едения. Являя собой картину оскорбленной добродетели,  она
объявила с большим удовольствием, что теперь погублена. Сэр  Гарет  ответил,
что она забывает о Джозефе, и посоветовал ей  вместо  того,  чтобы  говорить
чепуху,  не  позволять  своему  приятелю  затачивать  крошечные  коготки   о
полированную ножку  кресла.  После  такой  бессердечной  дерзости  только  и
следовало ожидать, что сопровождая своего покровителя вниз в кофейню, Аманда
сделала это с видом христианской мученицы. Хозяин рассыпался в извинениях за
невозможность предоставить сэру  Гарету  отдельную  гостиную.  Единственная,
имеющаяся в "Белом льве", была уже занята пожилым  джентльменом,  страдающим
подагрой, и хотя хозяин явно считал, что сэр  Гарет  более  ее  достоин,  он
сомневался, разделит ли джентльмен с  подагрой  его  точку  зрения.  Но  сэр
Гарет, хотя и рассудительно заглушил внезапную заботу Аманды о  ее  девичьей
скромности, гораздо лучше осознавал опасность ее положения, чем  она,  и  не
хотел добавлять к ненормальности этого путешествия обед с  ней  в  отдельном
зале. Хозяин,  обрадованный  такой  его  сговорчивостью,  заверил,  что  все
возможное внимание будет приложено для обеспечения его комфорта, и  добавил,
что поскольку в гостинице есть еще  только  один  гость  -  очень  спокойный
молодой джентльмен, он может не опасаться, что  его  подопечная  окажется  в
шумном  обществе.  Кофейная  комната  была  приятным  помещением  с   низким
потолком, меблированная  длинным  столом,  множеством  стульев  и  массивным
буфетом. Проем окна был заполнен мягким сиденьем, которое, когда  в  комнату
вошли сэр Гарет  и  Аманда,  было  занято  спокойным  молодым  джентльменом,
читающим книгу при угасающем свете дня. Он не сразу поднял глаза  от  книги,
но когда сэр Гарет попросил официанта принести ему стакан шерри, взглянул на
них и, заметив Аманду, по-видимому, впал в транс.
   - И лимонад для леди, - не задумываясь, добавил  сэр  Гарет.  Ему  быстро
пришлось осознать, что он совершил ужасное безрассудство. Аманду можно  было
заставить признать, что он ее опекун, но она не собиралась покориться такому
деспотическому обращению.
   - Спасибо, я не хочу лимонада, - сказала она. - Я выпью стакан шерри.
   Губы сэра Гарета дрогнули. Он  встретил  понимающий  взгляд  официанта  и
кратко приказал:
   - Ратафия.
   Аманда, к этому  времени  обнаружившая  присутствие  спокойного  молодого
джентльмена, решила, что благоразумнее воздержаться от дальнейших  споров  и
погрузилась в уныние. Спокойный молодой человек, забыв про книгу,  продолжал
пристально  глядеть  на  ее  прелестный  профиль  с  выражением   трепетного
преклонения. Сэру Гарету, тоже заметившему его  присутствие,  таким  образом
представилась возможность не спеша разглядеть его. Обычно он бы не  посчитал
необходимым   обращать   много    внимания    на    случайно    встреченного
путешественника, но короткое знакомство  с  Амандой  научило  его,  что  эта
гибельно поверяющая свои секреты девица не поколеблется использовать  любого
подходящего незнакомца  в  своих  интересах.  Но  то,  что  он  увидел,  его
удовлетворило.
   Спокойный  молодой  джентльмен,  которому  он  дал  бы,   возможно,   лет
восемнадцать  или  девятнадцать,  был  изящным  юношей,  с   алыми   щеками,
чувственным ртом  и  в  костюме  для  верховой  езды,  покрой  которого,  не
поднимаясь до высот, достигнутых  Уэстоном  или  Шульцем,  или  Швейцером  и
Давидсоном,  рекламировал  искусство  надежного  провинциального   портного.
Некоторые амбиции выдавал жилет такого смелого рисунка, какой наверняка  мог
бы прийтись по вкусу студенту Оксфорда или Кембриджа; и вычурно, хотя  и  не
совсем удачно завязанный галстук точно напоминал попытки мистера Лея Уэтерби
скопировать разные стили, излюбленные его дядей-коринфянином. Словно  ощутив
испытующий взгляд сэра Гарета, юноша отвел свой восхищенный взор от Аманды и
взглянул на него, слегка покраснев, когда понял, что за ним  наблюдают.  Сэр
Гарет улыбнулся ему и обратился с какой-то банальностью. Он ответил,  слегка
заикаясь от смущения, но достойно, и подтвердил  оценку  сэром  Гаретом  его
положения. Приятный,  с  хорошими  манерами,  хорошо  воспитанный,  но  мало
жизненного опыта, решил сэр Гарет. Слишком молод,  чтобы  показаться  Аманде
подходящим на роль потенциального спасителя,  но  может  пригодиться,  чтобы
заставить ее забыть все обиды, думал он. Во всяком случае,  поскольку  скоро
он будет сидеть с ними за  одним  столом,  нельзя  его  игнорировать.  Через
несколько минут молодой джентльмен, оставив  свое  чтение,  присоединился  к
соседям по гостинице около пустого камина в центре комнаты  и  непринужденно
болтал с новыми знакомыми.
   Сэр Гарет сначала  показался  ему  довольно-таки  пугающим  и,  очевидно,
модным человеком, возможно (если судить по его начищенным до блеска  высоким
сапогам), занимающим высокое положение, но вскоре юноша  обнаружил,  что  он
совсем не чванливый, но напротив, очень приветливый и ободряющий. Задолго до
того, как стол был накрыт, юный джентльмен сообщил, что его имя  Хильдебранд
Росс, что дом его в Саффолке,  где,  как  понял  сэр  Гарет,  его  отец  был
сквайром в деревне неподалеку от  Стоумаркета.  Он  окончил  Винчестер  и  в
настоящее время учился в Кембридже. У него было несколько сестер, все старше
его, но ни одного брата; и было нетрудно догадаться, что он был одновременно
и надеждой, и любимцем дома. Он рассказал сэру Гарету, что  едет  в  Ладлоу,
где собирается присоединиться к компании друзей по колледжу,  путешествующих
пешком по Уэльсу. Он собирался провести ночь в Веллингборо, но его привлек в
"Белого льва" его  древний  вид:  не  думает  ли  сэр  Гарет,  что  по  всей
вероятности, гостиница стояла  здесь  совсем  как  сегодня,  когда  королеву
Екатерину заточили в тюрьму в Кимболтоне? Этот вопрос  не  мог  не  привлечь
внимания Аманды, и она временно оставила свою  роль  страдающей  невинности,
чтобы потребовать дальнейших разъяснений.  В  восторге  как  от  возможности
изложить то, что, казалось, было его любимым предметом, так и  от  беседы  с
самым ослепительно красивым существом, какое он когда-либо созерцал,  мистер
Росс с энтузиазмом повернулся к ней.  Сэр  Гарет,  полный  благодарности  за
избавление в  конце  утомительного  дня  от  необходимости  развлекать  свою
подопечную, уклонился от разговора, спокойно  наслаждаясь  шерри  и  слушая,
слегка забавляясь, серьезные рассуждения мистера Росса. Похоже, мистер  Росс
был  романтически  настроенным  юношей,  сильно  увлекающимся  историей.  Он
считал,  что  в  разводе  и  смерти  королевы  Екатерины   Арагонской   есть
многообещающий материал для драматической трагедии в белых стихах. Только не
чувствует ли  Аманда,  что  было  бы  самонадеянностью  для  поэта  меньшего
таланта, следовать по стопам Шекспира? Да (при этом он вспыхнул), его  мечта
- вступить на литературную стезю.  В  сущности,  он  уже  написал  множество
стихов. О нет! Не опубликованы! Просто беглые отрывки, написанные, когда  он
был еще совсем молодым, и он  бы  устыдился  увидеть  их  напечатанными.  Он
скорее думает, что у него талант к драме: по  крайней  мере  (вспыхивая  еще
ярче), один-два понимающих человека были достаточно  добры  сказать  ему  об
этом. Признаться,  он  уже  написал  короткую  пьесу,  еще  когда  учился  в
Винчестере, которая была разыграна  несколькими  учениками  шестого  класса.
Конечно, просто школьный пустяк, но одну из ситуаций сочли  сильной,  и  ему
кажется, там было несколько эпизодов, не совсем заслуживающих презрения.  Но
должно быть, он выглядит хвастуном! Ободренный на этот счет,  он  признался,
что давно лелеял мечту написать трагическую драму о королеве  Екатерине,  но
до сих пор откладывал этот замысел, боясь, пока не набрался опыта  и  знания
света, что может не справиться с этой темой. Теперь, похоже, время пришло, и
вид Кимболтона,  где,  как  конечно  известно  Аманде,  несчастная  королева
умерла, вызвал у него одну-две хорошие идеи. Аманда, которая никогда до  сих
пор не встречала писателя, тем более драматического  поэта,  была  поражена.
Она просила мистера Росса рассказывать дальше, и мистер  Росс,  заикаясь  от
смеси застенчивости и удовольствия, сказал, если она уверена, что не  сочтет
его скучнейшим на свете, он очень высоко оценит ее мнение о своей пьесе, как
он ее сейчас себе представляет. Сэр Гарет, удобно  развалившись  в  глубоком
кресле, скрестив свои красивые и прекрасно обутые ноги, наблюдал за  ними  с
улыбкой, спрятанной в глубине  глаз.  Привлекательная  пара  детей:  мальчик
немного застенчив и, очевидно,  ослеплен,  девочка  совершенно  свободна  от
всякой застенчивости и достаточно хорошенькая, чтобы  вскружить  куда  более
стойкие головы, чем у  молодого  Росса.  Она  оказывала  на  него  такое  же
впечатление, как на Джо Нинфилда, но не сможет нанести большого  ущерба  его
сердцу в один вечер. Что же до пьесы растущего драматурга, казалось неясным,
будет ли это  хроника,  начинающаяся  свадьбой  Екатерины  и  принца  Артура
(потому что это была бы  превосходная  сцена),  и  представление  будет,  по
немому расчету сэра Гарета, по крайней мере три  вечера,  или  коротким,  но
гораздо более мрачным произведением, начинающимся с  развода  и  кончающимся
вскрытием трупа. К тому времени, когда был накрыт стол,  юная  пара,  быстро
достигнув уютного состояния близости, была поглощена жаркой беседой.  Мистер
Росс с захватывающими  подробностями  рассказал  Аманде  историю  о  вынутом
сердце  Екатерины,  настолько  почерневшем,  что  бальзамировщик,   как   ни
старался, не мог его отмыть. И тогда он разрезал сердце надвое, и вот! - оно
было черным насквозь, и безымянное Нечто вцепилось в него  так  крепко,  что
его не смогли вырвать. Аманда слушала эту  ужасную  историю,  все  больше  и
больше округляя глаза, и с энтузиазмом оценила ее очень высоко. Мистер  Росс
сказал, что и на  него  это  произвело  очень  сильное  впечатление,  но  он
сомневается, окажется ли эта цена подходящей для  представления.  Аманда  не
видела здесь никаких сложностей. Вскрытие, естественно, будет  проведено  на
манекене, и губка, хорошенько  вымоченная  в  смоле,  окажется  превосходным
сердцем. Она была убеждена, что ни один драматург никогда еще не додумывался
до такой великолепной  и  оригинальной  финальной  сцены.  Но  мистер  Росс,
допуская великолепие и оригинальность, был склонен  сомневаться,  понравится
ли это публике. В этом месте сэр  Гарет,  завидно  владевший  собой,  поймал
изумленный взгляд официанта и разразился смехом. Когда два  испуганных  лица
повернулись в его сторону, он встал, произнеся:
   - Идемте обедать, юные вампиры! И я честно предупреждаю вас, что  всякий,
кто предложит мне юные сердца как сопровождение к жареному  цыпленку,  будет
немедленно  удален  из-за  стола!  Мистер  Росс,  приняв   это   добродушно,
ухмыльнулся, но  когда  поднялся  на  ноги,  заметил,  что  Аманда  печально
изменилась. Мгновением раньше а была  воплощением  живости  и  интереса,  ее
выразительные глаза  полны  огня,  и  очаровывающая  улыбка,  с  намеком  на
озорство, не сходила с ее губ; теперь,  словно  под  дуновением  ветра,  вся
живость исчезла с ее лица, глаза затуманились, и она выглядела  так,  словно
вдруг пробудилась от приятного  сна  к  очень  неприятной  реальности.  Одно
беспокойное мгновение мистер Росс думал, не  мог  ли  он  сказать  что-либо,
обидевшее ее. Затем сэр  Гарет,  ожидавший  у  стула,  который  он  для  нее
отодвинул от стола, сказал не то, чтобы повелительно, но властным голосом:
   - Идите, дитя мое! Она поднялась с  очевидным  нежеланием  и,  садясь  за
стол, бросила на своего опекуна  взгляд,  сильно  удивившей  мистера  Росса,
настолько он был злым. Он мог только  предположить,  что  они  в  чем-то  не
поладили. Сэр Гарет казался очень приятным и добродушным, но  возможно,  под
очарованием манер скрывался более строгий опекун, чем можно было догадаться.
   Это заключение почти тотчас же подтвердилось его отказом позволить Аманде
принести в гостиную своего котенка. Но только она уселась, как снова встала,
говоря, что Джозефу необходимо позволить разделить  с  ними  обед.  С  этими
словами она хотела выйти из-за стола, но сэр Гарет быстро  протянул  руку  и
обхватил ее запястье.
   - Ну уж, нет! - сказал  он.  Голос  его  был  веселым,  но  Аманда  густо
покраснела и попыталась освободиться, восклицая низким, дрожащим голосом:
   - Я и не собиралась... Я даже не думала... Отпустите меня! Он отпустил ее
запястье, но тоже поднялся и заставил ее сесть, положив руки ей на плечи.
   Он подержал их там с минуту.
   - Джозеф присоединится к нам после обеда, - сказал он. - Я не думаю,  что
он нам нужен за столом. Он вернулся  на  свое  место  и,  словно  ничего  не
случилось, начал беседовать с Хильдебрандом. Если бы  его  попросили  решить
вопрос беспристрастно, Хильдебранд подал  бы  свой  голос  против  включения
котенка в число обедающих, но видя напротив себя мрачное лицо  Аманды,  было
невозможно  оставаться  беспристрастным.  Опустив  глаза,  она  кусала  свою
хорошенькую губку, ее щеки пылали, и  эти  признаки  раздражения  заставляли
поведение сэра Гарета выглядеть  тираническим.  Однако  он  видел,  как  его
сестры вели себя точно так же, когда им не удавалось  сделать  по-своему,  и
подумал, что  возможно,  она  успокоится  насчет  своего  котенка,  если  не
обращать на нее внимания, и он решительно отвел от нее глаза и стал  слушать
сэра  Гарета.  Тем  временем  Аманда,  отвергнув  суп,  боролась  со  своими
эмоциями. Мистер Росс был совершенно прав, решив, что  ее  резко  вернули  к
неприятной реальности.  Пока  .  -  слушала  его  восхитительные  истории  о
королеве Екатерине, она забыла, что ожидает ее в будущем. Голос сэра  Гарета
напомнил ей об этом, и вся бедственность ее положения  нахлынула  на  нее  с
такой силой, что она почти разрыдалась. Горькое чувство крушения всех надежд
овладело ею, и  тот  факт,  что  сэр  Гарет,  виновник  всего,  был  так  же
добродушен, как всегда, не успокаивал ее. Ее  очень  сердило,  когда  с  ней
обращались, словно с ребенком,  неприятности  которого  тривиальны  и  скоро
будут забыты; и замеченный Хильдебрандом взгляд, которым она его  наградила,
был  действительно  злым.  Она  подумала  было  отказаться  от   обеда,   но
обнаружила, к своей пущей досаде, что подчиняется этому приятно  сказанному,
но решительному  приказу.  Она  не  совсем  понимала,  почему,  но  казалось
невозможным поступить иначе. Потом он не разрешил ей  принести  ее  любимого
маленького котенка, заподозрив, что она снова собирается удрать. Поскольку у
нее  и  вправду  не  было  такого  намерения,  это  показалось   ей   верхом
несправедливости и переполнило чашу ее горестей. А теперь вместо того, чтобы
загладить обиду, убеждая ее съесть суп и уговаривая ее добрыми словами,  как
это наверняка сделал бы дедушка, он совершенно не обращает на нее  внимания,
а вместо этого разговаривает с мистером Россом. Это было обращение, к какому
она совершенно не привыкла, ведь хотя Нейл и не пытался никогда  уговаривать
ее, когда она была раздражена, его методы обращения с  ней  до  сих  пор  не
включали остракизм.  Чувство,  что  с  ней  плохо  обращаются,  росло.  Даже
будущего драматурга, который  казался  таким  чувствительным,  нисколько  не
заботило, ест  ли  она  то,  что  перед  ней,  или  умирает  от  голода.  Он
рассказывал сэру Гарету о своей лошади, которую подарил ему на день рождения
отец. Благородное животное сейчас стояло в конюшне при "Белом льве", ведь он
едет в Ладлоу верхом, это гораздо приятнее  набитого  дилижанса;  сэр  Гарет
согласен с этим? Его маме не очень понравилось, когда он  отправился  совсем
один, но отец прекрасно понял, что человеку  хочется  свободно  ехать,  куда
пожелает, когда он наслаждается большими каникулами. Он - лучший  из  отцов,
совсем не как некоторые другие,  каких  иногда  встречаешь,  которые  всегда
находят в тебе недостатки или устраивают скандал только из-за того, что  сын
неделю-другую не писал домой. Какой сэр Гарет отвратительный, думала Аманда,
поощряет юного  мистера  Росса  совершенно  забыть  о  ней!  Это  все  одно:
несомненно, он так приятно  себя  ведет,  просто  чтобы  обезоружить  ее  на
случай, если она попытается завербовать мистера Росса в качестве союзника.
   Именно это он сделал в Уайтхорн Фарм, настроив против  нее  даже  доброго
мистера Нинфилда и  вынудив  его  поверить  всей  этой  возмутительной  лжи,
которую изрекал. Но мистер Росс  не  забыл  о  ней.  Он  исподтишка  за  ней
наблюдал, а теперь рискнул повернуться и улыбнуться  ей.  Она  улыбнулась  в
ответ, но так душераздирающе, что он пришел к убеждению  о  наличии  чего-то
очень неладного.
   После обеда она стала  гораздо  бодрее,  потому  что  ее  строгий  опекун
разрешил принести в кофейную Джозефа, и после  того,  как  Джозефа  угостили
порцией рубленого цыпленка, он очень любезно развлекал  компанию,  занявшись
длительной партизанской войной с шариком из мятой бумаги. В  середине  этого
развлечения вошел Троттон за окончательными указаниями, которые  хозяин  мог
бы пожелать дать ему, и пока сэр  Гарет  с  ним  разговаривал,  мистер  Росс
воспользовался возможностью, чтобы прошептать:
   -  Простите,  но...  что-нибудь  не  в  порядке?  Его  страхи  немедленно
подтвердились. Глаза Аманды метнулись в сторону сэра Гарета, ярко  показывая
ее страх перед ним, и она прошептала в ответ:
   - Все! Тсс! Он послушно молчал, но решил продолжить выяснение, как только
сэр Гарет даст ему возможность поговорить с ней наедине.  К  несчастью,  сэр
Гарет не дал ему  такой  возможности  и  очень  скоро  разбил  его  надежды,
закончив  вечер  рано.  Он  сказал,  что  поскольку  у  нее  был  длинный  и
утомительный день и другой такой же  будет  завтра,  Аманда  должна  вовремя
отправиться в постель.
   - Но я не хочу идти спать, я нисколько не хочу спать! - возразила Аманда.
   - Я уверен, что не хотите, но я хочу, и вы можете заметить, что и  Джозеф
тоже,  -  ответил  сэр  Гарет.  Очень  выразительный  взгляд,  которым   она
обменялась с мистером Россом, неохотно поднимаясь со стула, предназначен был
для выражения ее мнения о персонах, которые отправляют ее в постель,  словно
она младенец, но он воспринял его как призыв  на  помощь,  и  его  рыцарские
чувства воспламенились. Сэр Гарет, веселый наблюдатель  этой  сцены,  решил,
что пора поставить точку. Если этот романтичный и впечатлительный  юнец  еще
побудет с Амандой, казалось возможным, что его поход будет испорчен жестоким
приступом несчастной телячьей любви, а это было бы довольно скверно, ибо  он
выглядел как раз таким сверхчувствительным мальчиком, которого это  серьезно
бы расстроило. Поэтому сэр Гарет приятно, но строго  пожелал  ему  спокойной
ночи, пожав ему руку и сообщив, что лучше назвать это  прощанием,  поскольку
он и Аманда оставят Кимболтон очень рано утром. После этого  он  безжалостно
увел Аманду. Мистеру Россу,  решившему  назначить  тайное  свидание  с  этой
расстроенной девицей, пришла в голову счастливая идея подсунуть записку  под
дверь ее спальни, но внезапно он осознал, что не имеет ни малейшего понятия,
какая комната  ей  предоставлена.  Единственным  способом  узнать  это  было
отправиться наверх самому, словно он шел спать, и внимательно прислушиваться
у  всех  дверей,  пытаясь  уловить  звук,  который  выдал   бы   ее   точное
местопребывание. Он был совершенно уверен, что  она  будет  разговаривать  с
Джозефом, готовясь ко сну, и с этой надеждой он также взобрался по лестнице.
Глава 12

   Добравшись до квадратной площадки в конце  лестницы,  он  обнаружил,  что
найти комнату Аманды будет проще, чем он боялся. Он услышал звук  ее  голоса
из коридора, ведущего к площадке в конце дома, и было очевидно,  что  вместо
того, чтобы отправиться в постель  немедленно