ут кооператив будет  наводнен
вооруженными людьми, часть которых пойдет понизу, а другая -
по крышам. Отсюда нужно уходить.
      "Черт меня дернул убегать, - уже в который раз подумал
Юрий,  мягко  спрыгивая с крыши последнего в ряду  гаража  и
озираясь по сторонам. - Сидел бы сейчас в камере, как  белый
человек,  давил  клопов, а менты шили бы дело,  вместо  того
чтобы   бегать  за  мной  в  потемках  и  тратить   казенные
патроны..."
      Он  снова огляделся по сторонам. Он находился в узкой,
заваленной   каким-то  вонючим  хламом  щели  между   стеной
кооператива и шеренгой приткнувшихся к ней жестяных гаражей,
до  которых  не  добрались  руки рачительных  чиновников  из
мэрии.  Осененный внезапной идеей, он присел на  корточки  и
принялся  разбрасывать наваленный у ржавой  железной  стенки
гаража  мусор,  расчищая фундамент.  Он  надеялся,  что  под
нижним краем жестянки обнаружится какая-нибудь щель или хотя
бы  выемка, в которой можно будет спрятать безумно  мешавшую
сумку  с  оружием.  Ему  повезло даже  больше,  чем  он  мог
надеяться:  нижний угол жестяной стенки совсем  проржавел  и
даже  был  слегка  отогнут,  словно  в  гараж  уже  пытались
проникнуть  таким  путем. Юрий бесшумно  отогнул  крошащееся
железо, немного подумал, вынул из сумки "Макаров" и затолкал
его  за  пояс  джинсов. Сумку с "маузером"  он  пропихнул  в
темноту  гаража, снова разогнул жесть и засыпал свой  тайник
мусором.
      Он  выбрался  из-за гаражей, посмотрел  вокруг,  чтобы
получше  запомнить  место, и быстрым  шагом  двинулся  через
дворы в сторону шумевшей неподалеку улицы. Смешанный с пылью
пот  подсыхал  на  лице  шершавой  серой  корочкой,  и  Юрий
некстати припомнил, что вся эта беготня началась именно  из-
за  его не ко времени возникшего желания принять душ.  "Зато
теперь я точно знаю, на каком я свете", - утешил он себя.
      Выйдя  из-за угла очередной пятиэтажки,  он  увидел  в
глубине  темного двора какой-то автомобиль, освещенный  лишь
слабыми  отблесками,  падавшими из  окон  второго  этажа.  У
автомобиля  были  громоздкие, хорошо знакомые  очертания,  и
прежде,  чем  мозг  Юрия  успел  подать  команду,  его  рука
метнулась за спину, выхватив из-за пояса пистолет.  Негромко
лязгнул  затвор, а в следующее мгновение на  притаившемся  в
темноте   милицейском   "уазике"  вспыхнула   фара-искатель.
Ослепительный  луч света метнулся справа налево,  высвечивая
скамейки и лохматые кусты, нащупал Юрия и уперся ему в лицо.
Усиленный громкоговорителем голос прогрохотал:
     - Не двигаться! Оружие на землю!
      Юрий выстрелил. Зазвенело стекло, и ослепительный  луч
погас.   Почти   ничего  не  видя,  кроме  плававших   перед
ослепленными глазами зеленоватых кругов, Юрий метнулся вдоль
стены  дома. На вездеходе вспыхнули фары, но там,  куда  они
светили, уже никого не было.
       Зацепившись   ногой  за  какую-то   проволоку,   Юрий
растянулся на земле, и тут же на спину ему обрушилось что-то
тяжелое,  шумно пыхтящее, остро-пахнущее потом  и  чесноком,
навалилось, прижало и принялось выкручивать руки,  явственно
позвякивая металлом наручников. Юрий наугад ударил затылком,
двинул  локтем, оседлавший его оперативник коротко  взвыл  и
ослабил   хватку.  Филатов  сбросил  его  с   себя,   увидел
мелькнувшие слева светлые металлические пуговицы и  встретил
набежавшего   сержанта  ударом  ноги.  Сержант   с   треском
обрушился в кусты.
        Опрокинув    еще    одного    украшенного    лычками
преследователя,  Юрий  выбежал  со  двора  и   оказался   на
освещенной  улице.  Пешеходов было  немного,  поодаль  мягко
a"%b(+  al  витрина открытого гастронома, а еще дальше  Юрий
увидел    красно-синие    вспышки    милицейских    мигалок.
Повернувшись к ним спиной, он бросился бежать,  стараясь  не
обращать  внимания на боль в ноге и упорные мысли  о  полной
бесполезности всей этой беготни.
      Пробегая мимо темного выезда из какого-то двора,  Юрий
едва   успел  остановиться,  чтобы  не  угодить  под  колеса
выскочившего оттуда джипа. Они затормозили одновременно,  но
Юрий  по  инерции  все-таки  врезался  в  дверцу  автомобиля
вытянутыми вперед ладонями. Соседняя дверца распахнулась,  и
из   подсвеченной  зеленоватым  мерцанием  приборной  панели
темноты раздался добродушный хрипловатый голос:
      -  Куда  бежишь, чудак? От мусоров, что  ли?  Залезай,
подброшу!
      Юрий  разглядел, что водитель в кабине один,  и  решил
рискнуть.  Он  запрыгнул на переднее сиденье и захлопнул  за
собой  дверцу. Водитель нажал какую-то кнопку, и центральный
замок мягко щелкнул, заперев все четыре дверцы.
     - Куда поедем, бродяга? - спросил водитель.
      -  А  черт его знает... Поехали куда-нибудь,  лишь  бы
подальше отсюда.
     - Угу, ясно...
       Джип   тронулся,  повернул  налево  и  стал  набирать
скорость.   Водитель  закурил,  бросив  на  Юрия  любопытный
взгляд.
     - Ну что, братан, - сказал он после недолгого молчания,
- расскажи, как дошел до жизни такой?
      Юрий  пожал плечами, собираясь дать какой-нибудь более
или  менее  уклончивый ответ, но тут за его спиной  раздался
тихий  вороватый звук. Он рванулся к водителю, уже  понимая,
что  опоздал, и совсем не удивился, когда вслед за  слепяще-
болезненным  ударом  в  основание  шеи  на  него  обрушилась
темнота.

                          Глава 14

      Первым,  что  он почувствовал, была боль  в  плечах  и
запястьях. Это было странно, потому что одновременно с  этим
боль располагалась где-то вверху, гораздо выше головы. Какое-
то время ушло у него на то, чтобы разобраться, где у него на
самом деле верх, а где низ, и наконец он понял, что висит на
скованных  или  связанных над головой  руках,  едва  касаясь
земли   носками  кроссовок.  Судя  по  нестерпимой  рези   в
запястьях, руки у него были все-таки скованы наручниками. Он
постарался попрочнее утвердиться на носках, чтобы  уменьшить
давление на запястья, невольно застонал и открыл глаза.
      Он  находился  в  сыром и плохо освещенном  квадратном
помещении  с  грубо  побеленными стенами  из  газосиликатных
блоков. Больше всего это помещение напоминало подвал какого-
то   гаража.   Руки  у  него  действительно   были   скованы
наручниками.  С  потолка свешивалась одинокая  сорокаваттная
лампочка  на грязном витом шнуре. Свет от нее был жиденький,
желтоватый, неспособный рассеять затаившиеся в углах  черные
тени.
     - Доброе утро, - приветствовал его сидевший напротив на
заляпанном  побелкой  дощатом  топчане  человек.   Это   был
плечистый  тип, у которого из узкой облегающей майки  так  и
перла во все стороны прикрытая тонким слоем жирка накачанная
мускулатура.  Глазки  у  него  были  маленькие,   поросячьи,
физиономия широкая, курносая и губастая. Это лицо показалось
Юрию смутно знакомым, но он никак не мог припомнить, где они
встречались. - Ну, чего моргаешь? Не признал? А помнишь, как
ты мне в кафе глазки строил?
     Теперь Юрий вспомнил и этого типа, и его благообразного
работодателя  со странным именем Арчибальд. "При  чем  здесь
этот старик? - подумал он. - Неужели его послал Цыба?"
     - Хватит, Губастый, - послышалось из другого угла. Юрий
повернул голову и увидел костлявого мужика примерно одного с
собой  возраста,  который курил сигарету, потирая  синий  от
проступившей  щетины подбородок. Голос у него был  знакомый,
хрипловатый, и, хотя теперь в нем не осталось даже намека на
прежнее  добродушие,  Юрий узнал по  этому  голосу  водителя
подобравшего  его  джипа. - Мне наплевать,  кому  он  глазки
строил.  Или  ты сожалеешь об упущенных возможностях?  Пусть
скажет, где деньги, некогда нам с ним возиться.
       -  Где  деньги,  козел?  -  спросил  Губастый,  легко
соскакивая  с топчана и приближаясь к Юрию. В  руке  у  него
покачивалась милицейская дубинка.
      -  Это вы не по адресу, ребята, - сказал Юрий.  -  Все
деньги, которые у меня были, лежали в кармане. Так вы же их,
наверное, уже приватизировали.
      -  Вот козел, - сказал Губастый и неожиданно огрел его
дубинкой по ребрам. - А если так?
      Юрий с шипением втянул воздух сквозь зубы, подпрыгнул,
повиснув на соединявшей наручники стальной цепочке, и обеими
ногами  ударил Губастого в грудь. Это был не лучший  из  его
ударов,  но качок все равно послушно отлетел назад, ударился
ногами о свой топчан, кувыркнулся через него и плашмя рухнул
на пол, задрав кверху грязные подошвы кроссовок.
      -  Я  же  говорил,  что это крутой  парень,  -  сказал
водитель джипа, обращаясь к этим подошвам. - Из этого  парня
ментовским демократизатором ничего не выбьешь, кроме  лишних
неприятностей.  Но  если он так же хорошо умеет  соображать,
как и махаться, мы обязательно договоримся. А соображать  он
умеет, иначе не рискнул бы в одиночку провернуть такое дело.
Задумка была что надо, и исполнено красиво. Вот только он не
знал, на чьи бабки руку поднял.., правда?
     Последний вопрос был уже прямо обращен к Юрию. Он пожал
плечами, насколько ему позволяла поза.
      -  Мужики, - сказал он, - вам не кажется, что нам было
бы проще договориться, если бы я знал, о чем идет речь?
      -  Вот  же  козел,  - пробормотал Губастый,  с  трудом
поднимаясь  на ноги и подбирая свою дубинку. Юрий  ухватился
кончиками пальцев за нижний выступ балки и угрожающе  согнул
в  колене  правую  ногу. Губастый нерешительно  остановился.
Юрий понимающе улыбнулся ему и одобрительно кивнул.
     - Вот там и стой, - посоветовал он. - Целее будешь.
      -  Перестань дурачиться, инкассатор, - спокойно сказал
*.ab+o"k).  - Что ты, как маленький? Ну, пнешь  ты  его  еще
раз, ну, от силы два, ну и что?
      - Это смотря как пнуть, - ответил Юрий. - Может ведь и
помереть.
      -  Ну  и  что? - повторил костлявый, заслужив  злобный
взгляд  напарника.  - Одним трупом больше,  одним  меньше...
Кому от этого легче? Поверь, что не тебе. Давай поговорим  о
деле.
       -  Висеть  больновато,  -  пожаловался  Юрий.  -  Это
отвлекает.
     - А ты сосредоточься, инкассатор. Надо сосредоточиться.
Отвлекаться тебе не резон. Ты, как я понимаю, в  нашем  деле
человек   новый,  неопытный.  Согласен,  что   для   новичка
действовал  ты  просто классно. Сделал  все  без  сучка  без
задоринки...  Домой ты, конечно, зря сунулся,  но  это  и  к
лучшему:  не  пришлось тебя долго искать. В общем,  операция
получилась красивая, и от ментовки ты, считай, ушел, так что
даже жалко кайф тебе ломать. Но одного ты по неопытности  не
учел: нельзя вот так, с наскоку, взять большую сумму и  лечь
на  дно.  Нельзя, понимаешь? Большая сумма - она не сама  по
себе,  она всегда кому-нибудь принадлежит, и тот,  кому  она
принадлежит,  за  здорово живешь ее не  отдаст.  А  тут  еще
менты...  Ты  хоть знаешь, что твой портрет  каждый  час  по
телевизору  всей  стране  показывают?  Инкассатор   Филатов,
вступив  в сговор с директором филиала банка Воробейчиком  и
группой  неустановленных  лиц, похитил  четыре  с  половиной
миллиона  долларов,  убил  сообщников  и  скрылся.  Личности
убитых  устанавливаются... Да за тобой теперь вся московская
братва охотится, не считая чеченов и прочих зверей! Четыре с
половиной лимона - это, братец ты мой, такой приз, с которым
далеко не убежишь. Скажи еще спасибо, что к нам попал, а  то
визжал бы сейчас, как недорезанный...
     - Почему "как"? - хмуро спросил Губастый.
      -  Действительно,  почему? -  подхватил  костлявый.  -
Именно недорезанный, безо всяких "как" и "если".
      - Ага, - сказал Юрий, стараясь сохранить непроницаемое
выражение  лица, хотя новость ошеломила его. - Вот,  значит,
как  дело  было.  Значит, я договорился с  Воробейчиком,  он
припрятал  деньги,  мы  загрузили в броневик  "куклу",  сами
организовали  это нападение, и я перебил подельников,  чтобы
увеличить  свою  долю...  И  Воробейчика,  значит,   тоже...
Ребята,  вы  время по часам узнавать умеете? Где  я,  а  где
Воробейчик. Или его шлепнули не в Мытищах?
      -  Рядом, - сказал костлявый, - на Ярославском. Только
дела  это  не меняет. Какая разница, кто его шлепнул,  этого
жида? Вопрос не в этом, а в том, где сейчас деньги. Если они
не  у  тебя,  ты  наверняка знаешь, у кого они.  А  если  не
знаешь, то, по крайней мере, догадываешься... Ну?
      -  Что - "ну"? - огрызнулся Юрий. - Пальцем в небо  вы
попали! Вот и все. Меня кто-то подставил, а вы и рады...
      Он замолчал, решив, что вовсе ни к чему откровенничать
с  этими  людьми.  Пусть сами ищут  свои  деньги,  а  он  им
помогать  не  станет, даже косвенно. Главное - выбраться  из
этого застенка живым, а там посмотрим...
      -  Ты зря упираешься, - миролюбиво начал костлявый.  -
Ты, конечно, сильный парень, тренированный и все такое, но у
каждого  организма  есть  предел прочности,  за  которым  он
просто  ломается.  И есть люди, которые  умеют  организм  до
этого  предела  доводить. Поверь, я  всякого  навидался,  но
смотреть,  как  работает наш Клоун,  это...  -  Он  пощелкал
пальцами,  подбирая слово, покачал головой  и  повернулся  к
напарнику. - Вот Губастый, к примеру, в прошлый раз заблевал
все на свете. Даже до середины не досмотрел, спекся. Так что
ты все равно скажешь, где деньги. Придется сказать. Понимаю,
ты  работал,  рисковал,  и расставаться  с  заработанным  не
хочется, но.., захочется, поверь. Еще как захочется!  Только
наш  Клоун  - маньяк. Если он начнет работать,  его  уже  не
остановишь - будет резать, пока вся кровь не вытечет. Пойми,
инкассатор,  деваться некуда! Ты же игрок!  А  игрок  должен
уметь проигрывать. На этот раз у тебя на руках один мусор, а
все козыри у нас. Подумай об этом.
      -  Красивая речь, - сказал Юрий. - Аж мурашки по коже.
Долго репетировал?
     - А ты, оказывается, дурак, - констатировал костлявый.
      - Сами вы недоумки, - пренебрежительно ответил Юрий. -
Даже если вы с меня живьем шкуру снимете, я не смогу сказать
того, чего не знаю.
     Костлявый развел руками.
      -  Ну,  извини, - сказал он. - Это придется проверить.
Пошли, Губастый.
      Он  повернулся  спиной и направился к шаткой  лесенке,
которая   вела  наверх  из  подвала.  Губастый,   напоследок
наградив Юрия злобным взглядом, двинулся за ним.
     - Эй, - позвал Юрий, - а наручники? Руки же оторвутся к
чертовой матери!
      -  До  утра  не оторвутся, - пообещал костлявый.  -  И
вообще, чем ты недоволен? Захочешь посидеть - возьми топчан.
Если, конечно, дотянешься. Я даже подвину его поближе, чтобы
тебе было, чем заняться.
      Он действительно подвинул топчан на полметра в сторону
Юрия, небрежно поддев его ногой. Юрию показалось, что сделал
он  это  даже чересчур небрежно, и топчан случайно  попал  в
пределы досягаемости.
      Естественно,  он не стал указывать костлявому  на  его
ошибку.
      - Желаю вам попасть под машину, ребята, - напутствовал
он своих тюремщиков. - Ни дна вам ни покрышки.
     - Вот козел, - прошипел Губастый, не отличавшийся, судя
по всему, широтой словарного запаса. Костлявый промолчал.
      Шаткая лестница заскрипела под их шагами, стукнул люк.
Юрий расслышал, как наверху щелкнул выключатель, и в подвале
стало темно.
      Некоторое  время  он стоял неподвижно,  чувствуя,  как
затекают напряженные лодыжки и немеют задранные кверху руки.
Глаза  постепенно  привыкли  к  темноте,  и  вскоре  он  мог
различить  смутно белеющие в полном мраке стены. На  большее
он рассчитывать не мог - источников света в подвале не было.
Если  он  собирался хоть что-то предпринять,  ему  следовало
-%,%$+%--.  браться  за  дело,  пока  измученное   тело   не
отказалось работать.
       Юрий   вытянул  вперед  правую  ногу,   повиснув   на
наручниках.  Это  было чертовски больно,  но  дотянуться  до
топчана  так и не удалось. Он снова встал на цыпочки,  давая
немного  отдохнуть  рукам, и повторил  попытку,  вытянувшись
так,  что, казалось, вот-вот не выдержат натянутые сухожилия
и  лопнут. Он стиснул зубы и потянулся еще сильнее. На  этот
раз  ему  удалось слегка коснуться носком кроссовка  чего-то
твердого и увесистого. Это мог быть только топчан.
      Слегка  постанывая от напряжения и боли  в  запястьях,
Юрий  продолжал  тянуться вперед, шевеля ступней  и  пытаясь
подцепить  край топчана. Наконец ему показалось, что  топчан
немного сдвинулся. Он снова подался назад, пережидая боль, и
возобновил  свои  попытки. На этот раз  дело  пошло  немного
легче  -  видимо,  ему  все-таки удалось  немного  подвинуть
топчан. Раз за разом вытягивая вперед ногу, он по миллиметру
двигал тяжелую деревяшку на себя, пока не почувствовал,  что
край  топчана  надежно  лежит на носке  кроссовка,  доставая
почти  до  подъема  стопы. Тогда он  согнул  ступню  крюком,
зацепился  ею за крестовину, соединявшую между  собой  ножки
топчана, и подтянул его к себе.
      Топчан был довольно высоким, и, усевшись на него, Юрий
испытал  огромное  облегчение.  Это  была  победа,  и  через
несколько минут Юрий почувствовал, что способен одержать еще
одну - не столь значительную, но совершенно необходимую  ему
в  его теперешнем состоянии. Он забрался на топчан с ногами,
скорчившись в три погибели под низким потолком, и  перекинул
через  балку  левую  руку,  что  дало  правой  относительную
свободу действий. Ему удалось без особых проблем забраться в
нагрудный  карман рубашки и выудить оттуда сигареты.  Добыть
из  кармана джинсов зажигалку оказалось намного сложнее,  но
через несколько минут ему удалось справиться и с этим.
      Юрий  закурил, стоя в неудобной позе и с  наслаждением
чувствуя,  как постепенно утихает острая резь  в  запястьях,
превращаясь в тупую ноющую боль. Пока сигарета тлела, озаряя
мрак   подвала   равномерными  красноватыми  вспышками,   он
попытался  обдумать  ситуацию, на первый  взгляд  казавшуюся
безвыходной.
     Тот, кто послал его на смерть, ошибся в своих расчетах,
но  этот человек умел соображать быстро и мгновенно принимал
решения.  Когда пули подосланных им убийц не достигли  цели,
он  моментально  подсунул  следствию  другую  версию,  сразу
превратив Юрия в законную дичь для всякого, у кого было  при
себе  оружие  и  кто  не  побоялся бы  пустить  его  в  ход.
Костлявый  водитель  джипа  был  прав:  за  четыре  миллиона
инкассатора Филатова могли разорвать в клочья в любой момент
и  где  угодно. Обращаться за помощью в милицию  или  искать
себе   бандитскую   "крышу"   было   одинаково   бесполезно.
Безопасности для него теперь не существовало.
      Докурив сигарету до фильтра, Юрий с сожалением  уронил
окурок вниз, в темноту, и затоптал тлевшую возле правой ноги
оранжево-красную  точку.  Экономно  светя   зажигалкой,   он
осмотрел наручники - знакомиться с заплечных дел мастером по
*+(g*% Клоун у него не было никакой охоты.
      Наручники  выглядели обыкновенно - во  всяком  случае,
Юрию,  который  до сегодняшнего дня видел это приспособление
только   издалека,  они  показались  вполне   исправными   и
надежными.  Это  был неутешительный вывод,  Юрий  попробовал
цепочку  на  разрыв  и сокрушенно покачал  головой:  времена
легендарных героев древности миновали, да и неизвестно было,
справились   ли  бы  с  такой  задачей  былинные   богатыри.
Единственным слабым местом в этой конструкции ему показалась
цепочка, но и та была сделана отнюдь не из алюминия.  Просто
порвать  ее  было  невозможно, но у Юрия  внезапно  возникла
идея.
       Заранее   морщась   от  боли,  он  принялся   вращать
запястьями,   закручивая  цепочку   жгутом.   Цепочка   была
короткой, и очень скоро браслеты перестали вращаться, словно
они  соединялись не цепочкой, а железным ломом. Юрий стиснул
зубы  и  изо  всех  сил  напряг мускулы,  пытаясь  закрутить
цепочку  еще  больше. Это было так больно, что он  с  трудом
сдержал  стон. Тем не менее ему показалось, что, прежде  чем
заклиниться окончательно, цепочка слегка поддалась,  уступая
его усилиям.
      Тяжело  дыша,  он  размотал цепочку и  снова  засве