Электронная библиотека
Библиотека .орг.уа
Поиск по сайту
Фантастика. Фэнтези
   Русскоязычная фантастика
      Исаак Бабель. Рассказы -
Страницы: - 1  - 2  - 3  - 4  - 5  - 6  - 7  - 8  - 9  - 10  - 11  - 12  - 13  - 14  - 15  - 16  -
17  - 18  - 19  - 20  - 21  - 22  - 23  - 24  - 25  - 26  - 27  - 28  - 29  - 30  - 31  - 32  - 33  -
34  - 35  - 36  - 37  - 38  - 39  - 40  - 41  - 42  - 43  - 44  - 45  - 46  - 47  - 48  - 49  - 50  -
51  - 52  - 53  - 54  - 55  - 56  - 57  - 58  - 59  - 60  - 61  - 62  - 63  - 64  - 65  - 66  - 67  -
68  - 69  - 70  - 71  - 72  - 73  - 74  - 75  - 76  - 77  - 78  - 79  -
де- лает оговорку, что он это прекрасно понимает, и все-таки тащит в фун- дамент вместо камня этот кусок художественного льда. Вода польется. Толстой говорил о главенстве в искусстве "религиозности" - не в смыс- ле церковных верований, а в том, что писателю хорошо бы "иметь бога в животе". А Пушкин что-то еще говорил про "чувства добрые он лирой про- буждал". Еще писателю должны быть присущи "человечность" и "порядоч- ность". Зачем пинать многострадальную "Аэлиту", остающуюся-таки глав- ным российским призом (пусть и не без проколов), и зная тех хороших людей из "Уральского следопыта", которые так много сделали для россий- ской фантастики? Запальчивая фраза "плохой писатель - как правило, плохой человек" - не добрая, не писательская, не юмористическая, не художественная. Не игроцкая. Оскорбление Щеголеву из той же оперы. Вот что еще. Посмотрел я зимой по ТВ заседание питерского семинара. Позвонил мне Боря Сидюк, - включи, говорит, телевизор. Включил и стал с приятностью обозревать знакомые все лица. И вдруг снизошло на меня какое-то отрезвление (хотя я больше года уже не пью). - Ребята! - сказал я в телевизор. - Посмотрите на себя! Седые боро- ды и лысины, всем за тридцать, под сорок, за сорок, если не под пятьдесят... О чем вы?! Поэт в России больше или меньше чем поэт? Сты- доба, господа! Вы уже сложившиеся писатели, что вас так тянет на эти семинары, учебы, лекции, обсуждения, выяснения? Вообще-то, оно бывает интересно, на кухне есть о чем поговорить, но... сцены, трибуны, пре- зидиумы... а тут еще по ящику, привселюдно! Я это сказал, но меня конечно не услышали. Уместен в той передаче был лишь Борис Натанович - он вел семинар, был при деле, работа у него такая была в тот момент, кадры из его фильма показывали; но и к Борнатанычу вопрос возник: а есть ли смысл в таком вот семинарстве для взрослых умудренных людей? Может быть, приг- ласить молодых красивых двадцатилетних, которым ой как нужно посемина- рить, людей послушать, себя почитать. Если же молодежный семинар Стру- гацкого семидесятых годов трансформировался в клуб (пусть элитарный клуб), то так и назваться - клуб. Опять же, мельканье в ящике противо- показано даже элитарным клубам, даже членам ПЕН-Клуба - вспомните за- седание Битова, Пьецуха, Искандера и какого-то толстожопого официанта в белых перчатках с какими-то ананасами. Куда-то эта передача исчезла. Ну-с, показались по телевизору, теперь будем призы делить. А как их делить - гамбургский счет в литературе невозможен (прав Бережной), борцовское сравнение Виктора Шкловского неудачно, потому что борцы, приезжая в Гамбург, именно _боролись_ между собой и выявляли сильней- шего; а писателям что ж делать? Выявляют все-таки читатели (критики для этого тож существуют - уроды). Вот и создается бюрократическое, нехудожественное "Положение о профессиональной литературной премии "Странник" - семь разделов с оговорками, пояснениями и системой опре- деления лидеров с логарифмической таблицей. Я не смог осилить. Навер- ное, положения о сталинских премиях писались веселее. Не знаю, не знаю... Что-то я разворчался, разбрюзжался. В одной ли- тературной дискуссии один дискуссер сказал, что "литература - важное государственное дело", другой тут же возразил: "литература - дело глу- боко личное". Я полностью на стороне второго оратора. Вообще, что нуж- но писателю, который придерживается этой точки зрения? Не очень много - достаточно одной удачной страницы в день (а это трудно). Чтоб писа- лось. Еще нужна своя комната - плохо, если негде писать. У меня есть. Нужно каждый день обедать и ужинать (я могу без завтрака). Это, в об- щем, решаемо. Что еще нужно для такого личного дела как литература?.. Общение с друзьями - на кухне. Вот что еще: нормальный персональный компьютер! (У меня есть, хотя и ненормальный и неперсональный). Вот минимальные личные писательские заботы. Да, конечно, морока с издате- лями тоже входит в писательство - уроды, ненавижу! Все издатели - уро- ды; кроме красивых женщин. Ну что ж, надо годами искать и находить своего издателя (лучше, чтобы издатель был пьющий и непишущий). А вот семинары, комиссии, доклады, президиумы - это все от лукавой общественно-государственной деятельности. Что заботит Андрея Столяро- ва? Исходя из его доклада, самые начальные строки, вступление: "завер- шился романтический деструктивный этап развития российской фантастики", "начался новый этап конструктивного реализма", "возни- кает новый мир фантастики", "зависит не только будущее фантастики, но и во многом творческая судьба каждого автора" - Столярова заботит _развитие фантастики и творческая судьба каждого автора._ Я правильно процитировал, правильно понял? Это и есть государственный подход, го- сударственные слова: развитие, завершился, этап, будущее. Столяров го- ворит" "надо развивать фантастику", я говорю: "не надо ее развивать, сама как-нибудь". Столярова заботит творческая судьба каждого автора - ну, я тоже не людоед, и всегда рад помочь чем могу хорошему автору, но считаю, что творческая судьба автора - дело рук самого автора, никто за него ничего не напишет. (Помогать автору надо как-то конкретно, ин- дивидуально, на бытовом кухонном уровне - лекарств принести, трояк (?!) одолжить, доброе слово замолвить. Как ветшают слова: привычный фразеологизм "одолжить трояк" давно в прошлом!") Вот разница в позициях. Государственный подход к литературе ведет к группировкам, дракам, ссорам и к сжиганию чучел. Личный подход - помо- гает избегать все вышеперечисленное. Вот свежий поучительный случай для "Оберхама". Три года назад в Украине демократы ввели ежегодную премию (очень небольшую, но все же) для лучшего "русскоязычного" писателя. Комиссия была самая демократи- ческая, себе не присуждали. Первый раз премию присудили Феликсу Криви- ну. Понятно. Второй год - покойному Виктору Некрасову (правда, возни- кает некий трансцендентальный вопрос: а что скажет кремирова... изви- няюсь, премированный? - но ладно), потом собрались было присудить Чи- чибабину и Владимиру Савченко (все понятно), как вдруг состав комис- сии изменился, демократам надоело комиссарить, пришли другие люди и выбрали лауреатами следующих писателей: Югова, Омельченко и Губина. Кто-нибудь из вас слышал о таких писателях - не то, чтобы читал, но слышал ли? Кто они? Как кто! - отвечу я, - именно писатели Югов, Омельченко и Губин и вошли в эту новую номинационную комиссию; то бишь сами себе премии и присудили. Чтобы завершить эту неприятную тему, скажу, что, ни в коем случае не ссорясь с номинационной комиссией и жюри премии "Странник" (Лазар- чук, Рыбаков, Геворкян, Лукин, Успенский - друзья; Стругацкий, Булы- чев, Михайлов - уважаемые мэтры), я заранее отказываюсь от возможного внесения моих произведений в номинационные списки "Странника" - не хо- чу участвовать в общественно-государственной деятельности. Можно ска- зать и так: "А тебя в эти списки никто и не вносит". Что ж, можно ска- зать и так. В этом смысле я хорошо понимаю Вадима Казакова - он вышел, я не вошел, а позиция у нас одна: "Все в той же позицьи на камне си- дим" (Козьма Прутков). Привет, Вадим! Теперь о более интересном. Предлагаю всей номинационной комиссии "Странника", а также Николаеву и Бережному, а также пожелавшим присое- диниться писателям - всем, кого редакторы "Оберхама" решат пригласить - принять участие в буриме, которое я незамедлительно начинаю: "ПРАВДИВЫЕ ИСТОРИИ ОТ ЗМЕЯ ГОРЫНЫЧА" (название рабочее) 1. НАЕДИНЕ С МУЖЧИНОЙ Однажды после дождя известнейшая писательница-фантастка Ольга Ла- рионова с двумя полными хозяйственными сумками стояла на остановке ав- тобуса, чтобы ехать в Дом ленинградских писателей, что на улице Шпа- лерной-17. Там должен был состояться а-ля фуршет по поводу вручения Станиславу Лему Нобелевской премии. Подошел автобус ненужного ей мар- шрута, и Ольга услышала крик. Оглянулась. К ней бежал невысокий мужчи- на в пальтишке, с тортом на вытянутых руках и с бутылкой водки в кар- мане, за ним гнались два офицера милиции и кричали: - Задержите его, задержите! Близорукая Ольга конечно не хотела вмешиваться в погоню за преступ- ником, но человек с тортом был так похож на Чикатило, что Ольга все-таки исполнила свой гражданский долг - подставила ему ножку. Прес- тупник упал прямо в грязь, где шляпа, где ноги, где торт - можно себе представить. Подбежавшие милиционеры дико взглянули на Ольгу и успели вскочить в отходящий автобус. Автобус уехал. Ольга осталась наедине с мужчиной. 2. КИЕВСКИЙ ТОРТ Ольга осталась наедине с мужчиной. Мужчина был такой же близорукий. Одной рукой он искал в луже свои очки, со второй облизывал размазанный "Киевский торт". Ольге было очень неудобно, очень смешно и очень страшно - мужчина вполне имел право дать ей пощечину за такие дела, а удрать от мужчины с двумя пол- ными сумками не было никакой возможности. Наконец мужчина нашел очки, выбрался из лужи и, сжимая кулаки, посмотрел на Ольгу. Конечно, это был не Чикатило, но Ольге он поразительно напоминал кого-то. - Пся кр„в!!! - грубо по-польски выругался мужчина, и Ольга с ужа- сом узнала в нем самого Станислава Лема, нобелевского лауреата, на встречу с которым она направлялась в Дом Писателей с двумя хозяйствен- ными сумками, в которых была всякая всячина для а-ля фуршета - тот же "Киевский торт", водка, закуска и так далее, - все это покупалось в складчину между советскими фантастами по десять долларов с рыла. Ольга начала извиняться и счищать с Лема остатки "Киевского торта". Оставим Ольгу Ларионову наедине со Станиславом Лемом, и последуем за милицио- нерами. 3. ВОЗВРАЩЕНИЕ МИЛИЦИОНЕРОВ Эти милиционеры были не совсем чтобы милиционерами. Это были приез- жие милиционеры - один из Москвы, другой из Минска, их звали Борис Ру- денко и Юрий Брайдер, один - майор, другой - капитан милиции. Дело в том, что они тоже писали фантастику и тоже спешили на Шпалерную-17, чтобы принять участие в чествовании Станислава Лема, но случайно вско- чили не в тот автобус. Упавшего в лужу пана Станислава они не узнали, но женщина, подставившая ему ножку, показалась им знакомой... - Вроде, тетка из наших... - сказал Руденко. - Похожа на Людмилу Козинец, - согласился Брайдер.- Зачем она под- ставила ему ножку? - Но ты же сам кричал ей: "Задержите, задержите!" - Ты тоже кричал. - Я имел в виду "Задержать автобус". - Я тоже имел в виду автобус. - Значит, она нас не так поняла. Нет, это не Людмила Козинец. Люд- милу я хорошо знаю. Это Ариадна Громова. Так они гадали и не замечали, что едут не на Шпалерную-17, а де- лают круг на конечной остановке и возвращаются обратно - туда, где ос- тались Лем и Ларионова. 4. ПАН СТАНИСЛАВ Лем, как известно, по происхождению никакой не поляк, а наш львов- ский еврей, похожий на одессита Бабеля или на Романа Подольного. Поэ- тому Ольга моментально нашла с ним общий язык... И так далее. Итак: написано три главы, начата четвертая. С этого момента "Обер- хам", если захочет, может продолжать нескончаемый фантастический ро- ман о нобелевском лауреате Станиславе Леме, о фантастах, о фенах, о фантастике и так далее. Темп, тон, ритм заданы в этих коротких главах. Два непременных условия: бог в животе и чувства добрые. Да, забыл про художественность! Художественность обязательна! Время действия - анох- роническое. Сюжетные направления - разнообразные. Три небольшие глав- ки от каждого автора - работа небольшая. После окончания романа все соавторы получают призы "Оберхама" - например, опечатанную ориги- нальной сургучной печатью бутылку водки с принтерной наклейкой в виде именного диплома. Роман первопубликуется в "Оберхаме". Редакция "Обер- хама" осуществляет контакты с соавторами, утрясает, направляет, орга- низовывает творческий процесс, очередность и т.д. Предлагаю пригла- сить _всех_ писателей-фантастов, с которыми "Оберхам" имеет контакты и которым симпатизирует. Предлагаю также пригласить пишущих ребят из фэндома - Бережного, Черткова, Казакова, доктора Каца, других. (Кста- ти, кто такой доктор Кац? Папа Ромы Арбитмана?.. Шучу, шучу, я знаю кто это. Это псевдоним Абрама Терца). Те, кто не согласятся, естественно, останутся как и были "хорошими писателями и хорошими людьми". Если идея реализуется, то для окончательной редактуры-подгонки-шли- фовки-концовки текст буриме передать одному из авторов. Хотя бы и мне. Можно и не мне. Номинационная комиссия буриме - Бережной, Николаев, Штерн - (зиц-председатель). Да, пригласите в номинационную комиссию Вадима Ка- закова, обязательно! У нас будет строго, у нас вкалывать надо без вся- ких премий, ему понравится. Оценили идею? Чем драться, лучше сообща буриме написать - там все и выясним. Жму руку! Ваш Штерн 18 июля 1994 года, Киев БЕСЕДЫ ПРИ СВЕЧАХ ПЕЙЗАЖ ПОСЛЕ БИТВЫ (C) Андрей Столяров, 1994 АНДРЕЙ СТОЛЯРОВ: Борис Натанович! Ситуация в российской фан- тастике просто катастрофическая. Несколько лет назад мощный по- ток англо-американской литературы - в основном плохо изданной и еще хуже переведенной - смел буквально все. Все погребено, все, что было у нас, уничтожено. Читатель российской литературы не знает. Как вы полагаете, можно ли в такой ситуации говорить о ка- ком-то существовании отечественной фантастики? БОРИС СТРУГАЦКИЙ: За те 30 - 35 лет, которые прошли с тех пор, как я впервые вообще задумался над положением дел в тогдашней со- ветской, а ныне российской фантастике, мне приходится отвечать на этот вопрос не в первый раз. Уже неоднократно говорилось и о кри- зисе нашей фантастики, и о катастрофе, которая с ней произошла, и о бесперспективности фантастики в целом. Я с этим и раньше не был согласен, не согласен я с этим и сейчас. Я всегда говорил: рос- сийская фантастика существует и имеет перспективу до тех пор, по- ка живут и здравствуют талантливые российские фантасты. Слава Бо- гу, они всегда у нас были, слава Богу, они есть у нас и теперь. Поэтому ни о какой катастрофе в российской фантастике и речи быть не может. Тот процесс, который вы так красочно описали, действи- тельно имеет место. И действительно российским фантастам сейчас очень трудно публиковаться. Когда писателям трудно писать - это естественно. Это грустно, но это естественно. А вот когда им трудно публиковаться - это уже не просто плохо, это неестествен- но. Должен вам сказать, что российские фантасты находились в та- ком положении всегда. Лет десять назад опубликовать по-настояще- му талантливое произведение мешала цензура. Сегодня опубликовать талантливое произведение нам мешает рыночная ситуация, когда воп- рос об издании решают по сути дела коммерческие структуры. Имен- но коммерческие структуры уверены в том, что они точно знают чи- тательский спрос, именно они заявляют, что русскоязычную литера- туру покупать и читать сейчас никто не будет, именно поэтому вал названной вами англоязычной фантастики и захлестнул наши прилав- ки. Между прочим, то обстоятельство, что вал этот возник и обру- шился, имеет отнюдь не только отрицательную сторону. Не забывай- те, что благодаря именно решительному вторжению рынка в книгоиз- дательство наш читатель, наконец, познакомился с теми произведе- ниями и с теми авторами, о которых он раньше знал только понас- лышке и с которыми он встречался ранее только в самопальных, са- миздатовских, зачастую бездарных "студенческих" переводах. А сей- час мы познакомились наконец с Орвеллом, мы прочитали полного Уиндема, мы знаем теперь неурезанного Шекли. Всего лишь десять лет назад ни о чем подобном и мечтать не приходилось. Но, разу- меется, нет добра без худа - это общий закон природы, и пос- кольку, согласно Старджону, 90% всего на свете - дерьмо, то и 90% публикуемой у нас сейчас, издаваемой и продаваемой англоязычной фантастики - это явное барахло. Но зато и оставшиеся 10% чита- тель имеет возможность получить и - читает. Конечно, положение российского писателя сейчас не веселое. Однако же так было всег- да. Надо потерпеть. У меня такое впечатление, что нынешний чита- тель иностранщиной уже объелся. У меня такое впечатление, что вот-вот должен наступить перелом, и книгоиздатели, наконец, пой- мут, что англоязычная проза, основную массу которой составляет явное барахло, уже надоела. И вот тогда наступит черед россий- ских фантастов. Самое главное, чтобы были писатели и чтобы они не прекращали работу. До тех пор, пока они существуют, до тех пор, пока есть у нас Вячеслав Рыбаков и Андрей Столяров, пока пишут Виктор Пелевин, Борис Штерн, Михаил Веллер и еще многие-многие любимые мною, талантливые, сравнительно молодые наши писатели -- до тех пор российская фантастика жива. АНДРЕЙ СТОЛЯРОВ: Хорошо. Предположим, что российские фантасты действительно существуют. Предположим, что они пишут новые книги. Однако, у англо-американской литературы есть громадное преимущес- тво перед нами: они много лет сознательно и интуитивно вырабаты- вали способы написания таких произведений, которые нравятся мас- совому читателю. Написание таких произведений технически не очень трудно, их поэтому можно тиражировать в громадных количествах, лишь немного варьируя идеи, сюжет, антураж. Это - массовый, не- вообразимый поток. Российские же писатели никогда перед собой та- кую задачу на ставили. Смогут ли они в нынешней ситуации - вот то, что они делают, - конкурировать с американской фантастикой? Даже, если российских авторов начнут печатать. Не захотят ли чи- татели совершенно другого - именно того, чего хотят они во всем мире? Русскоязычные авторы предлагают то, чего нет у других. Однако, нужно ли это читателю? БОРИС СТРУГАЦКИЙ: Это интересный вопрос. Дело в том, что у российских писателей, в том числе у фантастов, традиции россий- ской литературы. Грубо говоря, всякий русский писатель, работая за письменным столом, так сказать, сгорает, светя другим. Рабо- тая и создавая новую вещь, он отдает ей себя целиком - все свои чувства, все свои страхи, все свои радости, надежды и страсти он вкладывает в эту вещь. Для российского писателя характерно стрем- ление создавать произведения, которые служат не просто и не только чтивом, не просто и не только средством уйти от жизненных проблем в обитель грез, не просто средством развеивания скуки, но в какой-то степени и учебником жизни, и возбудителем сопережива- ния читателя, и личной исповедью. Короче говоря, у российских пи- сателей - я, разумеется, имею в виду серьезных российских писате- лей - всегда была, есть и, я надеюсь, всегда будет некая сверхза- дача. У них нет той коммерческой ловкости, которая так прекрасно отработана даже у самых хороших иностранных авторов - в первую очередь фантастов и детективщиков. У меня впечатление, что когда западный автор работает над романом, он ставит перед собою, глав- ным образом, одну задачу - прежде всего создать произведение ком- мерческое. Это и хорошо, и плохо, как это часто бывает в жизни. Это плохо, потому что сплошь и рядом в силу такой постановки за- дачи из-под пера автора выходят произведения легковесные и желто- ватые. Это хорошо, потому очень многие из их

Страницы: 1  - 2  - 3  - 4  - 5  - 6  - 7  - 8  - 9  - 10  - 11  - 12  - 13  - 14  - 15  - 16  -
17  - 18  - 19  - 20  - 21  - 22  - 23  - 24  - 25  - 26  - 27  - 28  - 29  - 30  - 31  - 32  - 33  -
34  - 35  - 36  - 37  - 38  - 39  - 40  - 41  - 42  - 43  - 44  - 45  - 46  - 47  - 48  - 49  - 50  -
51  - 52  - 53  - 54  - 55  - 56  - 57  - 58  - 59  - 60  - 61  - 62  - 63  - 64  - 65  - 66  - 67  -
68  - 69  - 70  - 71  - 72  - 73  - 74  - 75  - 76  - 77  - 78  - 79  -


Все книги на данном сайте, являются собственностью его уважаемых авторов и предназначены исключительно для ознакомительных целей. Просматривая или скачивая книгу, Вы обязуетесь в течении суток удалить ее. Если вы желаете чтоб произведение было удалено пишите админитратору