олосом
поинтересовалась Джеззибелла. Аврам Харвуд судорожно дернулся.
   - Отвечай! - рявкнул Капоне.
   - Нет, мэм, - выдавил Харвуд.
   - Экономика у вас крепче, чем на Ошанко?
   - Нет.
   - Вы экспортируете больше, чем Земля?
   - Нет.
   Джеззибелла склонила головку к плечу, презрительно надув губки.
   - Еще что-нибудь интересует?
   Голос ее внезапно обрел твердость стали. Аль расхохотался с искренним
восхищением.
   - Господи Боже! Эти современные женщины...
   - Этот фокус с теплом вам всем под силу?
   - А как же, детка.
   - Интересно. Так какая связь  между  взятием  космопорта  и  захватом
планеты?
   Первым побуждение Капоне было расхвастаться. О синхронных  рейсах  на
орбитальные астероиды. О захвате солдат СО.  О  том,  как  огневая  мощь
платформ откроет его Организации всю планету. Но времени не было. И  эта
девочка не провинциалка какая-нибудь, ей разбреши - все просечет.
   - Прости, детка, время поджимает. Веселье начинается.
   - Вряд ли. Повеселился бы со мной - знал бы, что это такое.
   - Черт...
   - Если дело завязано на рейсы челноков, вы  собрались  захватить  или
звездолеты, или орбитальные астероиды. Но если вы остаетесь на  планете,
чтобы  прибрать  ее  к  рукам,  -  астероиды.  Дай   догадаюсь...   Сеть
стратегической обороны? - Джеззибелла с удовлетворением наблюдала, как в
глазах гангстеров  зажигаются  тревожные  огоньки.  Исключением  остался
только мэр Харвуд, безнадежно пропавший в собственном личном аду.  -  Ну
как?
   У Капоне отвалилась челюсть. Что-то такое он слышал про паучих: те не
то сети хитрые плели, не то гипнозом баловались - в общем, от них самцам
спасения не было. Оттрахают и сожрут.
   "Вот теперь я их понимаю!"
   - Совсем неплохо.
   Ее спокойствию он позавидовал. И не только ему.
   - Аль! - окликнул его Эммет Мордден. - Аль, пора.
   - Да-да. Я помню.
   - Этих можно отправить к парням Лючано на одержание.
   - Эй, блин, кто тут босс?
   Эммет испуганно шарахнулся.
   - Босс, который ничего не решает, - поддразнила его Джеззибелла.
   - Не перегибайте палку, сударыня, - одернул ее Аль.
   - Настоящий вожак направляет людей туда, куда они сами хотят идти.  -
Она облизнула губы. - Как думаешь, чего хочу я?
   -  Ч-черт!  Суфражистки  проклятые.  Все  до  одной  шлюшки.   Ничего
подобного от баб не слышал.
   - Ты еще многого в жизни не знаешь.
   - Гос-споди Иисусе!
   - Так что скажешь, Аль? - Джеззибелла вновь вкрадчиво замурлыкала. Ей
даже не пришлось притворяться. Она и так была  возбуждена,  взволнована,
подстегнута - называй как хочешь. Захвачена террористами! Да еще  какими
странными. Слюнтяи со встроенными бластерами. Кроме вожака - этот  будет
посерьезнее. Да вдобавок красавчик. - Не хочешь прихватить меня на  свой
маленький переворотик? Или предпочтешь остаток жизни раздумывать, что из
этого вышло бы? А ты еще пожалеешь, вот увидишь.
   - В ракете есть свободное место, - проговорил Аль. - Но тебе придется
слушаться.
   Джеззибелла помахала ресницами.
   - Нет проблем.
   Аль так изумился собственным словам, что попытался  вспомнить  беседу
дословно - где же он свернул на эту скользкую дорожку? А, без толку,  не
разберешь. Он снова поддался порыву - как  в  добрые  старые  деньки,  и
восторг переполнял его. Никто не мог  предугадать  его  ходов  -  это  и
вывело Капоне на вершину, а его противников - из игры.
   Джеззибелла шагнула к нему и пристроилась под ручку.
   - Вперед!
   Аль по-волчьи ухмыльнулся.
   - Ладно, задницы. Вы слышали даму. Микки, остальную  ораву  оттащи  к
Лючано. Эммет, Сильвано - парней по челнокам.
   - Менеджера мне оставь, и старушку,  и  группу  тоже,  -  потребовала
Джеззибелла.
   - Это что за фокусы? - возмутился Аль. - В моей Организации места для
халявщиков нет.
   - Ты же хочешь, чтобы я смотрелась? Они мне нужны.
   - Ну ты и стерва!
   - Хочешь тихую подстилку - малолетку себе сисястую найди. А  меня  не
переделаешь.
   - Ладно, Микки, лабухов оставь. А остальных - по полной программе,  -
Аль развел руками, как бы сдаваясь. - Довольна?
   Сарказм в его голосе был далеко не напускным.
   - Пока да, - ответила Джеззибелла.
   Они  многозначительно  улыбнулись  друг  другу  и  повели   процессию
гангстеров по переходу к поджидающим челнокам.
 
*** 
 
   Зев червоточины отворился в шестистах восьмидесяти тысячах километров
над экватором Юпитера - на минимально  разрешенной  дистанции  от  пояса
многочисленных обиталищ. Выскользнув из черной дыры,  "Энон"  немедленно
отправил  опознавательный  код  сети  стратегической   обороны   системы
Юпитера, и, едва получив разрешение,  космоястреб  ринулся  к  обиталищу
Кристата на пяти g, одновременно прося обиталище выслать к шлюзу команду
медиков.
   - Какого рода? - поинтересовалась Кристата.
   Кейкус,  корабельный   врач,   воспользовался   сродственной   связью
космоястреба, чтобы передать разуму  обиталища  список  страшных  травм,
нанесенных Сиринкс одержимыми на острове Перник.
   - Но более всего нам потребуется команда  психологической  помощи,  -
заключил он. - Естественно, на время рейса мы положили  ее  в  ноль-тау.
Однако когда ее доставили на  борт,  она  не  откликалась  ни  на  какие
ментальные стимулы, кроме вегетативной реакции на  контакт  с  "Эноном".
Боюсь, она впала в шок такой глубины, что он переходит в кататонию.
   - Что с ней случилось? - поинтересовалось обиталище.
   Космоястребы редко летали без присмотра капитана.
   - Ее пытали.
   Рубен выждал,  пока  закончится  медицинская  дискуссия,  прежде  чем
обратиться к "Энону" с просьбой открыть ему сродственную связь  с  самим
Эденом.  Несмотря  на  распластывавшее  ускорение,  по  мере  того   как
приближался Юпитер, Рубен испытывал  нарастающее  облегчение.  Следующие
часы станут нелегкими, но  не  по  сравнению  с  тем,  что  пришлось  им
пережить на Атлантис и по пути в Солнечную систему.
   Когда Оксли принес Сиринкс на борт, первым побуждением  "Энона"  было
ринуться прямо к Сатурну, в обиталище Ромул. Стремление после тяжелейших
потрясений возвращаться в родной дом было присуще не только людям, но  и
космоястребам.
   Именно Рубену пришлось убеждать обезумевший от  страха  корабль,  что
разумнее выбрать целью Юпитер. Обиталища системы  могли  оказать  лучшую
медицинскую  помощь  пострадавшей,  и,  конечно,   следовало   уведомить
Согласие.
   Угроза подобного масштаба затмевала все другие заботы.
   Потом был сам перелет. "Энон" никогда  не  отправлялся  в  полет  без
подсознательного присмотра  капитана,  тем  более  не  совершал  прыжка.
Космоястребы, конечно,  могли  летать  без  вмешательства  человека,  но
теория - одно, а практика, как водится, совсем другое.  Корабли  слишком
прочно идентифицировали себя с желаниями и нуждами своих капитанов.
   Когда первый скачок прошел без сучка без задоринки,  по  общей  волне
сродства экипажа прошла волна облегчения.
   Рубен понимал, что ему не следовало бы сомневаться в "Эноне", но и он
тревожился. Один взгляд на раны  Сиринкс...  и  хуже  того  -  ее  разум
закрылся, как бутон ночью. Любая  попытка  пробиться  сквозь  круговорот
поверхностных мыслей порождала всплеск тошнотворных образов и  ощущений.
Оставленный наедине с этим кошмаром, рассудок покинет ее. Кейкус немедля
поместил капитана в ноль-тау, отложив таким образом решение проблемы.
   - Привет, Рубен, - промыслил Эден. - Приятно  снова  тебя  принимать.
Хотя меня печалит состояние Сиринкс, и "Энон", как я чувствую, в большой
тревоге.
   Рубен больше сорока лет не общался напрямую с изначальным  обиталищем
- со времени своего последнего визита. Хоть раз в  жизни  такую  поездку
предпринимал каждый эденист.  Не  паломничество  (любой  из  них  горячо
отрицал  бы   такую   идею),   но   почтительное   уважение,   признание
сентиментального долга перед основателем их культуры.
   - Поэтому мне и надо с тобой переговорить, - ответил Рубен. - Эден, у
нас беда. Можешь ты созвать всеобщее Согласие?
   Эденизм  был  лишен  иерархии  -   эта   культура   гордилась   своим
эгалитаризмом, - и  подобную  просьбу  Рубен  мог  бы  высказать  любому
обиталищу. Если  личность  обиталища  сочтет  просьбу  обоснованной,  ее
рассмотрит внутреннее Согласие, и если она пройдет на голосовании, будет
созвано  всеобщее  Согласие  Солнечной  системы  -  все  до   последнего
эденисты, обиталища и корабли. Но с этим вопросом Рубен чувствовал  себя
обязанным обратиться напрямую к Эдену, старейшему из обиталищ.
   Он  наскоро  описал  случившееся  на  Атлантисе,   завершив   рассказ
конспектом, оставшимся  в  наследство  от  Латона.  Когда  он  закончил,
сродственная волна несколько секунд молчала.
   - Я созываю всеобщее Согласие, - решил Эден, и  голос  обиталища  был
непривычно задумчив.
   В мыслях Рубена облегчение мешалось с  необычайной  тревогой.  Бремя,
которое нес экипаж "Энона" во время полета, будет разделено  на  всех  и
смягчено  -  фундаментальный  принцип  психологии  эденизма.  Но   явное
потрясение обиталища, узнавшего, что души  умерших  возвращаются,  чтобы
одерживать живых, - вот что обеспокоило его. Эден был  зарожден  в  2075
году и являлся старейшим живым существом в Конфедерации. Если у  кого-то
и могло хватить мудрости, чтобы встретить подобную новость спокойно, то,
конечно, у древнего обиталища.
   Взбудораженный реакцией обиталища и стыдящий себя за то,  что  ожидал
чудес, Рубен расслабился на противоперегрузочном ложе  и  воспользовался
сенсорными пузырями космоястреба, чтобы  обозреть  цель  их  полета.  До
Европы оставалось всего двадцать пять  тысяч  километров,  и  траектория
корабля  огибала  ее   северное   полушарие.   Ледяная   кора   спутника
перламутрово поблескивала в лучах далекого солнца, и редкие  метеоритные
кратеры посверкивали, точно зеркала гелиографа.
   А за огромной луной полнеба занимал  Юпитер.  Корабль  находился  так
близко, что полярные области оставались невидимы и планета  превращалась
в плоскую стену кипучих оранжево-белых облаков. Газовый гигант переживал
особенно активную фазу. Сквозь облачные струи верхних слоев  пробивались
гейзерами огромные циклонические ячейки, бурлящие  грибы,  выносящие  из
глубин атмосферы темные тучи  сложных  соединений.  Облака,  как  армии,
сражались  вдоль  извитых  зыбучих  границ,  не  побеждая  и  не   терпя
поражений. Слишком хаотична была атмосфера планеты, чтобы какой-то цвет,
какая-то форма одержали окончательную  победу,  достигнув  стабильности.
Даже большие пятна, которых сейчас насчитывалось  три,  существовали  не
больше пары тысячелетий. Но зрелище было незабываемое. После пяти  веков
исследования иных планетных систем Юпитер оставался одним из  крупнейших
газовых гигантов, внесенных в каталоги, вполне заслуживая свой старинный
титул Отца Богов.
   В ста тысячах километров от Европы складывались в свое,  единственное
в  своем  роде  созвездие  обиталища,  упиваясь  энергией  магнитосферы,
купаясь в бурях заряженных частиц,  слушая  безумную  песнь  радиоголоса
планеты и наблюдая за вечно изменчивой панорамой ее  туч.  Нигде,  кроме
подобных миров, они существовать не могли; только в магнитосфере газовых
гигантов плотность энергии была достаточна, чтобы поддерживать  жизнь  в
багровых коралловых скорлупах. Четыре  тысячи  двести  пятьдесят  зрелых
обиталищ  разместилось  на  орбите  Юпитера,  поддерживая  жизнь  девяти
миллиардов индивидуальных эденистов. По численности  населения  то  была
вторая  цивилизация  Конфедерации  -   только   Земля,   кормившая,   по
неуверенным прикидкам, тридцать пять миллиардов, обгоняла ее. Но  разрыв
в экономическом и культурном развитии был огромен. Граждане  Юпитера  не
знали бедности, невежества, социального расслоения, среди  них  не  было
отщепенцев, кроме одного  на  миллион  змия,  отвергавшего  эденизм  как
таковой.
   Причиной такого завидного положения был сам Юпитер.  Чтобы  построить
подобное   общество,   даже   если   сродство   укрепляло    психическую
стабильность,  а  биотехника   решала   большинство   бытовых   проблем,
требовалось очень много денег. Их давал гелий-3 - основное  термоядерное
горючее в Конфедерации.
   Смесь гелия-3 и дейтерия - одно из самых чистых термоядерных горючих,
при его использовании получается почти исключительно гелиевая плазма,  а
нейтронная эмиссия близка к  нулю.  Соответственно,  реакторы  на  таком
топливе почти не нуждаются в радиационной защите, их  легче  строить,  а
энергонасыщенный гелий - идеальное топливо для космолетов.
   Для поддержания своей экономики и общественной структуры  большинство
планет Конфедерации отчаянно нуждалось в  подобном  чистом  топливе.  По
счастью, источник дейтерия был неограничен - этот изотоп водорода  можно
было выделять из любого океана или ледяного астероида. Гелий-3,  однако,
в природе встречается  исключительно  редко.  Попытки  добывать  его  на
Юпитере начались еще в 2062 году, когда энергетическая корпорация  "Небо
Юпитера" спустила  в  его  атмосферу  первый  аэростат,  чтобы  добывать
редкостный изотоп в промышленных количествах.  Конечно,  процентное  его
содержание было ничтожно, но перемноженное на  массу  газового  гиганта,
оно давало внушительную массу.
   Вот  эта  рискованная  затея  и   трансформировалась   потом,   после
политических революций, религиозных свар и биотехнических откровений,  в
эденизм. А эденисты продолжали добывать гслий-3 во всех колонизированных
звездных системах, где были газовые гиганты (за исключением Кулу  и  его
вассальных  княжеств),  хотя  аэростаты   давно   сменились   воздушными
черпаками.  Это  было  величайшее  предприятие  в  известном  космосе  и
крупнейшая монополия. А поскольку система основания  новых  колоний  уже
устоялась, таковой ей и предстояло, судя по всему, остаться.
   Но,  как  мог  предсказать   любой   студент,   изучающий   экистику,
экономическим сердцем  эденизма  оставался  Юпитер,  потому  что  именно
Юпитер снабжал крупнейшего  потребителя  гелия-3  -  Землю  и  ее  Ореол
О'Нейла. Подобный бездонный рынок требовал огромных объемов добычи, а те
- разветвленной добывающей и транспортной инфраструктуры, пожирающей,  в
свою очередь, огромные энергетические мощности.
   Вокруг каждого обиталища теснились  сотни  промышленных  станций,  от
дссятикилометровых   астероидных   плавильных   печей    до    крохотных
агравитационных лабораторий. Десятки тысяч кораблей  сновали  в  местном
пространстве системы, ввозя и вывозя все товары, известные  человечеству
и ксенорасам Конфедерации. Назначаемые им полетные  векторы  неторопливо
навивали      эфемерную      двойную       спираль       ДНК       вдоль
пятисотпятидесятитысячекилометрового орбитального пояса.
   К тому моменту, когда "Энон" оказался в двух  тысячах  километров  от
Кристаты, обиталище можно было разглядеть в  оптическом  диапазоне.  Оно
слабо сияло изнутри, точно миниатюрная  галактика  с  длинными,  тонкими
спиральными  рукавами.  Сияющим  центром  скопления  служило  собственно
обиталище, цилиндр сорока пяти километров длиной, медленно вращающийся в
ореоле огней святого Эльма, порожденных разбивающимися о  внешнюю  броню
ионными ветрами. Вокруг искрились промышленные станции;  между  внешними
ребрами жесткости и выносными панелями  проскакивали  искры  разрядов  -
металл куда хуже  переносил  ионные  бури,  чем  биотехнический  коралл.
Спиральные  рукава  складывались  из  термоядерных   выхлопов   кораблей
адамистов  и  межорбитальных  челноков,  прибывающих  и   отбывающих   с
шарообразного причала, вращающегося в противоположную относительно всего
обиталища сторону.
   Маршруты других кораблей были изменены, чтобы  "Энон"  смог  напрямую
проскользнуть  мимо  них  к  причальным  уступам,  окаймлявшим  северную
оконечность Кристаты. Звездолет тормозил на семи g, но скорость его была
такова, что Рубен со своего наблюдательного поста мог наблюдать, как  на
глазах  вырастает  Кристата  и  в  поле  зрения  вплывают   звездоскребы
центрального пояса. То было единственное изменение в окружающем мире  за
сто тысяч километров пути от точки выхода. Юпитер не  изменился  нимало,
Рубен не смог бы даже сказать, приблизились ли они к газовому гиганту, -
для взгляда не было  точек  опоры.  "Энон"  мчался  словно  между  двумя
плоскостями - одна сложенная белыми и имбирными облаками,  вторая  цвета
полуночного неба.
   Обогнув   вращающийся   космопорт,   они   направились   к   северной
оконечности. Лиловая ионная  мгла  там  чуть  рассеивалась,  прорезанная
ползучими волнами мрака там, где ветер магнитосферы разбивали  и  гасили
четыре   концентрических   причальных   уступа.   Статические    разряды
прощекотали синий коралл корпуса "Энона",  когда  звездолет  по  пологой
кривой устремился к внутреннему уступу,  искры  на  миг  повторили  узор
лиловых линий на броне. Потом массивная туша  космоястреба  зависла  над
причальным помостом, медленно поворачиваясь, покуда  питательные  трубки
не пришлись на нужные места, и опустилась на место  с  грацией  осеннего
листа.
   К нему тут же устремился поток служебных машин.  Первой  дисковидного
корабля достигла  машина  "скорой  помощи",  и  длинная  шлюзовая  труба
сомкнулась с  жилым  тороидом.  Кейкус  обсуждал  с  медиками  состояние
Сиринкс, когда ноль-тау капсулу с ее телом вывозили из корабля.
   Рубен сообразил, что "Энон" жадно всасывает питательную  жидкость  из
труб.
   - Как ты? - запоздало поинтересовался он.
   - Рад, что полет окончен. Теперь Сиринкс исцелится. Кристата говорит,
что все повреждения исправимы. В ее множественности много врачей.  Я  ей
верю.
   - Да, Сиринкс исцелится. И мы поможем ей. Лучшее лекарство - любовь.
   - Спасибо, Рубен. Я рад, что ты мой друг и ее.
   Вставая   с   противоперегрузочного   ложа,   Рубен   ощутил   прилив
сентиментального восхищения бесхитростной верой космоястреба. Порой  его
простодушная прямота походила на детскую искренность - с ней  невозможно
было спорить.
   Эдвин и Серина старательно глушили полетные системы жилого тороида  и
приглядывали за служебными  машинами,  покуда  пуповины  подключались  к
внешней аппаратуре жизнеобеспечения. Тула уже спорила с местным грузовым
складом из-за размещения нескольких контейнеров, остававшихся  в  нижнем
трюме. Все, даже "Энон", похоже, примирились с  тем,  что  они  пробудут
здесь немалое время.
   Рубен снова вспомнил страшные раны Сиринкс и вздрогнул.
   - Я бы хотел поговорить с Афиной, - попросил он космоястреба.
   Последний долг, исполнение которого он откладывал как мог,  страшась,
что Афина почувствует его стыд. Он чувствовал себя в ответе за  Сиринкс.
"Если бы я не позволил ей ринуться туда, если бы пошел с ней..."
   -  Индивидуальность  следует   ценить,   -   чопорно   напомнил   ему
космоястреб. - Она решает за себя сама.
   Рубену  едва  хватило  времени  смущенно  улыбнуться,  когда  могучее
сродство космоястреба протянулось через всю Солнечную систему к  Сатурну
и обиталищу Ромул рядом с ним.
   - Ничего, милый мой,  -  шепнула  ему  Афина,  когда  они  обменялись
чертами личности. - Она жива, и "Энон" с ней. Этого достаточно, какие бы
раны ни нанесли ей эти негодяи. Она к нам вернется.
   - Ты знаешь?
   - Конечно. Я всегда знаю, когда кто-то из детей возвращается домой, и
"Энон" мне сообщил сразу же. И я выясняла детали  с  того  момента,  как
Эден созвал всеобщее Согласие.
   - Согласие будет?
   - Без сомнения.
   Рубен ощутил, как губы старого капитана  складываются  в  ироническую
усмешку.
   - Знаешь, - проговорила она, - мы не собирали Согласия с тех пор, как
Латон уничтожил Джантрит. И теперь он вернулся. Видно, есть в этом некая
неотвратимость.
   - Он возвращался, - поправил Рубен. - Теперь мы его больше не увидим.
Забавно, я почти жалею, что он покончил с собой, как бы  благородно  это
ни выглядело. Боюсь, что в ближайшие недели нам очень пригодилась бы его
безжалостность.
   Чтобы  собрать