Электронная библиотека
Библиотека .орг.уа
Поиск по сайту
Фантастика. Фэнтези
   Русскоязычная фантастика
      Исаак Бабель. Рассказы -
Страницы: - 1  - 2  - 3  - 4  - 5  - 6  - 7  - 8  - 9  - 10  - 11  - 12  - 13  - 14  - 15  - 16  -
17  - 18  - 19  - 20  - 21  - 22  - 23  - 24  - 25  - 26  - 27  - 28  - 29  - 30  - 31  - 32  - 33  -
34  - 35  - 36  - 37  - 38  - 39  - 40  - 41  - 42  - 43  - 44  - 45  - 46  - 47  - 48  - 49  - 50  -
51  - 52  - 53  - 54  - 55  - 56  - 57  - 58  - 59  - 60  - 61  - 62  - 63  - 64  - 65  - 66  - 67  -
68  - 69  - 70  - 71  - 72  - 73  - 74  - 75  - 76  - 77  - 78  - 79  -
главный ге- рой, старый моряк Мартыныч, да еще братья-фантасты Саргацкие. Но Чип еще вполне безобиден. Хотя и в этой сказке есть уже и очень непростые корабли (сама баркентина и игрушечный кораблик), и ма- гия, и мысли о гибели людей и кораблей. В "Ночи большого прилива" смерть уже присутствует на каждой странице. Иногда травестийная, как в первой части, в "Далеких горнистах", но уже и там появляется история Трубача-Хранителя, пока это Валерка - он же штурман Дэн - и пока эта история не так однозначно безнадежна, хотя и здесь есть что-то вроде гибели братьев, после падения с крепостной башни оказывающихся в Наигия- ле... то есть, мы хотели сказать, в Старо-Подольске. Светлый штурман Иту Лариу Дэн встречается со смертью - подлин- ной или символической - много раз. Но это лишь подход к истории смерти как состояния,- смерти как истинной жизни. Такую смерть принимает Ежики и, видимо, Игнатик Яр (тут уместно снова вспом- нить о свечках; у ВПК свечка - индикатор жизни; когда горит све- ча, стоит упомянуть чье-то имя - и узнаешь, жив ли он; если жив, свеча продолжает гореть, как это и было в случае обоих персона- жей. А вот Капитан с глазами-провалами, Капитан, берущий книги в уплату за проезд, имеет право задуть свечу...) Очень интересна и показательна история посвящения в Командоры ("приема в мертвецы" по Пелевину) история Корнелия Гласа из "Гу- си-гуси, га-га-га". Корнелий, чтобы на равных правах войти в мир детей и, позднее, стать Командором (а это - главные "проводники отсюда"), переживает последовательный ряд символических смертей, последняя из которых могла быть и настоящей (ученые, занимающие- ся "гранью" Вест-Федерации, не уверены, остался ли он жив). Любопытна, между прочим, и легенда "безынд" о Маленьком рыба- ке, мальчике-сироте, унесенным гусями на Луга. Во-первых, подчер- кивается трудность пути в иной мир - Маленький рыбак должен под- няться на гору, претерпев мучения, сильно напоминающие картины буддийского ада; далее он приносит гусям-"психопомпам" кровавую жертву (кормит их своим мясом); впрочем, этот момент вообще ха- рактерен для сказок многих народов, поэтому его можно считать скорее данью традиции; сам полет - как мы видим, типичный способ перехода в иной мир; наконец, Луга - счастливое место, где ма- ленький рыбак (а позднее - безынды из "спецшколы") находит роди- телей. Встреча с предками - характернейшая особенность послежизни. (Отвлекаясь от основной темы, хотелось бы отметить параллели между "Гусями" и "Синим городом на Садовой": храм, как убежище, настоятель как защитник, подземный выход из храма - путь спасе- ния, и т.д.). Ежики, если помните, после смерти перешел в другой, лучший мир. То же происходит с писателем Решиловым (да и его спутником Сашкой). Сначала Решилов покидает больницу (casus incuzabilis). Попа- дает в старую церковь, затем - в поезд "Пиллигримм", в Подгорье, Кан-Орру... Как не вспомнить Нангилиму, следующий за Нангиялой загробный мир... (у А.Линдгрен). При всем том его не оставляет чувство (впервые осознанное ВПК в "Выстреле с монитора" и в "Зас- таве...") вторичности переживаемой реальности. В "Выстреле с монитора": "Еще немного! Павлик не бежал - летел. Сумка не успевала за ним, летела на ремешке сзади. Козырек перевернутой кепки вибрировал на затылке, как трещотка воздушного змея. [Опять ассоциация полета и смерти.- Я.С., В.С.] И в то же время странное, непохожее на бег ощущение не остав- ляло Павлика. Будто он не только мчится. Будто в то же время он сидит на скамье нижней палубы рядом со старым Пассажиром. И смот- рит, как плывет в небе край обрыва с тонким силуэтом мальчишки." И в "Лоцмане": "Здесь страница кончалась. И вообще запись кончалась. На об- ратной стороне листа ничего не было. Вот так... Я осторожно положил Тетрадь на пол у кресла, закрыл глаза, от- кинулся. Почему-то запахло больничным коридором - знакомо и тос- кливо. И негромкий бас Артура Яковлевича укоризненно раздался на- до мной: - Игорь Петрович, голубчик мой, что же это вы в холле-то... Спать в кровати надо. Пойдемте-ка баиньки в палату... Я обмер, горестно и безнадежно проваливаясь в ТО, В ПРЕЖНЕЕ пространство, в унижение и беспомощность недугов. О, Господи, НЕ НА-ДО!.. Мягкая, живая тяжесть шевельнулась у меня на коленях. Последняя надежда, последняя зацепка, словно во сне, когда сон этот тает, гаснет, а ты пытаешься удержать его, хотя понимаешь уже, что бесполезно... Я вцепился в теплое, пушистое тельце ко- тенка: - Чиба, не исчезай! Не отдавай меня... - Кстати,- сказал Артур Яковлевич,- я смотрел ваши последние анализы, они внушают надежды. Весьма. Если так пойдет дело, то... - Чиба! - Мр-мя-а...- отозвался он крайне раздражительно. Я приоткрыл один глаз. Так, чтобы разглядеть Чибу, но, упаси Боже, не увидеть белого халата и больничных стен. Чиба возмущен- но вертел головой. Голова была клоунская, хотя туловище остава- лось кошачьим." И это не удивительно. Отнюдь неспроста Сашка вдруг обращенный Тетрадью в Решку (Игоря Решилова, он же, собственно, alter ego ВПК) сообщает между прочим: "- Чего загадывать! Я не два раза помирал, а больше. Первый раз еще при рождении. Думали, что не буду живой. Меня знаешь кто спас? Генриетта Глебовна... Она сказала, что после этого буду до ста лет жить, а это же целая вечность..." На самом деле тема смерти у ВПК гораздо более обширна, чем мы показали здесь. Смерть - истинная жизнь ("Лоцман"), смерть - ис- целение ("Самолет по имени Сережка"), смерть - созидание ("Оран- жевый портрет с крапинками"), смерть - награда, недоступная для грешников ("Крик петуха") и неизбежно приходящая к достойным ("Голубятня..."). Есть еще один странный аспект темы смерти в "Синем городе на Садовой". Вспомните, как Нилка, желая сказать, что ему попадет от родителей, говорит, путая слова, что ему ус- троят... эксгумацию (имея в виду экзекуцию). Н-да. Папа Фрейд, утверждавший, что случайных оговорок не бывает, пришел бы в вос- торг... Более желчный критик, такой, например, как злой волжский бул- гарин Рамон Бир-Манат, сделал бы из этого политическое обвинение плюс историю болезни. Мы же не настаиваем даже на хлестком терми- не, вынесенном в заголовок. И пусть Командор не обижается: мы оба его очень любим, и никакой некроромантизм не заставит нас наз- вать книги ВПК плохими или скучными. Но... но теперь, прочитав статью, не охватывающую, как мы говорили, весь материал и всю те- му, вчитайтесь в эти книги сами. И вы сами тогда ощутите весь ужас - и весь оптимизм некроромантизма. Оптимизм - потому, что, как мы уже замечали, смерть - это по- рог, после которого можно сказать: "...А ДАЛЬШЕ ВСЕ БЫЛО ХОРОШО. Да, я не разбился! Не верьте, если вам скажут, что Ромка Смородкин двенадцати лет погиб в катастрофе. Чушь! [То же говорил и Бу Вильхельм Ульсон, Принц Страны Дальней...- Я.С., В.С.] Я под утро вернулся домой, мама еще спала. Я запрятал по- дальше разодранные штаны и тоже лег спать. А дальше все было хорошо. Жизнь пошла день за днем. Год за го- дом. Я закончил школу, потом художественное училище, институт. Стал художником-дизайнером. Даже слегка знаменитым - после того как наша группа получила премию за оформление главного павильона Ра- тальского космопорта. Я женился на девушке Софье Петушковой, которую в детстве зва- ли Сойкой. И у нас родилась дочка Наденька - славная такая, весе- лая. ... Мама моя души не чает во внучке. Кстати, мама вышла замуж. Но не за Евгения Львовича, тот вско- ре уехал из нашего города. Знаете, за кого она вышла? За дядю Юру! Дядя Юра вернулся с далекой стройки, опять поселился неподале- ку, стал захаживать в гости и вот... Не знаю, появилась ли у ма- мы к нему большая любовь, но поженились и живут славно... [Закли- нанием повторяется - все хорошо... там.- Я.С., В.С.] Как видите, все со мной хорошо, вовсе я не разбился! Случилось гораздо более страшное. Разбился Сережка. Он погиб в том самом году, когда мы познакомились. В детстве. В сентябре. Тогда по южным границам там и тут гремели гражданские войны (словно людям хотелось оставить на Земле побольше Безлюдных Прос- транств). И вот Сережка надумал помочь там кому-то. Или продукты сбросить беженцам, или, может, малыша какого-то вывезти из-под огня. Не знаю, он со мной этими планами не делился. Он только на- супленным, чужим каким-то делался, когда мы видели на экране "Но- вости" с южными репортажами. И однажды он исчез. Дня три я не волновался: всяких дел было по горло: школа, новые знакомства. Но потом встревожился, побе- жал к нему домой... ...А через день услышал в "Новостях", что над побережьем сбит еще один самолет. Неизвестно чьей ракетой, и сам неизвестный. С непонятными знаками. И показали хвостовое оперение, которое упа- ло на прибрежные камни. С голубой морской звездой на плоскости руля... Днем я держался. В школу ходил, даже уроки иногда делал. А ночью просто заходился от слез. Старался только, чтобы мама не услышала. Иногда казалось даже, что сердце не выдержит такой тоски. Может быть, и пусть? Не могу, не могу я без Сережки! Не надо, чтобы делался он самолетом, не надо сказочных миров и Безлюдных Пространств. Пускай бы только приходил иногда. Живой... И он пришел! Ну да! Однажды ночью, когда я совсем изнемог от горя, звякнула решетка на балконе. И открылась балконная дверь. И Сережка - вместе с осенним холодным воздухом - шагнул в комнату. В старом обвисшем свитере, с пилотским шлемом в руке. Сердитый. [Вот спите вы, и... А сама сцена напоминает, во-первых, приход Мастера к Бездомному; а, во-вторых, прилет вампира - не-мертвые приходят на зов, прилетают на ночных крыльях, и входят с холодом могилы по позволению хозяина...- Я.С., В.С.] Я обомлел. Он сел рядом, на тахту. - Хватит уж сырость пускать... Даже разбиться нельзя по-нас- тоящему... - Это ты?! Ты снишься или живой? - Вот как врежу по загривку, узнаешь, снюсь или нет... [Сереж- ка отвечает, заметьте, лишь на первую часть вопроса. Он не снит- ся: это-то и страшно...- Я.С., В.С.] Я прижался к нему плечом. - Не сердись... - Ага, "не сердись"! Думаешь, это легко, когда тебя за уши вы- таскивают ОТТУДА? - А кто тебя... за уши? - Он еще спрашивает! Кто, как не ваша милость! - Сережка, ты больше не уйдешь? ... - Сережка, а что там было? Как? Он сказал глуховато: - Ромка, не надо об этом. Выволок ты меня обратно, и ладно... [Воистину, есть вещи, которых лучше не знать.- Я.С., В.С.] - Но ты правда больше не уйдешь насовсем? - Насовсем - не уйду... Я зашмыгал носом от счастья. - Но встречаться нам придется только по ночам. Все ведь ду- мают, что меня нет... [То-то и оно...- Я.С., В.С.] Я был готов и на это. Но... - А где будешь жить-то? - Уйду в Заоблачный город, устроюсь как-нибудь... - А мы будем летать, как прежде? - Будем... Только... - Что? - опять вздрогнул я. - Ты станешь расти и расти. А я теперь не смогу. Если разби- ваются, после этого не растут... [Вот как сделать, чтобы было всегда двенадцать... - Я.С., В.С.] - Тогда и я не буду! Кажется, он улыбнулся в темноте. - Нет, Ромка, у тебя не получится. - Почему? - Ну, ты же... не разбивался насовсем. - Тогда я... тоже! - Только посмей! - Тогда... я знаю что! Здесь я буду расти, а ТАМ всегда оста- ваться таким, как сейчас! Как ты! Он сказал очень серьезно: - Что ж, попробуй. Может, получится... У меня получилось. Мало того, я научился притворяться. Стал делать вид, что сплю в постели, а на самом деле убегал к Мельничному болоту, где бе- зотказные чуки жгли посадочные костры. [То есть ночью, когда Ром- ка был мертвым - Я.С., В.С.] И туда же приземлялся Сережка-самолет. Вот ведь какое дело: хотя он и грохнулся очень крепко, но все же умел превращаться в крылатую машину, как и раньше. Я всего-то лишь крыло повредил, а летать после этого не мог. Сережка же - пожалуйста! Наверно, в Заоблачном городе, где он теперь жил, сделали ему ремонт. Не разовый, а капитальный... [Опять исцеление через смерть - Я.С., В.С.] Кстати, Сережка помирился со Стариком. И они вместе колдовали теперь над новой моделью совмещенных Безлюдных Пространств. Ста- рик даже разрешил Сережке прилетать в Заоблачный город прямо в виде самолета, хотя это и нарушало какие-то правила... Итак, я рос, делался взрослым, но по ночам, при встречах с Се- режкой оставался прежним Ромкой Смородкиным. Нас обоих это впол- не устраивало. И мы летали все дальше и дальше - в такие Прос- транства, где Гулкие барабаны Космоса гудели, как набат... ...Порой я и сам вздрагиваю: а вдруг НИЧЕГО этого нет? И Се- режки нет? Для доказательства, что все это правда, я ночью улетаю с Се- режкой в далекую-далекую степь, где всегда светит луна и причуд- ливые камни - идолы и чудовища - чернеют среди высокой травы. Я рву там луговые цветы и с ними возвращаюсь домой. [Опять Солнце Мертвых, да еще и надгробия, идолы и чудовища! - Я.С., В.С.] Ромашки, клевер и розовые свечки иван-чая, появившиеся в доме февральским застывшим утром - это разве не доказательство?.. ...Вот и все. Теперь вы сами видите, что слухи оказались пус- тыми. А слезы - напрасными. "Сказка стала сильнее слез". Никто не разбился до смерти. Никто. Честное слово..." Сентябрь, 1994 ----------------------------------------------------------------- Есть такое мнение! Элеонора БЕЛЯНЧИКОВА ДИАГНОЗ НАВСЕГДА Знать бы не знала я этого писателя. Ну, встречала бы изредка его фамилию перед названиями произведений, прочитать которые так и не нашла бы времени. Так нет же, все лето и осень ангажирован- ная фэнская пресса (непонятно, впрочем, кем ангажированная) бом- бардировала меня упоминаниями об этом человеке. "Оберхам-Сидор- кон", "ФэнГильДон", "ДВЕСТИ-А", "ДВЕСТИ-Б". Вот и моими старания- ми, в очередной раз - о нем. Я говорю об Александре Щеголеве. Еще бы, нашелся смельчак, поднявший нож на священных коров! Как было любопытной и чувствительной женщине не заинтересоваться? Как было не схватиться за что-нибудь еще, написанное им, помимо статьи в "Оберхаме"? Кстати, подоплека так называемого "петербургского дела" для меня лично ясна, как Божий день. Некто Щеголев нарушил неписан- ные законы Клановой Честности, то ли не понимая этого, то ли оши- бочно думая, что он не входит в Клан. Хотя, ясно же, что магис- трами он принимался за своего, пусть и был не на первых ролях. Так что его наделавший шуму демарш, с точки зрения товарищей по Клану, есть по сути предательство, если, конечно, не обычная глу- пость. Вот вам и объяснение бурной реакции на его анти-столяров- ское выступление. Я достаточно проработала в женских коллективах и не такого насмотрелась. И вообще, что до меня, человека со сто- роны, то я почему-то больше сочувствовала Щеголеву. Но было одно обстоятельство, мешавшее полностью определиться со своими симпа- тиями. Если Столяров и товарищи (за исключением Э.Геворкяна, ко- нечно) доказали своими незаурядными текстами право на благород- ное хамство в отношении остальных посредственностей, то со Щего- левым дело обстояло сложнее. Как-то сложилось, что его тексты прошли мимо меня. Вот и решила я, к своему несчастью, удостове- риться, что героический оловянный солдатик достоин моей тайной симпатии. Спасибо Николаеву и Стругацкому, хором подсказали, какую имен- но щеголевскую работу мне искать на прочтение. Так хвалили, ну прямо так хвалили! (См. интервью Б.Стругацкого в "ДВЕСТИ-Б") Хо- чешь, не хочешь, а позвонишь знакомой библиотекарше и возьмешь журнал "Нева". Повесть называется "Ночь навсегда". Длинное у меня получилось вступление, тогда как рецензия на вышеупомянутую повесть может состоять всего лишь из одного слова: "противно". Противно пересказывать сюжет, ибо тогда придется вспоминать прочитанное. Противно писать рецензию, ибо придется читать повесть во второй раз. Ни в чем не повинный журнал дер- жать в руках, и то противно. Такое гадливое чувство, будто в хо- рошем расположении духа сбегая по лестнице, я вляпалась рукой, пардон, в чьи-то сопли на перилах. Не знаю, мужики, может вам и нравятся чужие слизисто-гнойные выделения, а у меня, как у бывше- го врача, реакция совершенно нормальная. "Убивая кого-то, всегда начинаешь с себя",- говорил Лао Цзы. Если у человека отсутствует любовь к другому человеку, то должно быть хотя бы уважение к тому факту, что он, другой, существует. Жизнь не нами дается, и не нам ее отнимать, - по-моему, Алек- сандр Щеголев этого просто не понимает. За жизнь человека зачас- тую приходится бороться, и если получается спасти обреченного, то с такими трудами! А здесь, в повести... Мне, как медику, читать все это было невыносимо. Я, ребята, сердцем не принимаю такую "новизну". Так нельзя. Чем дальше, тем страшнее жить. Автор дал своей работе кокетливый подзаголовок "игра в кошмар", как бы подчеркивая несерьезность замысла. Наверное, опа- сался, что кто-нибудь вздумает проанализировать происходящее в повести. Что ж, он не зря опасался. Повесть рассыпается от перво- го же дуновения критического ветерка, слишком уж из многих прос- четов слеплен сюжет. Начать с того, что в этом детективе - детек- тиве! - мгновенно понимаешь, кто преступник. Впрочем, тут я, воз- можно субъективна, и уровень моей проницательности недостижим для обычного фэна. Все-таки моя нынешняя профессия - редактор, это обязывает. Но с чем трудно поспорить, так это с тем, что автор явно не знаком с криминальной и милицейской фактурой. Даже я, ди- летант, это заметила. Например, чрезвычайно странно возникнове- ние в сюжете яда, и особенно странно попадание яда к главному чу- дищу. Второй мальчик - тот, который якобы залез в папин холо- дильник - просто фикция какая-то, а не персонаж! Яды описанной группы, они ведь больших денег стоят и содержаться под настоящим контролем, не так, как это себе представляет А.Щеголев. Во вся- ком случае, никто их держать дома в холодильнике не станет. И по- лучение заказа на убийство по почте - в высшей степени неправдо- подобно. И крайне сомнительна история с противостоянием "авиато- ров" и "портовиков". Что это за конкуренция между аэропортом и пароходством? В какой коммерческой операции пересеклись интересы двух мафий? Тайная перевозка денег - как-то немотивировано это, глупо. Далее, у главного героя есть железное алиби, однако мили- ция почему-то держит его за "опасного преступника", как бы априо- ри, по определению, и даже объявляет на него розыск. Глупо! Нако- нец, непосредственно мальчик Антон. Да не мальчик он, а фикция еще большая, чем его дружок "юный химик"! Я ответственно заявляю, как специалист - ребенок не обладает такой физической силой и та- кой волей, чтобы перерезать сухожилия и протыкать тела дротиком. Это возможно только при длительной спецподготовке, но тогда полу- чится не "мальчик", а ниндзя. Или он мутант? Нет, автор не ус- тает подчеркивать, что ребенок нормален. "Нормальнее" всех нас. Список мелких просчетов можно продолжать и продолжать. Автор не знает тех вещей, которые взялся описывать. Иначе говоря, он такой же дилетант, как и читатель, что кому-то наверняка приятно сознавать. Это бы, кстати, не страшно, если бы Щеголев не числил себя писателем высокого класса (судя по некоторым нюансам его п

Страницы: 1  - 2  - 3  - 4  - 5  - 6  - 7  - 8  - 9  - 10  - 11  - 12  - 13  - 14  - 15  - 16  -
17  - 18  - 19  - 20  - 21  - 22  - 23  - 24  - 25  - 26  - 27  - 28  - 29  - 30  - 31  - 32  - 33  -
34  - 35  - 36  - 37  - 38  - 39  - 40  - 41  - 42  - 43  - 44  - 45  - 46  - 47  - 48  - 49  - 50  -
51  - 52  - 53  - 54  - 55  - 56  - 57  - 58  - 59  - 60  - 61  - 62  - 63  - 64  - 65  - 66  - 67  -
68  - 69  - 70  - 71  - 72  - 73  - 74  - 75  - 76  - 77  - 78  - 79  -


Все книги на данном сайте, являются собственностью его уважаемых авторов и предназначены исключительно для ознакомительных целей. Просматривая или скачивая книгу, Вы обязуетесь в течении суток удалить ее. Если вы желаете чтоб произведение было удалено пишите админитратору