е
мерцание. Не говоря ни слова, он взглянул на Марет. Она ответила ему  прямым
взглядом.
   Житель приграничья опустил бурдюк и озабоченно спросил:
   - Что-то случилось, пока меня не было? Какое-то мгновение все молчали.
   - Мы рассказывали друг другу истории, -  ответил  Бреман.  В  его  улыбке
сквозила грусть. Он посмотрел на Марет, потом на Кинсона. -  Не  желаешь  ли
послушать одну из них?
   Кинсон задумчиво кивнул:
   - Не прочь, если ты считаешь, что у нас есть для этого время.
   Бреман потянулся к руке Марет, и девушка подала ее старику. В  ее  глазах
стояли слезы.
   - Думаю, на эту стоит потратить время.
   И по его тону Кинсон понял, что так оно и есть.

ГЛАВА 23

   Урпрокс Скрел сидел один  на  старой  деревянной  скамье.  Он  наклонился
вперед, положив руки на колени, и держал в одной из  них  нож,  в  другой  -
кусок дерева. Он  ловкими,  выверенными  движениями  обстругивал  деревяшку,
разворачивая то так, то эдак, - только стружки разлетались. Он делал  что-то
замечательное, хотя сам еще не знал,  что  именно  это  будет.  Таинственная
неизвестность только добавляла удовольствия.  Кусок  дерева  хранит  в  себе
различные возможности, прежде чем ты прикоснешься к нему ножом. Надо  только
внимательно смотреть, чтобы разглядеть их.  Как  только  тебе  это  удалось,
работу можно считать наполовину сделанной. Форма приходит сама собой.
   В Дехтере наступил вечер, и там, где печи не сверкали своими раскаленными
белыми глазами, свет  стал  туманно-серым.  Жара  делалась  невыносимой,  но
Урпрокс Скрел привык к жаре, и она его не беспокоила.  Он  мог  бы  остаться
дома с Миной и детьми, спокойно пообедать и встретить конец дня в качалке на
длинной веранде или в  тени  старого  ореха.  Там  было  тихо  и  прохладно,
поскольку дом находился вдали от центра. Но вот в чем неприятность - ему  не
хватало  шума,  жары  и  запаха  печей.  Когда  он  работал,  ему   хотелось
чувствовать их рядом. Они так давно стали частью его жизни, что ему казалось
естественным их присутствие.
   Кроме того, он неизменно работал здесь, вот уже более сорока  лет.  А  до
него здесь работал его отец. Возможно, и его сыновья, не один,  так  другой,
станут трудиться в этом месте, где он потом и кровью творил свою жизнь,  где
его вдохновение и мастерство влияли на жизнь других.
   Смелое заявление. Но он и был смелым человеком. Или безумцем, смотря кого
об этом спросить.
   Мина понимала это. Она понимала все, что касалось ее  мужа,  и  это  было
гораздо больше, чем Урпрокс мог бы сказать о любой другой  женщине  из  тех,
кого знал. Эта мысль заставила его улыбнуться. Она вызвала у него совершенно
особое чувство к Мине. Он начал тихонько насвистывать.
   По улице, лицом к которой сидел Урпрокс Скрел,  проходили  горожане.  Они
торопливо сновали туда-сюда, словно мелкие грызуны. Он  тайком  наблюдал  за
ними из-под густых темных бровей. Многие из них были его друзьями или  теми,
кого принято считать таковыми: владельцы лавок, торговцы,  ремесленники  или
рабочие. Большинство восхищались им, его мастерством, его достижениями,  его
жизнью. Некоторые даже считали его воплощением души и сердца этого города.
   Урпрокс вздохнул и перестал насвистывать. Да, всех их он знал, но  сейчас
они почти не обращали на него  внимания.  Если  он  и  встречался  с  кем-то
взглядом, то мог рассчитывать лишь на  кивок  или  небрежный  приветственный
жест. Иногда кто-нибудь останавливался поговорить  с  ним.  Вот  и  все.  По
большей части они избегали его. Если с ним и произошло что-то дурное, они не
хотели, чтобы это запятнало их репутацию.
   Он в очередной раз посетовал, почему они не могут просто принять то,  что
он сделал, и примириться с этим.
   На мгновение его взгляд остановился на деревяшке. Бегущая собака, сильная
и быстрая, лапы вытянуты, уши прижаты, голова вскинута. Он подарит ее своему
внуку Аркену, сыну  старшей  дочери.  Большую  часть  своих  резных  изделий
Урпрокс отдавал. Он мог бы их продать,  но  предпочитал  дарить.  Мастер  не
нуждался в деньгах, их у него хватало, а при необходимости он мог заработать
еще. Если он в чем-нибудь нуждался, так это в душевном покое и  в  осознании
своего  предназначения.  Грустно  сказать,  но  в  последние  два  года  ему
недоставало и того и другого.
   На мгновение он обернулся и взглянул через плечо на  свою  мастерскую.  В
сгущавшихся сумерках строение отбрасывало на  Урпрокса  квадратную  тень.  В
этот вечер большие двери, ведущие внутрь, были закрыты,  он  не  позаботился
открыть их. Иногда он делал это лишь потому, что так чувствовал себя уютнее,
ближе к своей работе. Однако  в  последнее  время  на  него  наводило  тоску
сидение возле распахнутых в темную пустоту дверей,  за  которыми  ничего  не
происходило после всех этих лет непрестанной жары, шума и труда.
   Урпрокс отшвырнул деревянную стружку носком башмака.  Лучше  не  ворошить
прошлое и оставить все как есть.
   Стемнело, и он встал, чтобы зажечь факелы,  прикрепленные  над  маленьким
боковым входом в мастерскую. Они давали довольно  света,  чтобы  можно  было
работать дальше. Конечно, он мог бы пойти  домой.  Мина  уже  ждет  его.  Но
внутри сидело какое-то беспокойство, заставлявшее руки  двигаться,  а  мысли
плыть в волнах ночных звуков, доносившихся из темноты. Урпрокс знал все  эти
звуки и мог отличить один от другого  так  же  точно,  как  кольца  стружек,
валявшиеся у его ног. Он знал их так же хорошо, как сам город и его жителей.
Дехтера, единственная и неповторимая, годилась не для  всякого,  у  нее  был
свой язык. Ты либо понимал, что она  говорит,  либо  нет.  Услышанное  могло
заинтересовать тебя, а могло оставить  равнодушным.  Недавно  он  впервые  в
жизни задумался над тем, что слышит в языке города, пожалуй,  лишь  то,  что
его интересует.
   Увлеченный этой мыслью, Урпрокс на мгновение забыл  о  работе,  и  в  это
время к нему подошли трое незнакомцев. Сначала он не разглядел их в темноте.
Скрытые темными плащами с низко  надвинутыми  капюшонами,  они  сливались  с
уличной толпой. Однако потом они отделились от людского потока и направились
к нему. Их намерения не вызывали сомнений.  Он  немедленно  заинтересовался,
поскольку в эти дни к нему редко  кто  подходил.  Скрывающие  лица  капюшоны
визитеров вызвали у него некоторое беспокойство, ведь было страшно жарко. Уж
не прячутся ли они от кого-нибудь?
   Урпрокс поднялся, чтобы встретить их. Он был высоким худощавым мужчиной с
широкой грудью, тяжелыми руками и крупными сильными  кистями.  На  удивление
гладкое для человека его лет лицо с  твердыми  чертами  покрывал  коричневый
загар. На широком  подбородке  росла  жиденькая  бородка,  а  черные  волосы
заметно редели от макушки к ушам и шее. Урпрокс положил нож и  деревяшку  на
скамью позади себя и, уперев руки в бока, ждал. Когда все трое  остановились
перед ним, самый высокий откинул капюшон, чтобы показать свое лицо.  Урпрокс
Скрел кивнул в знак того, что узнал незнакомца. Этот парень приходил к  нему
вчера, житель приграничья из Варфлита, спокойный настойчивый человек, на уме
у которого было гораздо больше, чем на языке. Купив в одной из лавок клинок,
он зашел выразить свое  восхищение  работой  Урпрокса.  Таков  был  предлог.
Однако чувствовалось, что  за  этим  визитом  стоит  нечто  большее.  Парень
сказал, что вернется.
   - Ты, я вижу, верен своему слову, - поприветствовал его Урпрокс, вспомнив
об обещании, чтобы сразу же перехватить инициативу и дать  понять,  что  это
его город, его дом и он устанавливает здесь правила.
   - Кинсон Равенлок, - напомнил ему житель приграничья.
   Урпрокс кивнул:
   - Я помню.
   - А это мои друзья, которые хотят с тобой познакомиться.
   Капюшоны откинулись. Старик и девушка. Они смотрели прямо на него,  но  к
толпе старались держаться спиной.
   - Мы можем поговорить с тобой несколько минут?
   Они спокойно ждали, пока он разглядывал  их,  стараясь  составить  о  них
впечатление. На вид ничего подозрительного, и все же его что-то  беспокоило.
Внутри шевелилась смутная тревога. Очевидно, эти трое пришли не просто  так.
У них был вид людей, проделавших долгий путь и претерпевших лишения. Урпрокс
ясно чувствовал, что житель приграничья задал вопрос только из вежливости, а
вовсе не для того, чтобы действительно предоставить ему выбор.
   Он приветливо улыбнулся. Несмотря на сомнения, эти трое вызывали  у  него
любопытство.
   - О чем вы хотите со мной поговорить? Теперь настала очередь  старика,  и
Кинсон быстро уступил ее ему.
   - Нам нужно твое кузнечное мастерство. Урпрокс продолжал улыбаться:
   - Я отошел от дел.
   - Кинсон говорит, что ты превосходный мастер, твои изделия - лучшее,  что
он когда-либо видел. А раз он говорит, значит, так оно и  есть.  Он  отлично
разбирается в оружии и в тех, кто его делает. Кинсон бывал во многих  местах
Четырех Земель.
   Житель приграничья кивнул:
   - Я видел меч у хозяина лавки.  Никогда  и  нигде  я  не  встречал  такой
работы. У тебя ни с чем не сравнимый талант.
   Урпрокс Скрел вздохнул:
   - Позвольте мне избавить вас от пустой  траты  времени.  Я  действительно
неплохо справлялся со своим ремеслом, но  больше  им  не  занимаюсь.  Я  был
первоклассным кузнецом, но эти времена прошли. Я отошел от  дел.  Больше  не
работаю по металлу. Не беру заказов и не продаю готовых  изделий.  Занимаюсь
резьбой по дереву и больше ничем.
   Старик кивнул. На его лице не отразилось ни малейшего  разочарования.  Он
посмотрел на лежавшую на скамье за спиной Урпрокса деревяшку и спросил:
   - Это ты сделал? Можно взглянуть?
   Урпрокс, пожав плечами, протянул ему собаку. Старик  долго  вертел  ее  в
руках и рассматривал, повторяя взглядом изгибы дерева. В его глазах светился
неподдельный интерес.
   - Это очень хорошо, - сказал он наконец, протягивая ее  девушке,  которая
молча взяла собаку. - Но не так замечательно, как твое оружие.  В  обработке
металла ты настоящий кудесник. Давно ты занимаешься резьбой по дереву?
   - С детства. - Урпрокс беспокойно переминался с ноги на ногу. - Что ты от
меня хочешь?
   - Должно быть, у тебя  нашлась  какая-то  чрезвычайная  причина,  раз  ты
вернулся к резьбе после того, как достиг таких успехов в кузнечном  деле,  -
настаивал старик, не обращая внимания на его слова.
   Урпрокс почувствовал, что вот-вот выйдет из себя:
   - Да, нашлась. У меня нашлась очень веская причина, и я не желаю с  тобой
об этом говорить.
   - Конечно. Я и не думал, что ты пожелаешь, однако  боюсь,  тебе  придется
это сделать. Нам нужна твоя помощь,  и  мы  пришли  сюда  специально,  чтобы
убедить тебя.
   Урпрокс уставился на него, немало ошарашенный такой прямотой.
   - Ладно, по крайней мере, вы не скрываете  своих  намерений.  Но  теперь,
будучи предупрежден, я готов отвергнуть любой из ваших доводов. Так  что  вы
действительно зря теряете время.
   Старик улыбнулся:
   - Ты  и  раньше  был  предупрежден.  Ты  достаточно  проницателен,  чтобы
догадаться, что мы пришли издалека, чтобы встретиться с тобой, а стало быть,
для нас это очень важно. - Морщины на лице старика сделались еще  глубже.  -
Тогда ответь мне. Почему ты  все  бросил?  Почему  перестал  быть  кузнецом?
Почему, ведь ты был им столько лет?
   Урпрокс Скрел насупил брови:
   - Мне надоело.
   Они ждали, что он скажет дальше, но он молчал. Старик сжал губы:
   - Думаю, не только из-за этого.
   На мгновение  он  умолк,  и  Урпроксу  показалось,  будто  глаза  старика
побелели, словно, потеряв цвет, стали пустыми и непроницаемыми, как  камень.
У него возникло ощущение, что старик видит его насквозь.
   - Все дело в твоем сердце,  -  негромко  произнес  старик.  -  Ты  добрый
человек, у тебя жена, дети, и, несмотря на свою силу, ты не любишь боли.  Но
оружие, которое ты ковал, причиняло боль. Ты понимал это и испытывал к  нему
отвращение. Ты устал от этого чувства и сказал - хватит. У тебя были  деньги
и другие таланты, так что ты просто закрыл свою лавку и ушел. Никто не знает
об этом, кроме тебя и Мины. Никто не понимает. Они считают тебя сумасшедшим.
Сторонятся тебя, как прокаженного.
   Его глаза, снова ставшие прозрачными, не отрывались от Урпрокса:
   - Ты стал изгнанником в собственном  городе  и  не  понимаешь  почему.  А
истина заключается в том, что тебе дан исключительный талант  и  любой,  кто
знает тебя или твои работы, не может примириться с тем,  что  ты  так  глупо
обращаешься с ним.
   Урпрокс Скрел почувствовал, как вверх по спине ползет холод:
   - Твое право иметь собственное мнение. Но теперь, когда ты его  высказал,
я больше не хочу с тобой разговаривать. Я думаю, что тебе следует уйти.
   Старик посмотрел в темноту, но с места не сдвинулся.  Наступила  ночь,  и
толпа у него за спиной совсем поредела. Внезапно Урпрокс Скрел  почувствовал
себя одиноким и беззащитным. Даже здесь, в знакомой обстановке, среди людей,
которые знали его и при необходимости могли оказать  помощь,  он  чувствовал
себя в полной изоляции.
   Девушка подала ему резную собаку.  Урпрокс  взял  ее,  глядя  в  огромные
темные глаза, которые необъяснимым  образом  притягивали  его.  Этот  взгляд
вселял уверенность, что она понимает его. Такой взгляд был  только  у  Мины.
Странно было встретить его здесь, в глазах девушки, которая  его  совсем  не
знала.
   - Кто вы? - снова спросил он, переводя взгляд с одного  лица  на  другое.
Ответил старик.
   - Мы служим делу,  которое  затрагивает  всех.  Исполняя  свой  долг,  мы
проделали длинный путь, побывали во многих местах, и, хотя  ты  очень  нужен
нам для того, чтобы наша миссия завершилась успешно, здесь  наши  странствия
не кончаются. Ты лишь одна из частей головоломки, которую мы должны сложить.
Нам нужен меч, Урпрокс Скрел, меч, подобного которому мир еще не знал. Чтобы
создать его, необходимы руки мастера-кузнеца. Меч должен обладать совершенно
особыми свойствами. Его цель - не разить, а спасать. Это должен  быть  самый
прочный и в то же время самой тонкой работы клинок из  всех,  которые  были,
есть и будут.
   Рослый кузнец нервно улыбнулся:
   - Красивые слова. Но не думаю, что им можно верить.
   - Потому, что ты больше не хочешь ковать никакое оружие. Потому,  что  не
хочешь возвращаться к прошлому и нарушать договор, который  заключил  сам  с
собой.
   - Ты угадал. Та часть моей жизни закончилась, и, клянусь,  я  никогда  не
поверну назад. Не вижу необходимости менять свои убеждения тебе в угоду.
   - А что, если я скажу тебе, - задумчиво произнес старик, -  что,  выковав
меч, который нам нужен, ты сможешь спасти  тысячи  жизней?  Что,  если  дело
обстоит именно так? Изменишь ты свое мнение?
   - Но ведь это не так? - упрямо настаивал Урпрокс. -  Такое  не  под  силу
никакому оружию.
   - Представь, что твоя жена и дети будут среди  тех,  кого  можно  спасти,
выковав этот меч. Представь, что твой отказ будет стоить им жизни.
   Мускулы на плечах кузнеца напряглись.
   - Так, значит, моя жена и дети в опасности? И ты  хочешь  заставить  меня
поверить в это? До какого же  отчаяния  нужно  дойти,  чтобы  опуститься  до
угроз!
   - Поверь, все, о чем я говорю, случится через несколько лет, если  ты  не
поможешь нам. Все!
   Урпрокс услышал шепот сомнений. Старик казался таким убежденным.
   - Кто вы? - в последний раз потребовал ответа Урпрокс.
   Старик сделал шаг вперед и оказался  совсем  близко.  Урпрокс  Скрел  мог
разглядеть каждую морщинку его усталого лица, каждую прядь седеющих волос  и
бороды.
   - Меня зовут Бреман, - ответил старик, вперив взгляд в глаза  кузнеца.  -
Знаешь обо мне?
   Урпрокс медленно кивнул. Ему потребовалась вся его сила, чтобы устоять на
ногах.
   - Я слышал про тебя. Ты один из друидов.
   - Тебя это пугает?
   - Нет.
   - А я?
   Рослый кузнец молча стиснул зубы.
   Бреман неторопливо кивнул.
   - Не бойся. Я твой друг и не намерен запугивать  тебя.  Я  говорю  чистую
правду. Твой  талант  действительно  нужен,  и  нужда  в  нем  огромна.  Она
простирается во всю длину и ширину Четырех Земель. Это не шутка. Мы пытаемся
спасти  жизни  многих  людей,  в  том  числе  твоей  жены  и  детей.  Я   не
преувеличиваю и не притворяюсь, когда говорю, что только мы  можем  защитить
народы от жутчайшей угрозы.
   Урпрокс скова почувствовал, как его уверенность поколебалась:
   - А что это такое? Старик шагнул вперед:
   - Я покажу тебе.
   Он поднял руку и провел ею в воздухе перед глазами  смущенного  Урпрокса.
Воздух  зашевелился  и  обрел  форму.  Кузнец  увидел  руины  города,  дома,
превращенные в развалины, дымящуюся раскаленную землю,  воздух,  наполненный
песком и пеплом. Это была Дехтера. Все ее жители лежали мертвыми на улицах и
у дверей домов. Те, что двигались во мраке, переворачивая мертвые тела, были
не люди, а безобразные чудовища. Нечто  невообразимое,  но  в  то  же  время
вполне реальное. Среди развалин Дехтеры они одни остались в живых.
   Видение исчезло. Урпрокс содрогнулся, когда перед ним снова возник старик
с твердым решительным взглядом.
   - Ты видел? - спокойно спросил  он.  Урпрокс  кивнул.  -  Таково  будущее
твоего города и его жителей. Таково будущее твоей семьи. Это все, что от них
останется. Но к тому времени, когда это случится, на  севере  уже  не  будет
ничего. Эльфы и дворфы будут уничтожены. Темная волна,  которая  утопит  их,
доберется сюда.
   - Это ложь! - быстро пробормотал Урпрокс вне себя от гнева и страха.
   Он не хотел думать. Лишь безоглядно и упрямо отрицал  все.  Мина  и  дети
погибнут? Не станет всех, кого он знает? Это невозможно!
   - Такова жестокая правда, - спокойно сказал Бреман. - Это не ложь.
   - Я не верю тебе! Я не верю в это!
   - Посмотри на меня, - тихо приказал  старик.  -  Посмотри  мне  в  глаза.
Вглядись хорошенько.
   Урпрокс Скрел не мог сопротивляться и сделал то, что говорил  старик.  Он
заглянул  Бреману  в  глаза  и  снова  увидел,  как  они  побелели.   Кузнец
почувствовал, что тонет в этих озерах. Они  тянули  его  вглубь,  засасывали
его.  Он  почувствовал,  как  каким-то  необъяснимым  образом  сливается  со
стариком, становится частью его и постигает то, что ведомо  друиду.  В  этом
слиянии он ощутил мгновенные вспышки прозрения, узнал истину, которую не мог
ни опровергнуть, ни отмести. Внезапно ему открылась вся его жизнь, все,  что
было  и  будет.  Прошлое  и  будущее  замелькало  калейдоскопом  образов   и
мимолетных картин, настолько страшных  и  ошеломляющих,  что  Урпрокс  Скрел
сжался в отчаянии.
   - Не надо! - шептал он, закрывая глаза, чтобы не видеть. -  Не  показывай
мне больше ничего!
   Бреман разорвал связь, и Урпрокс отошел на шаг  назад,  прежде  чем  смог
выпрямиться. Холод,  который  появился  внизу  спины,  окатил  его  сплошным
потоком. Старик кивнул. Их глаза встретились.
   - Я закончил. Ты видел  достаточно,  чтобы  понять,  что  я  не  лгу.  Не
спрашивай меня больше.
   Пойми, моя цель истинна. Помоги мне исполнить долг.
   Урпрокс кивнул, его большие руки сжались в кулаки. Боль в груди сделалась
ощутимой.
   - Я готов выслушать то, что ты скажешь, -  нехотя  согласился  он.  -  По
крайней мере, это я могу сделать.
   Но произнося эти слова, он уже знал, что сделает гораздо больше.
   Бреман усадил кузнеца на скамейку и сел рядом с ним. Они напоминали  двух
добрых друзей, обсуждающих деловое предложение. Житель приграничья и девушка
молчаливо стояли перед ними и слушали. За их спинами по улице шли ни  о  чем
не подозревавшие горожане. Ни один не  подошел  к  кузнецу.  Никто  даже  не
взглянул в его сторону. Он подумал, что, может быть, они  вообще  не  видели
его. Возможно, он стал невидимым. И чем дольше Бреман говорил,  тем  сильнее
он сознавал, насколько сильно было присутствие магии в этом деле.
   Сначала Бреман рассказал ему о Чародее-Владыке и о его вторжении в другие
земли. Северная Земля уже погибла. Восточная - оккупирована.  Западная  -  в
опасности. Южная Земля  окажется