о тут
уж...
   - Опустите руку, - сказал Энди и подтолкнул.
   Кэп помедлил.  Затем рука пошла обратно и легла рядом с  другой  на
пресс-папье.  Он  уставился  в  окно на лужайку - его лицо снова стало
рассеянно-задумчивым.
   - Вы записываете разговоры в своем кабинете?
   - Нет.  - Голос Кэпа звучал бесстрастно. - Одно время я пользовался
скрытым  микрофоном,  который включается от звуков человеческого голо-
са... из-за такого как раз погорел Никсон... но три месяца назад я ве-
лел его убрать.
   - Причина?
   - Мне казалось, я могу потерять работу.
   - Почему вам так казалось?
   Ответ Кэпа, быстрый, сумбурный, напоминал литанию:
   - Никакой отдачи.  Никакой отдачи.  Никакой отдачи. Все средства на
ветер. Пора менять руководство. Не будет записей, не будет скандала.
   Энди пытался вникнуть.  Верный ли он выбрал путь? Непонятно, а вре-
мени  в  обрез.  Он чувствовал себя законченным тупицей - вроде самого
недогадливого ребенка в разгар поисков пасхального яйца. Он решил сде-
лать шаг в этом направлении.
   - Почему не было отдачи?
   - Сила внушениия у Макги на нуле.  Отработанный пар.  Общее мнение.
Девчонка не хотела поджигать. Сказала - не буду и все. Пошли разговоры
- Кэп зациклился на "лот шесть". Из ума выжил. - Он ухмыльнулся. - Те-
перь порядок. Даже Рэйнберд так считает.
   На всякий случай Энди подтолкнул его еще раз,  и сразу в голове за-
пульсировала боль.
   - Почему теперь порядок?
   - Уже  провели  три  теста.  Хокстеттер на седьмом небе.  Вчера она
расплавила листовое железо.  Четыре секунды держалось  двадцать  тысяч
градусов.
   Это был шок,  от которого боль усилилась,  мысли стали разбегаться.
Чарли поджигает? Как они ее заставили? Как?!
   Он уже собирался задать этот вопрос вслух, но тут загудел селектор,
и Энди совершенно непроизвольно дал посыл ненужной силы.  Чуть весь не
выложился в одну секунду. Кэп содрогнулся, как будто его ткнули элект-
рическим стрекалом.  Из горла вырвался сдавленный звук, от красных щек
отхлынула кровь. У Энди же чуть не лопнула голова. Полегче, уговаривал
он себя,  полегче - если тебя здесь хватит удар, ты уже ничем не помо-
жешь Чарли.
   - Не надо так, - взвыл Кэп, - больно...
   - Скажите: никаких звонков в ближайшие десять минут, - приказал Эн-
ди.  Черепную коробку разносили удары - точно черная лошадь била копы-
тами в дощатую дверь стойла,  - так и рвалась наружу, на волю. По лицу
тек липкий пот.
   Вновь загудел селектор.  Кэп подался вперед и перевел тумблер вниз.
В считанные минуты он состарился лет на пятнадцать.
   - Кэп,  помощник сенатора Томпсона принес данные, которые вы запра-
шивали по Большому проекту.
   - Никаких звонков в ближайшие десять минут, - сказал Кэп и выключил
тумблер.
   Энди взмок.  Остановит ли их это распоряжение?  Или учуят неладное?
Все равно ничего не поправишь. Вот такая же безнадега была у Вилли Ло-
мена,  земля горела под ногами. Господи, при чем тут Вилли Ломен? Бред
какой-то.  Черная лошадь вот-вот вырвется на волю... такая куда хочешь
вынесет.  Он представил себе,  как оставит их с носом, и чуть не улыб-
нулся.
   - Чарли поджигает?
   - Да.
   - Как вам удалось ее заставить?
   - Кнут  и пряник.  Идея Рэйнберда.  За первые два костра - выход на
воздух.  Теперь прогулки верхом.  Рэйнберд считает, этого ей хватит на
пару недель. - И повторил: - Хокстеттер на седьмом небе.
   - Кто такой Рэйнберд?  - спросил Энди, не подозревая, что задал са-
мый важный вопрос.
   За несколько минут,  с пятого на десятое, Кэп обрисовал картину. Он
рассказал Энди,  что Рэйнберд, главный хиттер Конторы, сражался во Вь-
етнаме,  где потерял один глаз ("То-то мне снился одноглазый пират", -
подумал Энди в каком-то оцепенении).  Он рассказал Энди,  что Рэйнберд
руководил операцией по захвату его и Чарли на Ташморском озере.  Расс-
казал про аварию и про то,  как Рэйнберд по наитию нащупал верный спо-
соб подбить Чарли на участие в тестах.  Наконец,  рассказал, что Рэйн-
берд лично заинтересован в том, чтобы ему, когда система надувательст-
ва себя исчерпает,  дали на откуп жизнь Чарли. Хотя голос Кэпа был ли-
шен эмоций, он словно спешил все сказать. И вот умолк.
   От каждой  новой  подробности  Энди  все  больше  охватывали ужас и
ярость.  К концу повествования его колотило. "Бедная моя Чарли, - сто-
нало его сердце, - бедная, бедная Чарли".
   Отпущенные ему  десять  минут были на исходе,  а сколько оставалось
невыясненного.  Секунд сорок они просидели молча; со стороны могло по-
казатьсся,  что  встретились два старинных приятеля,  которые понимают
друг друга без слов.  В действительности же Энди лихорадочно искал вы-
ход.
   - Капитан Холлистер, - нарушил он молчание.
   - Да?
   - Когда хоронят Пиншо?
   - Послезавтра, - безучастно сказал Кэп.
   - Мы едем. Вы и я. Вы меня поняли?
   - Да, понял. Мы едем на похороны Пиншо.
   - Я упросил вас. Узнав о смерти Пиншо, я был так потрясен, что раз-
рыдался.
   - Да, вы были так потрясены, что разрыдались.
   - Для меня это был большой удар.
   - Да, конечно.
   - Мы поедем в вашей личной машине,  никого, кроме нас. Сзади и спе-
реди могут ехать ваши люди,  могут быть мотоциклисты, если таков поря-
док,  н о  м ы  е д е м  в д в о е м. Понятно?
   - Ну да. Вполне понятно. Никого, кроме нас.
   - И мы с вами обо всем поговорим. Это тоже понятно?
   - Да, обо всем поговорим.
   - Ваша машина прослушивается?
   - Разумеется нет.
   Энди дал ему,  один за другим, несколько слабых посылов. Всякий раз
Кэп дергался,  и хотя Энди прекрасно понимал, что дело может кончиться
эхом, иного выхода не было.
   - Мы поговорим о том,  где находится Чарли.  Поговорим о  том,  как
устроить небольшой переполох в вашей лавочке,  - вроде того,  что слу-
чился из-за аварии.  И еще мы поговорим о том,  как мне и Чарли отсюда
выбраться. Понятно?
   - Вы  не  должны убежать отсюда,  - по-детски рассердился Кэп.  - В
сценарии этого нет.
   - Т е п е р ь  е с т ь, - сказал Энди и подтолкнул.
   - Ааааа! - взвыл Кэп.
   - Вы меня поняли?
   - Понял, понял, только больше не надо, больно!
   - Этот Хокстеттер... он не будет возражать против моего присутствия
на похоронах?
   - Нет. Хокстеттер по уши занят девчонкой. Остальное его не волнует.
   - Вот и хорошо. - На самом деле хорошего было мало. Все диктовалось
отчаянием.  - И последнее, капитан Холлистер. Вы забудете про этот наш
разговор.
   - Да, я про него забуду.
   Черная лошадь  вырвалась  на волю.  И понеслась.  ВЫПУСТИТЕ И МЕНЯ,
мелькнуло у Энди в подкорке. ВЫПУСТИТЕ И МЕНЯ. ЛОШАДЬ УЖЕ ВЫРВАЛАСЬ НА
ВОЛЮ, И ЛЕСА ГОРЯТ. Тупая боль в мозгу накатывала волнами.
   - Все, о чем я сказал сегодня, придет вам в голову само по себе.
   - Да.
   Взгляд Энди упал на стол,  где лежала пачка салфеток.  Он взял одну
салфетку и приложил к глазам.  Нет,  он не плакал, но от головной боли
начали слезиться глаза, и это было кстати.
   - Я готов идти, - сказал он Кэпу.
   И "отпустил" его.  Кэп снова уставился на деревья в прострации. Ма-
ло-помалу кровь приливала к его щекам;  он повернулся к Энди и увидел,
что тот хлюпает носом и вытирает глаза салфеткой. Это даже не было те-
атром.
   - Как себя чувствует Энди ? - спросил Кэп.
   - Немного получше. Но вы же... вы же понимаете... услышать такое...
   - Да-да,  для вас это большой удар, - сказал Кэп. - Хотите кофе или
еще чего-нибудь?
   - Спасибо, не надо. Я хочу поскорее вернуться к себе.
   - Спасибо.

   Джон всегда ехал с ней рядом,  но во сне Чарли ехала одна.  Старший
грум,  Питер Дрэббл,  приспособил для нее маленькое изящное английское
седло, но во сне конь был неседланный. Они с Джоном ехали бок о бок по
специальным дорожкам для верховой езды,  что вплелись причудливым узо-
ром во владения Конторы, петляя среди рощиц из серебристых сосен, кру-
жа вокруг пруда,  и никогда дело не шло дальше легкого галопа,  но  во
сне  она  мчалась на Некромансере во весь опор,  быстрее и быстрее,  и
кругом был настоящий лес, а они неслись по просеке, и свет казался зе-
леным сквозь переплет ветвей над головой, и ее волосы относило ветром.
   Она вцеплялась в гриву и,  чувствуя, как играют мышцы под шелковис-
той кожей, шептала коню в ухо: быстрее... быстрее... быстрее.
   Некромансер прибавлял. Его копыта прокатывались громом. Лес подсту-
пал со всех сторон, узкая просека врезалась в него тоннелем; за спиной
можно было различить далекое потрескивание и
   (леса горят)
легкий  дымок.  Где-то  там  пожар,  ею  устроенный пожар, но никакого
чувства вины -  лишь радостное возбуждение.  Они уйдут от  пожара. Для
Некромансера  нет  ничего  невозможного.   Они  вырвутся  из   лесного
тоннеля. Уже брезжил просвет впереди.
   - Быстрее. Быстрее.
   Радостное возбуждение.  Свобода.  Ее  ноги  плавно переходят в бока
Некромансера. Они составляют единое целое, как два металлических брус-
ка,  которые  она сварила взглядом во время одного из тестов.  Впереди
показался завал,  гора валежника, белевшая подобно гигантской пирамиде
из костей. Охваченная безумным порывом, она наддала Некромансеру босы-
ми пятками, и он весь подобрался.
   Толчок от земли - и вот они летят.  Она обернулась назад, не выпус-
кая гривы,  и закричала - не от страха,  просто потому, что не закричи
она,  и все,  что ее переполняло,  разорвало бы ее на части.
СВОБОДНА, СВОБОДНА, СВОБОДНА... НЕКРОМАНСЕР, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ.
   Они без  труда  преодолели завал,  однако запах дыма становился все
явственней,  все острее; послышался сухой треск, и когда искра, описав
дугу,  коротко обожгла ее, как крапива, прежде чем погаснуть, вдруг ей
открылось,  что она голая.  Голая и
   (а леса горят)
свободная,  раскованная, парящая - мчится на Некромансере к свету.
   - Быстрее,  - шептала она.  - Ну,  быстрее же, быстрее...
   И вороной красавец прибавлял.  Ветер гремел у Чарли в ушах.  Ей  не
надо  было  дышать:  воздух  сам  врывался в легкие через полуоткрытый
рот.  Прогалы   между  вековыми   деревьями  заливало   солнце   цвета
потускневшей меди.
   А там,  впереди, свет - там кончается лес и открывается равнина, по
которой Некромансер будет нести ее, не зная устали. Позади пожар, отв-
ратительный запах дыма,  запах страха.  Впереди солнце и далекое море,
куда примчит ее Некромансер, а там ее наверняка ждет отец, и они зажи-
вут вдвоем и будут таскать полные сети серебристых скользких рыбин.
   - Быстрее!  - ликующе кричала она.  - Давай  же,  Некромансер,  еще
быстрее, еще...
   И в этот миг там, где расширяющаяся воронка света выводила из леса,
появлялся силуэт и закрывал собой световое пятно,  блокировал выход. В
первую  секунду - это повторялось из сна в сон - ей казалось,  что она
видит отца,  ну,  конечно,  это он, и от счастья ей становилось больно
дышать... но уже в следующий миг она цепенела от ужаса.
   Она успевала лишь сообразить, что этот некто слишком высок, слишком
широк в плечах - на кого он похож,  до жути похож,  даже силуэтом? - а
Некромансер уже кричал и осаживал.
   РАЗВЕ ЛОШАДИ КРИЧАТ? Я И НЕ ЗНАЛА, ЧТО ОНИ КРИЧАТ...
   Пытается удержаться и не может, а конь встает на дыбы и... нет,  он
не  кричит,  он  ржет,  но  столько  в  этом человеческого отчаяния, и
где-то сзади  раздается такое  отчаянное ржанье,  и, господи, мысленно
восклицает она, там лошади, много лошадей, а леса горят...
   А впереди  силуэт,  страшный этот человек,  заслонивший собою свет.
Человек начинает приближаться,  а она, она, беспомощная, лежит на зем-
ле, и Некромансер мягко тычется мордой в ее голый живот.
   - Только лошадь мою не трогай! - кричит она надвигающейся тени, от-
цу-призраку,  который на самом деле не ее отец. - Только не трогай ло-
шадей! Пожалуйста, не трогай лошадей!
   Но тень  все приближается и уже поднимает пистолет - и тут она про-
сыпалась,  иногда с криком, иногда без, дрожа и обливаясь холодным по-
том,  понимая, что ей опять приснился этот ужасный сон, и опять она не
может ничего вспомнить - только бешеную,  умопомрачительную скачку  по
лесной просеке и запах дыма,  только это...  и еще боль - от того, что
ее предали.
   И если наутро Чарли приходила в конюшни, она особенно нежно гладила
Некромансера, она прижималась щекой к его теплой груди, и вдруг ее ох-
ватывал ужас, которому не было имени.

                              ЭНДШПИЛЬ

   Атмосфера похорон была гнетущей.
   А настроен Энди  был совсем иначе  - головная боль  отпустила, да и
сами похороны, в  сущности, для него  лишь предлог остаться  наедине с
Кэпом. Энди относился  к Пиншо неприязненно  - более сильного  чувства
он,  как  выяснилось,  не  заслуживал.  Он  плохо  умел  скрывать свое
высокомерие  и  совсем  не  скрывал  удовольствия  от  того, что может
помыкать кем-то,  и это  обстоятельство, помноженное  на озабоченность
судьбою Чарли, свело практически  на нет чувство вины,  возникшее было
у Энди из-за  случайного рикошета, который  он вызвал в  голове Пиншо.
Рикошета, который изрешетил его мозг.
   Эффект эха  случался  и  раньше,  но у Энди всегда была возможность
поправить положение.  Что он с успехом и делал,  пока им  с  Чарли  не
пришлось бежать из Нью-Йорка. В мозгу человека глубоко заложены, точно
мины,  всевозможные страхи, комплексы, импульсы - суицидальные, шизоф-
ренические,  параноидальные, даже мания человекоубийства. Посыл выпол-
няет роль своего рода подсказки,  и,  если подсказка упадет в любую из
этих темных шахт,  может произойти взрыв.  У одной домохозяйки, прохо-
дившей курс "Скинем лишний вес",  появились тревожные признаки катато-
нии.  Другой его подопечный, мелкий служащий, признался в том, что его
так и подмывает достать с антресолей армейский пистолет  и  сыграть  в
русскую рулетку, причем это желание ассоциировалось у него с рассказом
Эдгара По "Уильям Уилсон",  читанным еще в школе. В обоих случаях Энди
удалось остановить эхо,  не дать ему,  набрав скорость, превратиться в
губительный рикошет.  Что касается мелкого служащего, тихого светлово-
лосого  банковского  клерка,  то  тут хватило дополнительного посыла и
легкого внушения,  что он никогда не читал этого рассказа По; ассоциа-
ция  -  какова  там она ни была - оказалась прерванной.  В случае же с
Пиншо возможность остановить эхо ни разу не представилась.
   С утра зарядил холодный осенний дождь; они ехали на похороны, и всю
дорогу  Кэп  только  и говорил что о самоубийстве Пиншо - оно никак не
укладывалось у него в голове.  Ему казалось невозможным, чтобы человек
взял и...  сунул руку в эту мясорубку.  А Пиншо сунул.  Именно Пиншо -
сунул. С этого момента для Энди атмосфера похорон стала гнетущей.
   Во время погребения они стояли особняком,  в стороне  от  друзей  и
родственников  покойного,  сбившихся  в кучку под сенью черных зонтов.
Тут-то Энди и понял,  что одно дело вспоминать высокомерие Пиншо,  его
осанистую походочку эдакого пигмея, возомнившего себя Цезарем, мерзкую
застывшую улыбочку,  словно у него парез лица,  - и другое дело видеть
изможденную  бледную  жену  в трауре,  держащую за руки двух мальчиков
(младший,  видимо,  ровесник Чарли,  оба они совершенно оглоушенные, с
отсутствующим  выражением  лица,  точно  их  накачали успокоительным),
прекрасно понимающую (не может не понимать),  что все вокруг знают,  в
каком виде нашли ее мужа,  а нашли его на полу,  в ее нижнем белье,  с
отхваченной по локоть правой рукой,  напоминавшей отточенный карандаш,
и везде кровь - в раковине, на буфете, на шкафчиках "под дерево"...
   Энди стало  нехорошо.  Он  согнулся  под холодным дождем,  борясь с
подступающей тошнотой.  Речь священника воспринималась как бессмыслен-
ные завывания.
   - Я больше не могу, - сказал Энди. - Мы можем уйти отсюда?
   - Да,  конечно,  - сказал Кэп.  Он и сам выглядел неважно, посерел,
осунулся. - За этот год я достаточно насмотрелся похорон.
   Они незаметно отделились от общей группы,  стоявшей  кружком  возле
выкопанной  могилы;  а рядом - гроб на ходовых роликах,  искусственный
дерн,  побитые дождем цветы с облетающими лепестками.  Они шли рядом в
сторону гравийной дорожки, где в хвосте траурного кортежа пристроилась
малолитражка Кэпа - "шевролевега".  Таинственно шелестели  ивы,  роняя
дождевые капли.  В отдалении за ними следовало четверо.  Теперь я, ка-
жется,  понимаю,  подумал Энди,  как должен себя чувствовать президент
Соединенных Штатов.
   - Вдове и детям,  прямо скажем,  несладко, - заговорил Кэп. - Скан-
дал, сами понимаете.
   - А она... о ней позаботятся?
   - Пенсия будет более чем приличная,  - ответил Кэп без всяких  эмо-
ций.  Они  приближались  к  стоянке.  Еще издали Энди увидел оранжевое
"шевви" у обочины. Двое мужчин садились в "бискайн" впереди. Двое дру-
гих сели в серый "плимут" сзади. - Но что этим мальчуганам пенсия? Ви-
дели их лица? Энди промолчал. Вот оно, чувство вины: вгрызается в киш-
ки,  как пила. Не спасала даже мысль, что он сам в безвыходном положе-
нии.  И тогда он попробовал представить себе Чарли... а также притаив-
шуюся сзади зловещую тень - одноглазого пирата Джона Рэйнберда,  кото-
рый змеей вполз в сердце его дочери, чтобы приблизить день, когда...
   Они сели в "вегу",  Кэп завел мотор. "Бискайн" вырулил на дорогу, и
Кэп за ним следом. "Плимут" пристроился сзади.
   Энди охватил  необъяснимый страх,  что сила внушения вновь оставила
его,  что все попытки обречены на провал.  Это будет расплата за  лица
мальчиков.
   Но что ему еще остается, кроме как попытаться?
   - Сейчас мы с вами немного поговорим,  - обратился он к Кэпу и под-
толкнул.  Сила внушения не оставила его,  что сейчас же подтвердила  и
головная боль - цена злоупотребления своим даром в последнее время.  -
Это не помешает вам вести машину.
   Левая рука Кэпа,  потянувшаяся просигналить поворот, на миг зависла
- и продолжила свое движение. "Вега" степенно проследовала за головной
машиной между высоких столбов у входа на кладбище и выбралась на  шос-
се.
   - Да, наш разговор не помешает мне вести машину, - согласился Кэп.
   До Конторы  было  двадцать  миль - Энди засек по спидометру,  когда
ехали на кладбище. Большая часть пути проходила по 301-й автостраде, о
которой  говорил  ему  Пиншо.  Это была скоростная магистраль.  Он мог
рассчитывать максимум на двадцать пять минут.  Последние два дня он ни
о чем другом не думал и, кажется, неплохо все спланировал... но прежде
необходимо выяснить один важнейший момент.
   - Капитан Холлистер,  как вы с Рэйнбердом считаете, долго еще Чарли
будет участвовать в экспериментах?
   - Не очень долго,  - ответил Кэп. - Рэйнберд так все подстроил, что
в ваше отсутствие она никого,  кроме него, не слушается. Он занял ваше
место. - И, понизив голос, со значением преподнес: - Он стал ее отцом,
после того как ее лишили отца.
   - И когда эксперименты прервутся, ее убьют?
   - Не сразу. Рэйнберд сумеет еще немного потянуть. - Кэп дал сигнал,
что поворачивает на 301-ю автостраду.  - Он притворится, будто нам все
стало известно.  Что они секретничали.  Что он ей советовал,  как  она
должна  использовать свои...  свои преимущества.  Что он передавал вам
записки от нее.
   Он умолк, но и сказанного хватило, чтобы у Энди сжалось сердце. На-
до думать,  они от души радовались - как легко одурачить ребенка, сыг-
рать на чувстве одиночества, на страстном желании иметь друга, которо-
му можно довериться, - и обратили это в свою пользу. Когда же все про-
чие средства себя исчерпают, достаточно будет намекнуть, что ее единс-
твенному другу, доброму дяде уборщику грозит потеря работы, а то и суд
за разглашение государственных тайн.  Дальше Чарли сама сообразит. Ни-
куда  она от них не денется.  Будет жечь костры как миленькая.
   МНЕ БЫ ТОЛЬКО ВСТРЕТИТЬСЯ С ЭТИМ ТИПОМ. ТОЛЬКО БЫ ВСТРЕТИТЬСЯ.
   Но сейчас не до него...  если все пройдет гладко, ему  наверняка не
придется встречаться с Рэйнбердом.
   - Меня должны отправить на Гавайи через неделю, - полуутвердительно
спросил Энди.
   - Совершенно верно.
   - Каким образом?
   - На