тветил, улыбаясь:
   - Мы собираемся держать ее в комнате с огнеупорными стенами.
   - В камере.
   Кэп сказал, все еще улыбаясь:
   - Если это вам больше нравится.
   - Я  предлагаю  вам такой вывод,  - сказал Уэнлесс.  - Она не любит
пользоваться своей способностью. Она напугана, и этот страх был внушен
ей  вполне  сознательно.  Я приведу аналогичный пример.  Ребенок моего
брата.  В доме были спички. Фредди хотелось играть с ними. Зажигать, а
затем гасить.  "Здорово, здорово", - говорил он. Брат решил выработать
стереотип поведения.  Запугать ребенка так, чтобы он никогда больше не
играл со спичками.  Он сказал ему, что головки спичек из серы и от них
его зубы сгниют и выпадут.  Что смотреть на горящие  спички  нельзя  -
можно ослепнуть.  И,  наконец, он мгновение подержал ладонь Фредди над
зажженной спичкой и обжег ее.
   - Ваш брат, - пробормотал Кэп, - просто настоящий гений.
   - Лучше небольшое красное пятно на руке мальчика, чем ребенок в па-
лате для обожженных,  весь во влажных повязках, с ожогами третьей сте-
пени на большей части кожи, - сказал Уэнлесс угрюмо.
   - Лучше убирать спички от детей.
   - А вы можете убрать от Чарлин Макги ее спички? - спросил Уэнлесс.
   Кэп медленно кивнул:
   - В этом есть кое-какой резон, но...
   - Спросите себя,  капитан Холлистер:  как тяжело пришлось  Эндрю  и
Виктории Макги, когда их ребенок был совсем крошкой? Опоздали с молоч-
ной бутылочкой. Ребенок плачет. Одновременно один из игрушечных зверь-
ков прямо там,  в кроватке рядом с ней вспыхивает дымным пламенем. Ис-
пачкана пеленка. Детка плачет. Через мгновение грязное белье в корзине
загорается.  У вас есть отчеты, капитан Холлистер; вы знаете, что было
в том доме.  Огнетушитель и индикатор дыма в каждой комнате. А однажды
загорелись ее собственные волосы,  капитан Холлистер; родители вошли к
ней в комнату и увидели,  что она стоит в своей кроватке и  плачет,  а
волосы горят.
   - Да,  - сказал Кэп,  - это,  должно быть,  заставляло их чертовски
нервничать.
   - Понимаете,  - сказал Уэнлесс,  - они учили ее не только проситься
на горшок, они учили ее еще на зажигать огонь.
   - Противопожарные учения, - задумчиво произнес Кэп.
   - А это означает, что, как мой брат у своего сына Фредди, они выра-
ботали у нее стереотип поведения.  Вы привели  эту  аналогию,  капитан
Холлистер,  так  давайте  рассмотрим ее на минуточку.  Что такое учить
проситься на горшок?  Выработать привычку - просто и ясно.  - Внезапно
голос старика взвился до невероятно высокого, дрожащего дисканта, стал
голосом женщины,  бранящей ребенка. Кэп наблюдал со смесью удивления и
отвращения.
   - Ты паршивая девчонка! - кричал Уэнлесс. - Посмотри, что наделала!
Нехорошо,  детка,  видишь,  как противно?  Нехорошо делать в штанишки!
Разве взрослые делают в свои штанишки? Делай в горшочек, детка, в гор-
шочек.
   - Прошу вас... - страдальчески произнес Кэп.
   - Так создается стереотип поведения,  - сказал Уэнлесс.  -  Обучить
личному  туалету - значит обратить внимание ребенка на его собственные
отправления таким образом,  чтобы он увидел,  сравнивая  с  поведением
других, что именно плохо в его поступке. Вы можете спросить, насколько
прочно укореняется этот комплекс в ребенке?  Тот же вопрос задал  себе
Ричард Дэмон из Вашингтонского университета и для выяснения его провел
эксперимент. Он объявил о наборе пятидесяти добровольцев среди студен-
тов. Накачал их содовой водой и молоком, пока им всем стало невмоготу.
Спустя какое-то время он сказал им,  что он их отпустит, если они сде-
лают... в штаны.
   - Отвратительно,  - сказал громко Кэп, чувствуя подступающую тошно-
ту. - Это не опыт, а упражнение в дегенеративности.
   - Видите, насколько стереотип поведения укоренен в вашей психике, -
тихо сказал Уэнлесс.  - Вам не казалось это отвратительным,  когда вам
было двадцать месяцев.  Тогда,  если вам хотелось опростаться,  вы это
делали.  Вы могли описаться на коленях у отца,  если сидели там, а вам
приспичило.  Суть эксперимента Дэмона,  капитан Холлистер,  состояла в
том, что большинство из них сделать в штаны просто не могли. Они пони-
мали,  что обычные нормы поведения там неприменимы, по крайней мере на
время эксперимента; каждый находился в отдельном помещении вроде обыч-
ной уборной...  но целых восемьдесят восемь процентов из них просто не
могли этого сделать.  Вне зависимости от того, насколько сильно им хо-
телось,  поведенческий комплекс,  внушенный  им  родителями,  оказался
сильнее.
   - Ничего  тут нет,  кроме простого любопытства,  - отрывисто сказал
Кэп.
   - Нет, это не любопытство. Я хочу, чтобы вы продумали аналогию меж-
ду  обучением проситься и противопожарным обучением...  и одну сущест-
венную разницу,  которая состоит в качественном скачке между необходи-
мостью совершать первое и второе. Если ребенок слишком медленно учится
правильно совершать туалет, каковы последствия этого? Небольшие непри-
ятности.  В его комнате пахнет, если ее не проветривать. Мамаша прико-
вана к стиральной машине.  Приходится вызывать людей для чистки ковра,
когда обучение все же закончено, и - самое худшее - у ребенка возника-
ет постоянный зуд,  а это может случиться только,  если у  него  очень
чувствительная кожа или если мамаша не следит за ним.  Однако последс-
твия для ребенка, который может зажигать...
   Глаза его блестели. Левый угол рта усмехался.
   - Я высоко оцениваю Макти как родителей,  - сказал Уэнлесс.  -  Ка-
ким-то образом им удалось внушить ей, как вести себя с огнем. Насколь-
ко понимаю, им пришлось начинать воспитание задолго до того, как роди-
тели обычно начинают обучение личной гигиене; может, даже до того, как
она начала ползать.  "Детка,  нельзя!  Детка сделала себе больно! Нет,
нет, нет! Плохая девочка! Пло-хая девочка!"
   Но ваш компьютер предполагает,  что она преодолевает свой комплекс,
капитан Холлистер.  Для этого у нее все условия.  Она дитя, и комплекс
еще не затвердел в ней как цемент.  К тому же с ней отец! Понимаете ли
вы значение этого простого факта?  Нет, не понимаете. Отец для нее ав-
торитет.  Он держит в руках все психические нити каждого физиологичес-
кого отправления девочкиребенка;  за каждым из них,  словно  невидимая
фигура за ширмой, стоит его авторитет. Для девочки-ребенка он как Мои-
сей;  законы - это его законы, которые она должна выполнять, хотя и не
знает,  откуда они взялись. Он, вероятно, единственный человек на зем-
ле, который может освободить ее от этой тяжести. Наши комплексы, капи-
тан Холлистер, всегда приносят нам самые большие муки и душевные стра-
дания, когда те, кто наделил нас ими, умирают и уже недоступны для ди-
алога... и сострадания.
   Кэп взглянул  на часы и увидел,  что Уэнлесс находится у него почти
сорок минут. А казалось, не один час.
   - Вы уже заканчиваете? У меня другая встреча...
   - Когда комплексы исчезают, они исчезают подобно плотинам, прорвав-
шимся  после  тропического ливня,  - спокойно сказал Уэнлесс.  - У нас
есть одна любвеобильная девица девятнадцати лет.  У нее позади - целая
куча любовников. До семнадцати была девственницей. Ее отец, священник,
постоянно твердил ей, девочке, что секс в замужестве - неизбежное зло,
что секс вне замужества - ад и проклятие,  что секс и есть яблоко пер-
вородного греха.  Когда такой комплекс исчезает,  он  исчезает  словно
прорвавшаяся плотина.  Сначала появляется одна-другая трещина, малень-
кие незаметные струйки... А судя по данным вашего компьютера, мы нахо-
димся  с  нашей девочкой именно в такой ситуации.  Есть предположение,
что она по просьбе отца использовала свои  способности,  чтобы  помочь
ему.  А затем плотина внезапно рушится,  выплескивая миллионы галлонов
воды,  уничтожая все на своем пути,  топя  всех  встречных-поперечных,
навсегда изменяя ландшафт!
   Квакающий голос  Уэнлесса поднялся от обычного негромкого говора до
хриплого стариковского крика - но он звучал скорее жалобно,  чем вели-
чественно.
   - Послушайте, - сказал он Кэпу. - Выслушайте меня хоть раз. Сбрось-
те с глаз шоры.  Сам по себе этот человек не опасен.  У него небольшая
сила,  так, игрушка, пустяк. И он это понимает. Он не мог с ее помощью
заработать миллион долларов.  Он не правит странами и народами. Он ис-
пользовал  ее,  помогая застенчивым администраторам приобрести уверен-
ность. Он не может пользоваться своей способностью часто или с пользой
для себя...  Какой-то внутренний психологический фактор мешает ему. Но
девочка невероятно опасна.  Она вместе  со  своим  папочкой  спасается
бегством ради сохранения жизни.  Она очень напугана. Он также напуган,
что и его делает опасным. Не самого по себе, а потому что вы заставля-
ете его изменять привычный стереотип поведения девочки. Вы заставляете
его учить ее заново оценить ту силу,  которой она обладает,  заставить
ее использовать эту силу. Уэнлесс тяжело дышал.
   Доигрывая сценарий - конец уже был виден, - Кэп спокойно спросил:
   - Что вы предлагаете?
   - Его  нужно  уничтожить.  Быстро.  Прежде  чем он сможет разрушить
комплекс,  который они с женой укоренили в этой девочке. Я считаю, что
она тоже должна быть уничтожена. В случае если ущерб уже нанесен.
   - Она же, в конце концов, маленькая девочка, Уэнлесс. Да, она может
зажигать огонь.  Мы называем это пирокинезом.  Вы же представляете все
это как армагед дон.
   - Может,  им  дело и кончится,  - сказал Уэнлесс.  - Не допускайте,
чтобы ее малый  возраст  и  маленький  рост  заставили  вас  забыть  о
зет-факторе...  а  именно это вы и делаете.  А если предположить,  что
разжигание огня - только верхушка айсберга? Ей семь. Когда Джону Миль-
тону было семь, он, вероятно, хватал уголек и с трудом пытался вывести
свое имя,  чтобы мамочка и папочка могли его прочитать.  Он был ребен-
ком. Джон Мильтон вырос и написал "Потерянный рай".
   - Ни черта не понимаю, что вы плетете? - отрубил Кэц.
   - Я говорю о потенциале уничтожения.  Я говорю о способности,  свя-
занной с гипофизом,  железой,  которая в ребенке возраста Чарлин Макги
практически дремлет. Что будет, когда девочка превратится в подростка?
Железа проснется и за двадцать месяцев станет самой мощной силой в че-
ловеческом организме, повелевая всем - от внезапного появления первич-
ных и вторичных половых признаков до увеличения количества зрительного
пурпура в глазу.  Представьте себе ребенка, способного вызвать ядерный
взрыв одним усилием воли!
   - Такого бреда я никогда не слышал.
   - Да? Тогда разрешите мне от бреда перейти к полному безумию, капи-
тан Холлистер.  Предположим, в эту девочку, которя где-то прячется се-
годня,  заложена некая сила,  спящая до поры до времени,  но способная
однажды расколоть нашу планету надвое, словно фарфоровую тарелку в ти-
ре?
   Они в молчании Посмотрели друг на друга.  Внезапно раздался  сигнал
переговорного устройства.
   Через мгновение Кэп наклонился к нему и нажал на кнопку:
   - Да,  Рэйчел?  -  Черт его побери,  если старик пусть на минуту не
убедил его. Уэнлесс похож на мрачного черного ворона, и это - еще одна
причина, почему Кэп не любил его. Сам он был жизнелюбцем и если кого и
выносил, так это пессимистов.
   - Звонят по кодирующему телефону,  - сказала Рэйчел.  -  Из  района
операции.
   - Хорошо, дорогая. Спасибо. Пусть подождут минутки две, хорошо?
   - Да, сэр.
   Он откинулся в кресле:
   - Я вынужден прервать нашу беседу, доктор Уэнлесс. Можете быть уве-
рены, я самым внимательным образом продумаю все, что вы сказали.
   - Продумаете?  - спросил Уэнлесс. Застывший угол его рта, казалось,
цинично ухмылялся.
   - Да.
   Уэнлесс сказал:
   - Девочка... Макги... и этот парень Ричардсон... последние три эле-
мента нерешаемого уравнения,  капитан Холлистер. Сотрите их. Действуй-
те. Девочка очень опасна.
   - Я продумаю все, что вы сказали, - повторил Кэп.
   - Сделайте это. - Уэнлесс, опираясь на палку, с трудом начал подни-
маться. Это заняло довольно много времени. Наконец он встал.
   - Приближается зима, - сказал он Кэпу. - Старые кости ноют.
   - Вы останетесь на ночь в Лонгмонте?
   - Нет, в Вашингтоне.
   Кэп поколебался, а затем сказал:
   - Остановитесь в "Мэйфлауэр".  Мне,  может, понадобится связаться с
вами.
   В глазах старика что-то промелькнуло - благодарность?  Да, конечно,
благодарность.
   - Очень хорошо, капитан Холлистер, - сказал он и проковылял, опира-
ясь на палку,  к двери - старик, который когда-то открыл ящик Пандорры
и теперь хотел расстрелять все,  вылетевшее из него, вместо того чтобы
пустить в дело.
   Когда дверь  за ним закрылась,  Кэп с облегчением вздохнул и поднял
трубку кодирующего телефона.
   - Кто говорит?
   - Орв Джеймисон, сэр.
   - Поймали их, Джеймисон?
   - Еще нет, сэр, но мы обнаружили кое-что интересное в аэропорту.
   - Что же?
   - Все телефонные автоматы пусты. В некоторых из них на полу мы наш-
ли лишь несколько четвертаков и десятицентовиков.
   - Взломаны?
   - Нет,  сэр. Почему и звоню вам. Они не взломаны, а просто пусты. В
телефонной компании рвут и мечут.
   - Хорошо, Джеймисон.
   - Все это ускоряет дело.  Мы полагаем,  что отец, возможно, оставил
девчонку на улице и зарегистрировался в отеле только сам. Как бы то ни
было, теперь мы будем искать парня, расплатившегося одной мелочью.
   - Если они в мотеле, а не спрятались в каком-нибудь летнем лагере.
   - Да, сэр.
   - Продолжайте, О'Джей.
   - Слушаюсь,  сэр.  Спасибо. - В голосе Орвила прозвучала глупая ра-
дость от того, что Кэп помнил его прозвище.
   Кэп повесил трубку.  Минут пять он сидел, закрыв глаза и размышляя.
Мягкий осенний свет освещал кабинет, согревая его. Затем он нагнулся и
снова вызвал Рэйчел.
   - Джон Рэйнберд здесь?
   - Да, здесь, сэр.
   - Дайте  мне еще пяток минут,  а затем пришлите его ко мне.  Я хочу
поговорить с Норвилом Бэйтсом в районе операции. Он там за главного до
прибытия Эла.
   - Хорошо,  сэр,  - сказала Рэйчел с некоторым сомнением в голосе. -
Придется говорить по открытой линии. Связь по переносному радиотелефо-
ну. Не очень...
   - Ничего, ничего, - нетерпеливо сказал он. Прошло две минуты. Голос
Бэйтса слышался издалека и проходил с шумами. Он был неплохим работни-
ком  - не очень одарен воображением,  но упорен.  Именно такой человек
нужен Кэпу для осады крепости до приезда Элберта  Стейновица.  Наконец
Норвил  на линии и сообщает,  что они начинают прочесывать близлежащие
города - Оквилл, Тремонт, Мессалонсет, Гастингс Глен, Лутон.
   - Хорошо,  Норвил, порядок, - сказал Кэп. Он думал о словах Уэнлес-
са:  ВЫ ЗАСТАВЛЯЕТЕ ЕГО МЕНЯТЬ СТЕРЕОТИП И ЗАНОВО ОБУЧАТЬ ДЕВОЧКУ.  Он
обдумывал сообщение Джеймисона о пустых телефонах.  Макги этого не де-
лал. Сделала девочка. И потом, будучи на взводе, подожгла ботинки сол-
дату,  возможно,  случайно. Уэнлесс был бы доволен, знай он, что Кэп в
итоге собирался воспользоваться половиной его советов - нынешним утром
старый козел был на удивление красноречив.
   - Ситуация изменилась,  - сказал Кэп.  -  Мы  должны  ликвидировать
большого парня. Полная ликвидация. Понимаете?
   - Полная  ликвидация,  -  невозмутимо повторил Норвил.  - Слушаюсь,
сэр.
   - Прекрасно,  Норвил,  - уже мягко сказал Кэп.  Он положил трубку и
стал ждать прихода Джона Рэйнберда.
   Через секунду дверь открылась, и он явился, очень большой и еще бо-
лее отвратительный. Этот полуиндеец вел себя настолько тихо, что, сидя
за  столом,  читая или отвечая на письма,  можно было не почувствовать
присутствия в комнате постороннего. Кэп знал, насколько это редкое ка-
чество. Большинство людей ощущает присутствие кого-то другого: Уэнлесс
однажды назвал эту способность не шестым чувством, а вторым видением -
ощущением,  порождаемым  какими-то  неизмеримо  малыми  токами от пяти
обычных чувств.  Но Рэйнберд был неощутим.  Ни одно из тончайших чувс-
твительных волоконцев даже не шелохнется.  Однажды за рюмкой портвейна
в гостиной у Кэпа Эл Стейновиц сказал странную вещь:  "Он единственный
человек из всех встречавшихся мне, который при ходьбе не колеблет воз-
дух".  И Кэп был рад,  что Рэйнберд на их стороне, он был единственным
из всех встречавшихся,  на сей раз не Элу, а ему самому, кого он боял-
ся.
   Рэйнберд - тролль,  чудовище,  великан-людоед в облике человека. Он
не добирал всего лишь двух дюймов до семи футов и зачесывал свои блес-
тящие черные волосы в короткий хвост на  затылке.  Десять  лет  назад,
когда он во второй раз был во Вьетнаме, прямо перед ним взорвалась ми-
на,  и теперь его лицо являло собой ужасное зрелище шрамов и исполосо-
ванной кожи. Левого глаза не было. На его месте - впадина. Он не делал
пластической операции и не вставлял искусственный  глаз,  потому  что,
говорил он,  в местах счастливой охоты на том свете его попросят пока-
зать боевые раны.  Когда он говорил подобные вещи, было неясно, верить
ему или нет;  неясно, говорит он серьезно или по каким-то причинам ду-
рачит вас.
   Все эти годы Рэйнберд был на редкость хорошим агентом:  отчасти по-
тому, что меньше всего он походил на агента, а главным образом оттого,
что за маской из голого мяса скрывался живой, жестокий, ясный ум. Сво-
бодно  говорил на четырех языках и понимал еще три.  Занимался русским
по ускоренному методу. Голос его был низким, музыкальным голосом обра-
зованного человека.
   - Добрый день, Кэп.
   - Уже полдень? - удивленно спросил Кэп.
   Рэйнберд улыбнулся, демонстрируя ряд прекрасных белых зубов - зубов
акулы, подумал Кэп.
   - С четырнадцатью минутами, - сказал он. - Я отхватил эти электрон-
ные часы "Сейко" на черном рынке в Венеции. Потрясающе. Маленькие чер-
ные цифирки постоянно меняются. Праздник техники. Я иногда думаю, Кэп,
что мы воевали во Вьетнаме не во имя победы, а для демонстрации дости-
жений техники.  Мы сражались там во имя производства дешевых электрон-
ных часов,  игры в пинг-понг через подключение в телевизор, карманного
калькулятора. Я смотрю на свои часы по ночам. Они сообщают, что секун-
да за секундой приближаюсь я к смерти. А это хорошо.
   - Садитесь,  старина,  -  сказал Кэп.  - Как всегда при разговоре с
Рэйнбердом, во рту у него было сухо и приходилось удерживать руки, ко-
торые  норовили сплестись и сцепиться на полированной поверхности сто-
ла.  И это притом,  что,  как он считал,  Рэйнберду он нравился - если
можно сказать, что ему вообще кто-нибудь нравился.
   Рэйнберд сел. На нем были старые джинсы и выцветшая рубашка.
   - Как Венеция? - спросил Кэп.
   - Тонет, - ответил Рэйнберд.
   - У меня для вас есть работа,  если захотите.  Небольшая,  но может
повести к заданию, которое вы сочтете гораздо интереснее.
   - Говорите.
   - Сугубо добровольно, - настаивал Кэп. - Вы ведь все еще на отдыхе.
   - Говорите,  - мягко повторил Рэйнберд, и Кэп ввел его в курс дела.
Он  провел  с  Рэйнбердом всего пятнадцать минут,  а показалось - час.
Когда этот громила вышел,  Кэп облегченно вздохнул. Уэнлесс и Рэйнберд
в одно утро - такое вышибет из седла на целый день.  Но утро миновало,
многое сделано, и кто знает, что будет к вечеру? Он позвонил Рэйчел.
   - Слушаю, Кэп?
   - Я не пойду в кафетерий,  дорогая.  Принесите мне, пожалуйста, че-
го-нибудь сюда. Неважно что. Что-нибудь. Спасибо. Рэйчел.
   Наконец-то один.  Трубка  кодирующего телефона покоилась на пузатом
аппарате,  начиненном микросхемами,  микропроцессорами и бог знает чем
еще.  Когда телефон зазвонит,  это будет Элберт или Норвил, они скажут
ему,  что в штате Нью-Йорк все кончено  -  девочка  схвачена,  отец  -
мертв. Хорошая новость.
   Кэп снова закрыл глаза.  Мысли и фразы проплывали в голове,  словно
большие ленивые воздушные змеи. Мысленное внушение.
   Здешние умники говорят об огромных  его  возможностях.  Представьте
себе человека,  подобного Макги,  поблизости от какогонибудь государс-
твенного деятеля. Скажем, рядом с этим "розовым" Тедом Кеннеди, предс-
тавьте,  как  он низким,  неотразимо убедительным голосом подсказывает
ему,  что лучший выход -