но  поглощал  тысячи  тонн
астероидных минералов, необходимых ему для регенерации структуры  полипа
и поддержания биосферы, но одни лишь химические реакции  никогда  бы  не
смогли дать и малой толики той энергии,  которая  требовалась  на  нужды
живущих в хабитате людей.
   За  торцом  и  индукционными  кабелями  в  средней   части   цилиндра
размещался город  с  населением  более  трех  миллионов  человек:  вдоль
экватора  тянулся  пояс  небоскребов,  пятисотметровые  громады  которых
возвышались над поверхностью скорлупы  и  освещали  пространство  теплым
желтым светом, льющимся из длинных, изогнутой формы прозрачных  панелей.
Пейзаж  из  роскошных  апартаментов  открывался  просто   захватывающий:
звезды, на фоне которых виднелась всегда охваченная  бурями  поверхность
газового гиганта и его маленькая империя колец и лун, вечная и в  то  же
время  постоянно  меняющаяся,  поскольку  для  создания  земного  уровня
гравитации у основания башен цилиндр  вращался.  Только  здесь  адамисты
могли наслаждаться зрелищем, которое  принадлежало  эденистам  по  праву
рождения.
   Поэтому не было ничего удивительного в том, что  Транквиллити  с  его
либеральным банковским законодательством, низкими налогами, доступностью
найма  черноястребов  и  беспристрастным  сознанием  хабитата,   которое
полностью  контролировало  внутреннее   пространство,   избавляя   среду
обитания от  какой  бы  то  ни  было  преступности  (условие  совершенно
необходимое  для  душевного  спокойствия  живущих  здесь  миллионеров  и
миллиардеров), процветал, становясь  одним  из  ведущих  в  Конфедерации
независимых торговых и финансовых центров.
   Но изначально он вовсе не задумывался как налоговый рай  -  таким  он
стал со временем, причем  по  суровой  необходимости.  Транквиллити  был
зарожден в 2428 году по приказу Майкла Салданы -  тогдашнего  кронпринца
Кулу  -  в  роли  усовершенствованной  версии   эденистского   хабитата,
наделенной множеством уникальных качеств, приданных  ему  по  требованию
самого   принца.   Он   задумывал   его   как   базу,   откуда    сливки
ксеноспециалистов  Кулу  могли  бы   вести   исследования   таинственной
цивилизации леймилов и в конце  концов  выяснить,  какая  же  судьба  их
постигла. Это начинание вызвало серьезное недовольство всей его семьи.
   Официальной  религией  Кулу  было  христианство,   причем   население
отличалось исключительной религиозностью. Король Кулу являлся хранителем
веры  на  всем  пространстве  своего  королевства,  и  из-за  того,  что
биотехнология всегда ассоциировалась  у  людей  с  эденистами,  адамисты
(особенно добрые христиане) практически забросили эту отрасль индустрии.
Возможно, принцу Майклу  и  сошло  бы  с  рук  создание  Транквиллити  -
самодостаточный  хабитат-биотех  являлся  самым  логичным  решением  для
осуществляющегося    на    окраине    империи    чисто    академического
исследовательского проекта, и  с  помощью  достаточно  умной  пропаганды
скандал, возможно, удалось бы замять. Ведь королевская власть  вовсе  не
чужда противоречий,  которые  лишь  усиливают  ее  мистическую  природу,
особенно когда это относительно безобидно.
   Но кронпринц так и не предпринял никаких попыток хоть как-то  обелить
себя. Основав хабитат, принц Майкл не остановился  на  этом  и  усугубил
свое первое "преступление" (разумеется, лишь с точки  зрения  церкви  и,
что гораздо более важно, Тайного Совета)  тем,  что  имплантировал  себе
нейронные симбионты, позволяющие ему установить телепатическую  связь  с
юным Транквиллити.
   Последний  же  его  акт  неповиновения,   расцененный   епископальным
конклавом Кулу как и вовсе уж еретический, имел место в 2432  году  -  в
тот  год,  как  раз  умер  его  отец,  король  Джеймс.  Майкл   подсадил
модифицированный ген связи  своему  сыну  Морису,  чтобы  тот  тоже  мог
общаться с самым новым и самым необычным подданным королевства.
   Оба были отлучены от церкви (Морис на тот момент был еще трехмесячным
эмбрионом, находящимся в искусственной утробе). Майкл еще  до  коронации
отрекся в пользу своего брата, принца Лукаса. После этого  отца  и  сына
без лишних церемоний выслали на Транквиллити,  который  был  выделен  им
навечно в качестве герцогства.
   Пожалуй,   самый   амбициозный   из   когда-либо    предпринимавшихся
ксеноисследовательских проектов - исследование целой расы от хромосом до
вершин достигнутой ею культуры, - практически в одну ночь был похоронен,
поскольку королевское казначейство прекратило  финансирование,  и  почти
все участвовавшие в исследованиях специалисты отбыли восвояси.
   Что  же  касается  самого  Майкла,  то  из  законного  монарха   семи
богатейших звездных систем в Конфедерации он  фактически  превратился  в
собственника полузрелого хабитата-биотеха. Вместо бывшего прежде под его
началом флота из семи сотен боевых  кораблей  -  третьей  по  могуществу
военной силы из всех существующих, - теперь в его распоряжении оказалось
пять списанных транспортных посудин, ни одной из которых не  было  менее
двадцати пяти лет. Потеряв абсолютную власть над жизнью и смертью одного
и  трех  четвертей  миллиарда  верных  подданных,  он  стал  повелителем
семнадцати тысяч необузданных и крайне ненадежных техников и  их  семей,
недовольных своим положением. Из первого лорда Казначейства, ворочающего
бюджетом в триллионы фунтов, он  превратился  в  человека,  вынужденного
сочинить конституцию налогового рая, чтобы попытаться привлечь в хабитат
богатых бездельников и получить возможность жить за их счет.
   С тех пор Майкла Салдану звали не иначе как Повелитель Руин.
 
*** 
 
   - Триста тысяч фьюзеодолларов за прекрасное растение. В  самом  деле,
леди и джентльмены, вы только посмотрите - это великолепный образец.  На
нем более пяти нетронутых листьев, и этот вид еще ни разу не встречался,
он даже еще не классифицирован.
   Растение в вакуумном стеклянном пузыре появилось на  столе  аукциона:
пыльный серый стебелек с пятью длинными  поникшими  папоротникообразными
листиками, пожухлыми  по  краям.  Собравшиеся  в  неопределенной  тишине
рассматривали образец.
   -  Решайтесь,  вот  это  утолщение  очень  похоже   на   бутон.   Его
клонирование не представляет трудности, тогда  вы  станете  эксклюзивным
обладателем его генотипа, а это уже целое состояние.
   Кто-то запустил в информационную сеть образов триста десять тысяч.
   Джошуа Калверт даже не  попытался  посмотреть,  кто  это  был.  Здесь
собрались эксперты, выражение лиц у всех,  как  у  игроков  в  покер,  с
запущенной транквилизирующей программой. И сегодня они все пришли  сюда,
забили все помещение, в зале нет ни  одного  свободного  стула.  Люди  в
четыре ряда стоят  у  стены,  проходы  переполнены;  просто  любопытные,
миллиардеры, ищущие острых ощущений, серьезные коллекционеры, маклеры из
консорциумов, даже какие-то деятели из промышленных компаний, надеющиеся
заполучить технологический образчик.
   И все они пришли из-за него.
   Заведение Баррингтона Гриера не было самым большим аукционным залом в
Транквиллити. Оно занималось как предметами искусства, так и леймилскими
находками, но в данном случае проходило  особое  выдающееся  событие.  В
свое  время  Баррингтон  Гриер  обошелся  с  девятнадцатилетним   Джошуа
Калвертом, вернувшимся из своего первого мусорного полета, как с равным,
как с профессионалом. С полным уважением. И  с  тех  пор  он  пользуется
только этим заведением.
   Комната торгов находилась  на  пятидесятом  этаже  небоскреба  Святой
Марии, его полиповые стены были отделаны панелями из  темного  дуба,  на
обеих входных арках висели бархатные шторы цвета бургундского, и повсюду
были постланы королевско-синие  толстые  ковры.  Элегантные  хрустальные
светильники излучали яркое сияние, и Джошуа вполне мог представить  себя
находящимся в каком-то викторианском  лондонском  заведении.  Баррингтон
Гриер как-то раз сказал ему, что именно такого эффекта он  и  добивался:
покой и достоинство,  излучающие  атмосферу  доверия.  Широкое  окно  за
спиной  аукциониста  периодически  создавало  какие-нибудь  эффекты;  на
полоске аквамарина лениво вращаются звезды, а  Фальсия,  шестой  спутник
Мирчуско, медленно пересекает панораму.
   - Триста пятьдесят тысяч, раз.
   Фальсия спряталась за грудью аукциониста.
   - Триста пятьдесят тысяч, два.
   Поднялся антикварный деревянный  молоток.  Снова  появилась  Фальсия,
выглянув из-за плеча аукциониста.
   - Продано!
   Послышался удар опустившегося молотка.
   - Продано миссис Милиссе Страндберг.
   Когда уносили стеклянный  пузырь  с  растением,  комната  наполнилась
жужжаньем голосов; возбуждение и нервозность витали  в  воздухе.  Джошуа
сидел на своем месте во втором ряду  и  чувствовал,  как  эта  атмосфера
захватывает его, он беспокойно ерзал,  тщательно  стараясь  не  задевать
ногами ноги соседей. Когда он слишком резко переносил вес на  ноги,  они
все  еще  болели.  Его  ноги  по  колено  были   обложены   медицинскими
нейрологическими  пакетами,   которые   казались   какими-то   странными
сапогами, на пять размеров больше нормальных. Эти пакеты имели  губчатую
структуру, и при ходьбе у него создавалось впечатление, что  он  как  бы
подпрыгивает, пружиня на них.
   Три помощника аукциониста вынесли на стол аукциона новый  пузырь.  Он
был полутораметровой высоты, с тусклой  золотистой  короной  из  пластин
термостабилизаторов на вершине,  поддерживающих  постоянную  температуру
ниже точки замерзания. Слабый налет конденсата немного затуманил стекло.
Голоса в зале сразу стихли.
   Джошуа бросил взгляд на Баррингтона Гриера,  который  стоял  на  краю
сцены, мужчина средних лет с полными румяными щеками и рыжеватыми усами.
На нем был неброский костюм цвета морской волны со свободными брюками  и
закрывающим  шею  пиджаком  с  расклешенными  рукавами,  на  шелковистом
материале поблескивали оранжевые  спирали  просвета.  Он  поймал  взгляд
Джошуа и подмигнул ему.
   - А теперь, леди и джентльмены, мы подошли к  последнему  на  сегодня
пункту, лот номер сто двадцать семь. Думаю, я без опаски  могу  сказать,
что  это  уникальный  случай   в   моей   практике.   Стойка   модульной
информационной системы  с  Леймила,  сохранившаяся  во  льду  с  момента
катаклизма.  Мы  уже  идентифицировали  как  процессорные  чипы,  так  и
большинство твердотельных кристаллов памяти,  находящиеся  внутри  него.
Все они в нетронутом состоянии. В этом одном цилиндре кристаллов в  пять
раз больше, чем мы их нашли с того момента, как было открыто само Кольцо
Руин.  Предоставлю  вам  самим  представить  то  количество  информации,
которое  содержится  внутри  этого  экспоната.  Это,  несомненно,  самая
замечательная находка с тех пор, как мы впервые прикоснулись к  остаткам
Леймила более века назад. И я считаю за великую честь начать торг  этого
экспоната с двух миллионов эденистских фьюзеодолларов.
   Джошуа весь сжался, но не услышал даже шепотка  протеста  со  стороны
толпы.
   Цена быстро  и  отчаянно  поднималась,  увеличиваясь  каждый  раз  на
пятьдесят тысяч фьюзеодолларов. В зале вновь  поднялся  шепоток.  Головы
закрутились, покупатели пытались взглянуть в  глаза  своим  конкурентам,
стараясь определить их предел возможностей.
   Когда цена перешла за  четыре  миллиона,  Джошуа  крепко  сжал  зубы.
"Давай, поднимайся. Четыре миллиона триста тысяч. Там мог лежать  ответ,
что случилось с Леймилом. Четыре с половиной. Вы  сможете  решить  самую
большую проблему, перед которой стояла наука с  того  момента,  как  был
преодолен световой барьер. Четыре миллиона восемьсот  тысяч.  Вы  будете
знамениты, это открытие назовут вашим именем, не  моим.  Давайте,  гады.
Торгуйтесь".
   - Пять миллионов, - спокойно объявил аукционист.
   Джошуа откинулся на спинку стула,  и  из  его  горла  вырвался  вздох
облегчения. Он опустил взгляд и увидел, что руки у него сжаты в  кулаки,
ладони вспотели.
   "Я это сделал. Я смогу начать восстанавливать  "Леди  Мак",  набирать
команду. Узлы для ремонта надо будет привозить из Солнечной системы. Это
займет, скажем, месяц, если воспользоваться чартерным черноястребом. Она
будет готова к вылету в космос через десять недель. Господи!"
   Он снова вернул свое внимание к аукциону -  как  раз  в  тот  момент,
когда цена перевалила за шесть миллионов. На секунду ему показалось, что
он ослышался, но нет, Баррингтон  Гриер  улыбался  ему  так,  как  будто
запустил  через  свой  нейронный  компьютер  сумасшедшую   стимулирующую
программу.
   Семь миллионов.
   Джошуа слушал, находясь в полном рассудке, но в трансе. Он мог теперь
позволить себе больше, чем просто заменить и отремонтировать узлы. "Леди
Макбет"  теперь  можно  было  полностью  перевооружить  самыми   лучшими
системами, не задумываясь о расходах; новые термоядерные реакторы, может
быть, новый космолет, не хуже, чем  ионный  флайер  из  Кулу  или  Новой
Калифорнии. Да!
   - Семь миллионов четыреста пятьдесят тысяч - раз.
   Аукционист выжидательно осмотрел зал, молоток зажат  в  его  мясистом
кулаке.
   - Богат! Я чертовски богат!
   - Два.
   Джошуа закрыл глаза.
   - Последний раз,  семь  миллионов  четыреста  пятьдесят  тысяч.  Есть
желающие?
   Удар молотка прозвучал так громко, как будто это был  не  молоток,  а
гонг. Для капитана Джошуа  Калверта  началась  совершенно  новая  жизнь.
Независимый капитан-владелец корабля.
   Послышался  глухой  звонок.  Джошуа  открыл  глаза.  Все  умолкли   и
уставились  на  маленький  всенаправленный   аудиовизуальный   проектор,
установленный на столе у аукциониста, маленький тонкий  столбик  в  метр
высотой. Абстрактный цветовой муар поплыл по поверхности. Однако, улыбка
Баррингтона Гриера стала еще шире.
   - Транквиллити оставляет за собой право на последнюю цену лота  номер
сто двадцать семь, - проплыл по залу аукциона сладкий мужской голос.
   - Эх, чтоб вас всех... - послышался злой голос слева от Джошуа.
   Победитель аукциона? Он не уловил имени.
   Торговый зал наполнился сумасшедшими выкриками.
   Баррингтон Гриер восторженно показал ему большой палец. Три помощника
понесли пузырь с  его  драгоценным  -  семь  с  половиной  миллионов!  -
содержимым из зала в одно из крыльев.
   Джошуа подождал, пока  зал  освободится.  Шумная  толпа  толкалась  и
переговаривалась,  главной  темой  было,  конечно,   предъявление   прав
Транквиллити на последний лот.
   Ему на это было наплевать. Последняя цена означала, что  Транквиллити
платит согласованную перед этим цену плюс дополнительные пять процентов.
Электронная     стойка     с     Леймила     теперь     отправится     в
научно-исследовательский центр и будет анализироваться наиболее опытными
ксеноками в Конфедерации. Он ничего против не имел - если подумать, так,
может быть, это и правильно, что это досталось им.
   Майкл Салдана после тех первых пяти трагических лет  изгнания  собрал
по  возможности  наибольшую  команду,  образовав  тандем  из   экономики
Транквиллити и ее быстро растущей финансовой мощи. В данный  момент  над
этой проблемой работало около семисот специалистов,  включая  нескольких
ксенокских членов Конфедерации, выдвигающих порой  альтернативные  точки
зрения, когда дело доходит до обсуждения наиболее непонятных образцов.
   Майкл умер в  2513  году,  и  Морис  с  гордостью  унаследовал  титул
Повелителя Руин и продолжил работу отца. Насколько он понимал, раскрытие
тайны катаклизма на Леймиле было смыслом существования  Транквиллити.  И
он усиленно этим занимался до  самой  своей  смерти,  которая  произошла
девять лет назад, в 2601 году.
   С тех пор проект, очевидно, продолжал работать. Транквиллити объявил,
что наследник Мориса,  Третий  Повелитель  Руин,  будет  продолжать  его
политику, но сам отказался появляться на широкой публике.  Тогда  ходили
разные слухи, говорили, что личность обиталища  взяла  полностью  бразды
правления в свои руки,  что  королевство  Кулу  потребовало  возвращения
обиталища, что  эденисты  намереваются  включить  его  в  свою  культуру
(ранние слухи говорили, что Майкл украл семя обиталища  у  эденистов)  и
вышвырнут прочь адамистов. Но ничего подобного не  произошло.  С  самого
начала личность обиталища действовала как гражданская и как  полицейская
власть, используя служителей для поддержания порядка, так что ничего  не
изменилось: налоги так и остались на уровне двух процентов, черноястребы
продолжали  свои  брачные  полеты,  предпринимательство  получало   свою
поддержку, и созидательное финансирование не запрещалось.  До  тех  пор,
пока сохранялся статус кво, никому не было дела до того,  чья  нейронная
система правит балом, человека или биотеха.
   Джошуа почувствовал, как тяжелая рука опустилась на плечо,  когда  он
ковылял к выходу.
   - Ой!
   - Джошуа, друг ты мой, мой очень богатый  друг.  Вот  это  день,  да?
День, когда ты  добился  своего,  -  от  Баррингтона  Гриера  прямо-таки
исходило восторженное сияние. - И  что  ты  теперь  с  этим  собираешься
делать? Женщины? Роскошная жизнь?
   Глаза у него были затуманенные; похоже,  он  действительно  находился
под действием стимулирующей программы. Но и он  был  сегодня  именинник:
торговый дом получал три процента от продажной цены.
   В ответ Джошуа улыбнулся почти застенчиво.
   - Нет, я опять пойду в  космос.  Посмотрю  кусочек  Конфедерации,  но
теперь уже в свое удовольствие, что-то в этом  роде,  старая  страсть  к
бродяжничеству.
   - Эх. Вернуть бы мне мои молодые годы,  я  бы  сделал  то  же  самое.
Роскошная жизнь привязывает к себе и попусту тратит время, особенно  для
людей в твоем  возрасте.  Каждый  день  вечеринка  до  отрыжки,  я  хочу
сказать,  что  какой  в  этом  смысл,  в   конце   концов?   Ты   должен
воспользоваться деньгами, чтобы куда-нибудь  отправиться  и  чего-нибудь
добиться. Очень рад,  что  у  тебя  оказалось  достаточно  разума.  Так,
значит, ты собираешься купить яйцо черноястреба?
   - Нет. Я возьму обратно "Леди Мак".
   Баррингтон Гриер в должном восхищении поджал губы.
   - Я помню, когда сюда приехал твой отец. В чем-то ты пошел в него. На
женщин, насколько я слышал, ты, по крайней  мере,  оказываешь  такое  же
впечатление.
   Джошуа слегка улыбнулся.
   - Идем, - заявил Баррингтон Гриер, - я поставлю тебе выпивку. Нет, на
самом деле, я вообще угощу тебя ужином.
   - Может, завтра, Баррингтон? А сегодня я пойду на  вечеринку  и  буду
там, пока не начнется отрыжка.
 
*** 
 
   Загородный дом на берегу озера  принадлежал  отцу  Доминики,  который
утверждавшему, что прежний владелец Майкл Салдана жил здесь  в  те  дни,
когда небоскребы еще не выросли до своих полных размеров. Он представлял
из себя несколько комнат, замкнутых  в  кольцо  и  утопленных  в  утесе,
который нависал над озером в конце северного мыса. Стены выглядели  так,
как будто были изъедены ветрами. Убранство было простым и дорогим, некое
место для праздников и  развлечений,  а  не  дом;  прекрасно  сочетались
произведения искусства разных эпох,  а  большие  растения  с  нескольких
разных планет цвели в углах комнат, подобранные так,  чтобы  производить
разящий контраст.
   Внешние широкие стеклянные двери-окна  выходили  на  огромное  озеро,
осевая световая труба Транквиллити тускло светила на него своим  обычным
переливающимся мерцающим светом. В домике вечеринка еще только  начинала
набирать обороты. Оркестр из восьми музыкантов  играл  что-то  из  рэгги
двадцать  третьего   столетия,   процессорные   блоки   были   загружены
стимулирующими программами, а официанты организовали  морской  буфет  из
только что привезенных с Атлантики деликатесов.
   Джошуа развалился на диванчике в углу главной комнаты,  на  нем  были
свободные серо-голубые брюки и зеленый  китайский  пиджак.  Он  принимал
поздравления как от знакомых, так и от  совсем  неизвестных  ему  людей.
Компания Доминики была вся из молодежи, беззаботна и очень  богата  даже
по ст