нистоун весело рассмеялась над своими словами, но герцогине было не до смеха, и она промолчала. Мисс Пенистоун заметила, как руки ее подопечной то сжимали, то отпускали подлокотники кресла, и наконец догадалась, что герцогиня, наверное, беспокоится, как бы такой завидный жених, как Сильвестр, не попал в сети какой-нибудь недостойной его внимания женщины.
     - Пусть вас не пугает, что его женитьба причинит вам беспокойство, как говорится в пословице, - с умным видом добавила мисс Августа Пенистоун, с некоторой тревогой наблюдая за кузиной. - Когда вокруг столько девушек, которые спят и видят себя его женами, думаю, вам не из-за чего тревожиться. Ведь Сильвестр такой рассудительный. Однажды мне тоже показалось, что Сильвестр может совершить ошибку... Какая абсурдная мысль!.. И я поведала ее Луизе, когда та гостила летом в Чансе. "Кто угодно, но только не Сильвестр! - решительно ответила она. Вы знаете, этот ее резкий тон. - Он слишком хорошо знает себе цену!" Думаю, вам ясно, что после этих слов я сразу же успокоилась.
     Однако ее слова не оказали такого же благотворного влияния на встревоженное сердце герцогини. Когда же она прикрыла глаза рукой, мисс Пенистоун, неверно истолковав этот жест, решила, что у бедной Элизабет опять была тяжелая ночь!

***

     Сильвестр больше не заговаривал о своих матримониальных планах. Герцогиня по-прежнему в его присутствии старалась не подавать вида, как сильно она беспокоится за сына. Если бы он заметил тревогу матери, то первым делом подумал бы, что она не одобряет саму идею женитьбы, и без всякого сожаления отказался от этой затеи. А если бы пожилая герцогиня дала понять сыну, что ее больше тревожит, не стал ли он высокомерным, Сильвестр, не осознав истинной причины волнения, отшутился бы, пытаясь разубедить в этом мать. Герцог Салфорд вовсе не считал себя излишне высокомерным. Кое-кто из его знакомых и впрямь был достоин такого эпитета. Но они казались ему просто невыносимыми. Сильвестр был одним из немногих в лондонском высшем свете, кто пользовался невероятным успехом у дам, вызывая с их стороны повышенный интерес к своей персоне. Любая простила бы ему маленькие причуды, которые так часты среди избалованных аристократов. Но, надо отдать ему должное, ни у одной не было повода пожаловаться на высокомерие Сильвестра. Более того, вряд ли отыскался бы человек, который, имея дело с Сильвестром, мог сетовать, что его светлость хотя бы жестом или выражением лица выказал свое превосходство. Сильвестр прекрасно знал, что высокомерие у лиц его круга считается признаком дурного тона, точно так же неприлично кичиться знатным происхождением или отругать слугу за какую-нибудь провинность. Правда, он, почти всегда одним из первых приезжая на балы, отказывался ждать контрдансов и, томимый скукой, покидал вечера через полчаса после приезда. Он зачастую игнорировал приглашения, не помнил в лицо всех своих арендаторов, не всегда находил хотя бы пару добрых слов для гостей, которые собирались в Чансе в дни приемов. Поэтому нетрудно догадаться, что мог найтись какой-нибудь прихвостень титулованной знати, который бы обвинил Сильвестра в высокомерии. Наверняка это был какой-нибудь наглый выскочка, которого осадил герцог.
     До герцогини доходили эти слухи, и она пребывала в растерянности. Ей очень хотелось посоветоваться с кем-нибудь из друзей, для кого Сильвестр бы много значил, кто знал бы лучше, чем она (поскольку ей доводилось видеть Сильвестра только в своих апартаментах), как он вел себя в обществе. Таким другом она считала только одного человека - лорда Уильяма Рейна - дядю Сильвестра, который после смерти отца два года являлся его опекуном. Элизабет Салфорд уважала и любила лорда Уильяма, но она быстро убедилась, что всякая попытка поделиться с ним своими довольно туманными и неясными догадками вызывает у того подозрение, будто герцогиня находится в плену своих иллюзий, порожденных болезнью и беспомощным состоянием. Лорд Уильям был старомодным, грубовато-добродушным и очень чопорным человеком. Он имел определенное влияние на Сильвестра, которого любил и которым гордился. К его словам всегда прислушивались, но лорда больше беспокоило, чтобы племянник, не дай Бог, не стал пренебрежительно относиться к своему высокому положению, нежели стал высокомерным и заносчивым.
     Лорд Уильям приехал в Чанс на Рождество, но вместо того, чтобы успокоить и утешить герцогиню, только усилил ее тревогу, хотя это совсем не входило в его планы. Лорд Уильям Рейн только восхвалял Сильвестра. Он сообщил герцогине, что мальчик, обладая безукоризненными манерами, ведет себя в высшей степени похвально, как и подобает его высокому положению. "Очень дружелюбен и вежлив, но умеет сохранять нужную дистанцию, - заявил дядя герцога Салфорда. - Можно не бояться, что он забудет, какие обязательства налагает на него его положение, моя дорогая сестра! Сильвестр рассказал мне, будто подумывает о женитьбе. Очень похвальные мысли! Самое время завести наследника. Мне показалось, что он готовится к женитьбе весьма ответственно. Слава Богу, в голове мальчика не витают глупые романтические идеи!"
     По неизменной традиции рода Рейнов на Рождество в дом главы рода съезжалась масса родственников. Поскольку семья была огромной и большинство собравшихся задержались в Чансе на месяц, у Сильвестра оставалось мало свободного времени для встреч с матерью.
     Молодой герцог Салфорд был радушным хозяином, да и его невестка, леди Генри, также отличалась гостеприимством. Ианта не только испытывала страсть к развлечениям, но и с наслаждением играла роль хозяйки дома. Ее настроение заметно улучшалось, когда первые гости переступали порог дома. Удовольствие Ианты от веселого Рождества омрачил только отказ Сильвестра пригласить на праздник сэра Наджента Фотерби. Она пыталась доказать, что коли он пригласил ее отца и мать, то мог бы с таким же успехом послать приглашение и ее жениху, но как бы ей ни хотелось раздуть пламя своего недовольства упрямством Сильвестра, оно было погашено неожиданным вмешательством ее родителей. Лорд Элвастон, которому сэр Наджент был неприятен, предупредил дочь, что если он увидит этого типа в Чансе, то немедленно вернется домой. Леди Элвастон, которая хотя и решила терпеть сэра Наджента из-за его несметного состояния, объяснила дочери, что появление примитивного денди в обществе Сильвестра будет выглядеть нелепо и может ухудшить ее отношения с семьей покойного мужа.
     Сильвестр покинул Чанс в конце января, на следующий день после отъезда последнего гостя. Он направился в Блэнфорд-парк, куда прямо из Лестершира уже были посланы его охотники, но сам решил сначала заехать в Лондон. Это отклонение от маршрута ни у кого не вызвало особого удивления, ведь он сообщил матери, что в Лондоне у него есть дело. Поскольку его больше манила охота в Блэнфорде, чем женитьба, герцогиня предполагала, что сын не кинется немедленно делать предложение одной из пяти кандидаток, потому что ни одна из этих юных леди не будет присутствовать на охоте в Блэнфорд-парке. Да и в Лондоне их присутствие в это время года маловероятно. Герцогиня сделала вывод, что Сильвестру не представится возможности воплотить в жизнь столь опрометчивое решение.

***

     Герцог Салфорд отправился в Лондон, чтобы нанести утренний визит своей крестной.
     Леди Ингхэм, вдова, жила на Грин-стрит в доме, битком набитом мебелью и украшениями. Переезжая после женитьбы сына из фамильного дома Ингхэмов на Грин-стрит, где она собиралась вести уединенную жизнь, леди Ингхэм вывезла с собой все, что было ей мило и дорого. Так как ни ее сын, лорд Ингхэм, ни его мягкосердечная жена не могли сравниться характером с пожилой леди, она взяла с собой столько добра, что на этом можно было бы нажить несколько приличных состояний. Правда, леди Ингхэм щедро пообещала завещать это имущество законному владельцу после своей смерти. Кроме вещей она захватила с собой дворецкого. Перенести эту потерю лорду Ингхэму оказалось значительно легче, потому что дворецкий все больше старел, с каждым днем становился все упрямее и придерживался порядков, которые лорд Ингхэм считал пережитками прошлого. Сейчас старый слуга неторопливо передвигался по дому и величественно выполнял свои обязанности. Он отговаривал вдову от многолюдных приемов и предлагал что-нибудь типа небольшого званого вечера или игры в карты. К счастью, леди Ингхэм и сама не испытывала особого желания давать обеды и балы и выдвигала в качестве оправданий такому манкированию светскими приличиями свой преклонный возраст и многочисленные болезни. Правда, ей было только пятьдесят шесть лет, и никто толком не знал, чем она страдает, разве что подагрой. Ходила леди Ингхэм, опираясь на трость из черного дерева. Когда же ей предстояли какие-либо серьезные действия, которые грозили вызвать учащенное сердцебиение, она немедленно посылала за сэром Генри Халфордом, который настолько участливо относился к ее здоровью, что на него всегда можно было положиться.
     Когда Сильвестр прошел в заставленную мебелью гостиную, леди Ингхэм поприветствовала гостя несколько пренебрежительным кивком, но в душе все же была рада его визиту. Язвительно посетовав крестнику, что стала забывать, как тот выглядит, она постаралась выпрямить спину и протянула руку для поцелуя. Смягченная изяществом, с которым герцог Салфорд исполнил сей ритуал, она жестом велела ему сесть в кресло, стоящее напротив камина, и осведомилась о здоровье его матери.
     - По-моему, когда я уезжал, она чувствовала себя неплохо, - ответил Сильвестр. - Лучше расскажите, как вы поживаете?
     Пожилая дама с удовольствием поведала о своем здоровье, уделив этой теме минут двадцать, собираясь развивать ее и дальше, но вдруг она вспомнила о мучившем ее вопросе. Вдова внезапно завершила нескончаемый перечень болезней.
     - Хватит об этом! - остановила себя леди Ингхэм. - Расскажи-ка мне лучше о вдове твоего брата. Ходят слухи, будто она собирается выйти замуж за щеголя. Я знавала его отца. Он был сентиментально-слащавым увальнем, хотя и производил впечатление приветливого и дружелюбного человека. Поговаривают, будто его сын - верх совершенства. Полагаю, у него водятся денежки? Старый Фотерби должен был оставить большое состояние.
     - О, Фотерби богат, как Крез! - подтвердил Сильвестр.
     - В самом деле? Гмм... - Очевидно это известие произвело на леди Ингхэм сильное впечатление, поскольку она ненадолго задумалась и через несколько секунд поинтересовалась:
     - Она что-то слишком уж торопится вновь выйти замуж, тебе не кажется? А что будет с мальчиком?
     - Естественно, он останется в Чансе.
     - Что? - Вдова недоуменно уставилась на Сильвестра. - Твоей бедной матери придется воспитывать внука?
     - Нет, конечно! - Сильвестр взял свой монокль, и поигрывал им, с интересом наблюдая, как огонь камина отражается на его стекле. - Я и сам подумываю о том, чтобы жениться, мадам.
     - Ну что ж, пора! - резко согласилась хозяйка дома. - Поговаривают, на дочке Торрингтона?
     - Мне кажется, она отвечает требованиям, которые я предъявляю к своей будущей супруге... Только сомневаюсь, что она не будет скучать в Чансе. Я поставил себе цель, мадам, - выбрать жену, которая понравится моей матери.
     Если леди Ингхэм слова герцога Салфорда и показались странными, то вида она не подала.
     - А что говорит твое сердце? Ты любишь? - осведомилась она.
     - Отнюдь, - покачал головой Сильвестр. - Теперь видите, в какой сложной ситуации я оказался. Посоветуйте, как быть.
     Вдова леди Ингхэм молчала. Сильвестр знал, что она размышляет над его словами, поэтому не стал ее торопить, а сидел и терпеливо ждал, лениво покачивая моноклем.
     - Можешь налить себе вина, - неожиданно предложила леди Ингхэм. - Я тоже выпью... хотя уверена, что мне станет от него только хуже.
     Сильвестр встал и подошел к столу для закусок, на котором стоял серебряный поднос. Вернувшись к огню, он протянул вдове стакан шерри и шутливо произнес:
     - Если бы вы были не просто крестной, а моей доброй феей, мадам, вы бы взмахнули своей волшебной палочкой и безошибочно указали, какая невеста мне нужна.
     С этими словами Сильвестр вернулся к своему креслу и совсем было собрался перевести разговор на другую тему, как вдруг леди Ингхэм прервала затянувшееся молчание.
     - У меня, может, и нет волшебной палочки, но думаю, предложить тебе подходящую кандидатуру я могу. - Она отставила стакан. - Тебе, Сильвестр, нужна девушка с приятными манерами, знатного рода, хорошо воспитанная и с добрым характером. Если бы твой дядя Уильям не был таким простофилей, он давно бы присмотрел такую девушку, и, можешь мне поверить, ты бы наслаждался счастливой семейной жизнью. Я слышала, что ты бегаешь от одной женщины к другой, но не вмешивалась, хотя мне не терпелось сделать это. Сейчас же ты наконец пришел ко мне, и, по-моему, если ты хочешь получить жену, которая будет достойно выполнять свой долг и понравится твоей матери, тебе не найти лучшей супруги, чем моя внучка. Я говорю не об одной из дочерей Ингхэма, а о Фебе, дочери Верены.
     Это скоропалительное предположение весьма раздосадовало Сильвестра. Крестная нарушила его план и повела игру по своим правилам. Сильвестр как бы случайно раскрыл свои карты и надеялся, что леди правильно истолкует эти слова и представит внучку на его суд позже (может, в начале сезона). В манерах вдовы и в том, как она взялась за дело, чувствовался недостаток утонченности, что разозлило и встревожило Сильвестра. Несмотря на то, что идея женитьбы на дочери самой близкой подруги матери и витала у него в голове, она не настолько захватила его, чтобы, не глядя, устремиться к мисс Марлоу и... обнаружить, что ей как раз не хватает тех качеств, которые он считал просто необходимыми для своей жены. Сильвестр прекрасно понял, что леди Ингхэм старается заставить его плясать под свою дудку. Ничто не могло сильнее задеть самолюбие гордого молодого человека, который стал распоряжаться собой и судьбами других окружавших его людей в девятнадцать лет. Сильвестр холодно произнес:
     - В самом деле? А мне доводилось встречаться с вашей внучкой, мадам? Мне почему-то кажется, будто я ее никогда не видел.
     - Не знаю. Феба появилась в свете в прошлом сезоне... нужно было вывезти ее раньше, но она болела скарлатиной, и дебют пришлось отложить на год. В октябре Фебе исполнится двадцать, так что я не предлагаю тебе девочку, только что вставшую со школьной скамьи. И, думаю, ты наверняка встречал ее на вечерах, поскольку она посещала все светские балы. Уж я-то об этом позаботилась. Если бы я допустила, чтобы первым сезоном Фебы распоряжалась та ужасная женщина, на которой Марлоу женился после смерти Верены, бедняжке пришлось бы коротать все свое время в музеях и на концертах старинной музыки. Ведь Констанция Марлоу не мыслит иных развлечений в городе. Марлоу женился на ней, когда Феба еще под стол пешком ходила, и это только лишний раз доказывает, как он глуп! Правда, она, как могла, старалась заменить Фебе мать, и та получила хорошее воспитание, в этом не может быть никаких сомнений. - Бросив взгляд на Сильвестра, леди Ингхэм заметила на его лице саркастическое выражение, и в ее голосе послышался вызов:
     - Я не могла забрать девочку к себе! В моем возрасте и с моим слабым здоровьем об этом нельзя было и думать!
     Сильвестр промолчал, но прежнее ироническое выражение не исчезло с его лица. Так как леди Ингхэм во время прошлого сезона ни разу не пыталась познакомить его с мисс Марлоу, он пришел к выводу, что скорее всего ее внучка была самой заурядной и некрасивой девушкой и вряд ли может ему понравиться. Герцог Салфорд тщетно попытался вспомнить, не видел ли он какую-либо девушку рядом с леди Ингхэм, когда изредка оказывался в компании этой грозной дамы. Если и видел, подумал герцог, то не обратил на нее особого внимания.
     - Феба не то, что твои красотки! - заявила вдова, словно прочитала мысли гостя. - На первый взгляд она производит самое обычное впечатление, но, по-моему, это все же не совсем так. Если тебя в женщинах привлекают только безупречные формы, то она не для тебя, но если же тебе требуется знатность и ум, она тебе понравится. Что же касается ее приданого, то, хотя от Марлоу Феба унаследовала немного, зато ей осталось состояние матери. Таким образом, у нее будут приличные деньги, не считая того, что оставлю ей я. - Леди Ингхэм помолчала с минуту, потом добавила:
     - Этот брак доставил бы твоей матери немалую радость, и не стану скрывать, что и я буду довольна. Я хочу получше устроить судьбу дочери Верены. Феба не очень богатая невеста, но она принесет мужу кое-какие деньги. Что же касается ее происхождения, то Марлоу хоть и глуповат, но в его жилах течет благородная кровь. Ингхэмы тоже знатный род, так что Феба выгодная партия для самого благородного аристократа. Но если идея жениться на моей внучке тебе не нравится, прошу, сразу скажи об этом.
     Последние слова леди Ингхэм только подлили масла в огонь, и Сильвестр рассердился не на шутку. Она старается немедленно получить от него конкретный ответ. Это неразумно с ее стороны. Ей следует понимать, что не она первая пытается поставить ему такую ловушку. Сильвестр встал, с непоколебимым спокойствием улыбнулся хозяйке и сказал, склоняясь к ее руке:
     - Не могу поверить, дорогая мадам, что вам требуются какие-то мои заверения. Этот брак вполне приемлем, и я не вижу никаких препятствий для этого. Поэтому мне остается только заметить, что я надеюсь иметь удовольствие познакомиться с мисс Марлоу... скажем, во время предстоящего сезона? Это было бы просто замечательно!

***

     Герцог Салфорд покинул дом на Грин-стрит, оставив леди Ингхэм в неведении относительно своих истинных намерений. Настроение у пожилой леди испортилось, и ей не давала покоя мысль, что Сильвестр сам открылся и спровоцировал атаку. Он получил именно тот совет, за которым и пришел, но поспешность, с которой она ухватилась за представившуюся возможность, казалась почти так же оскорбительна, как и попытка заставить его поступить согласно ее желанию. Все это было глупо, поскольку действия леди Ингхэм вызвали у Сильвестра только желание вычеркнуть мисс Марлоу из списка предполагаемых невест и заняться, не тратя понапрасну времени, прежними пятью кандидатками. К сожалению, правила приличия не позволили ему преподать вдове полезный урок. Она воспримет его как обдуманное оскорбление (да так оно и было бы на самом деле). Поэтому Сильвестру не оставалось ничего иного, как сдержать себя, пожать плечами и согласиться на эти смотрины. Теперь он был вынужден ждать встречи с мисс Марлоу.
     Сильвестр решил не придавать особого значения разговору с леди Ингхэм, но не прошло и недели по прибытии в Блэнфорд-парк, как он обнаружил среди гостей на охоте лорда Марлоу, отца Фебы, которую ему так открыто навязывала леди Ингхэм.
     Само по себе это обстоятельство не могло вызвать у него подозрений. Лорд Марлоу и герцог Бофорт, хозяин Блэнфорд-парка, были старыми друзьями. Так как Остерби, имение Марлоу в графстве Сомерсет, находилось южнее Кальна в непригодном для охоты месте, лорд Марлоу во время охотничьего сезона был частым гостем в окрестностях Бадминтона. Герцог Салфорд же частенько охотился и в графстве Хейтроп, которое находилось дальше от Остерби и видел его светлость, лорда Марлоу, реже. Отца Фебы никак нельзя было назвать случайным человеком на охоте, и герцог Салфорд поначалу посчитал его появление в Блэнфорде совпадением, однако вскоре убедился, что это не так.
     Лорд Марлоу всегда отличался грубовато-добродушным обращением, но с Сильвестром, который был на двадцать пять лет моложе, у него установились обычные вежливые отношения. Однако на этот раз Марлоу, судя по всему, поставил перед собой цель - как можно больше времени проводить в обществе герцога Салфорда и вести себя с необыкновенным дружелюбием. Сильвестр догадался, что леди Ингхэм взялась за дело, не откладывая его в долгий ящик, и если бы подобная встреча произошла не на охоте, а в каком-нибудь другом месте, он бы ответил на заигрывания лорда холодной учтив