горой стоят за Конфедерацию!).
   Его немного раздражало, что в таком важном вопросе  (разве  не  самом
важном за всю историю человечества?) ему придется полагаться на то,  кто
с кем разговаривает, чьи идеологии соперничают,  чьи  религии  отвергают
друг друга. Смысл этнических колоний, как выяснилось еще на Земле многие
века назад, в эпоху Великого Расселения, в том и заключался, что  чуждые
культуры вполне способны уживаться гармонично, если только не теснить их
на  одной  планете.  А  Ассамблея  позволяла  духу  подобного   широкого
сотрудничества процветать и шириться... теоретически.
   - Я обратился с просьбой собрать эту сессию Ассамблеи, желая объявить
чрезвычайное  положение  на  всей  территории  Конфедерации,  -  объявил
Самуэль Александрович. - То, что началось как кризис Латона,  обернулось
в последние часы катастрофой куда более страшной.  Если  вы  будете  так
добры  обратиться  к   сенсвиз-памяти,   только   что   доставленной   с
Атлантиса...
   Он датавизировал главному процессору приказ воспроизвести запись.
   Пусть в этом  зале  и  собрались  одни  дипломаты,  никакой  опыт  не
позволил  им  сохранять  невозмутимость,  когда  в  их  черепах   начали
разворачиваться события  на  острове  Перник.  Первый  адмирал  спокойно
пережидал доносившиеся с разных концов зала  судорожные  вздохи.  Запись
длилась четверть часа, и многие прерывали просмотр, чтобы оглянуться  на
коллег или  просто  убедиться,  что  вместо  настоящего  доклада  им  не
подсунули ужастик со спецэффектами.
   Когда запись окончилась, Олтон Хаакер вскочил  на  ноги  и  несколько
долгих  мгновений  вглядывался  в  Самуэля  Александровича,  прежде  чем
заговорить. Первому адмиралу вдруг  стало  интересно,  как  отнесется  к
этому президент,  истовый  мусульманин,  что  он  подумает  о  явившихся
джиннах.
   - Вы уверены, что эта информация точна? - спросил президент.
   Самуэль Александрович подал знак сидевшей за  ним  адмиралу  Лалвани,
главе разведки флота.
   - Мы ручаемся за ее достоверность, - ответила  та,  приподнявшись,  и
снова рухнула в кресло.
   На  Кайо,  посла  эденистов,  оказалось  направлено  немало  ядовитых
взглядов. Тот сносил их стоически.
   "Очень  типично,  -  подумал  первый  адмирал,  -  обвинять  во  всем
вестника".
   - Хорошо, - промолвил президент, - что вы предлагаете?
   -  Во-первых,  объявить   чрезвычайное   положение   и   предоставить
космофлоту Конфедерации значительный резерв боевых кораблей национальных
флотов, - ответил первый адмирал. -  Мы  немедленно  потребуем  перехода
подчиненных нам планетарных эскадр в распоряжение соответствующих флотов
Конфедерации. Немедленно - значит в течение недели.
   Это никому не понравилось, но первый адмирал и не ожидал иного.
   - Угрозу, вставшую перед нами, нельзя  отвести  постепенными  мерами.
Наш ответ должен быть скорым и страшным, а  добиться  этого  можно  лишь
всей мощью кос-мофлота.
   - Но с какой целью? -  поинтересовался  посол  Терцентрала.  -  Какое
решение вы можете предложить для проблемы встающих мертвецов? Нельзя  же
просто перебить всех одержимых.
   - Нельзя, - согласился первый адмирал. -  И  они  это,  к  сожалению,
знают, что дает им огромное преимущество. Мы столкнулись, по сути  дела,
с самым большим в истории захватом заложников. Так что  я  предложил  бы
действовать соответственно, то есть тянуть время до  тех  пор,  пока  не
будет найдено радикальное решение. И хотя пока я не имею понятия,  каким
оно может оказаться, общая линия, которой следует нам покуда  следовать,
на мой взгляд, вполне ясна. Мы должны удержать проблему  в  ее  нынешних
рамках, не допуская ее распространения. С этой целью я прошу принять еще
одну резолюцию, предписывающую немедленно прекратить все  гражданские  и
торговые межзвездные перелеты. Число таковых  в  последнее  время  резко
упало в связи с Латоновым кризисом, и свести его к нулю будет  несложно.
Как только  будет  установлен  всеконфедеративный  карантин,  наши  силы
значительно легче будет направлять туда, где они нужнее.
   - Что значит -  нужнее?  -  грозно  вопросил  президент.  -  Вы  сами
сказали, что вооруженный ответ немыслим.
   -  Нет,  сэр.  Я  сказал,  что  силовое   решение   не   может   быть
окончательным.  Однако  сила  должна  быть  и  будет  использована   для
предотвращения инфильтрации одержимых в другие звездные системы. Если им
удастся  захватить  полностью  индустриализованную  планету,  они,   без
сомнения, весь ее потенциал используют в своих целях - а целью  их,  как
заявляет Латон, является полное наше подчинение! Мы должны быть готовы к
сопротивлению, возможно, на нескольких фронтах. Иначе  одержимые  начнут
распространяться экспоненциально, Конфедерация падет и все живые люди до
последнего будут одержаны.
   - Хотите сказать, что захваченные системы мы должны оставить?
   - Изолировать, покуда не найдется решение проблемы. Команда ученых на
Трафальгаре уже исследует пленную одержимую, и я надеюсь, что  их  труды
не окажутся напрасными.
   При этом заявлении по рядам пронесся ошеломленный ропот.
   - Вы захватили одного из них? - изумленно переспросил президент.
   - Да, сэр. Мы не  знали,  что  это  за  существо,  покуда  не  прибыл
космоястреб с Атлантиса, но теперь наши  исследования  сосредоточены  на
более перспективных направлениях.
   - Понятно.
   Похоже, президент был совершенно ошеломлен. Он покосился на  спикера,
и тот кивнул.
   - Я поддерживаю просьбу первого адмирала об объявлении  чрезвычайного
положения, - официально объявил президент.
   - Один есть, осталось восемьсот, - прошептала адмирал Лалвани.
   Спикер позвонил серебряным колокольчиком.
   - Поскольку едва ли сейчас  можно  добавить  что-либо  к  информации,
представленной первым адмиралом, я прошу присутствующих проголосовать по
предложенной резолюции.
   Риттагу-ФХУ пронзительно затрубила и поднялась на ноги. Плоская башка
повернулась к первому адмиралу,  отчего  хемипрограммные  сосцы  на  шее
затряслись. Посол мучительно зашевелила двойными губами, долго булькая.
   - Спикер заявление  нет  истина,  -  зазвучал  синтезированный  голос
автопереводчика. - Я добавить  много  иметь.  Людь  элементаль,  мертвые
люди; не часть природы тиратка это есть. Мы не знать  подобное  возможно
для вас.  Мы  оспорить  реальность  нападения  сегодня.  Если  все  люди
возможность элементарны быть иметь, все вы  тиратка  угрожать.  Это  нам
пугать. Мы контакт с люди разорвать должны.
   - Заверяю вас,  посол,  мы  сами  не  знали  об  этом,  -  проговорил
президент. - Это пугает  нас  не  меньше,  чем  вас.  Я  бы  просил  вас
поддерживать с нами хотя бы ограниченную связь, покуда  этот  кризис  не
разрешится.
   Ответный посвист Риттагу-ФХУ переводчик передал так:
   - Кто это говорить?
   На усталом  лице  Олтона  Хаакера  отразилось  изумление.  Он  бросил
короткий взгляд на не менее озадаченных помощников.
   - Я.
   - Но кто говорить?
   - Простите, посол, я не понимаю...
   - Ты говорить, я говорить. Кто - я?  Я  видеть  Олтон  Хаакер  стоять
здесь, как много раз прежде. Я не знать, есть ли это  Олтон  Хаакср,  не
знаю, есть ли элементаль человека?
   - Заверяю, что нет! - Президент от возмущения забрызгал слюной.
   - Я не знать. Где разница есть? - Она обернулась к первому  адмиралу.
Стеклянные глазищи не выражали никаких понятных эмоций.  -  Есть  способ
знать?
   - В присутствии одержимых наблюдается  нарушение  работы  электронных
систем, - ответил Самуэль. - Пока что это  единственный  способ.  Но  мы
работаем над другими.
   - Вы не знать.
   - Одержания начались на Лалонде. Первым  кораблем  оттуда,  достигшим
этой планеты,  был  "Илекс",  и  он  прибыл  напрямую.  Мы  можем  смело
предположить, что в системе Авона одержимых еще нет.
   - Вы не знать.
   Самуэль Александрович не мог подобрать  ответа.  "Да,  я  уверен,  но
проклятая скотина права -  уверенности  больше  нет  места.  Хотя  людям
никогда и не требовалось абсолютной уверенности, чтобы убедить  себя.  А
тиратка - требуется, и это разделяет нас куда больше, чем биология".
   Он молчаливо бросил умоляющий взгляд  на  президента,  но  тот  сидел
совершенно недвижно.
   - Я не знать, - очень спокойно ответил он.
   Ряды вздохнули чуть слышно в подсознательной обиде.
   "Но я поступил правильно. Я ответил ей на ее условиях".
   -  Выражать  благодарность  за   высказать   правду,   -   отозвалась
Риттагу-ФХУ. - Теперь я исполнить свой долг в  это  место,  говорить  за
своя раса. Тиратка этот день кончать контакт с люди.  Мы  покидать  ваши
миры. Вы не приходить в наши.
   Риттагу-ФХУ протянула длинную  руку,  и  округлая  девятипалая  кисть
выключила автопереводчик. Посол протрубила что-то своему спутнику, и оба
направились к выходу.
   Когда дверь за ними затворилась, в огромном  зале  воцарилась  полная
тишина.
   Олтон Хаакер  прокашлялся,  расправил  плечи  и  повернулся  к  послу
киинтов, безучастно стоявшему в первом ряду.
   - Если  вы  желаете  покинуть  нас,  посол  Роулор,  мы,  безусловно,
предоставим вам и прочим послам киинтов всяческую помощь  в  возвращении
на ваши родные миры. Это, в конце концов, беда  человечества,  и  мы  не
хотим ставить под удар наши плодотворные взаимоотношения.
   Щупальце  снежно-белого  киинта  распрямилось,  сжимая   процессорный
блочок. Голопроектор на нем муарово искрился.
   - Жизнь сама по себе весьма рискованна, господин президент, - ответил
Роулор. - Опасность уравновешивается радостью. Чтобы познать одно,  надо
испытать второе. И вы  не  правы,  говоря,  что  эта  проблема  касается
исключительно людей. Все разумные расы рано или  поздно  сталкиваются  с
истинной природой смерти.
   -  Так  вы...  знали?  -  выдавил  Олтон  Хаакер,  враз  потеряв  всю
дипломатическую утонченность.
   - О своей природе - безусловно. Мы уже столкнулись с  ней  однажды  и
пережили это столкновение. Теперь пришел ваш черед. Мы не  можем  помочь
вам в предстоящей борьбе... но мы сочувствуем.
 
*** 
 
   Объем  межзвездных  перевозок  через  Валиск  сокращался   -   десять
процентов за два дня. Хотя  контроль  за  транспортными  потоками  через
обиталище осуществляли подсознательные подпрограммы Рубры, основная  его
личность не заметила спада. Внимание его привлекли только  экономические
показатели. Все рейсы были  чартерные,  доставлявшие  в  соответствии  с
графиком сырье на промышленные станции его драгоценной "Магелланик ИТГ".
И все до последнего - корабли  адамистов.  Ни  одного  черноястреба  его
собственного флота.
   Из любопытства Рубра просеял все свежие  новостные  клипы  в  поисках
причины  -  какой-нибудь  кризис  или   катастрофа   на   другом   конце
Конфедерации? Пусто.
   И только когда его  сознательная  подпрограмма  провела  еженедельную
проверку Файрузы, Рубра сообразил, что нечто неладное творится и  внутри
обиталища.  Файруза  был  его  очередным  протеже,  потомком  в  девятом
поколении, с детства проявлявшим немалые способности.
   Способности, в определении Рубры, состояли  в  неодолимом  стремлении
подчинить себе остальных мальчиков в яслях, захапать  как  можно  больше
чего бы то ни было, будь то конфеты или время  за  игровым  компьютером,
некоторую жестокость в отношении к  зверюшкам  и  презрение  к  любящим,
скромным родителям. Короче говоря,  это  был  жадный,  дерзкий,  наглый,
непокорный мерзкий мальчишка, и Рубра был от него в восторге.
   Когда Файрузе исполнилось десять лет, психику его начали  подтачивать
неторопливые волны поощрений -  позыв  дойти  до  собственного  предела,
ощущение своей правоты и грядущей великой  судьбы,  нестерпимый  эгоизм.
Все невысказанные стремления Рубры напрямую сочились в его мозг.
   Так часто процесс лепки в прошлом  приводил  к  неудаче.  Валиск  был
переполнен невротиками, оставшимися от  прежних  попыток  Рубры  создать
динамичную, безжалостную личность по тому, что он считал своим образом и
подобием. Как же мечтал он создать подобное существо - достойное править
"Магелланик ИТГ". И двести лет собственная плоть и кровь  подводила  его
снова и снова. Как унизительно.
   Но Файруза отличался стойкостью, редкой  в  многочисленном  потомстве
Рубры. И до сих  пор  он  не  показывал  слабостей  психики,  погубивших
прежние попытки Рубры. Тот очень надеялся на мальчишку  -  даже  больше,
чем в свое время на Дариата.
   Однако  когда  Рубра  вызвал  подпрограмму,  отслеживающую  состояние
четырнадцатилетнего наследника,  не  произошло  ничего.  По  всей  длине
нейронных сетей обиталища  пробежала  волна  изумления.  Звери-служители
содрогались   при   ее   прохождении,    сокращались    мышцы-сфинктеры,
регулировавшие  ток  жидкости  в  сети  питающих  капилляров  и   водных
протоков,  заглубленных  в  коралловую  оболочку,  так  что   автономной
нейросети пришлось полчаса гасить вызванные  ею  колебания.  Все  восемь
тысяч потомков Рубры невольно вздрогнули, не осознавая причины этого,  -
даже дети, не ведающие о своей истинной природе.
   Мгновение   Рубра   находился   в   растерянности.    Личность    его
распределялась равномерно по  нейронным  слоям  обиталища  -  состояние,
которое   изначальные   создатели   Эдена    называли    "распределенным
присутствием". Все программы, и  подпрограммы,  и  автономные  резиденты
существовали неслиянно и нераздельно. Вся информация, принимаемая  любой
чувствительной  клеткой,  немедленно  рассеивалась  на  хранение   между
разными слоями. Сбой, даже наималейший, был немыслим.
   Сбой мог означать, что не в порядке его собственный рассудок. Что его
разум - единственное, что осталось  в  нем  от  первоначального  "я",  -
поврежден.
   Вслед за изумлением пришел страх. Подобной катастрофе могло  быть  не
так уж много причин. Возможно,  повелитель  обиталища  наконец  поддался
психическим   расстройствам   -   состояние,   приход   которого   давно
предсказывали  эденисты,  результат  веков   одиночества   и   отчаяния,
неспособности подыскать себе достойного наследника.
   Рубра принялся  разрабатывать  серию  совершенно  новых  подпрограмм,
нацеленных на анализ его собственной  мыслительной  архитектуры.  Словно
призраки,  эти  визитанты  скользили  по  нейронным  слоям,   отслеживая
работоспособность каждой подпрограммы, отчитываясь перед своим хозяином.
   И  вскоре  начал  складываться  список  сбоев  -  довольно  странный.
Некоторые подпрограммы, вроде монитора Файрузы,  пропали  вовсе,  другие
отключились; порой блокировались моменты рассеяния памяти. Больше  всего
Рубру беспокоили нелогичность атаки - а в том, что это нападение, он  не
сомневался, - и странный метод ее проведения. Одно, впрочем,  оставалось
совершенно ясно: кто бы ни стоял за этими сбоями, он прекрасно понимал и
природу сродства, и строение мозга обиталища. В то, что это  могут  быть
эденисты с их омерзительным чувством собственного  превосходства,  Рубра
не поверил ни на минуту. Они считали своим основным оружием против  него
время; когистанское Согласие считало, что больше нескольких столетий  он
все равно не продержится. А необъявленная, тайная война с  тем,  кто  не
представлял  угрозы,  была  бы  невероятным  нарушением  их   этического
кодекса. Нет, это кто-то еще. Кто-то поближе.
   Рубра просмотрел список отключенных следящих  подпрограмм.  Всего  их
было семь;  шестеро  были  приписаны  к  обычным  потомкам,  все  моложе
двадцати лет, и поскольку с "Магслланик ИТГ" они еще не были связаны, за
ними требовался только самый стандартный пригляд. А седьмой... его Рубра
не проверял ни разу  за  последние  пятнадцать  лет  их  тридцатилетнего
отчуждения. Его величайший провал - Дариат.
   Откровение  это  потрясло  его.   Каким-то   образом   Дариат   сумел
переподчинить себе часть  программ  обиталища.  Хотя  в  свое  время  он
исхитрился вовсе закрыть Рубре сродственный доступ в свой разум - с того
самого дня, тридцать лет назад.  При  всех  его  недостатках  редкостный
талант.
   На это открытие Рубра отреагировал предсказуемо  -  выставив  оборону
вокруг своего личностного  ядра,  фильтры  на  входах,  проверяющие  всю
информацию на наличие вирусов-троянцев. Чего пытается  добиться  Дариат,
проникая в его подпрограммы, Рубра не понимал, но твердо  знал:  потомок
все еще винит его за смерть Анастасии Ригель. И рано или  поздно  придет
мстить.
   Что за редкостное упорство. Под стать его собственному.
   Таким возбужденным Рубра не бывал уже  десятки  лет.  Может,  еще  не
поздно поторговаться с Дариатом? В конце концов, тому еще  и  пятидесяти
нет, еще полвека активной  жизни  перед  ним.  А  если  договориться  не
удастся... всегда можно его клонировать. Рубре  достаточно  будет  одной
живой клетки. По возможности обезопасив собственную личность,
   Рубра отдал новый приказ. И вновь ничего подобного ему не приходилось
производить прежде.  Серия  новых  программ  пронизала  нейронную  сеть,
изменяя  параметры  роутинга,  невидимая  для  любого,  кто   привык   к
стандартным мысленным путям. Каждая светочувствительная  клетка,  каждый
сродственный потомок,  каждый  зверь-служитель  получил  тайный  приказ:
найти Дариата.
   Ответ Рубра получил  через  семь  минут,  но  не  такой,  на  который
рассчитывал.
   На восемьдесят  пятом  этаже  звездоскреба  "Канди"  вышли  из  строя
несколько следящих подпрограмм.  В  "Канди"  проживали  обычно  наименее
респектабельные  жители  Валиска,  то  есть,   учитывая   общий   состав
населения, это было последнее убежище для тех, кого  не  могли  выносить
распоследние подонки.  Сбой  произошел  на  квартире  Андерса  Боспорта,
гангстера  и  полупрофессионального  насильника.  В  одну  из   следящих
подпрограмм был внедрен сегмент памяти; вместо того  чтобы  надзирать  и
сбрасывать изображение  квартиры  программе  общего  анализа,  программа
заменяла изображение в реальном времени старой записью.
   Эту  проблему  Рубра  разрешил  просто  -  стер  старую  программу  и
перезаписал  поверх  резервную  копию.  Квартира,  которую  он  наблюдал
теперь, была разнесена в пух и прах - мебель сдвинута, завалена  мужской
и женской одеждой всех видов, всюду разбросаны тарелки с остатками  еды,
пустые  бутылки.  На   столах   валялись   мощные   процессорные   блоки
производства  Кулу  и  десятки  энциклопедических  клипов  -  не   самое
привычное для Боспорта чтение на ночь.
   Вместе со зрением и слухом вернулось и ощущение  запаха.  В  квартире
воняло разложением. И причина этому была очевидна. В  спальне,  рядом  с
кроватью, валялось ожиревшее тело Дариата. На трупе не  было  ни  следов
садистских игр, ни синяков, ни ран, ни ожогов от энергетического оружия.
Какой бы не была причина смерти,  на  пухленьком  лице  Дариата  застыла
омерзительная кривая ухмылка. И Рубра не мог  не  подумать,  что  Дариат
умирал с наслаждением.
   Своим новым, захваченным, телом Дариат был доволен безмерно. Он уже и
забыл, что значит быть тощим - двигаться  быстро,  ловко  проскальзывать
между закрывающимися дверями  лифта,  носить  нормальный  костюм  вместо
обтрепанной тоги. И молодость, конечно, - вот вам еще одно преимущество.
Крепкое тело, худощавое и сильное. Что Хоргану было не больше пятнадцати
лет, так это неважно - энергистическая сила возместит все. Дариат выбрал
себе  облик  двадцатилетнего  -  мужчина  в   расцвете   сил,   гладкая,
шелковистая смуглая кожа, густые и длинные смоляные волосы. Оделся он  в
белое - простые хлопчатобумажные  штаны  и  рубаха,  достаточно  тонкие,
чтобы видна была рысья гибкость мышц. Не так вульгарно, как нелепая туша
Боспорта в стиле "мачо", натянутая Россом Нэшем, но взгляды девчонок  он
так и притягивал.
   Честно говоря, испробовав все  прелести  одержания,  Дариат  едва  не
отрекся от своей затеи. Но лишь едва. Цель его отличалась от  целей  его
соратников, но Дариат, в отличие от них, не боялся смерти, возвращения в
бездну. Теперь, как никогда прежде, он верил в ду