Электронная библиотека
Библиотека .орг.уа
Поиск по сайту
Фантастика. Фэнтези
   Русскоязычная фантастика
      Исаак Бабель. Рассказы -
Страницы: - 1  - 2  - 3  - 4  - 5  - 6  - 7  - 8  - 9  - 10  - 11  - 12  - 13  - 14  - 15  - 16  -
17  - 18  - 19  - 20  - 21  - 22  - 23  - 24  - 25  - 26  - 27  - 28  - 29  - 30  - 31  - 32  - 33  -
34  - 35  - 36  - 37  - 38  - 39  - 40  - 41  - 42  - 43  - 44  - 45  - 46  - 47  - 48  - 49  - 50  -
51  - 52  - 53  - 54  - 55  - 56  - 57  - 58  - 59  - 60  - 61  - 62  - 63  - 64  - 65  - 66  - 67  -
68  - 69  - 70  - 71  - 72  - 73  - 74  - 75  - 76  - 77  - 78  - 79  -
едание, право проживания в столицах и обосновался в Санкт-Петербурге. Такие корни обрывать больно. "Это единственный мой город,- не так давно признавался мне Веллер,- и по моему святому убеждению - лучший город в мире. Нет такого второго - нигде, и чем больше видишь, тем лучше это понимаешь. Город, по которому просто пешком ходить, смотреть - счастье... Но - писательская самореализация требовала. Он примерился к Пет- розаводску, провел рекогносцировку в Риге; но в итоге - благодаря случайно- му знакомству с прекрасным эстонским прозаиком и драматургом Тээтом Калла- сом (впрочем, такому ли уж случайному? Как говаривала одна моя знакомая, "не мир тесен - прослойка тонка") - перебрался в Таллин (тогда еще с одним "н"). Правда, медом и там оказалось не намазано. Пришлось, то сотрудничая в газете, то перебиваясь иными способами, ждать вожделенной книги еще четыре года. Но вот он, наконец, вышел - сборник рассказов "Хочу быть дворником". Когда-то, в школьные еще годы, Веллеру казалось: достаточно опубликовать несколько блестящих рассказов и все заметят, и на улицах узнавать станут, и двери распахнутся в сияющий эдемский сад-огород... И вот, рассказы опубли- кованы, в нынешнем, восемьдесят третьем году, даже книга вышла, а дорога к райским кущам по-прежнему немеренная, и - странное дело! - кажется это не трагедией, а нормальным ходом событий; ибо не блаженный тот вертоград стал теперь уже целью, а обрел самодостаточность и самоценность процесс. Творил, творил из себя Веллер Настоящего Писателя - и это ему удалось. Были потом новые книги. "Разбиватель сердец", "Приключения майора Звя- гина", "Легенды Невского проспекта" - называю не все, за десяток лет, статья ведь не библиографический справочник. И известность пришла - не так, как в детстве мнилось: "наутро он проснулся знаменитым" - но пришла; если раньше, в ленинградские годы, была это, пользуясь афоризмом Бориса Слуцко- го, "широкая известность в узких кругах", то теперь обрел писатель Веллер собственного читателя - и немалый, замечу, электорат. И уже ездил он чи- тать лекции о русской прозе в Италию и Данию... Но, думаете, процесс само- созидания его закончился? Ничуть не бывало. Не может такого быть с писате- лями - или не писатели они. Вот только о следующих актах сего процесса - в другой раз и в другой книге. А сейчас - не только об авторе, но и об его прозе. III Как удивительно схожи в чем-то оказываются порой даже очень разные лю- ди! Помню, года два назад, когда я писал предисловие к книге не то киевля- нина с Молдаванки, не то одессита с Крещатика, обаятельного и веселого фан- таста Бориса Штерна, он попросил меня сделать некую оговорку. И теперь Вел- лер, едва речь зашла о статье, повторил чуть ли не слово в слово: "Только, пожалуйста, Андрей, упомяни, что, строго говоря, это все не фантастика и, тем более, не научная фантастика. Это самая обычная проза с элементами фан- тазии, взлома реальности, что искони присуще художественной литературе. В "Преступлении и наказании", есть, конечно, элемент криминального романа, но ведь никто же его детективом не назовет..." Вот я и упомянул. А теперь - давайте разбираться, поскольку вот так, сама собою, вновь с дивной отчетли- востью возникла - крупным кеглем, жирным курсивом - та самая буква "Ы". Прежде всего - о фантастике научной. По сути дела, родилась она в прошлом веке, с промышленной революцией, и с тех пор из горчичного семени жюль-верновского "романа в совершенно новом роде, научного романа" вымаха- ла в огромное древо, имеющее не только пышную крону, но и - подобно банья- ну - множество дополнительных стволов, ее поддерживающих. Он вовсе не уди- вителен, этот бурный рост, ибо соответственнен столь же лавинообразному научно-техническому прогрессу, который перестал быть уделом затворников бертольдов шварцев и трагических одиночек дени папенов, прямо или косвенно войдя во всякий дом. А раз явилась в мир новая сила - там уж судите, как хотите, благостная или злая, не суть важно,- литература не могла ее игнори- ровать. Ее и последствия ее вмешательства в нашу жизнь. Само собой, НФ - область художественной литературы, а потому в лучших своих произведениях (о прочих - и речи нет) интересовалась всегда не голы- ми проблемами, но человеком, живущим в мире, этими проблемами исполненном. Однако взаимосвязь НФ и НТР несомненна. Вот от нее-то, от связи этой, почи- тая оную за сиюминутность, и отрекаются Веллер, Штерн и многие иже с ними, поскольку обращаются в творчестве своем исключительно к проблемам вечным. Справедливость подобного отречения сомнительна - и самые что ни на есть вечные проблемы на любом материале исследовать можно. Но на свою позицию имеет право каждый. И не уважать этой воли нельзя. А теперь давайте-ка вспомним, что неуклюжее словосочетание "научная фантастика" - калька с английского science fiction, введенного в обиход "отцом американской НФ" Хьюго Гернсбеком, автором бессмертного "Ральфа 124 С 41 +"). И описывается этим термином лишь часть огромной фантастической литературы. Да и вообще, он мало-помалу выходит из обихода, сменяясь опре- делением "твердая фантастика". А рядом с нею существуют иные области, кото- рые не имеют пока устоявшихся наименований; всяк тут упражняется на свой лад - кто про "магический реализм" говорит, кто про "турбореализм", кто про fantasy, кто про "фантастический реализм"... И все от желания отречься от гернсбековского наследства. Так его же никому и не навязывают! Но разве го- рестная история о том, как с лица майора Ковалева сбежал своевольный Нос - не фантастична? И не фантастика ли гоголевский же "Портрет"? Или "Портрет Дориана Грея" Оскара Уайльда? Разумеется, никакой сумасшедший паспортист от литературы даже не попытается дать этим произведениям и их авторам постоян- ную прописку во граде НФ. Никому не придет в голову отделять их от main stream, "большой литературы". Но становятся ли они от этого менее фантас- тичными? Грешен, мне эти провозглашения манифестов, утверждения жанровых опре- делений, выливающиеся порой (выливающиеся - слово не столь образное, сколь терминологически-точное, поскольку льются тут в немалом количестве самые разнообразные жидкости - от чернил до помоев) в литературные баталии, пред- ставляются детскими играми взрослых людей. К счастью, Веллер к числу воите- лей не принадлежит. Он просто проводит разграничение: "Здесь все опреде- ляется соотношением элементов в тексте и той нагрузкой, которую эти элемен- ты несут. В научной фантастике элемент именно научный или наукообразный - суть необходимый или основополагающий, тот стержень, на который нанизывает- ся все повествование. Так в уэлсовской "Машине Времени" сам аппарат - суть основа всей литературной конструкции романа. А когда фантастический эле- мент суть некоторый доворот остранения во взгляде на действительность, ко- торый позволяет взглянуть на нее с нетрадиционной, нетрафаретной стороны, изобразить жизнь в некоем преломлении, как жизнь не совсем в формах привыч- ной жизни - то это уже вовсе не научная фантастика, а просто литература с этаким фантастическим доворотом." Подозреваю, "литература с фантастическим доворотом" так же не может не относиться к общей области фантастики, как и собственно НФ. И с этой точки зрения Веллер несет-таки на себе то клеймо в виде буквы "ы", что разглядел некогда на его лбу Самуил Лурье. Да, фантастика его отнюдь не научна. Так что с того? Позволю себе усомниться в том, что фантастическое начало высту- пает у него лишь в роли некоего доворота. Не превратись майорский нос в до- вольно противного, прямо скажем, господина, а веллеровский кошелек - в столь же малоприятную личность, и что останется от обоих произведений? Прах... Так что и здесь фантастическая посылка - стержень, только из иного материала выточенный. Но тут уж только конструктору определять - где какая ось нужна. Нам с вами важно, что - ось. Однако довольно о дефинициях. Гораздо важнее другое. То, как веллеровская проза сделана. Я созна- тельно употребляю именно этот глагол, ибо Веллер, по-моему, начисто лишен сакрального отношения к тому, что пишет. Это работа, которой он обучил се- бя в совершенстве; мастерство, секреты коего постиг. Конечно, сам процесс постижения и научения открыт, положить ему (и себе) предела тут невозможно. Зато можно говорить о степенях, и мишина - несомненно, высокая. Хемингуэя мне в нашем нынешнем разговоре пришлось уже поминать. Позво- лю себе сделать это еще раз. "Я пишу, стоя на одной ноге,- подарил как-то одному из интервьюеров очередной афоризм "папа Хэм",- а вычеркиваю, сидя в кресле." Максима сия также укоренилась в Веллеровском подсознании. Впрочем, тут можно вспомнить и еще одну - роденовскую: "Я просто беру каменную глы- бу и отсекаю все лишнее." В литературе лишь приходится сперва самому тво- рить глыбу, а потом уже безжалостно отсекать от нее лишнее. И должен приз- наться, среди нашего брата немного сыщется авторов, способных на такую без- жалостность к своему тексту, как Веллер. Именно поэтому его проза обладает столь большим удельным весом: каждое слово многократно выверено, и ни одно- го лишнего нет. Даже там, где на первый взгляд они кажутся лишними, где возникает на миг ощущение, будто сказано как-то странно и коряво, стоит приглядеться повнимательнее - ан нет! Иначе-то невозможно. Ибо нарушится враз ощущение живой речи - особенно чувствуется это в "Легендах Невского проспекта"... По той же причине никак не может Веллер перейти от новеллис- тике к более крупным формам - повести, роману. Ведь даже его "Майор Звягин", хоть романом и назван - издателем,- но на самом-то деле являет со- бой новеллистический цикл, что-то вроде джек-лондоновского "Смока Белью". Позволю себе крохотное отступление. Хотя приключения бравого майора от военно-полевой хирургии в этом сборнике и не представлены, поскольку к фан- тастике воистину не относятся, не могу не сказать об этом персонаже - очень уж он для Веллера показателен. Не знаю, числит ли сам автор господина Звя- гина в своих любимцах - или, может быть, ненавидит, как сэр Артур Ко- нан-Дойл Великого Сыщика с Бейкер-стрит; все собирался спросить, да как-то не получалось... Но в том, что для веллеровской ментальности товарищ майор - фигура весьма значительная, ни минуты не сомневаюсь, ибо в нем - ключ к самому Веллеру. Подобно тому, как творит и пересотворяет своих "клиентов" Звягин, породивший его автор выступает таким же демиургом, причем не только по отношению к собственному сочинению, но и к себе. С дивной андрогиннос- тью он сам себе Звягин и сам себе пациент... Вернемся, однако, к веллеровским текстам. Как и всякого нормального писателя эпическое пространство крупной формы не может его не влечь. Но... Стремление втиснуть максимум смысла в минимум объема выстраивает на пути Веллера такую линию Мажито, что никаким фортификаторам и не снилось. И по- тери при ее штурме достигают величины весьма значительной. Вот лишь один пример. Замысел, первоначально предназначавшийся для рассказа, начал вдруг разрастаться у Веллера - и в конце концов, изрядное время спустя, обернул- ся двенадцатилистовым (то есть двухсотсемидесятистраничным, если приводить к нормальной машинописи) романом. Не знаю, выстукивал ли его Миша, стоя на одной ноге, но когда он сел в кресло и принялся вычеркивать... "И от две- надцати листов у меня осталось три,- рассказывал он.- Причем в моем пред- ставлении, вся суть, все содержание, все эпизоды, подробности, детали, раз- мышления и так далее - все осталось. Вот я и оставил в подзаголовке "лите- ратурно-эмигрантский роман", потому что в моем представлении это - если объема не считать - полновесный роман". Насчет полновесности - спорить не стану - иначе не попал бы "Ножик Сережи Довлатова" (а речь о нем) в номина- ционный шорт-лист на Российскую Букеровскую премию 1995 года; дадут ему премию, не дадут - уже сам факт такого выдвижения говорит обо многом. И это ведь еще цветочки. Другой - и намного раньше - сюжет для романа вылился в итоге в рассказ "Свободу не подарят", опубликованный еще в первом веллеров- ском сборнике "Хочу быть дворником"; так рассказ тот и вовсе страницы на две-три. Но вся идеологема романа там присутствует. "Кому охота - может раскодировать," - заметил, когда мы говорили на эту тему, Веллер. Такая беспощадность к собственному детищу, на мой взгляд, отдает каким-то чудо- вищным писательским мазохизмом, но в то же время не может не вызывать ува- жения. И еще - она-то и делает Веллера Веллером. Хотя в глубине души я все же надеюсь, что когда-нибудь он станет садистом - и вдарит по читателю пол- нообъемным романом. Дай-то Бог! IV А сейчас, напоследок, давайте вернемся на минутку к тому, с чего нача- ле - к букве "ы". Надо сказать, она вообще играет несоразмерно большую роль в отечес- твенном искусстве. Вспомните хотя бы веселившую добрых два поколения "Опе- рацию "Ы" вкупе с другими приключениями Шурика; или - голого вепря Ы из "Трудно быть богом" Стругацких... Помню, Святослав Логинов, замышляя свое- го "Многорукого бога далайна", сетовал, что нигде чукотско-русского слова- ря сыскать не может: "Дивный язык, в нем "ы" много, а я люблю ее трепетно и нежно..." В итоге пришлось для создания языковой атмосферы романа вос- пользоваться все же монгольским, где изобилует "„", а не "ы", но позыв-то был... И даже в чужом и загадочном валлийском языке звук, именуемый "тем- ным и", и который никто, кроме валлийцев якобы и произнести не в силах, оказывается на поверку нашим родным русским "ы". Тем самым, что сыграло ро- ковую роль в жизни ленинградского филолога, о котором я рассказывал в нача- ле. Тот ведь поневоле оказался представителем гордого, хоть и малочислен- ного народа, несущего в генах наследие древних ариев. Спасибо, конечно, совбарышне из ЗАГСа, но ведь рукой-то ее водила Судьба. Вот и Михаил Веллер стал фантастом поневоле, неосторожно последовав совету прозорливого (нельзя не признать) Лурье. А там уж пошло-поехало са- мо собою: приняло его в свои ряды гордое племя фантастов и любителей фан- тастики, полюбило, обласкало - и уж не отпустит вовек. Это - тоже Судьба. От которой, как известно, не уйдешь. Да и надо ли? *************************************************************************** *************************** Вечный думатель ******************************* Сергей БЕРЕЖНОЙ ЛЮБОВЬ К ЗАВОДНЫМ АПЕЛЬСИНАМ В российской фантастике большие перемены. Грозная "четвертая волна", вспухшая еще в начале восьмидесятых, сначала потеряла большую часть мощи от удара о тупые волноломы госкомиздатов, после раздробилась о рыночные пирсы и то, что она вынесла на книжные лотки, можно пересчитать буквально по пальцам. Но зато - какие имена! Вячеслав Рыбаков. Писатель от Бога. Пишет мало, но практически все, им написанное, неправдоподобно талантливо. Как соавтор сценария фильма Конст. Лопушанского "Письма мертвого человека" получил Госпремию РСФСР. Издал по- ка две книги: роман "Очаг на башне" в некогда нашумевшей серии "Новая фан- тастика" и сборник "Свое оружие". И то, и другое сейчас в принципе невоз- можно достать: разошлось по любителям. Сам себя считает невезучим: беско- нечно долго не может выйти четыре года назад подготовленный сборник "Пре- ломления", тормозится книга в серии "Русский роман"... И в то же время - опубликованный в "Неве" новый роман "Гравилет "Цесаревич" (произведение, на мой взгляд, очень сильное) получает престижнейшую премию Бориса Стругацко- го "Бронзовая улитка" как лучший фантастический роман 1993 года. И пренеб- режительно игнорируется номинаторами Букера... Андрей Лазарчук. Автор, поразительно интересный для наблюдения: начал с несложных по форме, но глубоких философских рассказов, в повести "Мост Ватерлоо" перешел к социально-психологической литературе, потом напечатал жесткий триллер "Иное небо" (профессиональная премия "Странник" 1994 года)... Напечатанный в новом литературном журнале "День и ночь" роман "Солдаты Вавилона" (завершающая часть трикнижия "Опоздавшие к лету"), похо- же, произведет в литературе большой шум - экспериментальная по форме фило- софско-мировоззренческая проза такого масштаба появляется далеко не каждое десятилетие. Впрочем, шум будет лишь в том случае, если литературный истеб- лишмент снизойдет до чтения "этой фантастики"... "Эта фантастика", впрочем, давно и прочно осознает, что "толстая" ли- тературная периодика скорее предпочитает публиковать посредственные реалис- тические произведения, нежели талантливый, но "не вполне реалистичный" ро- ман. Более того: современное литературоведение просто не готово восприни- мать современную фантастику. Как это ни парадоксально, профессиональным критикам не хватает профессионализма, когда они берутся говорить о произве- дениях, скажем, Стругацких. Уровень мышления нужен другой. Не выше, не ни- же - просто другой. Та же история с романами и повестями Андрея Столярова. Он любит рас- сказывать одну историю из своей биографии. В самом начале восьмидесятых он предложил издательству "Молодая гвардия" (тогда лишь оно более-менее регу- лярно издавало отечественную фантастику) сборник. Рукопись ему вернули с сопроводительным письмом, из которого следовало, что повести его прочитаны, но совершенно не восприняты. Пожав плечами, Столяров предложил тому же из- дательству рассказы, которые считал неудачными. На этот раз ответ был бо- лее благожелательный. Из чисто спортивного интереса Столяров отослал в "Мо- лодую гвардию" свои ученические рассказы (у каждого автора есть папка, в которой хранятся первые опыты - писатели вообще народ сентиментальный). И получил в ответ следующее: "Ну вот! Можете же, можете! Удивительно быстро прогрессируете, как писатель!" К сожалению, как дальше "прогрессировать" в эту сторону Столяров прос- то не представлял. И книжка в "МГ" так и не вышла... Зато вышли другие. Сборник "Изгнание беса" получил премию "Старт" как лучшая дебютная книга фантастики, медаль имени Александра Беляева, два рассказа из него - чита- тельскую премию "Великое Кольцо". А сборник "Монахи под луной", в конце концов, оказался премированным буквально насквозь: одноименный роман - пре- мия Бориса Стругацкого, повесть "Послание к коринфянам" и рассказ "Ма- ленький серый ослик" - премия "Странник"... Пишет Столяров, как правило, вещи очень мрачные по настроению, его мир - царство Апокалипсиса. И, в то же время, он тонкий стилист: проза его холодна и совершенна, как повер- хность полированного стального шара... Поразительно, подумает непредубежденный читатель. Поверить автору статьи, так эти писатели должны популярность иметь немереную,- вон пре- мий-то сколько! А о них, вроде, и не слышно ничего... Может быть, подумает непредубежденный читатель, для фантастов они, эти писатели, и хороши, а вот по сравнению с Большой Литературой (он так и подумает, непредубежденный чи- татель: оба слова с большой буквы) - не тянут... Странные представления сложились у наших читателей о фантастике. "По сравнению с Большой Литературой вся фантастика чиха не стоит - все эти звездолетные бои и чудовища с колдунами..." Фантастика - слово почти руга- тельное. Ее либо любят и ценят, либо презрительно или равнодушно игнори- руют - всю разом, всю без разбору. Вот попробуй назвать Булгакова фанта

Страницы: 1  - 2  - 3  - 4  - 5  - 6  - 7  - 8  - 9  - 10  - 11  - 12  - 13  - 14  - 15  - 16  -
17  - 18  - 19  - 20  - 21  - 22  - 23  - 24  - 25  - 26  - 27  - 28  - 29  - 30  - 31  - 32  - 33  -
34  - 35  - 36  - 37  - 38  - 39  - 40  - 41  - 42  - 43  - 44  - 45  - 46  - 47  - 48  - 49  - 50  -
51  - 52  - 53  - 54  - 55  - 56  - 57  - 58  - 59  - 60  - 61  - 62  - 63  - 64  - 65  - 66  - 67  -
68  - 69  - 70  - 71  - 72  - 73  - 74  - 75  - 76  - 77  - 78  - 79  -


Все книги на данном сайте, являются собственностью его уважаемых авторов и предназначены исключительно для ознакомительных целей. Просматривая или скачивая книгу, Вы обязуетесь в течении суток удалить ее. Если вы желаете чтоб произведение было удалено пишите админитратору