ных сфер, Аарениус Кранц все  же  надеялся  высчитать,  ког  да,  через
сколько лет или столетий, комета появится вновь, предвещая очередную  войну,
к которой, если знать, можно подготовиться лучше, чем к теперешней.
     Астроном встал, помассировал ягодицы и пошел облегчить мочевой  пузырь.
С террасы, через балюстраду. Он всегда отливал с  Террасы  прямо  на  клумбу
пионов, начхав на замечания  экономки.  До  дворовой  уборной  было  далеко,
терять время на пустое хождение, во-первых, не пристало ученому, а вовторых,
бросать работу и ходить далеко по нужде - значит растерять ценные  мысли,  а
уж этого ни один уважающий себя ученый позволить себе не мог. Аарениус Кранц
себя уважал.
     Он встал у балюстрады, расстегнул штаны, глядя на отражающиеся  в  воде
озера огни Вызимы. Облегченно  вздохнул,  возвел  очи  горе,  к  звездам,  и
подумал при этом: "Звезды и созвездия - Зимняя Дева, Семь  Коз,  Жбан.  Если
верить некоторым теориям - никакие это не мерцающие огоньки,  а  миры.  Иные
миры. Миры, от которых  нас  отделяет  время  и  пространство...  Я  глубоко
убежден, что когда-нибудь станут возможны путешествия к этим иным  мирам,  в
эти иные времена и пространства. Да,  наверняка  когда-нибудь  такое  станет
возможным. Отыщется способ. Но для этого потребуется совершенно новый  образ
мыслей, новая животворящая идея, разорвущая  сдерживающий  ее  ныне  жесткий
корсет, именуемый рациональным познанием...
     "Ах, - думал он, подпрыгивая, - если б это случилось... Если б озарило,
если б напасть на след. Всего лишь одна, неповторимая оказия..."
     Внизу, под террасой, что-то  сверкнуло,  ночная  тьма  разорвалась,  из
блеска появилась лошадь. С седоком. Девушкой.
     - Добрый вечер, - вежливо поздоровалась девушка. -  Простите,  если  не
вовремя. Нельзя ли узнать, что это за место? И какое это время?
     Аарениус Кранц сглотнул, открыл рот и забормотал.
     - Место, - терпеливо и четко повторила девушка-наездница. - Время.
     - Эээ... Ну... Того... Беее...
     Лошадь фыркнула. Девушка вздохнула.
     - Ну что ж, вероятно, я снова не туда попала. Не то место. Не то время!
Mn ответь мне, человек! Хотя бы одним понятным словечком. Ведь не могла же я
попасть в мир, в котором люди утратили способность к членораздельной речи?
     - Эээ...
     - Одно словечко.
     - Хэээ...
     - Да чтоб тебя удар хватил, болван, - сказала девушка.
     И исчезла. Вместе с лошадью.
     Аарениус Кранц закрыл рот. Немного постоял у балюстрады, вглядываясь  в
ночь, в озеро и отражающиеся в нем  далекие  огни  Вызимы.  Потом  застегнул
штаны и вернулся к телескопу.
     Комета быстра обегала небо. Ее следовало наблюдать, не упускать из поля
зрения стекла и глаза. Следить, пока она не исчезнет  в  просторах  космоса.
Это был шанс, а ученому нельзя упускать шансы.

     "А может, попытаться по-другому, - подумала она, глядя на две луны  над
вересковьем, у которых теперь был вид серпов,  одного  поменьше,  другого  -
побольше и не столь серповидного. - Может, не воображать себе места и  лица,
а крепко захотеть? Крепко. Очень крепко, изо всех сил...
     Почему б не попробовать?
     Геральт. Я хочу к Геральту. Я очень-очень хочу к Геральту".

     - Надо же! - закричала она. - Славно вляпалась, чтоб те провалиться!
     Кэльпи, бухая клубами пара из ноздрей и переступая зарывшимися  в  снег
ногами, подтвердила, что думает так же.
     Метель свистела и выла, слепила, острые иголочки снега  кололи  щеки  и
руки. Мороз прошивал насквозь, хватал  суставы  будто  волк.  Цири  дрожала,
сутулилась и прятала шею за тонкой и вовсе не спасающей от холода  преградой
поднятого воротника.
     Слева и справа вздымались величественные громады скал,  серые  каменные
монументы, вершины которых скрывались где-то высоко во мгле и метели. На дне
котловины ревела быстрая, вспучившаяся река,  густая  от  снега  и  обломков
льдин. Кругом было белым-бело. И холодно.
     "Вот и все, на что я способна, - подумала Цири,  чувствуя,  как  у  нее
замерзает в носу. - Вот и вся моя Сила. Хороша ж из  меня  Владычица  миров,
ничего не скажешь! Хотела попасть к Геральту, а попала  в  самую  сердцевину
какой-то затраханной глухомани, зимы и метели!"
     - Ну, Кэльпи, давай двигай, не то  окостенеешь!  -  Она  ухватилась  за
поводья ничего  не  чувствующими  от  холода  пальцами.  -  Вперед,  вперед,
вороная! Я знаю, это вовсе не то место, какое  надо.  Сейчас  я  вытащу  нас
отсюда,  сейчас  мы  вернемся  на  наше  теплое  вересковье.  Но  мне   надо
сосредоточиться, это требует времени. Поэтому двигай! Ну, вперед!
     Кэльпи пыхнула паром из ноздрей.
     Метель завывала, снег прилипал к лицу, таял на ресницах. Морозная вьюга
выла и свистела.

     - Гляньте! - заорала Ангулема, стараясь перекричать  вихрь.  -  Гляньте
туда! Там следы. Кто-то там проехал!
     - Что? -  Геральт  сдвинул  шарф,  которым  обмотал  голову,  чтобы  не
отморозить уши. - Что ты сказала, Ангулема?
     - Следы! Следы лошади!
     - Откуда здесь  лошадь?  -  Кагыру  тоже  приходилось  кричать,  метель
усиливалась, река Сансретура, казалось,  шумела  и  гудела  все  сильней.  -
Откуда бы тут взяться лошади?
     - Смотрите сами!
     - Действительно, - бросил вампир, единственный, кто явно  не  окоченел,
поскольку, совершенно очевидно, был маловосприимчив и к низким, и к  высоким
температурам. - Следы. Но лошадиные ли?
     - Лошадь исключается. - Кагыр сильно потер щеки  и  нос.  -  Лошадь  на
безлюдье? Нет. Следы наверняка  оставило  какое-то  дикое  животное.  Скорее
всего муфлон.
     - Сам ты муфлон! - взвизгнула Ангулема. -  Если  я  сказала  -  лошадь,
значит, лошадь!
     Мильва, как обычно,  предпочла  практику  теории.  Соскочила  с  седла,
наклонилась, сдвинула на затылок лисий колпак.
     - Девчонка права, - вынесла она приговор минуту спустя. -  Это  лошадь.
Пожалуй, даже подкованная, но сказать трудно, метель заметает следы. Поехала
туда, вон в то ущелье.
     - Ха! - Ангулема захлопала в ладоши. - Я  знала!  Кто-то  здесь  живет!
Неподалеку! Поехали по следам, может, попадем в  какую-нито  халупу?  Может,
нам позволят обогреться? Может, угостят?
     - Несомненно, - усмехнулся Кагыр. - Скорее всего бель-том из арбалета.
     - Умнее будет придерживаться плана и реки, - огласил решение всезнающий
Регис. - Тогда нет опасности заблудиться. А в пойме Сансретуры  должна  быть
трапперская фактория, там нас угостят с гораздо большей вероятностью.
     - Геральт! Что скажешь?
     Ведьмак молчал, не отрывая глаз от кружащихся в снежном вихре снежинок.
     - Едем по следам, - наконец решил он.
     - Вообще-то... - начал вампир, но Геральт не дал ему договорить.
     - По следам копыт! Вперед!
     Они подогнали лошадей, но далеко не уехали. Зашли в ущелье  не  больше,
чем на четверть стае.
     - Конец, - отметила Ангулема, глядя  на  гладкий  и  девственно  чистый
снег. - Было - нету! Прям как в эльфьем цирке.
     - Что теперь, ведьмак? - Кагыр повернулся в седле. -  Следы  кончились.
Замело их.
     - Их не замело, - возразила Мильва. - Сюда, в яр, метель не доходит.
     - Тогда что же с лошадью?
     Лучница пожала плечами, ссутулилась в седле, втянув голову в плечи.
     - Куда подевалась лошадь? - не сдавался Кагыр. -  Исчезла?  Улетела?  А
может, нам просто померещилось? Геральт, что скажешь?
     Метель завыла над ущельем, замела, запуржила снегом.
     - Почему, - спросил вампир, - ты велел ехать по этим следам, Геральт?
     - Не знаю, - признался ведьмак после недолгого молчания. - Что-то...  Я
что-то почувствовал. Что-то меня подтолкнуло. Не важно  что.  Ты  был  прав,
Регис. Возвращаемся к Сансретуре и будем держаться реки, не отходя от нее  и
не тыркаясь в стороны. Это может скверно кончиться.  Если  верить  Рейнарту,
настоящая зима и отвратительная погода ждут нас лишь на  перевале  Мальхеур.
Когда  доберемся  туда,  нам  надо  быть  в  полной  силе.  Не  стойте  так,
возвращаемся.
     - Не выяснив, что произошло с таинственной лошадью?
     - А что тут выяснять? - горько бросил ведьмак. - Замело  следы,  вот  и
все. Впрочем, может, это и верно муфлон?
     Мильва посмотрела на него странно, но от комментариев воздержалась.
     Когда вернулись к реке, следов уже не было. Их замело, засыпало  мокрым
снегом. В свинцово-сером потоке Сансретуры густо  плыла  шуга,  крутились  и
вертелись осколки льдин.
     - Я вам кое-что скажу, - проговорила Ангулема. - Но  обещайте,  что  не
станете смеяться.
     Они  обернулись.  В  натянутой  на  уши  шерстяной  шапке  с  помпоном,
покрасневшими от холода щеками и носом, одетая в бесформенный кожух  девушка
выглядела забавно. Ни дать ни взять - толстый кобольд.
     - Я вам кое-что скажу относительно этих следов. Когда я была у  Соловья
в ганзе, то болтали, будто зимой на перевалах гоняет на  зачарованном  сивом
коне Король Гор, владыка ледовых  демонов.  Повстречаться  с  ним  -  верная
смерть. Что скажешь, Геральт? Возможно ли, чтобы...
     - Все, - отрезал он, - все возможно. В путь, команда! Нас ждет  перевал
Мальхеур.
     Снегопад усиливался, колол все сильнее, ветер дул, буран свистел и  выл
голосами ледовых демонов.

     То,  что  вересковье,  на  которое  она  угодила,  не  было  тем  самым
вересковьем, Цири поняла сразу. Не надо было дожидаться вечера,  было  ясно,
что двух лун она здесь не увидит.
     Лес, по опушке которого она поехала, тоже был диким и непроходимым, как
и тот, но различия все же имелись.  Здесь,  например,  было  гораздо  меньше
берез и гораздо больше буков. Там не видно было и не слышно птиц,  здесь  же
их было полным-полно. Там между кустиками вереска проглядывали лишь песок да
мох, здесь же прямо-таки коврами пластался зеленый плаун. Даже выпрыгивающие
из-под копыт Кэльпи кузнечики были здесь какие-то другие. Ankee привычные. А
потом...
     Сердце забилось сильнее. Она увидела тропинку, заросшую  и  запущенную.
Уходящую, на первый взгляд, в глубь леса.
     Цири присмотрелась внимательнее  и  убедилась,  что  странная  тропинка
дальше по вересковью не идет, а обрывается здесь. И что она не ведет в  лес,
а из него выходит. Не рассуждая дольше, она ткнула  бок  кобылы  каблуком  и
в®ехала меж деревьев. "Буду ехать до полудня, -  подумала  она,  -  если  до
полудня ни на что не наткнусь, вернусь и поеду в противоположную сторону, за
вересковье".
     Она ехала шагом под сводом крон, внимательно посматривая  по  сторонам,
стараясь не пропустить чего-нибудь важного. Поэтому не  прозевала  старичка,
выглядывавшего из-за ствола дуба.
     Старичок, низенький, но отнюдь не согбенный, был одет в льняную  рубаху
и штаны из того же материала. На ногах - огромные и смешные лыковые лапти. В
одной руке - суковатая клюка, в другой -  ивовая  корзинка.  Лица  Цири  как
следует не разглядела, оно скрывалось за  обшарпанными  и  обвисшими  полями
соломенной шляпы, из-под которых торчал обгоревший нос и седая взлохмаченная
борода.
     - Не бойся, - сказала она. - Я  не  сделаю  тебе  дурного.  Седобородый
переступил с лаптя на лапоть и снял шляпу. Лицо у  него  оказалось  круглое,
усеянное старческими пятнами,  но  свежее  и  не  очень  морщинистое,  брови
редкие, подбородок маленький и скошенный, длинные седые волосы заплетены  на
затылке в косичку, макушка - совершенно лысая, блестящая и желтозеленая, как
арбуз.
     Она видела, что старик смотрит на ее меч,  на  выступающую  над  плечом
рукоять.
     - Не бойся, - повторила она.
     - Хо-хо, -  промямлил  он.  -  Хо-хо,  девушка.  Старичок-Лесовичок  не
боится. Он не из пугливых, о нет.
     Он  улыбнулся.  Зубы  были  большие,  сильно  выдающееся  вперед  из-за
неправильного прикуса и срезанной челюсти. Вот почему он так мямлит!
     - Старичок-Лесовичок не боится странников, - повторил он, говоря о себе
в третьем лице. - Даже разбойников. Старичок-Лесовичок -  убогий,  горемыка.
Старичок-Лесовичок спокойный, никому не мешает. Хо-хо!
     Он снова улыбнулся. И когда улыбался, казалось,  состоит  исключительно
из одних передних зубов.
     - А ты, милая девушка, не боишься Лесовичка?
     - Представь себе - нет, - фыркнула Цири. - Я тоже не из пугливых.
     - Хе-хе-хе! Ишь ты!
     Он шагнул к ней, опираясь на  клюку.  Кэльпи  фыркнула.  Цири  натянула
поводья.
     - Лошадь чужих не любит, - предупредила она. - Может укусить.
     -  Хе-ха!  Лесовичок  знает.  Нехорошая,  неуважительная   кобылка!   А
откедова, любопытствую, милая  девушка  путь  держит?  И  куда,  к  примеру,
направляется?
     - Долгая история. Куда ведет эта тропинка?
     - Хе-хе! Так ты, стало быть, не знаешь?
     - Будь добр, не отвечай вопросом на  вопрос.  Куда  я  приеду  по  этой
тропе? Что это вообще за место? Какое это... время? Старичок снова  выставил
зубы, пошевелил ими, как нутрия.
     - Хе-хе, - промямлил он. -  Гляди-кось!  Какое,  говоришь,  время?  Ох,
издалека, видать, прибыла ты, девушка, к Лесовичку-то!
     - И верно, издалека, - безразлично кивнула она. - Из других:
     - ...мест и времен, - докончил он. - Дед знает. Дед догадался.
     - О чем? - спросила она с некоторой опаской. - О чем ты догадался?  Что
тебе известно?
     - Лесовичок многое знает. Ему многое известно.
     - Говори!
     - Ты, милая девушка, голодна небось, -  выставил  он  зубы.  -  И  пить
хочешь? И раздражена? Ежели пожелаешь,  Лесовичок  проводит  тебя  в  терем,
накормит, напоит. Угостит.
     У Цири долго не было ни времени, ни  возможности  думать  об  отдыхе  и
пище. Сейчас от слов странного старца у нее свело желудок, кишки  завязались
узлом, а язык сбежал куда-то далеко. Старец наблюдал  за  ней  из-под  полей
шляпы.
     - У Старичка-Лесовичка, - замямлил он, - в хате еда есть. Есть ключевая
bnd`. Есть и сено для кобылки, плохой кобылки, которая хотела  доброго  деда
укусить. Хе-хе! В хате у Старичка-Лесовичка  есть  все.  Да  и  поболтать  о
местах и временах можно будет. Тут совсем недалеко, о  нет.  Воспользуетесь,
девица-скиталица? Не побрезгуете приглашением убогого дедка-горемыки ?
     Цири сглотнула.
     - Веди.
     Лесовичок развернулся и пошлепал по едва заметной  стежке  через  пущу,
отмеряя дорогу энергичными взмахами клюки. Цири  ехала  следом,  то  и  дело
наклоняясь  под  ветвями  и  удерживая  поводьями   Кэльпи,   которая   явно
вознамерилась укусить старичка или, на худой конец, сжевать его шляпу.
     Вопреки заверениям, ехать было  вовсе  не  так  уж  близко.  Когда  они
добрались до места, до полянки, солнце уже стояло почти в зените.
     "Терем" Лесовичка оказался  красочной  развалюхой,  подпертой  жердями.
Крышу явно чинили часто и с помощью подручного материала. Стены были  обшиты
кожами, смахивающими на свиные. Перед хатой стояла деревянная конструкция  в
виде перекладины на двух кольях, невысокий стол и пень с  воткнутым  в  него
топором. За хатой виднелась печка  из  камня  и  глины,  на  которой  стояли
большие закопченные чугуны.
     - Вот и дом  Старичка-Лесовичка.  -  Старичок  не  без  гордости  ткнул
клюкой. - Здесь Старичок-Лесовичок живет-поживает. Здесь спит. Здесь готовит
себе еду. Если есть из чего готовить. Труд. Великий это труд - добыть пищу в
дебрях. А любит ли девушка-странница перловую кашу?
     - Любит. - Цири снова сглотнула. - Девушка-странница любит все.
     - С мяском? С жирком? Со шкварками?
     - Ммм...
     - А не видать, -  Лесовик  окинул  ее  оценивающим  взглядом,  -  чтобы
девицакрасавица последнее время часто мяском-то и шкварками баловалась, нет,
не видать. Худенькая такая, худобущая. Кожа  да  кости!  Хе-хе!  А  это  что
такое? Ну, у девицы-странницы-красавицы за спиной?
     Цири  оглянулась,  позволив  себя  купить  самым  древнейшим  и   самым
примитивнейшим фокусом.
     Страшный удар сучковатой клюкой  угодил  ей  прямо  в  висок.  Рефлекса
хватило лишь на то, чтобы поднять руку, рука частично  амортизировала  удар,
способный раздробить череп, как куриное яйцо. Но все равно  Цири  оказалась,
на земле - оглушенная, ошарашенная, полностью дезориентированная.
     Старичок-Лесовичок, ощерившись, подскочил к ней и прошелся  клюкой  еще
раз. Цири снова успела  заслонить  голову  руками.  В  результате  обе  руки
бессильно повисли. Левая  почти  наверняка  была  сломана,  кости  запястья,
вероятно, потрескались.
     Старичок-Лесовичок, прыгая, подлетел к ней с другой стороны  и  саданул
клюкой в живот. Она  крикнула,  свернувшись  калачиком.  Тогда  он  ястребом
кинулся  на  нее,  перевернул  лицом  к   земле,   прижал   коленями.   Цири
напружинилась, резко дернулась назад,  промахнулась,  нанесла  сильный  удар
локтем. Дед яростно гикнул и треснул ее кулаком по затылку  с  такой  силой,
что она зарылась лицом в песок. Схватил за волосы и прижал к земле  носом  и
губами. Она начала задыхаться. Старик наклонился над ней, все  еще  прижимая
голову к земле, сорвал со спины и отбросил  в  сторону  меч.  Потом  занялся
своими брюками, отыскал застежку, расстегнул. Цири взвыла, давясь  песком  и
отплевываясь. Он прижал ее сильней, лишил  возможности  двигаться,  закрутив
волосы в кулаке. Сильным рывком стянул с нее брюки.
     - Хе-ха, - заныл он, со свистом  дыша.  -  А  недурная  попка  попалась
Дедушке-то! Ху, хууу, давненько, давненько Дедушка таких не пользовал.
     Цири, чувствуя отвратительное прикосновение его сухой  когтистой  руки,
взвизгнула, сплевывая песок и иголки.
     - Лежи спокойно, девка. - Она слышала, как он сопит, слюнявит,  треплет
ее ягодицы. - Дедушка уже немолод, не сразу, помаленьку...  Но  не  пугайся.
Дедушка сделает, что требуется, хе-хе! А  потом  Дедушка  перекусит,  хе-хе,
перекусит сытненько...
     Он осекся, зарычал и завизжал.
     Чувствуя, что хватка ослабевает, Цири дернулась, вырвалась и  вскочила,
словно распрямляющаяся пружина. И увидела, что произошло.
     Кэльпи, подкравшись  тихарем,  схватила  Старичка-Лесовичка  зубами  за
косичку на затылке и почти подняла в воздух. Старик выл и визжал,  дергался,
размахивал и дрыгал ногами, наконец сумел-таки вырваться,  оставив  в  зубах
кобылы длинный седой клок волос. Вознамерился было qub`rhr| свою  клюку,  но
Цири пинком выбила ее за пределы досягаемости. Вторым пинком  она  собралась
угостить его в соответствующее место, но движения сдерживали брюки, стянутые
до середины бедер.  Время,  ушедшее  на  то,  чтобы  их  подтянуть.  Лесовик
использовал превосходно. Он несколькими прыжками подскочил к пеньку,  вырвал
топор, взмахом отогнал все еще не успокоившуюся  Кэльпи,  зарычал,  выставил
вперед страшные зубищи и кинулся на Цири, воздевая оружие для удара.
     - Я оттрахаю тебя, девка, - дико завыл он.  -  Даже  если  мне  вначале
придется разрубить тебя на  кусочки!  Деду  -  все  едино:  целиком  или  по
порциям!
     Она думала, что справится с ним запросто. В конце концов, это был всего
лишь старый, дряхлый старикан. О, не тут-то было!
     Несмотря на чудовищной величины лапти, он крутился волчцом,  скакал  не
хуже кролика, а топором с гнутым топорищем размахивал с  ловкостью  рубщика.
После того как темное наточенное острие несколько раз чуть не скользнуло  по
ней, Цири поняла, что единственное ее спасение - бегство.
     Но спасло ее не бегство, а стечение обстоятельств. Пятясь,  она  задела
ногой свой меч. И мгновенно подняла его.
     - Брось топор, - выдохнула  она,  с  шипением  вытаскивая  Ласточку  из
ножен. - Брось топор на землю, паршивый старикашка. Тогда, может,  я  подарю
тебе жизнью. И не рассеку на... порции.
     Он остановился. Сопел, хрипел, борода у него была безобразно  оплевана.
Однако оружия не бросил. Она видела, как он  перебирает  пальцами  топорище.
Видела в его глазах дикую ярость.
     - Ну! - Она закрутила мечом.  -  Подсласти  мне  день...  Мгновение  он
глядел на нее, словно не понимая, потом  выставил  зубы  напоказ,  вытаращил
глаза, зарычал и кинулся на нее. Цири  надоели