военном транспортном самолете.
   - Как вы это организовали?
   - Через Пака, - тотчас отозвался Кэп.
   - Кто такой Пак?
   - Майор Виктор Пакеридж, - объяснил Кэп. - Эндрюс.
   - Военно-воздушная база в Эндрюсе? Точно.
   - Он ваш приятель?
   - Мы  вместе играем в гольф.  - Кэп чему-то улыбнулся.  - Он делает
подрезки.
   "Сногсшибательные подробности", - подумал Энди. Голову дергало, как
гнилой зуб.
   - Что, если вы предложите ему сегодня сдвинуть рейс на три дня?
   - Сдвинуть? - усомнился Кэп.
   - Это сложно? Много бумажной волокиты?
   - Да нет.  Пак подрежет лишнюю волокиту. - Опять эта странноватая и
довольно безрадостная улыбка. - Он делает подрезки. Я вам говорил?
   - Да-да. Говорили.
   - А, ну хорошо. Ровно гудел мотор, стрелка спидометра четко показы-
вала  положенные  пятьдесят пять миль.  Дождь сменился густым туманом.
"Дворники" продолжали щелкать.
   - Свяжитесь с ним сегодня же. Сразу как вернетесь.
   - Связаться с Паком, ну да. Я только что об этом подумал.
   - Скажете ему,  что я должен лететь не в субботу, а в среду. Четыре
дня - невелик выигрыш,  лучше бы три недели,  но развязка стремительно
надвигалась.  Игра перешла в эндшпиль.  Хочешь не хочешь,  с этим надо
считаться.  Он не хотел - не мог - допустить,  чтобы Чарли лишний день
находилась в руках этого Рэйнберда.
   - Не в субботу, а в среду.
   - Да. И еще скажете, что вы тоже летите.
   - Тоже лечу? Но я...
   Энди дал посыл.  Сильный посыл,  хотя это было болезненно. Кэп дер-
нулся за рулем.  Машина  едва  заметно вильнула, и у Энди промелькнула
мысль, что он делает все, чтобы породить эхо в голове Кэпа.
   - Ну да, тоже лечу. Я лечу с вами.
   - Так-то оно лучше, - жестко сказал Энди. - Дальше... как вы распо-
рядились насчет охраны?
   - Никаких особых распоряжений,  - сказал Кэп. - Ваша воля подавлена
благодаря торазину. К тому же вы выдохлись и уже не воспользуетесь да-
ром внушения. Он давно дремлет.
   - Разумеется,  - согласился Энди и невольно потянулся ко лбу;  рука
его слегка дрожала. - Я, что же, полечу один?
   - Нет, - поспешил ответить Кэп. - Я, пожалуй, тоже полечу с вами.
   - Само собой. Ну, а кроме нас двоих?
   - Еще два агента,  они будут работать стюардами и заодно присматри-
вать за вами. Порядок, сами понимаете. Вклад нужно охранять.
   - С нами летят только два оперативника? Вы уверены?
   - Да.
   - Плюс экипаж.
   - Да.
   Энди глянул в окно.  Позади полдороги.  Наступил решающий момент, а
голова уже так болит,  что он,  того гляди,  упустит что-то важное.  И
весь карточный домик рассыплется.
   Чарли, повторил он про   себя,  как заклинание,  и постарался овла-
деть собой.
   - Капитан Холлистер, от Виргинии до Гавайских островов путь неблиз-
кий. Самолет будет дозаправляться?
   - Да.
   - Где же?
   - Не знаю, - безмятежно ответил Кэп.
   Энди едва удержался от того, чтобы не заехать ему в глаз.
   - Когда  вы  будете говорить с...  - Как его зовут?  Он лихорадочно
рылся в своем уставшем,  истерзанном мозгу и наконец нашел. - Когда вы
будете говорить с Паком, выясните, где намечена дозаправка.
   - Да, выясню.
   - Пусть это всплывет в разговоре как бы само собой.
   - Да,  я выясню,  где намечена дозаправка, это всплывет в разговоре
как бы само собой.  - Он уставилсся на Энди  с  задумчиво-мечтательным
выражением,  а Энди подумал: вероятно, этот человек отдал приказ убить
Вики.  Так и подмывало сказать: нажми на акселератор и врежься в опору
этого моста.  Но есть Чарли. "Чарли! - мысленно сказал он. - Надо про-
держаться ради Чарли". - Я говорил вам, что Пак делает подрезки? - до-
верительно спросил Кэп.
   - Да. Говорили. - Думай! Думай, черт возьми! По всей вероятности, в
районе Чикаго или Лос-Анджелеса.  Но, понятное дело, не на гражданском
аэродроме вроде "О'Хэйр" или "Л. А. интернэшнл". Дозаправка будет про-
изводиться на воздушной базе.  Само по себе это ничем не  грозило  его
шаткому плану - хватало других угроз, если он узнает место посадки за-
ранее.
   - Хорошо бы вылететь в три часа дня, - заметил он Кэпу.
   - В три.
   - Проследите, чтобы этого Джона Рэйнберда поблизости не было.
   - Отослать его?  - обрадовался Кэп, и Энди точно током ударило: Кэп
побаивается Рэйнберда... нет, боится!
   - Да. Куда, угодно.
   - Сан-Диего?
   - Хорошо.
   Ну вот.  И последний ход.  Сейчас он его сделает; впереди уже виден
зеленый знак-отражатель - поворот на Лонгмонт.  Энди достал из кармана
брюк сложенный листок бумаги. Да так и оставил его до поры на коленях,
держа большим и указательным пальцами.
   - Скажите агентам, которые летят с нами на Гавайи, чтобы они встре-
тили нас на воздушной базе, - объявил Энди. - В Эндрюсе. До Эндрюса мы
поедем без них.
   - Да.
   Энди набрал в легкие побольше воздуху.
   - И еще с нами полетит моя дочь.
   - Девчонка?  - впервые Кэп по-настоящему разволновался. - Девчонка?
Но она опасна! Она не должна... мы не должны...
   - Она  не была опасной,  пока вы не начали производить над ней свои
опыты, - ожесточился Энди. - Короче, она летит с нами, и чтоб вы боль-
ше не смели мне возражать, вы меня поняли? На этот раз машина вильнула
сильнее, а Кэп застонал.
   - Она полетит с нами,  - с готовностью повторил он.  - Я больше  не
посмею вам возражать. Больно. Больно.
   НО МНЕ ЕЩЕ БОЛЬНЕЕ.
   Когда он снова заговорил, его голос, казалось, прорывался откуда-то
издалека,  сквозь набухшую кровью сеть боли,  что неумолимо  стягивала
его мозг.
   - Вы  передадите  ей вот это,  - сказал Энди и подал Кэпу сложенный
листок. - Сегодня же, но так, чтобы не вызвать подозрений.
   Кэп засунул листок в нагрудный карман.  Они подъезжали  к  Конторе;
слева  потянулось  двойное  проволочное заграждение под током высокого
напряжения.  Через каждые пятьдесят ярдов  вспыхивали  предупреждающие
сигналы.
   - А теперь повторите важнейшие пункты,  - сказал Энди.  Кэп говорил
быстро и четко - сразу видна была выправка выпускника  военной  акаде-
мии.
   - Я договорюсь о том, что вы полетите на армейском транспортном са-
молете в среду,  а не в субботу.  Я полечу с вами,  третьей будет ваша
дочь.  Два агента из сопровождения встретят нас в Эндрюсе.  Я выясню у
Пака,  где намечена дозаправка.  Я спрошу об этом, когда свяжусь с ним
по  поводу переноса рейса.  Я должен передать вашей дочери записку.  Я
передам ее после того,  как поговорю с Паком,  и сделаю это так, чтобы
не вызвать подозрений.  Я также отправлю Джона Рэйнберда в Сан-Диего в
следующую среду. Вот, собственно, и все пункты.
   - Да, - сказал Энди, - все. - Он откинулся на спинку сиденья и зак-
рыл глаза.  В голове проносились беспорядочные обрывки прошлого и нас-
тоящего - соломинки на ветру. Неужели из этой затеи что-нибудь выйдет?
Не подписывает ли он смертный приговор им обоим? Теперь они знают, че-
го можно ждать от Чарли, своими глазами убедились. Случись что не так,
и они с Чарли закончат свой перелет в грузовом отсеке самолета. В зап-
ломбированных ящиках.
   Кэп притормозил у контрольно-пропускного  пункта,  опустил  боковое
стекло  и  отдал свою карточку из тонкого пластика дежурному,  который
сунул ее в прорезь компьютера.
   - Можете ехать, сэр, - сказал дежурный. Кэп нажал на педаль.
   - Вот еще что,  капитан Холлистер.  Вы забудете о нашем  разговоре.
Все,  что мы здесь обсуждали, вы сделаете спонтанно. Ни с кем не сове-
туясь.
   - Хорошо.
   Эвди кивнул.  Хорошего мало,  но что будет,  то и будет. Дело может
запросто  кончиться эхом,  ведь ему пришлось подтолкнуть Кэпа изо всех
сил,  а кроме того Кэпу, выполняя его инструкции, придется идти против
своих  убеждении.  Не исключено,  сработает высокое положение капитана
Холлистера.  Или не сработает.  Сейчас Знди был слишком измотан  уста-
лостью и головной болью, чтобы взвешивать возможные последствия.
   С огромным  трудом он выбрался из машины,  Кэпу пришлось поддержать
его под локоть.  Холодная морось приятно освежила лицо, но он не сразу
это понял.
   Агенты, покинувшие "бискайн", смотрели на него с брезгливостью, хо-
тя и старались не подавать виду. Один из них был Дон Джулз. На нем был
голубой спортивный свитер с надписью "НАЦИОНАЛЬНАЯ ОЛИМПИЙСКАЯ КОМАНДА
ПО ЛИТРОБОЛУ".
   "Полюбуйтесь на рыхлого опустившегося наркомана,  - смутно  подума-
лось Энди.  Он задыхался, глаза опять пощипывало. - Полюбуйтесь напос-
ледок, потому что если рыхлый дядя уйдет от вас на этот раз, он разво-
рошит к чертовой матери ваше осиное гнездо".
   - Ну,  ну, ну, - приговаривал Кэп и покровительственнонебрежно пох-
лопывал его по плечу.
   "Ты только сделай,  что тебе сказано, - думал Энди, с мрачной реши-
мостью сдерживая слезы;  не дождутся они его слез,  не дождутся.  - Ты
только сделай, что тебе сказано, сукин ты сын".

   Еще долго после ухода Кэпа Чарли лежала на кровати - она была  бро-
шена, напугана, сбита с толку. Она буквально не знала, что и думать.
   Он пришел полчаса назад,  без четверти пять, и представился капита-
ном Холлистером ("но ты можешь смело называть меня Кэпом, меня так все
зовут").  Его  доброе  умное  лицо немножко напомнило ей иллюстрации к
"Ветру в ивах". Где-то она его недавно видела... но она никак не могла
сообразить,  пока Кэп не навел ее ка след.  Это он проводил ее "домой"
после первого теста,  когда мужчина в  белом  халате  сбежал,  оставив
дверь  открытой.  В тот момент она была как в тумане от потрясения,  и
чувства вины, и... и еще от головокружительного торжества, поэтому не-
удивительно,  что она его не сразу узнала. Даже если бы ее сопровождал
сам Джин Симмонс из рок-группы "Кисе",  она бы и его, вполне возможно,
не заметила.
   Манера говорить у Кэпа была мягкой,  располагающей,  и это сразу ее
насторожило.
   Хокстеттер, сказал он, озабочен тем, что она объявила о своем отка-
зе участвовать в тестах,  пока не увидится с отцом.  Чарли подтвердила
это и замолчала, как в рот воды набрала... в основном от страха. Толь-
ко начни спорить с такой лисой, через пять минут твои доводы рухнут, и
черное представится белым,  а белое черным.  Уж лучше упереться рогом.
Надежнее. Но ее ждала неожиданность.
   - Что ж, это твое право, - сказал он. Видимо, лицо у нее вытянулось
от изумления,  потому что Кэп рассмеялся.  - Придется кое-что утрясти,
но в принципе...
   При словах "кое-что утрясти" она снова набычилась.
   - Никаких больше тестов. Никаких поджогов. Хоть десять лет утрясай-
те.
   - Ну,  так много времени, я думаю, не понадобится, - сказал он, ни-
чуть не обидевшись.  - Просто я должен,  Чарли, кое с кем это согласо-
вать.  К тому же бумажной волокиты у нас тут хватает.  Но пока я  буду
все устраивать, ты можешь ничего не зажигать. Даже свечку.
   - Я и не хочу, - сказала она с металлом в голосе, не веря ни одному
его слову, не веря, что он что-то устроит. - И нс буду.
   - Я постараюсь все уладить... к среде. Да-да, к среде я все улажу.
   Вдруг он замолчал.  Он склонил голову набок, словно прислушиваясь к
тому,  чего  не  могла слышать она,  не будучи настроена на эту волну.
Чарли озадаченно смотрела на него и уже  собиралась  спросить,  что  с
ним,  но вовремя прикусила язык.  В том,  как он сидел, было что-то...
знакомое.
   - Значит, в среду я его увижу? - робко спросила она.
   - По-видимому,  - ответил Кэп.  Он поерзал на стуле и тяжело вздох-
нул.  Их  взгляды  встретились,  и на губах Кэпа появилась растерянная
улыбка...  тоже знакомая. Ни к селу ни к городу он вдруг сказал: - Го-
ворят, твой папа классно играет в гольф.
   Чарли захлопала глазами.  Насколько ей было известно,  папа в жизни
не держал в руках клюшку.  Она открыла рот,  чтобы  сказать  это...  и
вдруг до нее дошло, даже голова закружилась от внезапной догадки.
   (мистер Мерль! в точности как мистер Мерль!)
   Мистер Мерль был одним  из папиных клиентов в  Нью-Йорке. Маленький
невзрачный блондин,  застенчивая улыбка,  очки в  розовой оправе.  Ему
тоже, как и другим клиентам, недоставало верить в себя. Он работал  не
то в страховой компании, не то в банке. Папа за него очень  переживал.
Все это - "рикошет". Из-за того, что папа его подтолкнул.  И еще  этот
рассказ, который он когда-то прочел, там было что-то плохое.  И  вдруг
мистер Мерль начал мучиться. Папа сказал, что этот "рикошет" вылез  из
рассказа и давай прыгать в голове у мистера Мерля, как теннисный  мяч,
только мяч бы потом  остановился, а этот рассказ  все лез и лез  ему в
голову, совсем  бы его  скоро замучил.  Чарли даже  подумала: это папа
специально ей  говорит "мистер  Мерль замучается",  а сам  боится, что
мистер Мерль умрет. Поэтому он однажды попросил его задержаться и  еще
раз его подтолкнул со словами: "Вы никогда не читали этот рассказ".  И
у мистера Мерля сразу все прошло. Остается надеяться, сказал ей  потом
папа,  что  он  никогда  не  увидит  фильм  "Охотники за оленями". Что
имелось в виду, она так и не узнала.
   У мистера Мерля,  пока папа ему не помог,  вид был точно такой  же,
как сейчас у Кэпа.
   Сомнения отпали:  ее отец подтолкнул этого человека. У Чарли словно
крылья выросли.  Ничего не слышать о нем,  кроме самых общих  слов  от
Рэйнберда, да и то изредка, не видеть его так долго, не знать, где он,
и вдруг...  странное чувство - будто он в комнате, успокаивает ее, го-
ворит, что он здесь, рядом. Неожиданно Кэп поднялся.
   - Ну, мне пора. Мы еще увидимся, Чарли. Ни о чем не беспокойся:
   Она хотела остановить его, расспросить об отце - где он, что с ним,
но язык прилип к гортани.
   Кэп направился к выходу, остановился.
   - Да,  чуть не забыл.  - Он пересек комнату,  достал из  нагрудного
кармана сложенный листок бумаги и протянул его Чарли.  Онемевшая,  она
взяла листок,  бегло на него взглянула и спрятала в карман халатика. -
Кстати,  когда будешь кататься верхом, берегись змей, - посоветовал он
доверительно.  - Стоит лошади увидеть змею и она понесет. Проверено. У
нее...
   Не договорив, Кэп принялся тереть висок. Он как-то осунулся, взгляд
стал рассеянным.  Потом он обреченно тряхнул головой. И, попрощавшись,
вышел.
   Чарли так  и  застыла  посреди комнаты.  Затем она достала записку,
развернула, прочла... и все изменилось.

   Чарленок!
   Первое. Когда прочтешь,  отправь это в унитаз,  ладно?
   Второе. Если все пойдет так,  как я наметил (как мне  хотелось бы),
в следующую среду  нас здесь уже  не будет. Записку  передаст тебе наш
человек, хотя он сам об этом не подозревает... поняла?
   Третье. В  среду в час дня ты должна быть в конюшнях.  Придумай что
хочешь - если надо,  зажги для них еще один костер.  Но ты должна быть
там.
   Четвертое, самое  главное. Н е  д о в е р я й  э т о м у  Д ж о н у
Р э й н б е р д у. Мои  слова  могут  тебя  огорчить. Я  знаю, ты  ему
верила. Но он очень опасный  человек, Чарли. Ты все приняла  за чистую
монету, оно и неудивительно, - по словам Холлистера, это такой  актер,
хоть  завтра  Оскара  давай.  Так  вот,  он командовал людьми, которые
схватили нас у  дома Грэнтера. Надеюсь,  тебя это не  слишком огорчит,
но,  зная  тебя,  боюсь,  что  огорчит.  Кому приятно узнать, что тебя
используют  в  своих  целях. Чарли, запомни: если Рэйнберд появится, а
скорее всего он появится, о ч е н ь  в а ж н о, чтобы  ты вела  себя с
ним так, будто ничего не произошло. В среду он нам помешать не сможет.
   Чарли, мы полетим в Лос-Анджелес или в Чикаго.  Я,  кажется, приду-
мал, как организовать пресс-конференцию. Я рассчитываю на помощь Квин-
си,  моего старого друга,  который,  наверное, пожалуй даже наверняка,
вылетит  нам  навстречу,  надо  только  дать  ему  знать.  А что такое
пресс-конференция? Это значит, что про нас узнает вся страна. Даже ес-
ли они нас опять куда-нибудь упрячут, по крайней мере мы будем вместе.
Надеюсь, ты хочешь этого не меньше, чем я.
   Наше нынешнее положение можно было бы считать сносным,  но они зас-
тавляют тебя поджигать,  преследуя самые гнусные цели.  Если ты сейчас
думаешь,  "ну вот,  опять куда-то бежать", поверь мне, это в последний
раз... и мама, я уверен, сказала бы то же самое.
   Я по тебе соскучился, Чарли, и очень тебя люблю.
                                                                  Папа

   Мало что от  той ночи запомнилось.  Запомнилось, что среди  ночи ей
стало жарко, она встала и погасила жар. Смутно запомнился сон - ощуще-
ние свободы,
   (там впереди  свет -  там кончается  лес и  открывается равнина, по
которой Hекромансер будет нести ее не зная устали)
   к которому примешивался  страх и чувство  потери. Так вот  чье лицо
это было,  вот кто  ей все  это время  снился -  Джон. Да разве она не
догадывалась? Разве не догадывалась
   (леса горят,  только не трогай лошадей, пожалуйста, не трогай лоша-
дей)
все это время?
   Когда она утром проснулась,  ночные страхи, и растерянность, и боль
от сознания,  что ее предали, уже переплавлялись со всей неизбежностью
в гнев - твердый и пылающий, как алмаз.
   Пусть только попробует помешать нам в среду,  повторяла она про се-
бя.  Пусть только попробует. Если все это правда, пусть только посмеет
показаться нам на глаза.

   Ближе к обеду открылась дверь,  и Рэйнберд вкатил свою  тележку  со
шваброй, полиролями, губками и тряпочками. Полы его белого халата раз-
вевались.
   - Привет, Чарли, - сказал он.
   Чарли сидела на кушетке и разглядывала  книжку  с  картинками.  Она
подняла глаза - бледненькая,  неулыбчивая... настороженная. Кожа обтя-
нула скулы. С опозданием улыбнулась. Не ее улыбка, подумал Рэйнберд.
   - Привет, Джон.
   - Вид у тебя сегодня, Чарли, ты уж меня извини, неважнецкий.
   - Я плохо спала.
   - Правда?  - Он был в курсе. Этот болван Хокстеттер закатил формен-
ную истерику по поводу того, что ночью температура в ее комнате подня-
лась на пять или шесть градусов. - Бедняга. Из-за папы?
   - Наверно.  - Она захлопнула книжку и встала.  - Пойду полежу. Даже
разговаривать неохота.
   - Ложись, ясное дело.
   Он проводил ее взглядом и,  когда дверь в спальню закрылась, отпра-
вился на кухню набрать воды в ведро. Странно она на него посмотрела. И
улыбнулась странно.  Все это ему не понравилось.  Плохо спала - что ж,
бывает.  Все время от времени плохо спят,  а утром кидаются на жен или
бессмысленно  таращатся в газету.  Бывает.  И все же...  внутри звенел
тревожный звоночек. Он уже забыл, когда она так на него смотрела. И не
бросилась к нему, как обычно, что тоже ему не понравилось. Затворилась
в каком-то своем мирке. Это его тревожило. Может, все дело в бессонной
ночи... а дурной сон позавчера - может, не то съела... и все равно это
его тревожило.
   И еще одно: вчера под вечер к ней заглянул Кэп. Такого еще не быва-
ло.
   Рэйнберд поставил  ведро  и надел на швабру пористый валик.  Окунув
швабру в ведро, он отжал валик и принялся размашисто и не спеша проти-
рать пол. Его страшное лицо было спокойным и невозмутимым.
   УЖ НЕ ХОЧЕШЬ ЛИ ТЫ,  КЭП,  ВОНЗИТЬ МНЕ НОЖ В СПИНУ?  ДУМАЕШЬ, САМОЕ
ВРЕМЯ? РЕШИЛ МЕНЯ УДЕЛАТЬ?
   Если так,  то он здорово недооценил Кэпа. Одно дело Хокстеттер. Ну,
появится  в комиссии или подкомиссии сената - и что?  Там вякнул,  тут
брякнул, а в результате пшик. Начнет потрясать доказательствами. Может
даже  позволить  себе роскошь повспоминать,  какой там на него нагнали
страх.  Другое дело - Кэп.  Кэп прекрасно понимает,  чем оборачиваются
все доказательства, когда речь заходит о таком взрывоопасном материале
(чем не каламбур?), как Чарли Макги. Поэтому, когда в закрытом заседа-
нии выступит Кэп,  он будет говорить о другом - об ассигнованиях, при-
чем размениваться не станет, а просто обронит одно из самых зловещих и
загадочных  выражений из бюрократического лексикона:  долгосрочные ас-
сигнования. И хотя ничего не будет произнесено вслух, все присутствую-
щие отлично поймут,  что в подтексте - вопрос евгеники.  Конечно, рано
или поздно, рассуждал дальше Рэйнберд, Кэпу все же придется пригласить
группу сенаторов на аттракцион Чарли.  "Может быть,  даже с детьми,  -
подумал Рэй