от, как его?
   Он обвел взглядом свои шумные, но не дающие ответа машины.
   - Монкс, сэр? - спросил голос из словолитни.
   - Ну да. Где Монкс?
   - Монкс!
   Мистер Блум взял свою вырезку. Пора уходить.
   - Так я принесу эскиз, мистер Наннетти, - сказал он, - и я  уверен,  вы
дадите это на видном месте.
   - Монкс!
   - Да, сэр.
   Заказ на три месяца. Это надо сперва  обдумать  на  свежую  голову.  Но
попробовать можно. Распишу про  август:  прекрасная  мысль:  месяц  конной
выставки. Боллсбридж. Туристы съедутся на выставку.


   СТАРОСТА ДНЕВНОЙ СМЕНЫ

   Он прошел через наборный цех мимо  согбенного  старца  в  фартуке  и  в
очках. Старина Монкс, староста дневной смены. Какой  только  дребедени  не
прошло у него через руки за долгую службу: некрологи, трактирные  рекламы,
речи, бракоразводные тяжбы, обнаружен  утопленник.  Подходит  уж  к  концу
своих сроков. Человек непьющий, серьезный, и с недурным счетом в банке,  я
полагаю. Жена отменно готовит и стирает. Дочка швея,  работает  в  ателье.
Простая девушка, безо всяких фокусов.


   И БЫЛ ПРАЗДНИК ПАСХИ

   Он приостановился поглядеть, как ловко наборщик верстает текст. Сначала
читает его справа налево. Да как быстро, мангиД киртаП. Бедный папа читает
мне бывало свою Хаггаду справа налево, водит пальцем по строчкам,  Пессах.
Через год в Иерусалиме. О Боже, Боже! Вся эта длинная история об исходе из
земли Египетской и в дом рабства аллилуйя. Шема Исраэл Адонаи Элоим.  Нет,
это другая. Потом о двенадцати братьях, сыновьях Иакова. И потом ягненок и
кошка и собака и палка и вода и  мясник.  А  потом  ангел  смерти  убивает
мясника а тот убивает быка а собака убивает кошку. Кажется чепухой пока не
вдумаешься как следует. По смыслу здесь правосудие а на поверку о том  как
каждый пожирает всех кого может. В конечном счете, такова и есть жизнь. Но
до чего же он быстро. Отработано до совершенства. Пальцы как будто зрячие.
   Мистер Блум выбрался из лязга и грохота, пройдя галереей к площадке.  И
что, тащиться в эту даль на трамвае, а его, может, и не  застанешь?  Лучше
сначала позвонить. Какой  у  него  номер?  Да.  Как  номер  дома  Цитрона.
Двадцатьвосемь. Двадцатьвосемь и две четверки.


   ОПЯТЬ ЭТО МЫЛО

   Он спустился по лестнице. Кой дьявол тут исчиркал все  стены  спичками?
Как будто на спор старались. И всегда в этих  заведениях  спертый  тяжелый
дух. Когда у Тома работал - от неостывшего клея в соседней комнате.
   Он вынул платок, чтобы прикрыть нос. Цитрон-лимон? Ах, да,  у  меня  же
там мыло. Оттуда может и потеряться. Засунув платок обратно, он вынул мыло
и упрятал в брючный карман. Карман застегнул на пуговицу.
   Какими духами душится твоя жена?  Еще  можно  сейчас  поехать  домой  -
трамваем - мол забыл что-то. Повидать и все - до  этого  -  за  одеванием.
Нет. Спокойствие. Нет.
   Из редакции "Ивнинг телеграф" вдруг донесся визгливый хохот.  Ясно  кто
это. Что там у них? Зайду на минутку позвонить. Нед Лэмберт, вот это кто.
   Он тихонько вошел.


   ЭРИН, ЗЕЛЕНЫЙ САМОЦВЕТ В СЕРЕБРЯНОЙ ОПРАВЕ МОРЯ

   - Входит призрак,  -  тихонько  прошамкал  запыленному  окну  профессор
Макхью полным печенья ртом.
   Мистер  Дедал,  переводя  взгляд  от  пустого  камина  на  ухмыляющуюся
физиономию Неда Лэмберта, скептически ее вопросил:
   - Страсти Христовы, неужели у вас от этого  не  началась  бы  изжога  в
заднице?
   А Нед Лэмберт, усевшись на столе, продолжал читать вслух:
   - _Или обратим взор на извивы говорливого ручейка, что, журча и пенясь,
враждует с каменистыми препонами на своем пути к  бурливым  водам  голубых
владений  Нептуна  и  струится  меж  мшистых  берегов,  овеваемый  нежными
зефирами, покрытый то играющими бляшками света солнца,  то  мягкою  тенью,
отбрасываемой на его задумчивое  лоно  высоким  пологом  роскошной  листвы
лесных великанов_. Ну, каково, Саймон? - спросил он поверх газеты.  -  Как
вам высокий стиль?
   - Смешивает напитки, - выразился мистер Дедал.
   Нед Лэмберт хлопнул себя  газетою  по  коленке  и,  заливаясь  хохотом,
повторил:
   - Играющие бляхи и задумчивое лоно. Ну, братцы! Ну, братцы!
   - И Ксенофонт смотрел на Марафон, - произнес мистер Дедал, вновь бросив
взгляд на нишу камина и оттуда к окну, - и Марафон смотрел на море.
   - Хватит уже, - закричал от окна профессор Макхью. -  Не  желаю  больше
выслушивать этот вздор.
   Прикончив ломтик-полумесяц постного печенья, которое  непрерывно  грыз,
он тут же, оголодалый, собрался перейти к следующему, уже заготовленному в
другой руке.
   Высокопарный вздор. Трепачи. Как  видим,  Нед  Лэмберт  взял  выходной.
Все-таки похороны, это как-то выбивает из колеи на весь день. Говорят,  он
пользуется влиянием. Старый Чаттертон, вице-канцлер, ему двоюродный то  ли
дедушка, то ли прадедушка. Говорят, уж под девяносто. Небось и некролог на
первую полосу давно заготовлен. А он живет им назло. Еще как бы самому  не
пришлось первым.  Джонни,  ну-ка  уступи  место  дядюшке.  Достопочтенному
Хеджесу Эйру Чаттертону. Я так думаю по первым числам  он  ему  выписывает
иногда чек а то и парочку дрожащей рукой. То-то  будет  подарок  когда  он
протянет ноги. Аллилуйя.
   - Очередные потуги, - сказал Нед Лэмберт.
   - А что это такое? - спросил мистер Блум.
   - Вновь найденный  недавно  фрагмент  Цицерона,  -  произнес  профессор
Макхью торжественным голосом. - _Наша любимая отчизна_.


   КОРОТКО, НО МЕТКО

   - Чья отчизна? - спросил бесхитростно мистер Блум.
   - Весьма уместный вопрос, - сказал профессор, не прекращая жевать. -  С
ударением на "чья".
   - Отчизна Дэна Доусона, - промолвил мистер Дедал.
   - Это его речь вчера вечером? - спросил мистер Блум.
   Нед Лэмберт кивнул.
   - Да вы послушайте, - сказал он.
   Дверная ручка пихнула мистера Блума в поясницу: дверь отворяли.
   - Прошу прощения, - сказал Дж.Дж.О'Моллой, входя.
   Мистер Блум поспешно посторонился.
   - А я у вас, - сказал он.
   - Привет, Джек.
   - Заходите, заходите.
   - Приветствую.
   - Как поживаете, Дедал?
   - Жить можно. А вы?
   Дж.Дж.О'Моллой пожал плечами.


   ПРИСКОРБНО

   Раньше был самый способный из  молодых  адвокатов.  Скатился,  бедняга.
Этот чахоточный румянец вернейший признак что песенка спета. Теперь только
прощальный поцелуй. Интересно, с чем он пожаловал. Трудности с деньгами.
   - _Или задумаем достигнуть горных вершин, сомкнувшихся мощным строем_.
   - Вид у вас просто люкс.
   - А редактора можно сейчас увидеть? - спросил Дж.Дж.О'Моллой,  кивая  в
сторону другой двери.
   - Сколько угодно, - сказал профессор Макхью. - Не только увидеть, но  и
услышать. Он с Ленеханом в своем святилище.
   Дж.Дж.О'Моллой не спеша подошел к конторке с подшивкой газеты  и  начал
перелистывать розовые страницы.
   Практика захирела. Неудачник. Падает духом. Азартные  игры.  Долги  под
честное слово. Пожинает бурю. А раньше имел  солидные  гонорары  от  Д.  и
Т.Фицджеральдов. В париках, чтоб показать серое вещество. Мозги выставлены
наружу как сердце у  той  статуи  в  Гласневине.  Кажется,  он  пописывает
какие-то вещицы  для  "Экспресса"  вместе  с  Габриэлом  Конроем.  Неплохо
начитан. Майлс Кроуфорд начинал в "Индепенденте". Просто  смешно  как  эти
газетчики готовы вилять, едва почуют что ветер в другую сторону.  Флюгера.
И нашим и вашим, не поймешь чему  верить.  Любая  басня  хороша,  пока  не
расскажут следующую. На чем свет грызутся друг с другом в своих газетах, и
вдруг  все  лопается  как  мыльный  пузырь.   И   на   другое   утро   уже
друзья-приятели.
   - Нет, вы послушайте, послушайте,  -  взмолился  Нед  Лэмберт.  -  _Или
задумаем достигнуть горных вершин, сомкнувшихся мощным строем_...
   - Пустозвонит! - вмешался профессор  с  раздражением.  -  Довольно  нам
этого надутого болтуна!
   - _Строем_, - продолжал Нед Лэмберт, - _уходящих все выше в небо,  дабы
словно омыть наши души_...
   - Лучше омыл бы глотку, - сказал мистер Дедал. -  Господи,  Твоя  воля!
Ну? И за этакое еще платят?
   -   _Души   бесподобною   панорамой   истинных    сокровищ    Ирландии,
непревзойденных, несмотря на  множество  хваленых  подобий  в  иных  шумно
превозносимых краях, по красоте своих  тенистых  рощ,  оживляемых  холмами
долин и сочных пастбищ, полных весеннею зеленью, погруженной в  задумчивое
мерцание наших мягких таинственных ирландских сумерек_...


   ЕГО РОДНОЕ НАРЕЧИЕ

   - Луна, - сказал профессор Макхью. - Он забыл "Гамлета".
   - _Застилающих вид  вдаль  и  вширь,  покуда  мерцающий  диск  луны  не
воссияет, расточая повсюду свое лучезарное серебро_...
   - Ох! - воскликнул мистер Дедал, испустив  безнадежный  стон.  -  Ну  и
дерьмо собачье! С нас уже хватит, Нед. Жизнь и так коротка.
   Он снял цилиндр и, раздувая в  нетерпении  густые  усы,  причесался  по
валлийскому способу: растопыренной пятерней.
   Нед Лэмберт  отложил  газету,  довольно  посмеиваясь.  Через  мгновение
резкий лающий смех сотряс  небритое  и  в  темных  очках  лицо  профессора
Макхью.
   - Сдобный Доу! - воскликнул он.


   КАК ГОВАРИВАЛ ВЕЗЕРАП

   Язвить можно конечно но публика-то это  хватает  как  горячие  пирожки.
Кстати он кажется сам из булочников? А то с чего его зовут Сдобный Доу. Но
кто бы ни был гнездышко он себе устроил недурно. У дочки жених в налоговом
управлении, имеет автомобиль. Ловко подцепила его. Приемы,  открытый  дом.
Угощение до отвала. Везерап  всегда  это  говорил.  Проводи  захват  через
брюхо.
   Дверь, ведущая в кабинет, распахнулась  резким  толчком,  и  в  комнату
вдвинулась красноклювая физиономия, увенчанная хохлом торчащих  как  перья
волос. Дерзкие голубые  глаза  оглядели  присутствующих,  и  резкий  голос
спросил:
   - Что тут происходит?
   - И вот он, собственною персоной, самозваный  помещик,  -  торжественно
объявил профессор Макхью.
   -  Анепошелбыты,  жалкий  преподавателишка!  -  выразил  редактор  свою
признательность.
   - Пойдемте, Нед, - сказал мистер Дедал, надевая шляпу. -  После  такого
мне надо выпить.
   - Выпить! - вскричал редактор. - Перед мессой спиртного не подают.
   - Что верно, то верно, - отвечал мистер Дедал, уже выходя. -  Пойдемте,
Нед.
   Нед Лэмберт  боком  соскользнул  со  стола.  Голубые  глаза  редактора,
блуждая, остановились на лице мистера Блума, осененном улыбкой.
   - А вы не присоединитесь, Майлс? - спросил Нед Лэмберт.


   ВОСПОМИНАНИЯ О ДОСТОПАМЯТНЫХ БИТВАХ

   - Ополчение Северного Корка! - вскричал редактор, устремляясь к камину.
- Мы всегда побеждали! Северный Корк и испанские офицеры!
   - А где это было, Майлс? - спросил Нед Лэмберт,  задумчиво  разглядывая
носки своих башмаков.
   - В Огайо! - крикнул редактор.
   - Там все и было, готов божиться, - согласился Нед Лэмберт.
   По пути к выходу он шепнул О'Моллою:
   - Начало белой горячки. Печальный случай.
   - Огайо! - кричал редактор петушиным  дискантом  задрав  багровое  лицо
вверх. - Мой край Огайо!
   - Образцовый кретик! - заметил профессор. - Долгий, краткий и долгий.


   О, ЭОЛОВА АРФА

   Он достал из жилетного кармана  катушку  нитки  для  зубов  и,  оторвав
кусок, ловко натянул его как струну между  двумя  парами  своих  нечищеных
звучных зубов.
   - Бинг-бэнг. Бэнг-бэнг.
   Мистер Блум, увидав берег чистым, направился к двери кабинета.
   - Я на минуту, мистер Кроуфорд, - сказал он.  -  Мне  только  позвонить
насчет одного объявления.
   Он вошел.
   - А как с  передовицей  для  вечернего  выпуска?  -  спросил  профессор
Макхью, подойдя к редактору и веско положив руку ему на плечо.
   - Все будет в порядке, - сказал Майлс Кроуфорд уже несколько спокойней.
- Можешь не волноваться. Привет, Джек. Тут все в порядке.
   - Здравствуйте, Майлс,  -  произнес  Дж.Дж.О'Моллой,  выпуская  из  рук
страницы, мягко скользнувшие к остальной подшивке. - Скажите, это  дело  о
канадском мошенничестве - сегодня?
   В кабинете зажужжал телефон.
   - Двадцать восемь... Нет, двадцать... Сорок четыре... Да.


   УГАДАЙТЕ ПОБЕДИТЕЛЯ

   Ленехан появился из внутренних помещений с листками бюллетеней "Спорта"
о скачках.
   - Кто хочет верняка на Золотой Кубок? - спросил  он.  -  Корона,  жокей
О'Мэдден.
   Он бросил листки на стол.
   Крики  и  топот   босоногих   мальчишек-газетчиков,   доносившиеся   из
вестибюля, внезапно приблизились, и дверь распахнулась настежь.
   - Тсс, - произнес Ленехан. - Слышится чья-то пустопь.
   Профессор Макхью пересек комнату и ухватил  съежившегося  мальчишку  за
шиворот, а остальные врассыпную бросились наутек из вестибюля  и  вниз  по
лестнице. Сквозняк с мягким  шелестом  подхватил  листки,  и  они,  описав
голубые закорючки в воздухе, приземлились под столом.
   - Я не виноват, сэр. Это тот длинный меня впихнул, сэр.
   - Да вышвырни его и закрой ту дверь, - сказал редактор. -  А  то  целый
ураган поднялся.
   Ленехан, нагибаясь и покряхтывая, начал подбирать листки с пола.
   - Мы ждали специального о скачках, сэр, - сказал мальчишка. -  Это  Пэт
Фаррел меня впихнул, сэр.
   Он указал на две рожицы, заглядывающие в дверную щель.
   - Вон тот, сэр.
   - Ладно, проваливай, - сердито скомандовал профессор Макхью.
   Он вытолкал мальчишку и крепко захлопнул дверь.
   Дж.Дж.О'Моллой шелестел подшивкой, что-то отыскивая и бормоча:
   - Продолжение на шестой странице, четвертый столбец.
   - Да, это из редакции "Ивнинг  телеграф",  -  говорил  мистер  Блум  по
телефону из кабинета. - А хозяин?.. Да, "Телеграф"... Куда? Ага! На  каком
аукционе?.. Ага! Ясно. Хорошо. Я найду его.


   ПРОИСХОДИТ СТОЛКНОВЕНИЕ

   Когда он положил трубку, телефон снова  зажужжал.  Он  быстро  вошел  и
натолкнулся прямо на Ленехана, боровшегося со вторым листочком.
   - Пардон, месье, - сказал Ленехан, на миг ухватившись за него и скорчив
гримасу.
   - Это я виноват, - отвечал мистер Блум, покорно перенося цепкий  зажим.
- Я не ушиб вас? Я очень спешу.
   - Колено, - пожаловался Ленехан.
   Он сделал смешную мину и захныкал, потирая колено:
   - Ох, набирается годиков нашей эры.
   - Прошу прощения, - сказал мистер Блум.
   Он подошел  к  двери  и,  взявшись  уже  за  ручку,  немного  помедлил.
Дж.Дж.О'Моллой  захлопнул  тяжелую  подшивку.  В  пустом  вестибюле   эхом
отдавались звуки губной гармошки и двух пронзительных  голосов  мальчишек,
усевшихся на ступеньках:

   Мы вексфордские парни
   В сраженье храбрецы.


   БЛУМ УХОДИТ

   - Я должен бежать на Бэйчлорз-уок, - объяснил  мистер  Блум,  -  насчет
этой рекламы для Ключчи. Надо договориться окончательно. Мне сказали,  что
он там рядом, у Диллона.
   Какой-то миг он смотрел на них  в  нерешительности.  Редактор,  который
облокотился на каминную полку, подперев  голову  рукой,  внезапно  широким
жестом простер руку вперед.
   - Гряди! - возгласил он. - Перед тобою весь мир.
   Дж.Дж.О'Моллой  взял  листки  у  Ленехана  из  рук  и   начал   читать,
осторожными дуновениями отделяя их друг от друга, не говоря ни слова.
   - Он устроит эту рекламу, - сказал профессор, глядя через очки в черной
оправе поверх занавески. - Полюбуйтесь, как эти юные  бездельники  за  ним
увязались.
   - Где? Покажите! - закричал Ленехан, подбегая к окну.


   УЛИЧНОЕ ШЕСТВИЕ

   Оба  посмеялись,  глядя  поверх   занавески   на   мальчишек,   которые
выплясывали гуськом за мистером Блумом, а у  последнего  белыми  зигзагами
мотался под ветром шутовской змей с белыми бантиками по хвосту.
   - Поглядеть на свистопляску этих разбойников, - объявил  Ленехан,  -  и
тут же загнешься. Ох, пуп с потехи вспотел! Подхватили, как тот вышагивает
своими плоскостопыми лапищами. Мелкие бесенята. Подметки на ходу режут.
   Вдруг с резвостью он принялся карикатурить мазурку, через всю  комнату,
мимо камина скольженьями устремляясь к О'Моллою, который опустил листки  в
готовно протянутые его руки.
   - Что это здесь? - спросил Майлс Кроуфорд, словно очнувшись.  -  А  где
остальные двое?
   - Кто? - обернулся профессор. - Они отправились в Овал малость  выпить.
Там Падди Хупер, а с ним Джек Холл. Приехали вчера вечером.
   - Пошли, раз так, - решил Майлс Кроуфорд. - Где моя шляпа?
   Дергающейся походкой он прошел в кабинет, отводя полы пиджака  и  звеня
ключами в заднем кармане. Потом ключи звякнули на весу, потом  об  дерево,
когда он запирал свой стол.
   - А он явно уже хорош, - сказал вполголоса профессор Макхью.
   - Кажется, да, - раздумчиво пробормотал  Дж.Дж.О'Моллой,  вынимая  свой
портсигар. - Но знаете, то,  что  кажется,  не  всегда  верно.  Кто  самый
богатый спичками?


   ТРУБКА МИРА

   Он предложил  сигареты  профессору,  взял  сам  одну.  Ленехан  чиркнул
проворно спичкой и дал  им  по  очереди  прикурить.  Дж.Дж.О'Моллой  снова
раскрыл портсигар и протянул ему.
   - Мерсибо, - сказал Ленехан, беря сигарету.
   Редактор вышел из кабинета в соломенной шляпе, криво надвинутой на лоб.
Продекламировал нараспев, тыча сурово пальцем в профессора Макхью:

   Да, мощь и слава завлекли тебя,
   Империя твое пленила сердце.

   Профессор усмехнулся, не разомкнув своих длинных губ.
   - Ну, что? Эх, ты, несчастная Римская Империя! - сказал Майлс Кроуфорд.
   Он взял сигарету  из  раскрытого  портсигара.  Ленехан  тут  же  гибким
движением поднес ему прикурить и сказал:
   - Прошу помолчать. Моя новейшая загадка!
   - Imperium Romanum, - произнес негромко Дж.Дж.О'Моллой.  -  Это  звучит
куда благородней чем британская или брикстонская. Слова чем-то  напоминают
про масло, подливаемое в огонь.
   Майлс Кроуфорд мощно выпустил в потолок первую струю дыма.
   - Это точно, - сказал он. - Мы и есть масло. Вы и я - масло в огонь.  И
шансов у нас еще меньше чем у снежного кома в адском пекле.


   ВЕЛИЧИЕ, ЧЬЕ ИМЯ - РИМ

   - Одну минуту, - сказал профессор Макхью, подняв два спокойных когтя. -
Не следует поддаваться словам, звучанию слов. Мы думаем о Риме  имперском,
императорском, императивном.
   Он сделал паузу и ораторски простер руки, вылезающие из  обтрепанных  и
грязных манжет:
   - Но какова была их цивилизация? Бескрайна, согласен:  но  и  бездушна.
Cloacae: сточные канавы. Евреи в пустыне или  на  вершине  горы  говорили:
_Отрадно быть здесь.  Поставим  жертвенник  Иегове_.  А  римлянин,  как  и
англичанин, следующий по его стопам,  приносил  с  собою  на  любой  новый
берег, куда ступала его нога (на наш берег она никогда не  ступала),  одну
лишь одержимость клоакой. Стоя в своей тоге, он озирался кругом и говорил:
_Отрадно быть здесь. Соорудим же ватерклозет_.
   - Каковой неукоснительно и сооружали, - сказал Ленехан. - Наши  древние
далекие предки, как можно прочесть  в  первой  главе  книги  Пития,  имели
пристрастие к проточной воде.
   - Они были достойными детьми природы, - тихо сказал  Дж.Дж.О'Моллой.  -
Но у нас есть и римское право.
   - И Понтий Пилат пророк его, - откликнулся профессор Макхью.
   - А вы слышали историю про первого лорда казначейства Поллса? - спросил
О'Моллой. - Был парадный обед в королевском университете. Все шло  как  по
маслу...
   - Сначала отгадайте загадку, - прервал Ленехан. - Как, готовы?
   Из вестибюля появился мистер О'Мэдден Берк, высокий, в просторном сером
донегальского твида. За ним следовал Стивен Дедал, снимая на ходу шляпу.
   - Entrez,  mes  enfants!  [Входите,  дети  мои!  (франц.)]  -  закричал
Ленехан.
   - Я сопровождаю просителя, - произнес благозвучно мистер О'Мэдден Берк.
- Юность, ведомая Опытом, наносит визит Молве.
   - Как поживаете? - сказал редактор, протянув руку. - Заходите. Родитель
ваш отбыл только что.


   Ленехан объявил всем:
   - Внимание!  Какая  опера  страдает  хромотой?  Думайте,  напрягайтесь,
соображайте и отвечайте.
   Стивен протянул отпечатанные на машинке листки, указывая на заголовок и
подпись.
   - Кто? - спросил редактор.
   Край-то оторван.
   - Мистер Гэррет Дизи, - ответил Стивен.
   - Старый бродяга, - сказал редактор. - А оторвал кто?  Приспичило  ему,
что ли.

   Приплыв скво