а он уделал  в  лучшем
виде. Уделал и глазом не моргнул - спиртик, шуточки, сигаретка...
   Зарулив на стоянку перед главным пассажирским  терминалом  международного
аэропорта, Смык заглушил двигатель и немного резче, чем следовало, рванул на
себя рукоятку ручного тормоза. Блондин с хрустом потянулся,  бросил  быстрый
взгляд на часы и  распахнул  дверцу.  Навстречу  ему  от  главного  входа  в
терминал уже торопился какой-то субъект. Смык посмотрел  на  этого  парня  и
обомлел. Ощущение было такое, словно из-под него одним ударом выбили землю и
он повис  в  безвоздушном  пространстве,  беспомощно  глотая  вакуум  широко
разинутым ртом.
   От стеклянных дверей терминала  к  машине  шел  Голобородько  собственной
персоной: длинное пальто, белый шарф, шляпа, дурацкая  рыжеватая  бородка  -
все было на месте. Смыку впервые в жизни захотелось  перекреститься,  но  он
вовремя спохватился, что толком не помнит, как это делается - справа  налево
или слева направо.
   Блондин тем временем выбрался  из  машины,  подошел  к  чудесным  образом
воскресшему архитектору, коротко о чем-то переговорил и отдал ему документы,
бумажник и билет, которые Смык полчаса назад  вынул  из  кармана  покойника.
Пока они беседовали, Смык преодолел суеверный ужас и обернулся.
   Труп, как и следовало ожидать, был на месте, а  вовсе  не  разгуливал  по
территории автомобильной стоянки. Немного успокоившись,  Смык  посмотрел  на
человека, с которым разговаривал блондин. Сходство, достигнутое скорее всего
при помощи умело наложенного грима, было просто потрясающим, но теперь  Смык
видел, что незнакомец немного выше  убитого  архитектора  и  чуточку  уже  в
плечах. Пальто на нем было чуть-чуть другого  оттенка,  а  шарф  казался  не
таким длинным, как тот, которым была обмотана перерезанная стальной  удавкой
шея трупа. Загримированный под Голобородько незнакомец  кивнул  блондину,  с
чем-то соглашаясь или просто прощаясь, убрал бумажник, паспорт  и  билет  во
внутренний карман пальто (Смыка  при  этом  снова  передернуло),  повернулся
спиной к стоянке и спокойненько зашагал к зданию аэропорта.
   Смык снова обернулся и уставился на труп. Машину легонько  качнуло,  и  у
него над ухом раздался голос блондина:
   - Поганая смерть,  правда?  Подумать  только,  что  его  последние  слова
были: ?Мне надо в аэропорт!?. Ну, по крайней мере, мы с тобой выполнили  его
последнее желание: в аэропорту он побывал. Заводи, поехали.
   Смык  завел  машину,  чувствуя,  что  его  снова  начинает  трясти.   Эта
растреклятая история никак не хотела заканчиваться, и Смык подумал, что  для
него лично она может не закончиться вообще. Он стал свидетелем не то начала,
не то конца какой-то сложной многоходовой комбинации, задуманной  Вадиком  и
Владиком. А Вадик и Владик были совсем не теми  парнями,  которые  стали  бы
полагаться в таком деле на  чью-то  скромность.  С  их  точки  зрения,  было
гораздо проще и надежнее пришить неудобного свидетеля сразу же  после  того,
как в нем отпала нужда. Смык пожалел, что не взял с собой ничего,  что  хотя
бы отдаленно напоминало оружие, но в следующее мгновение решил, что  никакое
оружие не помогло бы ему в схватке один на один с этим  чертовым  блондином,
который выглядел и вел себя так, словно  был  целиком  скручен  из  стальной
проволоки.
   На выезде из аэропорта у обочины стоял сине-белый  милицейский  ?форд?  -
длинный, широченный, обтекаемый и приземистый, как присевший  перед  прыжком
хищник. По дороге сюда Смык его не заметил,  зато  теперь  он  весь  облился
холодным потом, представив себе, что будет,  если  его  сейчас  остановят  и
угрюмый сержант, наклонившись к дверце, произнесет роковые слова:  ?Операция
"Антитеррор". Выходите из машины, приготовьте документы  для  проверки?.  Но
сержант - на сей раз это оказался толстый капитан с бляхой гибедедешника  на
широкой груди - удостоил проехавшую мимо него ?Волгу? лишь  ленивым,  ничего
не выражающим взглядом.
   Смык с  трудом  перевел  дыхание,  облизал  губы  и  слегка  дрожащим  от
пережитого волнения голосом сказал:
   - Пронесло.
   Блондин не ответил. Он опять курил, держа сигарету по-солдатски, огоньком
в ладонь, и, отвернувшись от Смыка, смотрел  в  окно  на  проносящийся  мимо
пейзаж,  который  несколько  разнообразили  стоявшие  вдоль  дороги   стайки
крикливо одетых девиц легкого поведения. Смык снова, в который  уже  раз  за
это  несчастливое  утро,  взял  себя  в  руки,  пытаясь  отогнать   звериное
предчувствие беды, которое крепло и разрасталось где-то в районе диафрагмы.
   Наконец блондин потушил сигарету  в  пепельнице,  повернулся  к  Смыку  и
окинул его равнодушным взглядом холодных серых глаз.
   - На следующем перекрестке повернешь направо, -  сказал  он  не  терпящим
возражений тоном.
   - Зачем? - трусливо спросил Смык, отлично понимая, что  вопрос  прозвучал
глупо и неуместно.
   - Зачем? - для разгона переспросил блондин.  -  Да  как  тебе  сказать...
Понравился ты мне. Дай, думаю, заманю  этого  красавчика  в  лесок.  Выпьем,
поговорим, поцелуемся...
   Смык бросил на попутчика затравленный взгляд, силясь понять, шутит он или
говорит  всерьез.  А  вдруг  и  вправду  извращенец?  Сопротивляться  такому
бесполезно и очень опасно, а сдаться без боя как-то.., неловко, что ли.
   "Только этого мне и не хватало, -  подумал  Смык.  -  Чтобы  этот  упырь,
только что задушивший человека, взял и опустил меня прямо здесь, рядышком  с
трупом..."
   Видимо, его мысли явственно проступили на лице, или в глазах, или где там
еще их можно прочесть. Блондин вдруг нехорошо усмехнулся и спросил:
   - Ну, чего уставился как баран на новые ворота? Не бойся, цела будет твоя
прыщавая задница. Просто не надо задавать дурацких вопросов.  ?Зачем...?  Ты
что, собрался жмурика в город везти?
   - Так надо было его сразу выбросить, - сказал Смык.  -  Там,  в  лесочке.
Присыпали бы веточками, снежком забросали...
   - Поворот не пропусти, - напомнил блондин, начисто  проигнорировав  слова
Смыка.
   Смык обиженно замолчал и свернул, где было ведено. Он  понятия  не  имел,
как себя вести с этим человеком, и очень боялся, что это на  самом  деле  не
имеет никакого значения: вот пырнет сейчас пером под ребро, и вся дипломатия
на этом кончится...
   В полукилометре от перекрестка асфальт кончился. Некоторое время  ?Волга?
довольно резво  катилась  по  щебенке,  а  потом  под  колеса  легла  родная
российская грунтовка - ухаб на ухабе, рытвина на рытвине.  Дорога  выглядела
так, словно над ней прошлось звено тяжелых бомбардировщиков, утюжа вражескую
автоколонну. Здесь Смыку стало не до переживаний: он целиком  сосредоточился
на том, чтобы  не  увязнуть  в  этой  грязи  намертво,  ожесточенно  работая
педалями и рукояткой коробки скоростей. Он перешел сначала на третью,  потом
на вторую, а потом и на первую передачу. Двигатель  обиженно  выл  и  рычал,
из-под колес веером летела темная вода и комья липкой грязи.  От  толчков  и
тряски с мертвого Голобородько свалилась шляпа, и теперь в  зеркале  заднего
вида маячила синяя оскаленная физиономия с закатившимися под лоб  глазами  и
вывалившимся черным языком. Некоторое время Смык боролся с  собой,  а  потом
все-таки не выдержал и повернул зеркало  так,  что  в  нем  не  стало  видно
ничего, кроме потолка салона.  Блондин  насмешливо  покосился  на  него,  но
промолчал. Спустя минуту машину сильно подбросило на камне. Позади  раздался
глухой шум. Смык покосился назад через плечо и понял,  что  от  толчка  труп
свалился на сиденье, а может быть, и вовсе на пол. Смыку немного  полегчало:
мертвец должен лежать, а  не  торчать  у  всех  на  виду,  как  непристойная
карикатура на живого человека.
   Блондин вынул из кармана сигареты, чиркнул зажигалкой и  принялся  ловить
кончиком сигареты пляшущий от немилосердной тряски  огонек.  С  третьей  или
четвертой попытки это ему наконец удалось, и  салон  наполнился  голубоватым
табачным дымом.
   - Особые приметы, - вдруг нарушил  молчание  блондин,  и  Смык  удивленно
повернулся к нему, не понимая, что он имел в виду. - Ты не в курсе,  у  него
были какие-нибудь особые приметы?  Впрочем,  откуда  тебе  знать...  Ничего,
сейчас разберемся. Тебе придется мне помочь.  Надеюсь,  ты  уже  понял,  что
нашего приятеля, - он показал большим пальцем на заднее сиденье, - не должны
опознать ни при каких обстоятельствах. Я не думаю, что в Москве много людей,
которым известны его особые  приметы,  но  я  привык  работать  чисто.  Если
сказано, что труп должен быть неопознанным, значит,  его  не  должна  узнать
даже родная мама. Ты меня понимаешь?
   - Не совсем, - соврал Смык.
   Правда заключалась в том, что он не хотел понимать своего пассажира.  При
одной мысли о том, что задумал этот упырь, содержимое  желудка  Смыка  разом
подкатило к горлу, просясь на  волю.  Смык  изо  всех  сил  стиснул  зубы  и
сглотнул, загоняя свой завтрак на место, как патрон в обойму.
   -  Ничего,  -  сказал  блондин,  хмуро  скалясь,  -  поймешь.  Ты  парень
сообразительный, так ведь? Кажется,  я  видел  у  тебя  в  багажнике  топор.
Сверни-ка во-о-он в ту просеку и остановись.  Придется  немного  поработать.
Да, и постарайся не испачкаться, ладно?
   Не успев дослушать до конца, Смык ударил по тормозам, распахнул дверцу  и
свесился наружу, держась правой рукой за руль, а левой - за дверную ручку. В
следующее мгновение послышался утробный" звук, и  завтрак  Смыка  с  громким
плеском  выскочил  на  дорогу,   образовав   на   ней   лужицу   неприятного
желтовато-белого цвета.

Глава 3

   Главный  редактор  оказался  вовсе  не   убеленным   сединами   ветераном
журналистики в очках с мощными бифокальными линзами, образ которого сложился
в воображении Юрия по дороге в  редакцию.  Напротив,  это  был  сравнительно
молодой, никак не старше Юрия, неплохо сложенный и отлично одетый человек  с
густой, аккуратно подстриженной и тщательно, волосок  к  волоску,  уложенной
светло-русой шевелюрой. Он выглядел как преуспевающий бизнесмен, посвящающий
довольно много времени занятиям в тренажерном зале, хотя сидячий образ жизни
давал о себе знать: полы  распахнутого  двубортного  пиджака  выставляли  на
обозрение туго обтянутое белой рубашкой  округлое  брюшко  -  небольшое,  но
какое-то очень представительное. Юрий подумал, что солидный и  преуспевающий
мужчина, приближающийся к сорокалетнему юбилею,  просто  обязан  обзавестись
таким вот аккуратным, законопослушным брюшком. Плоский живот - удел тех, кто
никак не может остепениться и зарабатывает  на  хлеб  беготней,  прыжками  и
прочими малопочтенными телодвижениями.
   Изловить главного редактора оказалось совсем  не  просто,  хотя  редакция
занимала   всего   пять   небольших   комнат   на   шестом   этаже    нового
административного здания недалеко от Арбата. Двери всех пяти комнат выходили
в длинный коридор, и в каждой из этих  прокуренных,  насквозь  пропитавшихся
ароматом крепкого черного кофе комнатушек сидели  люди,  которые  на  вопрос
Юрия отвечали, что главный только  что  был  здесь  и  вышел  минуту  назад.
Поначалу Юрий заподозрил, что здесь  не  обошлось  без  мистики,  но  вскоре
пришел к выводу, что газетчики попросту водят его за нос, покрывая  коллегу,
который уединился где-то с дамой своего сердца или,  скажем,  скрывается  от
разгневанных читателей. В тот самый момент, когда он окончательно утвердился
в этом мнении, одна из выходивших в коридор дверей  распахнулась,  и  оттуда
вышел человек, по описанию похожий на главного редактора. Юрий  мигом  понял
причину неудачи  своих  поисков:  дверь,  за  которой  скрывался  неуловимый
деятель столичной журналистики, была дверью мужского туалета.
   На ходу закуривая  сигарету  и  ухитряясь  одновременно  вытирать  ладони
клетчатым носовым платком, редактор устремился  куда-то  в  конец  коридора,
набирая скорость так стремительно, словно внутри у него был  спрятан  мощный
двигатель фирмы ?Порше?. Юрий едва успел остановить его,  поймав  за  рукав:
что-то  подсказало  ему,  что  оклика  редактор  не  услышит.  Тот  неохотно
остановился и первым делом выжидательно уставился на руку Филатова, все  еще
деликатно сжимавшую рукав его дорогого пиджака. Юрий понял намек и  поспешно
разжал пальцы.
   - Так, - деловито сказал редактор, переводя взгляд со  своего  рукава  на
лицо посетителя. - Вы ко мне?
   - Если вы главный в этом сумасшедшем доме, то к вам, - сказал Юрий.
   - Ну-ну, - усмехнулся редактор. - Не  надо  быть  таким  впечатлительным.
Обыкновенная рабочая обстановка. Вы  по  делу  или  с  претензиями?  Если  с
претензиями,  то  это  к  ответственному  секретарю.  Шестьсот   семнадцатая
комната. Там вас выслушают и безотлагательно примут меры. Это в том  случае,
если ваши претензии обоснованы.
   - А если нет? - из чистого любопытства поинтересовался Юрий.
   - Тогда просто  выслушают,  -  не  скрывая  вздоха,  ответил  главный.  -
Следовало бы, конечно, разработать систему мероприятий и на этот случай,  но
в нашем штатном расписании, увы, нет должности вышибалы.
   - Не слишком вежливо, - не удержался Юрий.
   - Зато предельно откровенно. Слушайте, если у вас  нет  ко  мне  никакого
дела, то я, пожалуй, того... Меня там, знаете ли, ждут...
   - Я по делу, - поспешно сказал Юрий. - Честное слово. Видите ли, я живу в
одном доме с Веригиным...
   - Веригин? А, это наш водитель! Мне пришлось его уволить. Ну на кой черт,
скажите на милость, мне нужен водитель без водительского удостоверения? Если
вы пришли по его поручению, чтобы.., гм.., обсудить связанные с  увольнением
вопросы, то учтите: я неплохо боксирую.
   - Да ну?! - обрадовался Юрий. - Хотелось бы попробовать. Но это в  другой
раз.
   - Только не говорите, что пришли сюда искать спарринг-партнера!
   - Черт возьми, - сказал Юрий. - Теперь я понимаю, почему в наших  газетах
столько бреда и так мало правдивой информации. Если это ваша обычная  манера
разговора, то я представляю, как должно выглядеть взятое вами интервью.
   Редактор озадаченно посмотрел на него и вдруг расхохотался.
   - Подите к черту, - сказал он. - Если вы так же  боксируете,  как  ведете
разговор, то я вам не партнер. Здоровье, знаете ли, дороже. А  что  касается
бреда и умения брать интервью... Открою вам маленький секрет: если  бы  я  и
мои коллеги дословно печатали то,  что  несут  герои  наших  публикаций,  вы
решили бы, что мир окончательно сошел с ума. Так я вас слушаю.
   - Собственно, я всего-навсего хотел получить  место  Веригина,  -  сказал
Юрий.
   - Действительно ?всего-навсего?, - с некоторым  удивлением  констатировал
главный редактор. - Ладно, пойдемте в кабинет. Трудовая книжка при вас?
   Юрий похлопал себя по  нагрудному  карману  и  кивнул.  Главный  редактор
бросил вороватый взгляд на часы, почти незаметно вздохнул и  толкнул  дверь,
на  которой  красовался  надраенный  до  блеска  латунный   номер   шестьсот
тринадцать.
   - Газетный народ - это сборище суеверных циников и эгоистичных  негодяев,
- громогласно объявил он, входя в кабинет.  -  Никто  не  хочет  работать  в
комнате номер тринадцать, вот мне и пришлось занять  ее  под  свой  кабинет.
Впрочем, спасенья от этих акул нет и здесь.
   Он был прав. В комнате уже находилось два человека:  молодой  красавец  в
каштановых кудрях до  плеч,  растянутом  свитере  и  потрепанных  джинсах  и
светловолосая девица, которая с невероятной скоростью набирала на компьютере
какой-то  текст  под  диктовку  своего  кудрявого   коллеги.   Когда   дверь
распахнулась, молодой человек замолчал, и оба уставились на вошедших, словно
ожидая, что те сию минуту застесняются и покинут помещение.
   - Нечего на меня таращиться, - агрессивно заявил главный редактор. - Это,
между прочим, мой кабинет, и если я терплю вас, то только потому, что мама и
папа хорошо меня воспитали.
   - У тебя была мама? - преувеличенно изумился обладатель каштановых кудрей
и свитера. - Никогда бы не подумал. И учти, я слышал все  эпитеты,  которыми
ты только что наградил членов нашего трудового коллектива.
   - Замолчи и займись делом, не то тебе еще и не такое придется услышать, -
парировал главный, ловко приземляясь в вертящееся кресло у окна, из которого
открывался неплохой вид на окрестности.
   - Здесь дамы, - сказала светловолосая девица, имея в виду себя, поскольку
других дам в кабинете не было.
   - Ах да, пардон! Тогда словесная  экзекуция  отменяется.  Напомните  мне,
чтобы я купил розги. Давайте вашу трудовую книжку, - обратился он к Юрию.
   Юрий  молча  повиновался.  Ему  здесь  нравилось,   но   он   предпочитал
помалкивать,  поскольку,  общаясь  с  остряками,  к   каковым,   несомненно,
относился главный редактор, ощущал себя так, словно шел по тонкому  льду.  В
изящной  словесности  он  был  не  силен  и  все  время   боялся   сморозить
какую-нибудь глупость. Конечно, подумал он с иронией. То ли  дело  навернуть
кому-нибудь по физиономии! ?Навесить по чавке?,  -  как  говорили  у  нас  в
школе...
   Редактор быстро перелистал трудовую книжку.
   - Так, что тут у нас? ВДВ,  старший  лейтенант..,  ого!  Водитель  такси,
инкассатор    в    коммерческом    банке,    снова     водитель     такси..,
монтажник-высотник..,   ну,   это   понятно.   Родственная,   так   сказать,
специальность... Я вижу,  вы  нигде  подолгу  не  задерживаетесь.  Что  так?
Проблемы с выпивкой или тяжелый характер?
   - Обстоятельства, - коротко ответил Юрий, который не собирался  вдаваться
в подробности. Он ждал этого  вопроса  и  был  готов  к  тому,  что  главный
редактор откажется принять на работу заядлого летуна.
   - Жертва цепи несчастных случайностей, как и все мы, -  слегка  перевирая
Курта Воннегута, процитировал редактор. - Ясно, ясно...
   Он продолжал  листать  трудовую  книжку,  вчитываясь  в  немногочисленные
записи. Внезапно он откинулся на спинку кресла. Взгляд его  остекленел,  рот
приоткрылся. Это продолжалось не больше секунды.
   - Слушайте, - сказал он, - интересное получается кино. В этом  документе,
- он легонько похлопал  по  столу  раскрытой  трудовой  книжкой,  -  имеются
странные совпадения с некоторыми любопытными событиями.  Взять,  к  примеру,
вашу работу инкассатором. Помнится, как раз в то время из этого самого банка
сперли четыре миллиона долларов. Подорвали броневик, убили инкассатора, а  в
мешках оказалась резаная бумага...  А  через  неделю  после  того,  как  эта
история не то закончилась, не то была замята, вы увольняетесь  из  банка  по
собственному желанию. Потом вы занимаетесь частным извозом, и снова странное
совпадение  -  война  таксистов,  кто-то  буквально   выкашивает   чеченскую
группировку, которая держала таксистов и автосервис. Вы  тут  же  оставляете
это выгодное дело и отправляетесь строить какую-то ЛЭП у черта на  рогах,  в
тайге.  Я   помню   публикацию,   в   которой   рассказывалось   о   бригаде
монтажников-высотников, в полном составе угробившейся где-то  в  тех  краях,
фирма оказывается замешанной в  крупной  контрабанде  цветных  металлов,  ее
руководитель погибает  при  достаточно  странных  обстоятельствах,  и  снова
совпадение времени и места... Черт с ним, с трудоустройством! Не хотите дать
нашей газете эксклюзивное интервью?
   - Вам бы фантастику писать, - спокойно  сказал  Юрий.  -  Или  детективы.
Знаете, те, что в пестрых обложках. Незнанский, Маринина, Тополь, Воронин...
   - Но совпадения...
   - Это совпадения.
   - Значит, давать интервью вы не хотите.
   - Я хочу получить работу.
   - Да-да, конечно. А  потом  наша  редакция  взлетит  на  воздух  со  всем
персоналом, а наших спонсоров повяжет Интерпол... Впрочем... А, не отпускать
же вас, в самом-то деле! Так я хотя бы смогу наблюдать за вами и  надеяться,
что когда-нибудь мне удастся вас подпоить и выпытать что-нибудь  любопытное.
А?
   - Бэ, - парировал Юрий. - Так вы берете меня на работу?
   - Ну а если так, - вдохновленный новой идеей, сказал редактор,  -  я  вам
шта