
     - Да, к маме. Моя мама ждет меня.
     Трактирщица проводила ее во двор. Прежде чем Цири  оказалась  в  седле,
женщина вдруг крепко обняла ее, прижала к пышному бюсту.
     - До свидания. Благодарю за  прием.  Вперед,  Кэльпи!  Она  направилась
прямо на  дугообразный  мост  над  спокойной  рекой.  Когда  подковы  кобылы
зазвенели по камням, она оглянулась. Женщина все еще стояла перед трактиром.
     Концентрация.  Кулаки  к  вискам.  В  ушах  шум,  как  изнутри  морской
раковины. И неожиданно мягкое и черное ничто.
     -  Bonne  Chanse,  ma  fillei9  -  крикнула  ей  вслед  Тереза   Ляпен,
трактирщица из постоялого двора "Au chat noir"10 в  Пон-сюр-Жонн  у  тракта,
ведущего из Мелуна в Оксерр. - Удачи в пути!

     Концентрация, кулаки у висков.  В  ушах  шум,  словно  изнутри  морской
раковины. Вспышка. И неожиданно мягкое и черное ничто.
     Место. Озеро. Остров. Башня, Луна, словно талер, перерубленный пополам,
его блеск отражается в воде светлой дорожкой.  На  дорожке  лодка,  в  лодке
мужчина с удочкой...
     На террасе... Две женщины?

     Кондвирамурса не выдержала, взволнованно крикнула и тут же прикрыла рот
рукой. Король-Рыбак с  плеском  упустил  якорь,  ворчливо  выругался,  потом
раскрыл рот, да так и замер. Нимуэ даже не дрогнула.
     Прочерченная лунной дорожкой гладь озера задрожала и  покрылась  рябью,
как под ударом ветра. Ночной воздух над зеркалом вод лопнул -  так  лопается
разбитый витраж. Из трещины появилась вороная лошадь. На ней - всадница.
     Нимуэ спокойно протянула руку, произнесла заклинание. Висящий на стояке
гобелен  неожиданно  разгорелся,  расцвел  феерией  разноцветных   огоньков.
Огоньки отразились в овале зеркала, заплясали,  заклубились  в  стекле,  как
цветные  пчелы,  и  неожиданно  выплыли  радужным  призраком,  расширяющейся
лентой, от которой стало светло как днем.
     Вороная кобыла поднялась на дыбы, дико  заржала.  Нимуэ  резко  развела
руки, выкрикнула  формулу.  Кондвирамурса,  видя  возникающее  в  воздухе  и
увеличивающееся изображение, сконцентрировалась сильнее. Изображение тут  же
набрало резкость. Вырисовался портал. Ворота, за которыми возникло...
     ...плоскогорье, усеянное остатками кораблей. Замок, приникший к  острым
скалам обрыва и возвышающийся над черным зеркалом горного озера...
     - Сюда! - пронзительно крикнула Нимуэ. -  Вот  дорога,  по  которой  ты
должна идти! Цири, дочь Паветты! Войди в портал, ступай  путем,  ведущим  на
встречу с Предназначением! Да замкнется  кольцо  времен!  Да  погрузит  змей
Уроборос зубы свои в хвост свой!
     - Прекрати блуждания! Спеши, спеши на помощь близким! Это верный  путь,
ведьмачка!
     Кобыла заржала снова, снова принялась месить копытами воздух. Девушка в
седле крутила головой, глядя то на Нимуэ,  то  на  изображение,  порожденное
гобеленом и зеркалом. Откинула волосы, и Кондвирамурса увидела у нее на щеке
безобразный шрам.
     - Доверься мне, Цири! - крикнула Нимуэ. - Ведь ты меня знаешь!  Ты  уже
однажды видела меня!
     - Я помню, - услышала она. - Верю. Благодарю.
     Они видели, как подстегнутая поводьями кобыла  легким  танцующим  шагом
вбежала в свет портала. Прежде чем изображение  затуманилось  и  расплылось,
они увидели, как пепельноволосая  девушка  машет  им  рукой,  обернувшись  в
седле.
     Потом все исчезло. Поверхность озера успокоилась,  разгладилась  лунная
дорожка.
     Было  так  тихо,  что  казалось,  будто  они  слышат  хриплое   дыхание
КороляРыбака.
     Сдерживая навертывающиеся слезы, Кондвирамурса крепко обняла Нимуэ. Она
чувствовала, как дрожит миниатюрная чародейка. Так,  обнявшись,  они  сидели
какое-то время. Молчали. Потом  обе  повернулись  туда,  где  исчезли  Врата
Миров.
     - Удачи тебе, ведьмачка! - воскликнули они в унисон. -  Удачи  тебе  на
пути!



        ГЛАВА 8


                 Неподалеку  от  того  луга,  места   той
               жестокой  сечи, в коей, почитай, вся  сила
               Севера     сошлась    со    всей     мощью
               нильфгаардской, стояли ранее два  рыбацких
               поселения:  Старые Жопки и Бренна.  Однако
               ж  поелику к тому часу Бренна была уже пож
               жена  дотла, то говорили поначалу о  Битве
               под Старыми Жопками. Теперь же говорят  не
               иначе  как  "Битва  под Бренной",  и  тому
               есть   две   причины.  Primo,  отстроенная
               Бренна   стала  ноне  большим  и  цветущим
               поселением, а Старые Жопки многие лета  не
               заселялись  и  след по ним простыл,  зарос
               крапивой, пыреем и лопухами. Secundo, как-
               то   не   личило  такое  название  великим
               достопамятным  и трагическим  боям.  Да  и
               верно,  как  же  так: баталия,  в  которой
               тридесять  с лишком тысяч бойцов  полегло,
               -  и  вдруг  мало  что Жопки,  так  еще  и
               Старые?
                 Так и вышло, что во всей исторической  и
               военной литературе принято стало писать  о
               Битве  под  Бренной, как у нас,  так  и  в
               нильфгаардских источниках, коих,  к  слову
               сказать, гораздо боле, чем нежели наших.
                           Достопочтенный Ярре-старший из
                                               Элландера.
                       Annales seu Cronicae Incliti ъegni
                                                 Temeriae

        x x x


     - Кадет Фиц-Остерлен  -  оценка  неудовлетворительная.  Садитесь.  Хочу
обратить ваше внимание, господин кадет,  на  то,  что  отсутствие  знаний  о
знаменитых и важных битвах в истории  своей  родины  в  принципе  недостойно
любого патриота и доброго гражданина, а  для  будущего  офицера  -  попросту
скандально! Позволю себе  сделать  еще  одно  небольшое  замечание.  За  все
двенадцать лет, кои я преподаю в этом  училище,  я  не  припомню  ни  одного
экзамена на офицерское звание, на котором не был бы задан вопрос о Битве под
Бренной. Посему невежество в этом вопросе практически перечеркивает шансы на
карьеру в армии. Впрочем, коли вы барон, так вам вовсе не  обязательно  быть
офицером: можно испробовать свои силы в политике. Либо дипломатии.  Чего  от
всей души вам и желаю, кадет Фиц-Остерлен. А мы,  господа,  возвратимся  под
Бренну. Кадет Путткаммер!
     - Я!
     - Подойдите к карте. Продолжайте. С того места,  на  котором  господина
барона покинуло красноречие.
     -  Слушаюсь!  Причиной,  заставившей   фельдмаршала   Менно   Коегоорна
произвести маневр и совершить  ускоренный  бросок  на  запад,  были  доклады
разведки, сообщившей, что армия нордлингов  идет  на  выручку  блокированной
крепости Майена. Маршал решил перекрыть нордлингам путь  и  принудить  их  к
решающему бою. Для этого  он  разделил  силы  Группы  Армий  "Центр".  Часть
оставил под Майеной, с остальными силами двинулся быстрым маршем.
     - Кадет Путткаммер! Вы не писатель-беллетрист! Вы - будущий офицер! Что
за определение "остальные силы"?  Прошу  дать  точный  ordre  de  bataille11
ударной группой маршала Коегоорна. Используя военную терминологию.
     - Слушаюсь, господин  ротмистр!  Под  командой  фельдмаршала  Коегоорна
стояли две армии: Четвертая Конная Армия под началом генерал-майора  Маркуса
Брайбана, патрона нашей школы...
     - Прекрасно, кадет Путткаммер.
     - Подлиза сраный, - прошипел со своей парты кадет Фиц-Остерлен.
     - ...а также Третья Армия под командованием генерал-лейтенанта Реца  де
Меллис-Стока. В состав Четвертой Конной Армии, насчитывавшей более  двадцати
тысяч  солдат,  входили  дивизия  "Венендаль",  дивизия   "Магна",   дивизия
"Фрундеберг", Вторая Виковарская Бригада,  Седьмая  Даэрлянская  Бригада,  а
также бригады "Наузикаа" и "Врихедд", а также... хмм... а также дивизия...

     -  Дивизия  "Ард  Феаинн",  -  бросила  Джулия  Абатемарко.   -   Если,
разумеется, вы чего-нибудь не напутали. У них на прапоре точно было  большое
серебряное солнце?
     -  Так  точно,  полковник!  -  твердо  ответил  командир  разведки.   -
Несомненно, было.
     - "Ард Феаинн", - проворчала Сладкая Ветреница.  -  Хммм...  любопытно.
Получается, что в трех маршевых колоннах, которые вы якобы  видели,  на  нас
идет не только вся Конная, но и часть Третьей.  Нет!  На  слово  не  поверю!
Необходимо увидеть собственными глазами. Ротмистр, на время моего отсутствия
бандерой12  командуете  вы.  Приказываю  послать  связного  к  полков   нику
Пангратту...
     - Но, полковник, умно ли, лично...
     - Выполняйте!
     - Слушаюсь!
     - Это большой риск, полковник! - перекричал командир разведки гул копыт
идущих галопом лошадей. - Можно налететь на раз®езд...
     - Не болтай. Веди!
     Отряд промчался вниз по  теснине,  вихрем  пронесся  по  долине  речки,
влетел в  лес.  Здесь  пришлось  притормозить.  Движение  затрудняли  плотно
растущие деревья, кроме того, они действительно могли случайно наткнуться на
разведывательные раз®езды либо передовое  охранение,  несомненно,  высланные
нильфгаардцами. Правда, разведка кондотьеров заходила неприятелю  с  фланга,
не с фронта, но фланги  наверняка  тоже  были  защищены.  Так  что  операция
выглядела  чертовски  рискованной.  Но  Сладкая   Ветреница   любила   такие
спектакли. И во всей Вольной Компании не  нашлось  бы  солдата,  который  не
пошел бы за ней. Даже в ад.
     - Здесь, - сказал командир разведки. - Вот эта башня. Джулия Абатемарко
покрутила головой. Башня была кривая, разрушенная, ощетинившаяся  сломанными
балками, ажурная от проломов и дыр, в которых западный ветер играл,  как  на
свирели. Неизвестно, кто и зачем построил на  безлюдье  эту  башню.  Но  что
построил давно, было известно.
     - Эта хреновина не обрушится под нами?
     - Наверняка нет, полковник.
     В   Вольной   Компании   кондотьеры   обращались   к   начальству    не
"по-господски", а только по званию.
     Джулия быстро взобралась, почти взбежала  на  вершину  башни.  Командир
разведки  присоединился  лишь  через  минуту,  а  уж  сопел  словно   бугай,
покрывающий корову. Опершись о кривой парапет, Сладкая Ветреница  с  помощью
монокуляра осматривала долину, высунув язык и выпятив  изящный  задок.  Видя
это, командир разведки почувствовал, как его пробирает дрожь. Однако  быстро
успокоился.
     - "Ард Феаинн", несомненно, - облизнулась  Джулия  Абатемарко.  -  Вижу
также даэрлянцев Элана Трахе, есть там и эльфы из  бригады  "Врихедд",  наши
старые знакомцы из-под Ма-рибора и Майены... Ага! Вот и  черепа.  Знаменитая
бригада "Наузикаа"... Вижу и языки пламени  на  пропорцах  дивизии  латников
"Деитвен"...  И  белую  хоругвь  с  черным  алерионом13  -  знаком   дивизии
"Альба"...
     - Вы узнаете их, - буркнул в ответ командир разведки, -  действительно,
как старых знакомых...
     - Я окончила военную Академию, - отрезала  Сладкая  Ветреница.  -  Я  -
офицер и цензус14. Ладно, все, что хотела увидеть, я увидела. Возвращаемся в
бандеру.

     - На нас идут Четвертая Конная и Третья, - сказала Джулия Абатемарко. -
Повторяю, вся  Четвертая  Конная  и,  пожалуй,  вся  кавалерия  Третьей.  За
хоругвями, которые я видела, вздымается туча пыли. Там тремя колоннами идут,
на мой взгляд, тысяч сорок конников. А может, больше. Может...
     - Может быть, Коегоорн разделил Группу Армий "Центр", -  докончил  Адам
"Адью" Пангратт, командир Вольной Компании. - Взял только Четвертую Конную и
конников из Третьей без пехоты, чтобы идти быстрее. Эй, Джулия,  будь  я  на
месте коннетабля Наталиса или короля Фольтеста...
     - Знаю. - Глаза Сладкой Ветреницы вспыхнули. - Знаю, что бы ты  сделал.
Ты послал бы к ним гонцов?
     - Конечно.
     - Наталис - тертый калач. Возможно, завтра...
     - Возможно, - не дал ей докончить "Адью". - И даже  думаю,  что  будет.
Подгони коня, Джулия. Хочу тебе кое-что показать.
     Они быстро от®ехали, значительно обогнав остальную часть войска. Солнце
уже почти коснулось холмов на западе, леса и кустарники поймы  перечеркивали
долину длинными тенями. Но .видно еще было достаточно хорошо, чтобы  Сладкая
Ветреница с ходу поняла, что хочет ей показать "Адью" Пангратт.
     - Здесь, - подтвердил он ее догадку, поднимаясь на стременах, - здесь я
принял бы завтра бой. Если б командовал армией.
     - Удачное место, - согласилась  Джулия  Абатемарко.  -  Ровно,  твердо,
гладко... Есть где построиться... Хммм... От  тех  вон  холмов  до  тех  вон
прудов... Мили три будет... А лучшего места для командира, чем тот вон холм,
и не придумаешь.
     - Верно говоришь. А там, глянь, в середине, еще одно озерко или  рыбный
пруд, вон, который там блестит... Можно использовать... Речка тоже  сгодится
для рубежа, потому что и невелика, и болотиста... Как, Джулия, ее?.. Мы ведь
там вчера проходили. Помнишь?
     - Забыла. Вроде бы Хохля. Или как-то так...

     Кто тамошнюю округу знает, тот свободно сможет  представить  себе  все,
что происходило, тем же, кои не столь хорошо со всем  сим  знакомы,  поясню,
что левое крыло  королевского  войска  до  того  места  доходило,  где  ноне
поселение Бренна расположение имеет. Во времена же битвы никакого  поселения
там не было, потому как в позатом году эльфами-Белками спалена она  была  до
земли. Так вот там, именно что на левом крыле, стоял  реданский  королевский
корпус, коим граф Руйтер руководил. А было  в  оном  корпусе  народу  восемь
тысяч в пехоте и коннице преотменной.
     Середина королевской силы стояла как раз насупротив холма,  коми  после
Шибеничным - Висельным, стало быть, - поименовали. Там,  на  холму  на  том,
стояли король Фольтест со свитою и коннетабль Ян Наталис,  на  всю  битву  с
высокости  холма  обозрение  имевшие.  Здесь  главные  силы  войска   нашего
сгруппированы были -  двенадцать  тысяч  доблестных  темерских  и  реданских
инфантеристов,  в  четыре  огромадных  четверобока   уформованных,   десятью
хоругвями конницы охраняемых, стоявших аж до северного краю пруда,  местными
жителями Золотым именуемого. Серединная группировка имела  во  второй  линии
резервную рать - три тысячи вызимской и мариборской  пехоты,  коими  воевода
Бранибор верховодил.
     От южного же края Золотого Пруда по сам ряд  садков  рыбных  и  заворот
речки Хотли на позиции в милю широтой стояло  войска  нашего  крыло  правое,
состоящее из Добровольческой Рати Махакамских краснолюдов,  восьми  хоругвей
легкой  кавалерии  и  бандеры  знаменитой  Вольной  Кондотьерской  Компании.
Команду над правым  крылом  держали  кондотьер  Адам  Пангратт  и  краснолюд
Барклай Эльс.
     Насупротив, в миле почитай али двух, на поле голом, за лесом,  построил
нильфгаардское войско фельдмаршал Менно Коегоорн. Стоял там народ  железный,
аки стена черная, полк при полку, рота при  роте,  эскадрон  при  эскадроне,
покуда хватал глаз конца им не было. А по лесу хоругев15  и  пик  вообразить
себе можно было, что не токмо широкий, но и зело глубокий строй там устроен.
Потому как было того войска сорок и шесть тысячей, о чем в то время мало кто
ведал, и  хорошо,  потому  как  иначе  у  многих  наших  при  видимости  той
нильфгаардской мощи сердце и защемило.
     А даже и у наихрабрейших воинов сердца забились под латами  аки  молоты
кузнечные, ибо явно стало, что сечь, да к тому ж кровавая теперь тут
     m`wmerq, и мало кому из тех, что в строях стоят,  заход  солнца  дадено
узреть будет.

     Ярре, поддерживая сползающие с носа очки, еще раз прочитал  написанное,
вздохнул, потер лысину, затем взял губку, немного сжал ее и  стер  последнюю
фразу.
     Ветер шумел в листьях липы, звенели пчелы. Дети,  как  все  дети  мира,
пытались перекричать друг дружку.
     По ноге старика ударил летящий по траве мяч. Прежде чем он, неуклюжий и
неловкий, успел наклониться, кто-то из его внучат пронесся, словно маленький
волчонок, и, не останавливаясь, схватил мяч. Стол  покачнулся.  Ярре  правой
рукой удержал чернильницу, культей левой придержал листки бумаги.
     Звенели тяжелые от золотых шариков акациевой пыльцы пчелы.
     Ярре продолжил свой труд.
     Утро было хмурым, но солнце пробивалось сквозь облака и со своей высоты
явно о проходящих часах  напоминало.  Задул  ветер,  залопотали  и  зашумели
пропорцы, словно многих птиц стая, что к полету  вспархивает.  А  Нильфгаард
как встал, так и стоя