ь объяснит мне, в чем проблема?
   - Командование СО, капитан. Датавизируйте ваш код РБК, пожалуйста.
   - Какой код? - беззвучно прошептал совершенно ошеломленный Баджан.
   - Кто-нибудь знает, что это такое? - прорычал Квинн.
   Свой  код-определитель  "Танту"  датавизировал,  как  полагается   по
уставу, сразу же после выхода из прыжка.
   - Капитан, ваш код! - потребовало командование СО.
   На глазах  Квинна  на  голоэкран  выплыли  еще  два  сияюще-оранжевых
полетных вектора. На корпус "Танту" наводились оружейные сенсоры.
   - Компьютер, прыжок на один светогод, - приказал он. - Сейчас же.
   - Нет, сенсоры... - отчаянно взвыл Баджан.
   Но его возражения уже ничего не  значили  -  бортовой  компьютер  был
перепрограммирован на то, чтобы подчиняться одному Квинну.
   "Танту"  прыгнул.  Его  горизонт  событий   пересек   углекомпозитные
стержни,  на  которых  выдвинулись  из  своих  ниш,  стоило   звездолету
появиться  над  Землей,  десять  сенсорных  гроздьев   -   навигационные
оптические среднего радиуса радарные антенны связи.
   Семь боевых кораблей,  мчавшиеся  "Танту"  наперехват,  увидели,  как
исчезает их цель за десятью ослепительными фонтанами плазмы, в тот  миг,
когда горизонт событий стиснул атомы углерода в стержнях до термоядерных
плотностей. Из  радиоактивного  тумана  выплывали  отрезанные  сенсорные
гроздья.
   Проклиная неудачу, из-за  которой  к  эскадрилье  перехвата  не  было
приписано ни одного космоястреба, вахтенный офицер с  командного  центра
СО приказал двум эсминцам преследовать  "Танту".  Но  чтобы  перейти  на
траекторию, соответствующую точке выхода,  двум  кораблям  потребовалось
одиннадцать минут, и все понимали, что время потеряно безнадежно.
   Заглушая все прочие звуки, в рубке "Танту" звенели аварийные  сирены.
Телеэкраны, отображавшие данные с сенсоров, почернели, когда разрядились
растровые узлы, потом переключились  на  диаграммы  корабельных  систем,
усеянные пугающим количеством алых значков.
   - Шум убери! - проорал Квинн.
   Баджан торопливо подчинился, быстро набирая команды на пристроенной у
его противоперегрузочного ложа клавиатуре.
   - Корпус пробит в  четырех  местах,  -  доложил  Двайер,  как  только
смолкла сирена. Из новых апостолов Квинна  он  был  самым  ревностным  -
бывший толкач "черных" программ-стимуляторов, убитый в двадцать три года
более прытким и деловитым соперником. Злоба и безжалостность делали  его
идеальным соратником. Он даже слышал о сектах и порой вел с ними дела. -
Ослаблено еще шесть блоков.
   - Что за хрень? - поинтересовался Квинн. - По нам что, стреляли?
   - Нет, - ответил Баджан. - Нельзя прыгать  с  выдвинутыми  сенсорами.
Любое тело, попавшее в искажающее поле, схлопывается.  К  счастью,  зона
схлопывания очень узкая, всего пара микронов,  но  она  охватывает  весь
корпус. И все атомы, попавшие в нее,  превращаются  в  энергию.  Большая
часть выбрасывается наружу, но часть оказывается  замкнутой  в  границах
поля и повреждает корпус. Это с нами и случилось.
   - Насколько серьезные повреждения?
   - Только вспомогательные системы, - отозвался Двайер. - И мы  теряем,
кажется, азот.
   - Проклятие! А что узлы? Сможем мы прыгнуть снова?
   - Два вышли из строя, еще три повреждены,  но  у  них  большой  запас
прочности. Думаю, прыгать можем.
   - Хорошо. Компьютер - прыжок на три световых года.
   Баджан подавил невольный протест, но вспышку раздражения  скрыть  был
не в силах. Квинн ощущал ее без помощи слов.
   - Компьютер - прыжок на половину светогода.
   Осветительные панели замерцали, готовые погаснуть вовсе.
   -  Хватит,  -  приказал  Квинн,  когда  тусклый  красный  свет  вновь
разгорелся. - А  теперь  мне  нужны  данные  с  оптических  сенсоров  на
экранах, немедля. Я хочу знать, где мы и не преследуют ли  нас.  Двайер,
займись поврежденными системами.
   - Мы выдержим, Квинн? - спросил Лоуренс. Даже  энергистика  не  могла
скрыть выступивший на его бледном лбу пот.
   - Конечно. Теперь заткни хавальник и дай подумать.
   Он неторопливо отстегнул ремни, прижимавшие его к ложу,  и,  цепляясь
за липучки, перебрался на цыпочках к ложу Баджана.  Сутана  взвихрилась,
точно заколдованный дым, надвигаясь на чело Квинна капюшоном, скрывшим в
тени все лицо.
   - Что такое, - спросил он злобным шепотом, - код РБК?
   - Я не знаю, Квинн, честно! - пробормотал напуганный Баджан.
   - Я это понял, долбак. Зато знает капитан. Выясни!
   - Конечно, Квинн, конечно... - Он закрыл глаза,  сосредоточиваясь  на
рассудке прежнего хозяина тела, самой страшной мукой, какую  только  мог
вообразить, принуждая его выдать информацию.
   - Это разрешительный код боевых кораблей, - буркнул Баджан наконец.
   - Продолжай, - прошелестел голос из-под капюшона.
   - Любой военный корабль, входящий в околоземное пространство,  должен
иметь такой  код.  У  них  столько  промышленности  на  орбите,  столько
населенных астероидов, что они  страшно  боятся  ущерба,  который  может
нанести даже один  вражеский  корабль.  Так  что  капитанам  всех  судов
конфедеративного флота выдается код РБК, который  подтверждает,  что  им
законом разрешено нести на борту оружие и что они выполняют  официальную
миссию. Это защита против захвата судов.
   - Безусловно, - проговорил Квинн. - Но она не должна была  сработать.
С нами - не должна. Тебе следовало знать.
   Никто из находившихся в рубке не повернул  к  Баджану  головы  -  все
вдруг стали по уши заняты ремонтом. Квинн высился над  капитаном,  точно
огромный стервятник.
   - Этот Мауер, он крепкая скотина, Квинн. Он меня обманул, вот и  все.
Он у меня поплатится за это, клянусь. Брат Божий будет  гордиться  мной,
когда я спущу на него своего змия.
   - Не стоит, - добродушно ответил Квинн. Баджан еле  слышно  всхлипнул
от облегчения.
   - Я сам прослежу за его страданиями.
   - Но... как?
   В абсолютной тишине отчетливо послышался смешок Лоуренса Диллона.
   - Оставь, Баджан, ублюдочек, - приказал Квинн. - Ты подвел меня.
   - Оставить? Оставить что?
   - Тело, которым я тебя одарил. Ты его не заслуживаешь.
   - Не-ет! - взвыл Баджан.
   - Сгинь. Или я запихну тебя в ноль-тау.
   С прощальным всхлипом Баджан позволил себе обрушиться в бездну, теряя
сладостный  поток  ощущений.  Душа  его  еще   выла   от   муки,   когда
переполненная пустота сомкнулась вокруг нее.
   Гуртан Мауер слабо кашлянул, дрожа всем телом. Из одного  кошмара  он
попал в другой. Рубка  "Танту"  превратилась  в  древнюю  гробницу,  где
продукты высоких технологий торчали чужеродными  элементами  из  резного
эбенового дерева. У его ложа стоял монах в угольно-черной  рясе.  Слабые
алые  отблески  вырывали  из   тьмы   под   широким   капюшоном   контур
гипсово-бледного  лика.  На  груди  монаха  свисало  с  серебряной  цепи
перевернутое распятие - невесомость на него почему-то никак не влияла.
   - Ты противился не только моей воле, -  проговорил  Квинн.  -  Это  я
почти мог бы снести. Но когда ты умолчал об этом долбаном коде  РБК,  ты
пошел против воли Брата  Божьего.  Сейчас  я  должен  был  быть  уже  на
причале. К утру я целовал бы землю у  подножия  орбитальной  башни.  Мне
предназначено было принести Евангелие Ночи всему этому долбаному миру! И
ты меня обломал, козел! Ты!!!
   Комбинезон  Мауера  вспыхнул.   В   невесомости   пламя   становилось
ярко-синей жидкостью, торопливо растекавшейся  по  торсу  и  конечностям
капитана. Отшелушивались  клочья  обгорелой  ткани,  обнажая  обугленную
кожу. Громко шелестели вентиляторы  за  решетками,  пытаясь  выгнать  из
замкнутого пространства рубки ужасную вонь.
   Не обращая  внимания  на  приглушенные  кляпом  страдальческие  вопли
капитана, Квинн позволил своему воображению ласково раздеть Лоуренса.
   Юноша лениво плыл  в  воздухе  посреди  рубки,  мечтательно  улыбаясь
собственному обнаженному телу. Он позволил Квинну придать ему  форму,  и
сухощавое тело молодого конюха обросло, зазмеилось могучими  мышцами,  а
плечи стали шире. Облаченный лишь в одежду воина-варвара,  состоящую  из
нескольких полосок кожи, он напоминал увлекающегося культуризмом гнома.
   Когда сгорели остатки  комбинезона,  пожиравшее  Мауера  синее  пламя
угасло. Одним взмахом руки Квинн исцелил ожоги  капитана,  вернув  кожу,
ногти,  волосы  к  прежнему  состоянию.  Мауер  стал  живым  воплощением
здоровья.
   - Твоя очередь, - бросил священник Лоуренсу с хулиганским смешком.
   Связанный, истерзанный болью капитан мог лишь в  ужасе  взирать,  как
уродливо мускулистый мальчишка, ухмыляясь до ушей, скользит к нему.
 
*** 
 
   С помощью бортового  компьютера  Алкад  Мзу  соединилась  с  внешними
сенсорами "Самаку".  Представшая  перед  ее  внутренним  взором  картина
наполнила ее благодушным унынием. И за это мы сражались? За это  погибла
целая планета? За это вот?! Мать Мария!
   Как и  все  корабли,  совершавшие  прыжки  в  эту  систему,  "Самаку"
вынырнула из червоточины на безопасном расстоянии от эклиптики -  добрых
полмиллиона километров. Называвшаяся Туньей  звезда  имела  спектральный
класс М4 -  красный  карлик,  достаточно  яркий,  если  находишься,  как
звездолет, в сорока миллионах километров от него,  но  совсем  не  такой
ослепительный, как звезды типа G, вокруг которых обращалось  большинство
терра-совместимых  планет.  Алкад  Мзу  взирала  на  Тунью  с  идеальной
обзорной точки, и ей был отчетливо виден составленный из  мириад  частиц
колоссальный диск, имевший в поперечнике двести миллионов километров.
   Внутренний край диска, подходивший к  Тунье  всего  на  три  миллиона
километров, был малонаселен. Непрестанные порывы солнечного ветра выдули
отсюда все мелкие частицы,  оставив  только  зафиксированные  приливными
силами глыбы и осколки астероидов. Вечный  краснокалильный  жар  близкой
звезды выгладил их поверхность до стеклянистого блеска, и камни сверкали
кармином и багрянцем, точно выброшенные колоссальными протуберанцами  из
фотосферы красного  карлика  угли.  Чем  дальше,  тем  менее  прозрачным
становился диск, заполняясь плотным зернистым  туманом,  по  внутреннему
краю  -  алым,  а  в  девяноста  миллионах  километров  от   светила   -
темно-пурпурным. Его ровную  мглу  прорезали  триллионы  иголочек-теней,
отбрасываемых болтающимися в пыли  и  тучах  гальки  крупными  обломками
камня и металла.
   Невозможно  было  представить  террасовместимую   планету   в   таком
окружении. И действительно, единственным  спутником  Туньи  был  газовый
гигант Дуида, обращавшийся в ста двадцати восьми миллионах километров от
нее. Над ним кружила парочка молодых эденистских  обиталищ,  но  центром
жизни системы оставался диск.
   Обычно пылевые диски такой  плотности  наблюдаются  у  очень  молодых
звезд, но возраст Туньи оценивался  в  три  миллиарда  лет.  Планетологи
Конфедерации  подозревали,  что   своим   возникновением   диск   обязан
исключительно  масштабному  столкновению  между  планетой  и  блуждающим
межзвездным  метеоритом.  Во  всяком  случае,   эта   теория   объясняла
существование самих астероидов Дорадо - трехсот восьмидесяти семи  малых
планет, состоявших из металлических сплавов и почти лишенных камня.  Две
трети их имели почти шарообразную форму, позволяя подозревать, что когда
произошло гипотетическое  столкновение,  они  расплескались  каплями  из
расплавленного ядра.  Но  каким  бы  ни  было  их  происхождение,  такой
обильный источник металлов стал бы невероятно ценным  приобретением  для
того правительства, что установит над ними контроль. Достаточно  ценным,
чтобы развязать ради него войну.
   - Гражданская диспетчерская Айякучо отказывает нам  в  разрешении  на
стыковку, - сообщил капитан Рэндол. - Говорят, что все  порты  Дорадосов
закрыты для гражданских  рейсов,  а  нам  предписано  вернуться  в  порт
отправления.
   Алкад отключила изображение с сенсоров и глянула в другой угол  рубки
"Самаку". Рэндол дипломатично изобразил на лице извиняющуюся улыбку.
   - Раньше такое случалось? - спросила она.
   - Нет. На Дорадосах мы, правда, раньше не бывали, но я о  таком  даже
не слышал.
   "Я не для того ждала столько лет  и  зашла  так  далеко,  чтобы  меня
остановил какой-то жалкий бюрократ", - подумала Алкад Мзу.
   - Дайте я с ними поговорю, - бросила она.
   Рэндол разрешил, взмахнув рукой. Бортовой компьютер  "Самаку"  открыл
канал связи с диспетчерской Айякучо.
   - Говорит офицер иммиграционной службы Мабаки. Чем могу служить?
   - Меня зовут Дафина Кигано, - датавизировала в ответ  Алкад,  сообщив
имя, указанное в одном  из  ее  паспортов,  и  не  обращая  внимания  на
вопросительный взгляд Рэндола. - Я жительница Дорадосов, и я хочу домой.
Не понимаю, в чем проблема.
   - В обычное время никакой проблемы не возникло бы. Вы,  полагаю,  еще
не знакомы с предупреждением конфедеративной Ассамблеи?
   - Нет.
   - Понятно. Подождите, я вам его датавизирую.
   Вся команда корабля вчитывалась в сообщение вместе с  Алкад.  Сильнее
изумления, сильнее недоверия был гнев. Гнев на  то,  что  это  случилось
именно сейчас. На ту  угрозу,  что  представляли  последние  события  ее
миссии для ее долга. Должно быть, Мать Мария  давно  оставила  гарисский
народ, если вселенная ставит на ее пути столько боли, зла и погибели.
   - И все же я желаю попасть домой, - датавизировала  Мзу,  закончив  с
документом.
   - Невозможно, - ответил Мабаки. - Мне очень жаль.
   - Я единственная ступлю на астероид. Даже  будь  я  одержимой,  я  не
представляю угрозы. И я готова подвергнуться проверке  на  одержание.  В
предупреждении сказано,  что  присутствие  одержимых  выводит  из  строя
электронику. Это должно быть просто.
   - Простите, но рисковать мы не можем.
   - Сколько вам лет, офицер Мабаки?
   - Простите?
   - Ваш возраст?
   - А это имеет значение?
   - О да!
   - Мне двадцать шесть.
   - Да ну? А мне, офицер Мабаки, шестьдесят три.
   - И?..
   Алкад тихонько вздохнула. И что им на Дорадосах преподают в школе  на
уроках истории?  Или  нынешняя  молодежь  ничего  не  знает  о  трагедии
прошлого?
   - Это значит, что я была эвакуирована с Гариссы. Я пережила  геноцид,
офицер Мабаки. Если бы наша Мать Мария хотела погубить меня, она сделала
бы это тогда. Сейчас я  всего  лишь  старуха,  которая  мечтает  попасть
домой. Это настолько сложно?
   -  Мне  действительно  очень  жаль.  Но  гражданским  судам  стыковка
запрещена.
   "А что, если я правда не смогу попасть на Дорадосы?  На  Нароке  меня
уже будут ждать  все  разведки.  Туда  мне  не  вернуться.  Может  быть,
Повелительница Руин примет меня обратно? Тогда  я  обойдусь  без  особых
бед, не говоря уже о личностном допросе. Но будет покончено со всем -  и
с Алхимиком, и с нашим возмездием".
   Перед глазами стояло лицо Питера при той, последней встрече, покрытое
медицинским нанопакетом, такое доверчивое. И  это  укрепило  ее  волю  -
слишком многие полагались на  нее,  драгоценная  горстка  посвященных  и
массы, пребывающие в благословенном незнании.
   - Офицер Мабаки!
   - Да?
   - Когда этот кризис закончится, я смогу вернуться домой, верно?
   - Буду только рад дать вашему кораблю разрешение на стыковку.
   - Хорошо. Потому что это разрешение будет в вашей карьере  последним.
Первое, что я сделаю по возвращении,  -  навещу  своего  близкого  друга
Икелу и расскажу ему, через какие испытания я прошла по вашей милости.
   Она затаила дыхание, словно погруженная в ноль-тау. Единственное  имя
из ее прошлого брошено наугад в бездну  эфира.  Мать  Мария,  пусть  оно
найдет цель!
   Капитан Рэндол басовито хохотнул.
   - Не знаю, что вы сделали, Алкад, - прогремел он, - но нам только что
датавизировали разрешение на стыковку и вектор сближения.
 
*** 
 
   Андре Дюшамп давно уже пришел к печальному выводу, что салон  никогда
уже не будет прежним. Одержимые  в  компании  с  Эриком  учинили  в  нем
ошеломительный разгром, повредив не только панели, но и скрытые под ними
системы.
   Тесная палуба под салоном находилась в  столь  же  жалком  состоянии.
Челнок просто не было смысла чинить - не сработали грузовые  захваты,  и
пока "Крестьянская месть" шла  под  ускорением,  его  мотало  по  трюму.
Лонжероны по всей длине челнока погнулись, а кое-где и переломались.
   Дюшамп не мог позволить себе исправить даже половину повреждений,  не
говоря уже о том, чтобы заменить челнок. Разве только  он  возьмется  за
новый боевой контракт. После Лалонда подобная перспектива не  очень  его
прельщала. "Стар я для таких антраша, - подумал он. - По  всем  правилам
мне давно пора было сколотить состояние и уйти  на  покой.  Если  бы  не
торговые картели этих чертовых англо, так и было бы".
   Злость придала ему сил  отломить  последний  зажим  вентилятора,  над
которым он трудился. Пластиковая звездочка под его пальцами разломилась,
и осколки полетели во все стороны. Перегретый жаром пламени одержимых, а
потом неделю подвергавшийся  заморозке  в  вакууме,  пластик  становился
чудовищно хрупким.
   - Пособи-ка, Десмонд, - датавизировал он. Для ремонта им понадобилось
отключить систему  жизнеобеспечения  в  салоне,  а  значит,  приходилось
работать в скафандре. Стоило остановиться циркуляции воздуха, и  вонь  в
салоне  становилась  невыносимой.  Хотя  тела  давно  унесли,  за  время
перелета от Лалонда мелкие частички органики занесло по всяким щелям.
   Десмонд   оставил   в   покое   проводку   терморегулятора,   которую
прозванивал, и подплыл поближе. Вдвоем они вытянули цилиндр  вентилятора
из шахты. Фильтр  был  наглухо  забит  клочьями  материи  и  спиральными
срезками нультермопены. Андре потыкал в решетку  безоткатной  отверткой,
выдернув при  этом  несколько  кусочков  ткани.  В  воздухе  закружились
мертвыми мошками чешуйки запекшейся крови.
   - Merde. Придется все разбирать и чистить.
   - Да ну, Андре, тут чинить  нечего.  Когда  Эрик  стравил  атмосферу,
мотор перегрелся. А  что  натворил  с  ним  всплеск  напряжения,  вообще
сказать нельзя.
   - Корабельные системы делаются надежными до нелепого. Мотор  выдержит
сотню таких пиков.
   - Да, но надзор...
   - Ну их к чертям, бюрократов! Что они знают о настоящих рейсах?
   - Есть системы, на которых экономить себе дороже.
   - Ты забываешь,  Десмонд,  что  это  мой  корабль,  он  меня  кормит.
Считаешь, я им буду рисковать?
   - Тем, что от твоего корабля осталось?
   - Ты что хочешь сказать, что я в ответе за то,  что  души  покойников
явились вставить нам палки в  колеса?  Ты  на  меня  еще  навесь  земную
экологию и пропавший меридианский флот.
   - Ты капитан. Ты нас отправил на Лалонд.
   - По законному контракту с правительством. Это были честные деньги.
   - Никогда не слышал про бесплатный сыр?
   Ответ Андре оказался для истории  потерян  -  в  этот  момент  Мадлен
отворила люк в потолке и по крошащейся композитной лесенке  втянулась  в
отсек.
   - Слушайте, вы двое, я видела... Бр-р! - Она  ладонью  зажала  нос  и
рот. Из глаз ее от пропитывавшей воздух жуткой вони  потекли  слезы.  На
верхней палубе зазвучал сигнал загрязнения  воздуха,  и  люк  сам  собой
принялся  закрываться.  -  Господи,  вы  еще  не  подключили   салон   к
циркуляции?
   - Non, - датавизировал Андре.
   - Неважно. Слушайте, я видела Гарри Левина. В баре, на  втором  жилом
уровне. Я выскочила тут же. Не думаю, чтобы он меня заметил.
   - Merde! - Андре датавизировал бортовому  компьютеру  приказ  связать
его с гражданским регистром космопорта и подал запрос на  поиск.  Десять
секунд спустя регистр подтвердил, что "Дечал" причалил к  астероиду  еще
десять дней назад. Скафандр С-2 покорно повысил проницаемость,  позволяя
испариться выступившему  по  всему  телу  капитана  поту.  -  Мы  должны
улетать! Немедля!
   - Не выйдет, - покачала головой Мадлен. -  Администрация  порта  даже
пуповину нам не даст отстегнуть, не говоря уже о взлете, пока  действует
этот запрет на гражданские рейсы.
   - Капитан пра