убаюканные лесной тишиной. Возможно, сказалась  усталость,
но впоследствии Пар думал,  что  здесь  скрывалось  нечто  большее.  Ему
снилось, что, пока они спали, Уолкер говорил с каждым из  них,  заклиная
непременно  запомнить  слова,  сказанные  им  о  магии.   Часть   магии,
заключенную в них самих - и это он говорил главным образом Пару,  -  они
должны заботливо оберегать от забвения и пренебрежения. Хранить до  того
времени, когда она понадобится; не утратить ее до той поры, когда в  ней
настанет необходимость. Уолкер обратился к каждому  из  них  с  каким-то
словом, которое не могло быть осознано  немедленно;  он  проходил  между
ними молча и беззвучно, не нарушая их мирного отдыха. Пока друид шел, он
изменялся и выглядел то как Уолкер, то как Алланон. Он взял у Колла  Меч
Шаннары - чтобы клинок не оказался потерянным вновь, объяснил Уолкер. Ни
Колл, ни кто-либо  другой  не  возразили.  Меч  принадлежал  не  им,  он
принадлежал Четырем Землям.
   Затем Уолкер стал таять в воздухе, словно  тень  в  солнечном  свете.
"Теперь я должен оставить вас, - сказал он, - ибо мое исцеление  требует
сна друидов".
   Когда Пар и его друзья пробудились,  день  клонился  к  вечеру,  небо
стало ало-пурпурным, леса затихли, воцарились прохлада и  покой.  Уолкер
Бо исчез, и они без слов поняли, что он уже не вернется к ним.
   Через несколько мгновений  из  гаснущих  солнечных  лучей  на  западе
показались эльфийские Крылатые Всадники на птицах роках, несущие с собой
Рен, Падишара и прочих, кто сражался в долине Ринн,  -  и  снова  пришло
время для объяснений.

Глава 37

   Шло время, лето переходило в осень. Неистовый зной неохотно отступал,
дни становились прохладнее, короче, и в преддверии зимы  каждый  из  них
казался все драгоценнее.  Отцвели  полевые  цветы,  листва  на  деревьях
начала увядать, и яркие краски осени сменяли друг друга.
   Птицы потянулись па юг, а с гор  повеяли  холодные  ветры.  Солнечный
свет подернулся поволокой и, казалось,  спускался  с  небес  медленными,
глубокими и мягкими слоями, успокаивающими душу.
   Колл Омсворд вернулся в Тенистый Дол, чтобы убедиться, что Джаралан и
Мирианна живы-здоровы. Встреча была радостной, и Колл очень  скоро  и  с
удовольствием пообещал, что теперь долго не отправится путешествовать.
   Пар Омсворд и Дамсон Ри отправились на север, в Тирзис, и  оставались
там, пока не убедились, что Крот уцелел, несмотря на  охоту,  устроенную
на него федератами. Затем они вернулись в Тенистый Дол к Коллу. Пар  уже
решил, что они будут делать дальше: втроем откроют гостиницу  где-нибудь
на севере, в одном из пограничных городов Каллахорна, где будут готовить
отличную еду и предоставлять путникам уютные помещения  для  ночлега,  а
кроме того - встречать гостей рассказами  и  песнями.  При  освобождении
магии земли из Южного Стража с песнью желаний что-то  произошло.  Теперь
она могла делать только то, что и прежде, -  создавать  изображения.  Но
для Пара и Колла этого было вполне  достаточно,  чтобы,  как  и  раньше,
слагать увлекательные легенды. Коллу,  конечно,  не  захочется  покидать
Тенистый Дол. Но Пар надеялся уговорить брата.
   Теперь, когда порождения Тьмы  исчезли  из  городов  Каллахорна,  все
больше  и   больше   их   обитателей   проникались   уверенностью,   что
захватчики-федераты должны последовать  за  бывшими  союзниками  и  тоже
убраться восвояси.
   Падишар Крил  почти  сразу  же  начал  строить  планы  мятежа,  чтобы
навсегда изгнать южан из Каллахорна. Он рассказал людям, помогавшим ему,
что его родители раньше владели землями в Каллахорне. Федераты захватили
их в плен, потом казнили, а он был отдан на воспитание своей тетке.
   Морган Ли выполнил данное  Стеффу  обещание  и  отправился  назад,  в
восточные  края,   чтобы   присоединиться   к   Сопротивлению   дворфов,
сражающихся против Федерации. Мэтти  Ро  пошла  вместе  с  ним,  уже  не
сомневаясь, делает ли она правильный  выбор,  и  не  терзаясь  призраком
Оживляющей.  Морган  сказал  ей,  что  хочет  быть  с  ней  рядом.   Они
намеревались отыскать бабушку Элизу и тетушку Джилт и остаться вместе  с
ними, пока дворфы вновь не обретут свободу.
   А потом собирались вернуться в  высокогорье,  и  Морган  сказал,  что
покажет ей свою горную  хижину,  но  Мэтти  думала,  что,  возможно,  он
подразумевает нечто большее.
   Рен Элессдил вернулась в Западную Землю как королева эльфов,  памятуя
о  своей  клятве  увидеть,  что  эльфы  возобновили  старинную  традицию
странствовать по Четырем Землям в качестве целителей. Теперь,  когда  ее
поддерживали Трисс, Тигр Тэй и даже Барсиммон Оридио, она  считала,  что
Большой Совет не осмелится ей перечить.  Ее  целители  выйдут  из  рядов
Избранников. Отныне они станут  хранителями  не  только  Садов  Жизни  и
Элькрис, но и всей земли. Может, сначала они и не будут  поняты,  но  не
отступят.
   В конце концов, покой - не в природе эльфов.
   Распри с федератами на некоторое время усилились,  но  потом  утихли,
когда южане начали оттягиваться назад, на свою  родину.  Без  порождений
Тьмы, подстрекающих Коалиционный Совет, и после  поражения  их  армии  в
долине Ринн их воинственные устремления быстро угасли.
   Восстания в Каллахорне привели к тому, что в  конце  концов  федераты
покинули захваченные ими земли.
   Шло время, сменялись времена года.

***

   Паранор - темное скопление башен,  парапетов,  стен  и  укреплений  -
стоял  всю  осень  и  зиму,  никем  не  потревоженный,  возвышаясь   над
окружавшими его тенистыми лесами на фоне Зубов Дракона. Путники снова  и
снова проходили мимо него, но ни один  не  осмелился  войти  в  цитадель
друидов. Большинство утверждало, что это заколдованное место,  обиталище
духов, гробница умерших душ и ушедших друидов.
   А некоторые говорили, что по  замку  и  вокруг  него  рыщет  огромный
болотный кот, черный, как ночь, громадный, с горящими огненными глазами.
Кое-кто утверждал, будто болотный кот умеет говорить по-человечьи.
   Внутри цитадели, никем не тревожимый, спал сном  друидов  Уолкер  Бо.
Хотя тело его отдыхало,  дух  часто  странствовал  по  земле,  с  ветром
долетая до самых дальних ее уголков. А в  своих  снах  Уолкер  грезил  о
событиях ушедших и грядущих, о том, что было, и о  том,  что  будет.  Он
грезил о новом Великом Круге друидов, о собрании самых мудрых  мужчин  и
женщин всех народов, об обмене знаниями, которые позволят Четырем Землям
процветать. Он грезил о мире.
   Его  грезы  тянулись  дольше,  чем  любое  путешествие,  которое   он
предпринимал в образе духа, ибо тому, что мог  он  вообразить,  не  было
предела.
   Снова и снова к нему приходил  Алланон.  Теперь  он  был  уже  совсем
белый, черная тень стала призраком, слабым силуэтом в  солнечном  свете.
Он говорил с Уолкером, но слова его облекались более в чувства, нежели в
мысли. Он все дальше и дальше  ускользал  из  мира  света  и  материи  в
загробный, потусторонний мир. Он был вполне доволен тем,  что  оставлял:
казалось, наконец-то он обрел упокоение.
   А временами, когда на  сердце  у  Уолкера  было  легко  и  мысли  его
пребывали в покое, его навещал и Коглин. Старик подходил поближе к нему,
тело его представляло собой сложную комбинацию узлов и  палок,  лохматые
волосы торчали во все стороны,  черты  лица  были  острыми,  а  глаза  -
проницательными. Он улыбался и ласково кивал. "Да, Уолкер, - говорил он.
- Ты справился".