вались талой водой. Прошлой ночью он почти не спал, слушал, как вскры-
вается лед с запредельно-высоким загадочным звуком, побуревший, раска-
лывается и медленно движется к горловине озера, откуда течет на восток
через Нью-Гэмпшир и весь Мэн славная Хэнкокривер,  делаясь чем дальше,
тем грязнее и зловоннее,  пока ее, на глазах разлагающуюся, с шумом не
вырвет в Атлантику.  Звук был такой,  словно долго звенел хрусталь или
вели и вели скрипичным смычком на самой высокой ноте - бесконечно про-
тяжное  ззи-и-и-и-инн,  задевавшее нервные окончания и заставлявшее их
согласно вибрировать.  Он никогда раньше не бывал в здешних местах  во
время ледохода и сомневался,  что когда-нибудь вновь захочет побывать.
Слышалось нечто потустороннее в этом звуке, отражавшемся от вечнозеле-
ных окрестных холмов - приземистой выщербленной чащи.
   Он почувствовал - опять они подкрадываются, точно силуэт монстра из
повторяющегося ночного кошмара.  На следующий день после дня  рождения
Чарли,  телепаясь в очередной раз на неудобных дедовых лыжах, он натк-
нулся на следы сапог,  что вели к высокой сосне.  Возле сосны  человек
снял их и воткнул задниками в снег,  оставив две вмятины. Особенно на-
топтано было в месте,  где он снова надел свои сапоги (или  "мокросту-
пы", по терминологии Грэнтера, почему-то питавшего к ним странную неп-
риязнь).  Под деревом Энди нашел шесть окурков с надписью "Вэнтедж"  и
смятый желтый коробок из-под кодаковской цветной пленки. Встревоженный
не на шутку,  он сбросил лыжи и полез на дерево. Где-то на середине он
вдруг замер: прямо перед ним, на расстоянии мили, виднелся домик Грэн-
тера.  Отсюда он казался маленьким и необитаемым. Но если телеобъекти-
вом...  Он ни слова не сказал дочери о своей находке.  Вот и упакованы
чемоданы.  А Чарли все молчит,  словно обвиняет его. Наконец он не вы-
держал:
   - Доедем  на  попутке  до  Берлина,  а  там  сядем на автобус - и в
Нью-Йорк. И сразу в редакцию "Таймс"...
   - Но ведь ты написал им, папа.
   - Они могли не получить мое письмо, малыш. Секунду-другую она молча
смотрела на него.
   - Ты думаешь, они его перехватили?
   - Ну что ты, я... - Он не нашелся, что ответить, и сказал просто: -
Не знаю.
   Чарли молча опустилась на корточки, закрыла чемодан и принялась во-
евать с защелками, которые никак не желали подчиняться.
   - Я тебе помогу, малыш.
   - Я сама! - закричала она и расплакалась.
   - Ну что ты, Чарленок, - начал он ее успокаивать. - Не надо, малыш-
ка. Скоро все это кончится.
   - Неправда. - Слезы пуще прежнего хлынули из глаз. - Никогда... ни-
когда это не кончится!

   Их было  двенадцать  человек.  Они  окружили дом Грэнтера Макти еще
прошлой ночью. Каждый занял свою позицию. На них были маскхалаты в бе-
ло-зеленых разводах.  Ни одному из них не довелось пережить потрясение
на ферме Мэндерсов,  и ни один не имел при себе оружия, за исключением
Джона Рэйнберда, у которого была винтовка, и Дона Джулза, прихвативше-
го пистолет 22-го калибра.
   - Мне не нужны паникеры, - сказал Рэйнберд Кэпу. - После предыдущей
операции Джеймисон до сих пор ходит так, будто у него полные штаны.
   И никакого оружия,  заявил он.  Не хватает только, чтобы все кончи-
лось двумя трупами. Он сам отобрал агентов и поручил Дону Джулзу взять
на себя Энди. Джулзу было за тридцать; это был коренастый и молчаливый
тугодум.  Свое дело он знал.  Рэйнберд не раз брал его с собой и  имел
возможность в этом убедиться.  Молчальник действовал быстро и четко. В
критические моменты он не путался под ногами.
   - В течение дня Макги обязательно  выйдет  проветриться,  -  сказал
Рэйнберд  на коротком инструктаже.  - Скорее всего,  девочка тоже,  но
Макги обязательно. Если он выходит один, я его снимаю одним выстрелом,
а Джулз быстро и без шума оттаскивает в сторону. То же самое, если де-
вочка выходит одна. Если они выходят вдвоем, я беру девочку, Джулз бе-
рет Макги.  Вы все только на подхвате, ясно? - Здоровый глаз Рэйнберда
слепил их, как фара. - На всякий пожарный. Конечно, если дойдет до по-
жара,  вы все рванете к озеру тушить самих себя. Вас берут на тот слу-
чай, один из ста, когда вы сможете пригодиться. И, конечно, чтобы зас-
видетельствовать,  как я сел в калошу...  если я сяду. Шутку встретили
жиденькими смешками. Рэйнберд предостерегающе поднял палец.
   - Но если один из вас чихнет не вовремя и спугнет их, я лично поза-
бочусь, чтобы он сдох на дне ямы в самых диких джунглях Южной Америки.
Вы знаете,  я слов на ветер не бросаю.  Итак,  в этом спектакле вы  на
подхвате. Запомните.
   Позднее, когда все собрались прорепетировать "в декорациях" - тако-
выми послужил богом забытый мотель в Сент-Джонсбери,  Рэйнберд отвел в
сторону Дона Джулза.
   - Ты читал досье на Макги, - сказал он.
   Джулз курил "Кэмел".
   - Читал.
   - Ты понял, что значит мысленное внушение?
   - Понял.
   - Понял,  что произошло с двумя нашими в Огайо?  Когда они пытались
увезти его дочь?
   - Я видел Джорджа Уэринга в деле,  - невозмутимо ответил Джулз. - У
него вода сама закипала, хоть чай заваривай.
   - Этот  может  выкинуть что-нибудь необычное.  Я просто хочу внести
ясность. Сделать все надо молниеносно.
   - Сделаем.
   - Учти,  он всю зиму копил силы.  Если он успеет  послать  импульс,
считай,  тихая палата на ближайшие три года тебе обеспечена.  Объявишь
себя птичкой или там репой...
   - Ладно.
   - Что ладно?
   - Сделаем, Джон. Не бери в голову.
   - Они могут выйти вдвоем,  - настойчиво продолжал Рэйнберд.  -  Они
тебя не увидят,  ты будешь сбоку от крыльца. Подожди, пока я сниму де-
вочку. Отец бросится к ней. Ты зайдешь со спины. Целься в шею.
   - Ясно.
   - Смотри не промажь!
   Джулз едва заметно улыбнулся и сделал затяжку.
   - Не промажу.

   Чемоданы стояли наготове.  Чарли надела парку поверх лыжного комби-
незона.  Энди застегнул молнию на куртке,  взял чемоданы. На душе было
скверно. Что-то свербило. Холодок предвидения.
   - Ты тоже чувствуешь? - спросила Чарли. Ее личико было бледным, ни-
чего не выражающим. Энди через силу кивнул.
   - Что же делать, папа?
   - Будем надеяться, что мы почувствовали опасность раньше времени, -
ответил он, хотя так не думал. - Что нам еще остается?
   - Что нам еще остается? - отозвалась она эхом. Она подошла к нему и
привстала на цыпочки,  чтобы он взял ее на руки; он и забыл, когда та-
кое было в последний раз...  года два назад,  не меньше.  Как же бежит
время,  как быстро растут наши дети, прямо на глазах, устрашающе быст-
ро.
   Он поставил чемоданы,  поднял ее, прижал к себе. Она поцеловала его
в щеку и тоже прижалась.
   - Ну что, ты готова? - спросил он, опуская ее на пол.
   - Готова,  - сникла Чарли.  Глаза у нее были на мокром месте. - Па-
па... я не стану ничего зажигать. Даже если они не дадут нам уйти.
   - Ну что ж, - сказал он, - и не надо. Я все понимаю, Чарленок.
   - Папа... я люблю тебя.
   Он кивнул.
   - Я тебя тоже люблю, малыш.
   Энди распахнул дверь.  В первую секунду свет ослепил его.  Но потом
глаза  попривыкли,  и все стало на свои места:  утро,  солнце,  тающий
снег.  Справа пронзительно голубели рваные лоскуты  воды  среди  льдин
Ташморского озера. Перед ними стеной стояли сосны. Сквозь просвет едва
виднелся ближайший дом с зеленой кровлей,  освободившейся  наконец  от
снега.
   Лес затаился, и Энди ощутил новый прилив беспокойства. Каждое утро,
с тех пор как началась оттепель, их встречала трелью какая-то пичуга -
где она сегодня?  Не слыхать...  одна капель звенит.  Господи,  ну что
стоило Грэнтеру протянуть телефонный кабель!  Энди чуть  не  выкрикнул
что было мочи: Кто здесь? Но он сдержался - и без того Чарли напугана.
   - Вроде все в порядке,  - сказал он вслух. - Они до нас еще не доб-
рались... если вообще хотят добраться.
   - Вот и хорошо, - произнесла она бесцветным голосом.
   - Тогда пришпорим лошадок,  малыш - сказал Энди и в сотый раз поду-
мал: А что нам остается? И еще подумал о том, как же он их ненавидит.
   Чарли направилась  к выходу;  она прошла мимо сушилки,  заполненной
перемытой после завтрака посудой. Весь дом блестел как новенький; каж-
дая вещь лежала на своем месте. Дед был бы доволен.
   Энди обнял дочь за плечи и еще раз прижал к себе.  Затем поднял че-
моданы, и они шагнули навстречу холодноватому весеннему солнцу.

   Джон Рэйнберд находился от них в ста пятидесяти ярдах - на  высокой
ели.  На  ногах у него были "кошки",  страховочный пояс надежно крепил
его к дереву.  Когда дверь распахнулась,  он вскинул винтовку; приклад
жестко уперся в плечо.  И сразу пришли тепло и покой - словно на плечи
набросили плед. Потеряв глаз, он стал видеть далекие предметы несколь-
ко размытыми,  но в минуты предельной концентрации,  вроде теперешней,
зрение полностью возвращалось к нему и отмечало каждую мелочь - загуб-
ленный глаз, казалось, на миг оживал.
   Расстояние было пустячным,  и если бы в стволе сидела обычная пуля,
он бы себе стоял и поплевывал,  - но с этой штуковиной риск  возрастал
раз в десять. В стволе винтовки, специально для него переделанной, на-
ходилась стрела с ампулой оразина в наконечнике, и кто мог дать гаран-
тию,  что стрела не отклонится от курса и вообще долетит.  По счастью,
день был безветренный.
   Если есть на то воля Великого Духа и моих предков, молился про себя
Рэйнберд,  пусть пошлют они твердость моей руке и зоркость глазу, и да
будет мой выстрел точным.
   Показался отец,  и дочь с ним рядом - значит,  Джулз входит в игру.
Телескопические  линзы увеличивали девочку до гигантских размеров;  на
фоне посеревших досок ее  парка  выделялась  сочным  голубым,  пятном.
Рэйнберд успел заметить чемоданы в руках Макги;  еще немного,  и не на
кого было бы устраивать засаду.
   Девочка не подняла капюшона и молнию  застегнула  лишь  наполовину,
распахнутый  ворот открывал горло.  И тут ему опять повезло - день вы-
дался довольно теплый.
   Он подвел палец к спусковому крючку и нашел перекрестьем оптическо-
го прицела ямку на шее. Если есть на то воля.
   Он нажал на спуск. Послышалось глухое  п ф а т!- и из ствола выполз
кренделек дыма.

   Они уже готовы были спуститься с крыльца, когда Чарли вдруг остано-
вилась,  издав горлом какой-то сдавленный звук.  Энди бросил чемоданы.
Он ничего не услышал, но случилось что-то страшное. С ней, с Чарли.
   - Чарли! Ч а р л и!
   Он весь обратился в зрение. Она застыла как статуя, невероятно кра-
сивая среди сверкающей белизны.  Невероятно маленькая. И вдруг до него
дошло. Это было так чудовищно, так непоправимо, что сразу не укладыва-
лось в голове.
   У Чарли из горла, пониже хрящика, торчала длинная игла. Рукой в ва-
режке Чарли судорожно нашарила иглу, но не сумела вынуть, а только вы-
вернула кверху под острым углом.  Из ранки побежала струйка крови. Она
образовала узор на воротнике рубашки и слегка  окрасила  искусственный
мех, там, где была вшита молния.
   - Ч а р л и!  - закричал   он. У  нее уже  закатывались глаза,  она
клонилась назад, когда  он подхватил ее.  Он бережно опустил  Чарли на
крыльцо, продолжая  повторять ее  имя. Стрела  поблескивала на солнце.
Чарли  вся  обмякла,  как  мертвая.  Прижимая  ее  к себе и баюкая, он
прочесывал  взглядом  лес,  весь  залитый  светом  и  словно покинутый
птицами и людьми.
   - Кто это сделал?  - выкрикнул он. - Кто? Выйди, я должен тебя уви-
деть!
   Из-за крыльца вынырнул Дон Джулз. Он двигался бесшумно в своих тен-
нисных тапочках. Он держал наготове пистолет 22-го калибра.
   - Кто застрелил мою дочь?  - крикнул Энди.  Горло саднило, но не от
крика. Он прижимал к себе безнадежно обмякшее, бескостное тело в голу-
бой  парке  на  меху.  Он извлек двумя пальцами стрелу - вновь струйка
крови.
   Отнести ее в дом,  мелькнуло в голове. Надо отнести ее в дом. Джулз
приблизился и выстрелил ему сзади в шею - так актер Бут выстрелил ког-
да-то в президента.  На мгновение Энди привстал, еще крепче прижимая к
себе Чарли. И тут же рухнул на нее ничком.
   Джулз убедился, что Макги без сознания, и помахал своим, прятавшим-
ся в лесу.
   - Делов-то,  - буркнул он. Рэйнберд уже бежал к дому, утопая в вяз-
кой мартовской каше. - Делов-то. А разговору было!

                             СВЕТ ГАСНЕТ

   Первым звеном  в  цепи событий,  что привели к небывалым по размаху
разрушениям и человеческим жертвам, явилась летняя гроза, во время ко-
торой отказали оба генератора.
   Гроза разразилась девятнадцатого августа, спустя почти пять месяцев
после боевой операции во владениях Грэнтера в  Вермонте.  Десять  дней
парило.  А тут,  как перевалило за полдень,  сгустились грозовые тучи;
впрочем, никто из сотрудников, работавших в двух красивых, построенных
еще до гражданской войны особняках, чьи фасады разделяло широкое зеле-
ное полотно газона с ухоженными  клумбами,  никто  не  принял  всерьез
грозного предупреждения - ни садовники, оседлавшие свои газонокосилки,
ни  женщина-оператор, которая  обслуживала  ЭВМ подразделения А - Е (а
также  автоматизированную  линию  подачи  горячего  кофе)  и  которая,
пользуясь обеденным  перерывом, вывела  из конюшни  красавицу лошадь и
пустила ее  в галоп  по идеальной  дорожке для  верховой езды, ни, тем
более,   Кэп   -   он    осилил   богатырский   бутерброд   в    своем
кондиционированном офисе и снова взялся за бюджет предстоящего года  -
что ему до этой парилки за окном?
   В тот день,  вероятно, лишь один человек из всей Конторы - Рэйнберд
за версту почуял грозу, оправдывая таким образом свое имя. Он подъехал
к  стоянке машин в двенадцать тридцать,  хотя отметиться перед началом
работы он должен был в час.  С утра ломило суставы и ныла искромсанная
пустая глазница - не иначе к дождю.
   Он приехал на стареньком облезлом рыдване с наклейкой "О" на ветро-
вом стекле. Он был в белом халате уборщика. Перед тем как выйти из ма-
шины,  он закрыл глаз узорчатой повязкой. Он носил ее только в рабочие
часы - ради девочки.  Повязка смущала его.  Она напоминала ему о поте-
рянном глазе.
   Огороженный со  всех  сторон паркинг был поделен на четыре сектора.
Личная машина Рэйнберда, новенький желтый "кадиллак", заправленный ди-
зельным топливом,  имел наклейку "А" на стекле.  Что означало: стоянка
для важных персон;  она находилась под окнами особняка, расположенного
южнее.  Подземный  переход и лифты соединяли стоянку для важных персон
непосредственно с вычислительным центром и помещениями для  экстренных
совещаний, обширной библиотекой, залами для периодики и - с этого мож-
но было начать - приемной; за безликой табличкой скрывался целый комп-
лекс лабораторий и примыкавших к ним помещений,  где содержались Чарли
Макти и ее отец.
   Стоянка "В" - для служащих второго эшелона -  была  чуть  подальше.
Еще дальше находилась стоянка "С" - для секретарш, механиков, электри-
ков - словом,  для технического персонала. Стоянка "D" предназначалась
для безликой массы - для тех,  кто, как говорил Рэйнберд, на подхвате.
Эта стоянка,  с ее богатой и пестрой коллекцией развалин  детройтского
происхождения,  находилась совсем на отшибе, оттуда было уже рукой по-
дать до Джексон-Плейнс, где еженедельно устраивались гонки на фургонах
для скота.
   "Вот где развели бюрократию", - подумал Рэйнберд, запирая свой рыд-
ван;  он задрал голову, чтобы убедиться - тучи сгущаются. Грозы не ми-
новать. Часам к четырем ливанет, решил он.
   Он направился  к сборному домику из гофрированного железа,  предус-
мотрительно упрятанному среди высоких сосен: здесь отмечались служащие
пятой и шестой - низших - категорий.  Халат Рэйнберда развевался. Мимо
проехал садовник на одной из полутора десятков газонокосилок, находив-
шихся в ведении отдела озеленения.  Над машиной парил веселенький цве-
тастый зонтик от солнца.  Садовник,  казалось,  не замечал Рэйнберда -
тоже отголосок бюрократических порядков.  Для работников четвертой ка-
тегории тот,  кто принадлежал к пятой, превращался в человека-невидим-
ку.  Даже обезображенное лицо Рэйнберда почти не обращало на себя вни-
мания - как во всяком правительственном агентстве,  в Конторе работало
достаточно ветеранов,  внешность которых была "в полном порядке". Аме-
риканскому правительству незачем было учиться у  фирмы  "Макс  Фактор"
косметическим ухищрениям.  Существовал один критерий:  ветеран с явным
увечьем - протез вместо руки, инвалидное кресло, обезображенное лицо -
стоил  трех  "нормальных"  ветеранов.  Рэйнберд знавал людей с душой и
мыслями, изуродованными не меньше, чем его лицо во время той вьетнамс-
кой прогулочки в веселой компании,  людей, которые бы с радостью пошли
хоть разносчиками в "Пиггли-Виггли".  А их не брали - вид не тот.  Жа-
лость к ним Рэйнберд не испытывал. Все это его скорее забавляло.
   Он был уверен на все сто,  что те,  с кем он сейчас непосредственно
работает,  не узнавали в нем агента и хиттера.  Кем он был для них еще
семнадцать недель тому назад? Неразличимый силуэт в желтом "кадиллаке"
с поляризованным ветровым стеклом и наклейкой "А".
   - Вам не кажется,  что вас несколько занесло?  - сказал ему  как-то
Кэп.  -  У  девчонки нет никаких контактов с садовниками или стеногра-
фистками. Вы видитесь один на один. Рэйнберд покачал головой:
   - Достаточно малейшей осечки. Случайно оброненной фразы, что добрый
дядя  уборщик  с  изувеченным  лицом ставит свою машину на стоянке для
важных персон,  а после переодевается в рабочий халат  в  душевой  для
технического персонала.  Я пытаюсь создать атмосферу доверия, основан-
ного на том,  что мы с ней оба чужаки или, если хотите, уроды, которых
гноят в американской охранке.
   Кэпа покоробило:  он не любил дешевой иронии по поводу методов Кон-
торы,  тем более что во всей этой истории  методы  действительно  были
крайними.
   - Великолепно придумано, ничего не скажешь, - уколол его Кэп.
   Крыть было нечем,  потому что ничего великолепного,  в сущности, из
этой придумки пока не вышло.  Девочка даже спички и той не зажгла. И с
ее  отцом  дело обстояло не лучше - ни малейшего проблеска дара внуше-
ния,  если таковой вообще сохранился.  Они все  больше  сомневались  в
этом.
   Рэйнберда тянуло к девочке. В первый год своего пребывания в Конто-
ре он прослушал ряд курсов, которые тщетно было бы
   Сеть забегаловок,  где можно быстро перекусить,  искать в программе
колледжа  -  прослушивание телефонов,  угон машин,  тайный обыск и еще
несколько в том же духе.  Но по-настоящему его увлек один курс - взла-
мывание сейфов,  - прочитанный ветераном своего дела по фамилии Дж. М.
Раммаден. Последнего доставили прямиком из исправительного заведения в
Атланте,  с  тем чтобы он обучил своему искусству новобранцев Конторы.
Раммадена называли лучшим специалистом в этой области,  что, по мнению
Рэйнберда, соответствовало действительности, хотя на сегодняшний день,
полагал Рэйнберд, он едва ли в чем уступил бы своему учителю.
   Раммаден, который умер три года назад (Риберд, кстати, послал цветы
на  его похороны-вот где комедия!),  рассказал им целую сагу про скид-
морские замки,  про сувальные замки и цилиндровые, про предохранитель-
ную защелку,  которая намертво заблокирует запирающий механизм,  стоит
только сбить цифровой циферблат молотком или зубилом; рассказал им про
отмычки и подгонку ключей, про неожиданное применение графита, про то,
как можно сделать слепок ключа с помощью обмылка, и как делать нитрог-
лицериновую ванну, и как снимать слой за слоем заднюю стенку сейфа.
   Рэйнберд внимал Дж.  М. Раммадену с холодной и циничной заинтересо-
ванностью.  Однажды Раммаден сказал,  что с сейфами,  как с женщинами:
просто надо иметь время и необходимый инструмент.  Бывают,  сказал он,
крепкие орешки,  бывают хрупкие,  но нет таких, которые нельзя было бы
разгрызть. Девочка оказалась крепким орешком.
   Поначалу им  пришлось кормить Чарли внутривенно,  иначе она уморила
бы себя голодом. Постепенно до нее дошло, что, отказываясь от еды, она
не  выигрывает ничего,