МУ ХОЧЕТСЯ ДЕЛАТЬ
ТО, ЧТО ОН ХОРОШО УМЕЕТ...
   "Стружка, - презрительно подумала она. - Могли бы придумать что-ни-
будь потруднее".

   Первым это  почувствовал  оператор ЭЭГ.  Он давно испарился в своей
защитной одежде и поэтому в первый момент решил,  что все дело в  этом
проклятом комбинезоне. Но в следующую секунду он увидел на экране, что
волны альфа-излучения вдруг ощетинились,  как  пики,  -  свидетельство
предельной  концетрации  воли,  а также автограф мозга с разыгравшимся
воображением.
   Ощущение жара нарастало - и тут его охватил страх.

   - Там что-то происходит, - возбужденно сказал один из лаборантов.
   - Температура подскочила на десять градусов.  Мать честная,  это же
Анды, а не альфа-излучение...
   - Вот  оно!  -  воскликнул Кэп.  - Вот оно!  - В его голосе звучала
пронзительно-победная нота - так кричит человек, годами ждавший своего
звездного часа.

   Она толкнула взглядом горку стружки - нерастраченная сила сама рва-
лась наружу.  Горка взорвалась раньше,  чем успела  вспыхнуть.  Поднос
дважды перевернулся в воздухе, разбросав горящие щепочки, и срикошети-
ровал от стены, оставив вмятину на стальной обшивке.
   Оператор ЭЭГ издал вопль ужаса и пулей  вылетел  из  комнаты.  Этот
вопль мгновенно перенес Чарли в Олбани. Так вопил тот человек, в аэро-
порту, когда несся в женский туалет в пылающих армейских ботинках.
   Со смешанным чувством страха и торжества она подумала:  Я стала еще
сильнее!
   Стальная обшивка стен пошла радужными разводами.  Это было пекло. В
соседней комнате ртуть термометра,  остановившаяся было на отметке во-
семьдесят, после того как уже поднялась на десять градусов, вдруг рва-
нулась вверх, миновала отметку девяносто, добралась до девяноста четы-
рех и только тогда успокоилась.
   Чарли, уже готовая удариться в панику, направила испепеляющий луч в
ванну. Вода забурлила, отчаянно пузырясь. В пять секунд она была дове-
дена до кипения.
   После бегства оператора дверь осталась распахнутой настежь.  Но ни-
кому до этого не было дела - на командном посту в соседней комнате ца-
рил переполох. Хокстеттер кричал в голос. Кэп с отвислой челюстью при-
ник к окошку, заворожено глядя на бурлящую поверхность. От воды клуба-
ми подымался пар - обзорное стекло запотевало.  Один Рэйнберд сохранял
невозмутимость;  он стоял,  руки за спину,  и улыбался.  Он походил на
учителя, чей лучший ученик только что решил особо трудную задачу.
   (остановись!)
   Ее внутренний голос.
   (ОСТАНОВИСЬ! ОСТАНОВИСЬ! ОСТАНОВИСЬ!)
   И вдруг это ушло. Что-то отделилось, секунду-другую еще напоминая о
себе, а потом и вовсе замерло. Стоило ей рассредоточиться, как луч по-
гас. Она увидела окружающие предметы, почувствовала, что ей жарко, что
она вся взмокла.  Пузыри в бурлящем котле пошли на убыль - к этому мо-
менту половина воды выкипела.  Несмотря на открытую дверь,  здесь было
как в парной.  В наблюдательной комнате столбик термометра остановился
на отметке девяносто шесть, после чего упал на один градус.

   Хокстеттер лихорадочно проверял,  сработала ли техника. Его волосы,
обычно зачесанные назад,  прилизанные до неправдоподобия, растрепались
и стояли сзади торчком.  Хокстеттер чем-то напоминал Альфальфу из "Ма-
леньких негодников".
   - Получили!  - Он задыхался. - Все получили... вот... температурная
кривая...  видели,  как закипела вода?.. с ума сойти!.. а звук записа-
ли?.. точно?.. нет, вы видели, что она творила?.. Фантастика!
   Он пробежал  мимо  одного из лаборантов,  неожиданно развернулся и,
схватив его за отвороты халаты, закричал:
   - Ну, кто скажет, что не она это сделала?
   Тот был потрясен, пожалуй, не меньше Хокстеттера.
   - Никто, шеф, - замотал он головой. - Никто.
   - Вот это да!  - воскликнул Хокстеттер и снова закружил по комнате.
- Я думал...  ну да...  может быть... но чтоб такое... как она поднос,
а?!
   В поле его зрения попал Рэйнберд,  тот по-прежнему  стоял  руки  за
спину, загадочно улыбаясь. Хокстеттер на радостях забыл о старых расп-
рях. Он бросился к Рэйнберду и стал трясти его руку.
   - Получили!  - объявил он с плотоядной ухмылкой.  -  Все  получили.
Этого  хватит,  чтобы оставить с носом любой суд!  Будь он хоть трижды
Верховный!
   - Хватит,  - спокойно согласился Рэйнберд.  - А сейчас не  худо  бы
послать за девочкой вдогонку, пока она не оставила кой-кого с носом.
   - А? Что? - Хокстеттер хлопал глазами.
   - Видите ли, - продолжал Рэйнберд подчеркнуто спокойно, - парнишка,
сидевший с ней рядом,  видимо,  вспомнил, что у него срочное свидание,
во  всяком  случае,  он вылетел так,  словно получил хороший пинок под
зад. А следом за ним вышла ваша поджигательница.
   Хокстеттер воззрился в смотровое окошко.  Стекло еще больше запоте-
ло,  но все же было видно:  вот ванна, ЭЭГ, перевернутый металлический
поднос, дотлевающие стружки... и - никого.
   - Ну-ка,  кто-нибудь, догоните ее! - приказал Хокстеттер, поворачи-
ваясь  к техническому персоналу.  Пять или шесть человек стояли не ше-
лохнувшись.  А что же Кэп? Он исчез в тот самый миг, когда испытатель-
ную комнату покинула Чарли,  но никто,  кроме Рэйнберда, похоже, этого
не заметил.
   Индеец насмешливо смотрел на Хокстеттера,  потом  его  единственный
глаз  скользнул  по остальным лицам,  побелевшим до цвета лабораторных
халатов.
   - Как же,  - тихо сказал он.  - Или все-таки есть желающие? Ни один
не пошевелился. Умора да и только. "Вот так, - подумал Рэйнберд, - бу-
дет и с политиками,  когда до них вдруг дойдет,  что кнопка нажата,  и
ракеты  уже в воздухе,  и бомбы сыплются градом,  и уже горят города и
леса". Это была такая умора - хоть смейся... и смейся... и смейся.
   - Красиво как,  - пролепетала Чарли. - Как красиво... Они стояли на
берегу  пруда,  недалеко  от  того места,  где всего несколькими днями
раньше стоял ее отец вместе с Пиншо.  Сегодня было куда прохладнее;  в
зеленых кронах наметилась желтизна.  И уже не ветерок, но ветер пускал
рябь по воде.
   Чарли подставила лицо солнцу и закрыла глаза; она улыбалась. Стояв-
шему  рядом  Джону  Рэйнберду,  пробывшему  шесть месяцев охранником в
тюрьме "Кэмп Стюарт" в Аризоне, прежде чем отправиться за океан, дово-
дилось  видеть  подобное выражение лица у людей,  отмотавших приличные
сроки.
   - Хочешь пойти посмотреть на лошадей?
   - Пошли! - немедленно откликнулась она и, спохватившись, робко пос-
мотрела на него. - Если ты не против.
   - Не против?  Да ты знаешь, как я рад, что выбрался. Когда еще под-
вернется такая передышка!
   - Они тебе приказали?
   - Нет,  - ответил он. Они шли берегом; чтобы выйти к конюшням, надо
было обогнуть пруд. - Спросили, есть ли добровольцы. Что-то я не заме-
тил ни у кого особого рвения после вчерашнего.
   - Испугались? - спросила Чарли, пожалуй, чуть кокетливо.
   - Испугались,  - сказал Рэйнберд,  и это была чистая правда.  Кэпу,
нагнавшему Чарли в холле, пришлось самолично отвести ее "домой". Моло-
дого человека,  оставившего свой пост возле ЭЭГ, отдали под трибунал в
Панама-сити, Флорида. Ведущие специалисты, собранные на экстренное со-
вещание сразу после теста,  превратили обсуждение в  сумасшедший  дом,
воспаряя  до  небес с самыми невероятными прожектами и тут же хватаясь
за голову в поисках способов контроля.
   Предлагали сделать огнеупорным ее жилище,  и приставить к ней круг-
лосуточную охрану,  и одурманивать ее наркотиками.  Рэйнберд долго это
слушал, наконец не выдержал и застучал по столу тяжелым перстнем с би-
рюзой.  Он стучал до тех пор,  пока не дождался полной тишины. С Рэйн-
бердом,  чья звезда так круто взошла,  волей-неволей приходилось  счи-
таться при всей нелюбви к нему Хокстеттера (пожалуй,  не было бы преу-
величением сказать - ненависти) и,  соответственно,  его  сотрудников.
Как-никак именно он в основном имел дело с этим живым факелом.
   Рэйнберд поднялся и милостиво дал им возможность полюбоваться своим
изуродованным лицом.
   - Я предлагаю ничего не менять.  До сегодняшнего дня вы исходили из
того,  что девочка,  скорее всего, не обладает никаким даром, хотя два
десятка документов свидетельствовали об обратном,  а если и  обладает,
то весьма скромным, а если не таким уж скромным, то, скорее всего, она
им не воспользуется.  Теперь же,  когда ситуация изменилась,  вы снова
хотите выбить девочку из колеи.
   - Это не так, - поморщился Хокстеттер. - Опять вы...
   - Это так! - обрушился на Хокстеттера громовой голос, заставляя его
вжаться в кресло.  Рэйнберд ободряюще улыбнулся притихшей аудитории. -
Короче. Девочка стала нормально есть. Она прибавила пять килограммов и
перестала быть похожей на тень. Она читает, отвечает на вопросы, раск-
рашивает картинки. Она мечтает о кукольном домике, и добрый дядя убор-
щик пообещал достать его.  И после этого, джентльмены, вам, что же, не
терпится начать все сначала? С многообещающего нуля?
   Техник, обслуживающий  во  время  теста  видеокассетную аппаратуру,
позволил себе робко поинтересоваться:
   - Ну, а если она подожжет свою квартирку?
   - При желании она давно бы это сделала,  - ответил Рэйнберд. Возра-
зить тут было нечего. Дискуссия закончилась.
   ...Впереди виднелись  конюшни  -  темно-красные  с  белой отделкой.
Рэйнберд громко рассмеялся.
   - Здорово ты их напугала, Чарли!
   - А тебя?
   - А чего мне пугаться?  - Рэйнберд потрепал ее по  волосам.  -  Это
только когда в темноте запирают, я нюни распускаю.
   - И ни капельки это не стыдно, Джон.
   - При желании,  - тут он слегка перефразировал то, что сказал вчера
на совещании, - при желании ты давно могла бы меня поджечь.
   Она мгновенно подобралась.
   - Как ты... как ты можешь!
   - Прости, Чарли. Язык мой - враг мой. Они вошли в полумрак конюшен,
и в нос сразу ударили запахи.
   Лучи закатного солнца косо пробивались между балок,  и в этих неяр-
ких полосах света полусонно кружилась мякинная пыль.
   Грум расчесывал гриву вороному с белой звездой во лбу.  Чарли оста-
новилась  как вкопанная,  не в силах отвести глаз.  Грум поворотился к
ней и сказал с улыбкой:
   - Это,  значит,  вы и есть юная мисс.  Мне сказали,  что вы  должны
прийти.
   - Какая она красивая, - прошептала Чарли. У нее задрожали руки, так
ей хотелось коснуться этой шелковистой кожи.  Ока увидела темный, спо-
койный,  чуть  увлажненный  конский  зрачок...  и  влюбилась с первого
взгляда.
   - Вообще-то это мальчик,  - сказал грум и украдкой подмигнул  Рэйн-
берду,  не подозревая, что он за птица, поскольку видел его впервые. -
В некотором смысле.
   - А как его зовут?
   - Некромансер,  - сказал грум. - Хочешь погладить? Чарли неуверенно
приблизилась.  Лошадь опустила морду, и девочка ее погладила. Знала бы
Чарли,  что она зажжет полдюжины костров, только бы прокатиться верхом
- при условии,  что Джон будет рядом... но Рэйнберд сразу понял это по
ее глазам и невольно улыбнулся.
   Она случайно обернулась и поймала его улыбку; на мгновение ее рука,
гладившая лошадиную морду, повисла в воздухе. Что-то ей не понравилось
в этой улыбке, а уж, кажется, в Джоне ей нравилось решительно все. Она
воспринимала  людей интуитивно,  не задумываясь:  для нее это свойство
было столь же неотъемлемым,  как голубые глаза и пять пальцев на руке.
И  отношения  у  нее  складывались на основе первоначального ощущения.
Хокстеттер ей не нравился - она тотчас почувствовала,  что он  смотрит
на нее как на лабораторную пробирку. Как на объект исследования.
   Но к Джону она привязалась сознательно - он столько для нее сделал,
он такой добрый,  к тому же он натерпелся из-за своего уродства... од-
ного этого было достаточно, чтобы почувствовать в нем родственную душу
и пожалеть. Разве она сама оказалась здесь не потому, что природа соз-
дала ее уродцем? И при всем при том Джон был из тех людей - вроде мис-
тера Рочера, владельца закусочной в Нью-Йорке, который частенько играл
в шахматы с ее отцом, - чья душа потемки. Старый Рочер всегда ходил со
слуховым аппаратом,  на руке у него была татуировка - голубоватый  не-
четкий  номер.  Однажды Чарли спросила отца,  что это значит,  и папа,
взяв с нее слово,  что она никогда не спросит об этом мистера  Рочера,
пообещал как-нибудь все объяснить.  Но так и не объяснил. Пока они иг-
рали в шахматы, Чарли смотрела телевизор и жевала ломтики колбасы, ко-
торые приносил ей Мистер Рочер.
   Случайно подсмотренная улыбка Джона озадачила, даже обеспокоила ее,
и впервые она задала себе вопрос: о чем он думает?
   И тут же все вновь заслонило изумление перед этим четвероногим  чу-
дом.
   - Джон, - спросила она, - что такое "Некромансер"?
   - Ну, это что-то вроде волшебника, чародея.
   - Волшебник...  чародей... - повторила она с нежностью, словно про-
буя слова на вкус.  Ее рука гладила черную шелковистую морду Некроман-
сера.

   За ним пришли двое. Одного он видел на ферме Мэндерсов.
   - Вставай, дружище, - сказал тот, чье лицо было ему знакомо. - Про-
гуляемся.
   Энди глуповато улыбнулся,  но внутри у него все  оборвалось.  Не  к
добру это.  Что-то случилось.  Иначе бы не прислали этих молодцов. Ра-
зоблачен? Скорее всего.
   - А куда?
   - Разберемся.
   Его отконвоировали к лифту, но, поднявшись в бальный зал, повели не
к ВЫХОДУ в сад, а в глубь особняка. Они миновали машбюро и вошли в не-
большую приемную, где секретарша печатала на ИБМ какие-то бумаги.
   - Вас ждут, - сказала она.
   Они обогнули справа ее стол и,  открыв дверь,  очутились в скромном
кабинете с эркером,  из которого открывался вид на пруд сквозь ажурную
крону ольхи.  За старомодным бюро с откинутой  крышкой  сидел  пожилой
мужчина с выразительным умным лицом;  щеки у него были кирпичного цве-
та, но скорее от солнца и ветра, подумал Энди, нежели от злоупотребле-
ния спиртным. Он взглянул на Энди, потом кивнул двум сопровождающим.
   - Благодарю вас. Вы можете подождать в приемной. Те вышли.
   Мужчина за столом пристально изучал Энди: ответом ему была глупова-
тая улыбка. Энди богу молился, только бы не перепутать.
   - Здравствуйте, - сказал он. - Кто вы?
   - Меня зовут капитан Холлистер,  Энди. Можете звать меня Кэп. Гово-
рят, я заведую этой лавочкой.
   - Рад познакомиться.  - Энди постарался улыбнуться пошире. Одновре-
менно возросло внутреннее напряжение.
   - У меня для вас, Энди, печальная новость.
   (господи, неужели Чарли, что-то случилось с Чарли)
   Умные  глаза  Кэпа  следили  за  его  мимикой,  они были так хорошо
замаскированы  сетью  симпатичных  морщинок,  что  не сразу можно было
распознать холодный и пытливый взгляд.
   - Печальная?
   - Да,  - сказал Кэп и замолчал. Повисла невыносимая пауза. Кэп при-
нялся разглядывать свои руки, аккуратно сложенные на пресс-папье. Энди
с  трудом  сдерживался,  чтобы не вцепиться ему в глотку.  Наконец Кэп
поднял на него глаза.
   - Доктор Пиншо мертв, Энди. Он покончил с собой прошлой ночью.
   Энди не пришлось изображать изумление -  у  него  отвисла  челюсть.
Сначала нахлынула волна облегчения,  затем ужаса. И над всем этим, как
вспышка молнии над взбаламученным морем,  догадка - теперь все переме-
нилось... но как? Как?
   Кэп не сводил с него глаз.  ОН ПОДОЗРЕВАЕТ.  ЧТО-ТО ПОДОЗРЕВАЕТ. НО
ОСНОВАНЫ ЛИ НА ЧЕМ-ТО ЕГО ПОДОЗРЕНИЯ ИЛИ ОН ПОДОЗРЕВАЕТ ПО ДОЛГУ СЛУЖ-
БЫ?
   Сотни вопросов.  Нужно время, чтобы их обдумать, а времени нет. Ре-
шать надо с ходу.
   - Вы удивлены? - спросил Кэп.
   - Он был моим другом,  - сказал Энди просто и удержался,  чтобы  не
сказать больше.  У человека,  сидящего напротив, завидная выдержка, он
готов протянуть любую паузу (как,  например,  сейчас) в расчете на то,
что за "а" у Энди последует "б", ибо язык нередко опережает мысль. Ис-
пытанный метод допроса.  И наверняка,  чувствовал Энди, в этом лесу не
одна западня. Пиншо... Всему виной эхо, это ясно. Эхо, которое привело
к рикошету.  Он дал ему посыл и вызвал рикошет, и рикошет разорвал его
на части.  Все так,  но раскаянья Энди не испытывал.  Только ужас... и
еще радость пещерного дикаря.
   - Вы уверены,  что это...  я хочу сказать, иногда несчастный случай
легко принять за...
   - Увы, это не несчастный случай.
   - Он оставил записку?
   (и обвинил во всем меня?)
   - Он надел нижнее белье своей жены,  включил на кухне мусоросборник
и запустил в него руку.
   - Ка...  какой ужас... - Энди так и сел. Не окажись за ним стул, он
бы сел на пол. Ноги стали ватные. Он таращился на Кэпа Холлистера, бо-
рясь с подступающей тошнотой.
   - Вы случайно не имеете к этому отношения,  Энди?  - спросил Кэп. -
Может быть, вы его подтолкнули?
   - Ну что вы, - отозвался Энди. - Даже если бы я мог... зачем?
   - Возможно,  вы не хотели на Гавайи,  - сказал Кэп.  - Возможно, вы
хотели остаться поближе к дочери. Возможно, все это время вы нас дура-
чили, Энди, а?
   Хотя Кэп Холлистер попал в яблочко, Энди немного отпустило. Если бы
Кэп всерьез полагал, что Энди толкнул Пиншо на этот шаг, они бы сейчас
не беседовали с глазу на глаз.  Нет,  это обычная процедура,  не более
того.  У них,  надо думать,  достаточно фактов в досье Пиншо, чтобы не
объяснять его самоубийство вмешательством сверхъестественных сил.  Не-
даром же говорят,  что среди всех профессий на первом месте по  самоу-
бийствам идут психиатры.
   - Это  неправда,  - забормотал Энди.  Он казался таким испуганным и
растерянным.  - Наоборот,  я хотел на Гавайи. Я сразу ему сказал. А он
взял  и назначил новые тесты.  А я хотел на Гавайи.  Почему-то он меня
недолюбливал.  Но я,  правда,  не имею никакого отношения к... к тому,
что с ним случилось.
   Кэп раздумывал.  Энди  выдержал  его  взгляд и только потом опустил
глаза.
   - Ну что же, Энди, я вам верю, - сказал Кэп. - Последнее время Герм
Пиншо был на взводе. Жизнь наша такая, ничего не попишешь. Да еще этот
тайный трансвестизм... В общем, жене его не позавидуешь. Да уж, не по-
завидуешь.  Но при этом мы не забываем о себе,  не так ли? - Его глаза
буравили Энди насквозь. - В любых обстоятельствах мы не забываем о се-
бе. Вот ведь какая штука.
   - Точно, - подтвердил Энди бесцветным голосом.
   Опять повисла пауза. Когда Энди поднял глаза, он ожидал встретиться
со взглядом Кэпа.  Но нет,  Кэп смотрел в окно на кроны деревьев и  на
далекую лужайку, при этом лицо его вдруг обмякло, стало каким-то поте-
рянным - лицо человека, вздыхающего по старым, наверное более счастли-
вым временам.  Кэп поймал на себе взгляд и брезгливо поморщился.  Вне-
запно Энди ощутил приступ ненависти.  Брезгует,  ну еще бы!  Кто перед
ним - рыхлый,  опустившийся наркоман...  по виду, во всяком случае. Но
не по твоему ли приказу меня до этого довели?  И что ты там проделыва-
ешь с моей дочерью, старый вампир?
   - Так вот,  - заговорил Кэп. - Я рад сообщить вам, Энди, что вы по-
летите на Мауи. Как говорится, не было бы счастья... так, что ли? Сло-
вом, я уже начал оформление.
   - Но...  скажите, вы ведь не думаете, что я имею отношение ко всему
этому?
   - Ну,  разумеется, нет. - Опять эта непроизвольная гримаса брезгли-
вости. Тут Энди испытал тайное злорадство, какое, вероятно, испытывает
негр, отдубасивший мерзавца белого. Но гораздо сильнее было в нем сей-
час чувство тревоги, вызванное фразой: Я уже начал оформление.
   - Спасибо вам... Бедный доктор Пиншо. - Он на миг опустил глаза, но
тут же оживился: - А скоро вы меня отправите?
   - Как можно скорее.  Не позднее конца следующей недели. Девять дней
от силы! Это было как удар в живот.
   - Приятно было с вами поговорить,  Энди.  Жаль,  что мы встретились
при таких печальных обстоятельствах.
   Он потянулся к селектору, и в ту же секунду Энди понял, что его на-
до остановить. В своих апартаментах, где все прослушивается и просмат-
ривается, Энди связан по рукам и ногам. Но если этот тип и вправду та-
кая шишка,  насчет его кабинета можно не волноваться - здесь наверняка
проводится регулярная дезинсекция на предмет различных "жучков". У не-
го,  правда,  может быть собственное прослушивающее устройство, н