н, по которым ортодоксальный психоаналитик (то
есть  член  Международной  психоаналитической   ассоциации   или  одного  из
признанных ею обществ) перед началом  практики  должен подвергнуться анализу
сам,  так  как без отчетливого понимания своих собственных напряжений он мог
бы  невольно  допустить  влияние  какого-нибудь контрперенесения собственных
настроений и симпатий на свои суждения,  а это  могло бы  привести  к потере
перспективы  или повредить долговременным результатам лечения. Цель  анализа
не в том, чтобы вызвать у пациента ощущение благополучия, пока  он находится
под надзором  врача, а  в  том,  чтобы  сделать его способным справляться со
своими проблемами независимо от врача в течение долгих лет дальнейшей жизни.
Неудачное слово может  поощрить установку пациента, направленную против него
самого, или  создать видимость оправдания  его ошибочных суждений, между тем
как  цель лечения  -- научить его  таких  вещей избегать;  с другой стороны,
такое слово может усилить уже и без того обременяющее его чувство вины.  Это
не значит, что  аналитик  лишен человеческих чувств  и симпатий. Это значит,
что  он  должен  уметь  ясно  распознать  свои  собственные  чувства,  чтобы
рассматривать  без предубеждения то, что говорит пациент. Пациент приходит к
аналитику в  поисках понимания,  а  не  моральных  приговоров. Врач остается
нейтральным в  интересах  пациента,  но это не обязательно  означает, что он
бессердечен.
     Анализ  не  делает  пациента  зависимым от  врача. Напротив,  намеренно
предпринимаются  усилия,   чтобы  этого  избежать,  анализируя  и  тщательно
устраняя именно эту связь (отношение между  врачом и пациентом) с тем, чтобы
пациент стал свободным индивидуумом, независимым и способным стоять на своих
собственных ногах. Это и является целью анализа.
     Теперь  читателю  должно  быть   ясно,  что  вопреки  распространенному
представлению  высказывания  салонного  психолога или даже профессионального
психиатра,   останавливающего   на   ком-нибудь   пронзительный   взгляд   и
изрекающего:
     "Ну, так ведь вы интроверт!" -- это не психоанализ.  Психоанализ -- это
весьма специальный  и определенный метод наблюдения и терапии, и он занимает
много, очень много времени.


     4. Что происходит во время анализа?


     Во время анализа пациент  склонен постепенно нагружать  образ аналитика
всей  энергией  неудовлетворенных   желаний   Ид,   накопившейся  у  него  с
младенческих лет. Когда эта энергия  сосредоточивается  на одном  образе, ее
можно  изучить  и   перераспределить,  а  напряжения  можно  отчасти  снять,
анализируя образ аналитика,  сложившийся у пациента.  На  обычном языке  это
значит, что у пациента может вскоре сложиться весьма эмоциональное отношение
к аналитику.  Поскольку в действительности он знает  о  враче очень мало, он
должен  вести себя  и  чувствовать  в соответствии с образом,  созданным  им
самим. Аналитик в  течение всего лечения  остается  нейтральным, представляя
собой для  пациента  немногим более  чем  руководящий голос.  Поскольку  нет
разумных  оснований  любить или  ненавидеть  нейтральную  личность, чувства,
бурлящие  вокруг  образа аналитика,  должны  быть  вызваны не им, а  другими
людьми, и пациент использует  аналитика с его согласия и под его наблюдением
в качестве "козла отпущения" за напряжения, которые он не может разрядить на
их подлинные объекты. Он переносит свое либидо и мортидо с этих  объектов на
образ аналитика. По этой причине установка пациента по отношению к аналитику
называется перенесением.
     Можно  выразить это еще  иначе: в течение анализа  пациент  пытается  в
некотором  смысле завершить  неоконченные  дела  своего  детства,  используя
аналитика в качестве  заместителя своих родителей  с тем, чтобы в дальнейшем
посвятить большую часть своей энергии делам взрослого человека.
     Конечно, попытка эта  никогда  не  удается вполне. Пациенту  приходится
сдать свои оборонительные укрепления, старательно воздвигнутые на протяжении
долгих  лет и встретиться в  открытой схватке  с неприятными и неприемлемыми
импульсами своего Ид. Он готов пойти на это ради выздоровления, из-за денег,
которые  он  платит,  и  ради  одобрения  аналитика.  Иногда  это  неловкое,
горестное  и  мучительное  переживание;   в  других  же  случаях  --  уютное
безопасное   общение   с   врачом.  Такое   ощущение  уюта   в  сочетании  с
подсознательным (а позднее и сознательным) нежеланием пациента расстаться со
своими "старыми друзьями" -- своими симптомами, с вниманием  людей и другими
выгодами,  которые  он  может из  них извлекать, действует  на  лечение  как
тормоз.  Как  только  возникает  такое  нежелание  или,  как  его  называют,
сопротивление, аналитику  приходится  посвятить  ему немало внимания,  иначе
анализ может никогда не привести к цели.
     Аналитик  стремится  не просто  назвать эмоции, но и изменить  их.  Это
лечение словами, поскольку слова --  наилучший способ, которым пациент может
выразить свои чувства  перед самим собой и перед врачом. Если он выражает их
также и другими способами, например жестами  и движениями, то слова остаются
все же наилучшим путем  разъяснить  их смысл и происхождение. Важны при этом
чувства  и  что с ними происходит, а вовсе не ученые слова, служащие для  их
описания.
     Не  следует  представлять  себе,  будто  анализ  состоит в  обозначении
пациента некоторыми  прилагательными. Прилагательные не излечивают неврозов.
Вам может показаться интересным и даже, может быть, успокоительным, если вам
скажут, что вы -- тимергазический экстравертированный пикнофильный  эндоморф
с комплексом неполноценности и дисгармоничными ваготоническими борборигмами,
но в этом нет целебной силы.
     Лавиния Эрис в начале своего лечения спросила доктора  Триса: "Скажите,
доктор,  в  конце  лечения вы  дадите  мне  письменную  характеристику  моей
личности?" На что доктор Трис ответил: "Если в  конце лечения, мадам, вы все
еще захотите иметь письменную характеристику вашей личности, значит, лечение
окончится неудачей!"
     Одну вещь мы должны усвоить прежде всего: счастье зависит от изменчивых
и  динамических  стремлений  и чувств  человеческого духа; оно не  создается
ответами  на  анкетные  вопросы, которые  стоит  только  вставить  наподобие
ломтиков хлеба в надлежащий компьютер,  чтобы испекся равномерно прожаренный
и  промасленный  тост  вашей жизни.  К  сожалению,  подобную теорию личности
поддерживают  не только  популярные  журналы, но даже многие дипломированные
психологи. Однако  большинство психиатров  и психоаналитиков не интересуется
вашими ответами на вопросы  вроде следующих: "Обладаете ли вы интеллектом?",
"Каков ваш коэффициент очарования?" и "Типичная ли вы жена?"
     Психоаналитик не занимается подгонкой статистики к подобным анкетам; он
решает вопрос,  кто  вы?  Может быть,  этот вопрос  еще  лучше выразил давно
забытый киноактер-комик,  все время спрашивавший  людей:  "Кто же вы такой?"
Что касается, например, интеллекта, то он служит орудием, а не частью вашего
Я; важно, позволит ли ваше Ид использовать это орудие надлежащим образом.
     Часто  можно услышать: "Я мог  бы сделать это, если бы захотел!" На что
следует ответить: "Конечно, вы могли бы!" Каждый человек может сделать почти
все,  если  только он достаточно сильно этого  хочет. Примерами этого  полна
история.  К  числу  наиболее   впечатляющих  относятся   одноногие,  ставшие
специалистами  по джиттербагу  и рок-н-роллу [Названия популярных танцев, от
jitter  (нервничать,  дергаться)  и bug (насекомое, жук)  и, соответственно,
rock (трястись,  качаться) и  roll (катиться, вертеться). (Прим. перев.)], и
слепые,  ставшие  хорошими музыкантами.  Важный  вопрос  состоит  не  в том,
"можете ли вы?", а в том, "действительно ли вы хотите этого  так сильно, как
вы думаете, и если нет, то  почему?" При анализе занимаются главным  образом
желаниями и лишь изредка --  способностями. Вопрос, который  аналитик  молча
задает  пациенту, лучше  всего  выражается  такими словами: "Чем  вы  готовы
поступиться, чтобы быть счастливым?" Как мы  увидим, этот вопрос мало связан
с интеллектом, очарованием и статистикой.


     5. Кто должен подвергнуться психоанализу?


     Первоначально психоанализ был  разработан главным  образом для  лечения
неврозов.  Со  временем  обнаружилось,  что  он  приносит  пользу  не только
очевидным невротикам, но и многим другим. Из наиболее обычных видов невроза,
рассмотренных  выше,  психоанализ особенно  полезен  при  истерии  и неврозе
беспокойства. Часто он оказывается действенным при неврозе характера и может
весьма помочь  при неврозах навязчивости в  зависимости от  того,  насколько
пациент  заинтересован в  наилучшем  исходе  лечения.  В  случае  ипохондрии
психоанализ менее надежен, а в случае фобий метод нуждается в видоизменении.
     Методы психоанализа все более применяются в лечении  психозов, особенно
для предотвращения рецидивов.  Требуется специальная  подготовка,  талант  и
усилия, чтобы применять их  в этих условиях, и врачи, вполне компетентные  в
лечении психозов психоаналитическими методами, встречаются очень редко.
     Что  касается "нормальных"  людей,  то  они  подвергаются  психоанализу
сплошь и  рядом.  Многие  вполне  уравновешенные  психиатры  подвергались  и
подвергаются  анализу  для  учебных  целей.  Многие  социальные работники  и
психологи также проходят  через анализ, чтобы научиться лучше понимать людей
и сотрудничать  с психоаналитиками в лечении других. Несмотря  на  расходы и
трудности, молодые  люди с ограниченными заработками  идут на это, поскольку
большинство этих  "нормальных"  людей  рассматривает анализ как превосходное
капиталовложение,  которое  поможет им стать  разумнее,  счастливее и  более
производительно  работать.  У  каждого  есть  неудовлетворенные  напряжения,
накопившиеся с младенческого  возраста, и независимо от  того, выражаются ли
эти  напряжения  открыто  невротическими  путями  или  нет,  всегда  полезно
реорганизовать и частично  снять с помощью анализа неудовлетворенную энергию
Ид. Это несомненно выгодно тем, кто должен воспитывать детей.
     Часто возникает  вопрос, может  ли  психоанализ кому-нибудь  повредить?
Самая  большая  опасность  --  это  лечить  пациента, находящегося на  грани
психоза,  если аналитик  не отдает себе отчета  в его  подлинном  состоянии.
Аналитик  должен  также  соблюдать  осторожность  в различении  неврозов  от
некоторых болезней мозга  и гормональных расстройств, например гипертиреоза,
могущего  вызвать  аналогичные  симптомы,  чтобы  не  лечить  одними  только
психологическими методами пациентов, нуждающихся в хирургическом лечении или
специальных  лекарствах. Чтобы избежать  подобных ошибок, от психоаналитиков
требуется основательная подготовка по медицинской психиатрии, прежде чем они
допускаются в Американскую психоаналитическую ассоциацию. Психоаналитики без
медицинского  образования  решают эту проблему,  привлекая  консультантов  и
требуя перед началом лечения тщательного медицинского обследования пациента.
     Случается, что  пациент  делает  себе  из  анализа  постоянное занятие,
подвергаясь лечению год за годом без какого-либо  заметного улучшения; чтобы
иметь  возможность  продолжать  его, он  лишает  себя  всего,  кроме  самого
необходимого.  Особенно  склонны  к этому  служащие  таких  профессий,  как,
например, социальные работники. Каждый, кто  проходил анализ в течение более
двух  лет  без  каких-либо  решительных результатов,  без  сомнения,  вправе
проконсультироваться  с  другим  психиатром или  психоаналитиком  для оценки
положения. Иногда  чересчур ревностный  аналитик  может  поощрить развод, не
имея ясной картины брака, которую он  мог бы легко  получить,  побеседовав с
супругой  и детьми. Значительный процент  невротиков склонен к самоубийству;
один  из основных  вкладов психоанализа  состоит  в  спасении  многих людей,
которые в противном случае покончили бы с собой.
     Иного  рода  опасность  представляют люди,  прерывающие вопреки  совету
врача анализ посредине, а затем распространяющие сведения (неверные, так как
лечение не было  окончено), что они прошли анализ  у  такого-то, а  потом им
стало от  этого хуже. Это  очень похоже  на поведение  пациента, покидающего
операционный стол прежде, чем  его зашили, а затем утверждающего, что хирург
расширил  его  рану.  Если  психоаналитик  подозревает,  что индивид  больше
заинтересован в таком спектакле, чем в выздоровлении, он колеблется начинать
лечение.


     6. Кто был Фрейд?


     Как  и  все  великие врачи, Зигмунд  Фрейд, открывший психоанализ,  был
заинтересован в излечении больных и в исследовании причин их болезней, чтобы
можно было предотвращать такие болезни у других. Он посвятил этим целям свою
жизнь, пытаясь помочь людям, точно так же, как великий терапевт Уильям Ослер
и великий нейрохирург Харви Кашинг, пытаясь найти средства,  которые дали бы
такую  возможность другим,  как это делали  Александр Флеминг,  изобретатель
пенициллина, и  Пауль Эрлих, открывший "магическую пулю" -- сальварсан.  Как
почти все великие врачи, Фрейд был порядочным человеком, не заинтересованным
в  рекламе, богатстве или  порнографии.  Поскольку,  однако,  одним  из  его
важнейших  открытий было  значение  сексуальных  напряжений  в возникновении
невроза,  и поскольку он был достаточно  мужествен, чтобы опубликовать  свои
наблюдения, он  привлек  к себе внимание  публики  вопреки его стремлению  к
спокойной жизни и работе.
     Обычно  о  нем говорят,  будто  он самолично  открыл секс и его  имя  у
второсортных  писателей стало даже чем-то вроде синонима всего сексуального.
Надо  заметить  поэтому,  что  сексуальные  представления вовсе не  являются
"фрейдовскими", а принадлежат тому лицу,  у которого они возникают. Если что
и является фрейдовским, то это понимание того, как сексуальные чувства детей
могут  при  известных  обстоятельствах превращаться  в  симптомы  невроза  у
взрослых.  Одним  из  удивительнейших научных  открытий  было  настоятельное
утверждение  Фрейда, что  почти все сновидения,  даже самые на первый взгляд
бесполезные  из  них,  сексуальны  в своей основе.  Когда  он  высказал  это
незадолго до 1900 года, то встретил резкую оппозицию и насмешки, но  остался
на  той   же   позиции,  хотя  и  пришел  к  этому  заключению  путем  чисто
психологической  проницательности  и  интуиции. Как  мы отметили  в разделе,
посвященном сну, понадобилось семьдесят лет, чтобы доказать его правоту.
     Если бы даже  Фрейд не открыл  психоанализа, другие открытия сделали бы
его  великим  человеком.  Ему  принадлежит первая  разумная  и  ясная  схема
классификации  неврозов,  в отношении которых он сделал то же, что великий и
высокоуважаемый доктор Крепелин сделал в своей классификации психозов. Таким
образом,  любой  врач,  ставящий  диагноз невроза  беспокойства,  занимается
психиатрией по Фрейду, как бы ни ужасала его такая  мысль (а она по-прежнему
ужасает некоторых врачей).
     Фрейд  был также пионером в изучении детского  церебрального паралича и
открыл вероятный путь развития  этой  болезни. Но,  возможно, его величайший
вклад в медицину,  за  исключением  психоанализа,  был  связан  с  открытием
локальной анестезии. Можно утверждать, что развитие локальных анестезирующих
веществ, на  которых  основана значительная доля современной хирургии, берет
свое начало преимущественно от опытов Фрейда с кокаином. Открытие  локальной
анестезии приписывается обычно  глазному  врачу по  фамилии  Коллер; но этот
врач   в  первой  своей  безболезненной  операции  воспользовался  раствором
кокаина,  который приготовил и  дал  ему в  бутылочке его  друг Фрейд. Люди,
посещающие  зубного  врача, столь  же обязаны  Фрейду, как и обращающиеся  к
психиатру.
     Таким  образом,  еще  до  полного  развития  психоанализа  Фрейд  занял
выдающееся положение  в медицине и психиатрии.  Некоторые из критикующих его
врачей  не  осведомлены  о  других его  достижениях;  они  никогда  сами  не
подвергались тщательному психоанализу и не подвергали тщательному анализу по
его  методу   достаточное  число  пациентов.  Многие  из  них  говорят,  что
анализировали пациентов, но признают, что не вполне следовали  его методу; и
все же они винят  его в том, что лечение  им не удалось. Это все равно,  что
критиковать Томаса Эдисона, построив модель  одной из его машин, но выбросив
при этом некоторые из идей  Эдисона, заменив их своими собственными, а затем
возложив на него вину за то, что машина не работает!
     Открытия Фрейда в психологии стоят в  одном ряду с открытиями Дарвина в
биологии и, возможно, даже сильнее изменили взгляды и мышление людей во всем
мире.  Ценность идей Фрейда состоит в том,  что у него много последователей,
тщательно, методично и искренне применяющих эти идеи.  Группа  его старших и
уважаемых последователей состоит из мужчин и женщин большой проницательности
и  честности.  Идеи  Фрейда  привлекают  также многих более  молодых  людей,
приступающих к изучению  медицины и наиболее выдающихся своим  интеллектом и
пониманием человека.


     7. Фрейд и его последователи


     Зигмунд Фрейд родился  в  1856  году в  местности,  ныне  принадлежащей
Чехословакии, и умер  в Англии в  1939 году. Большую часть жизни он провел в
Вене,  где  вокруг  него   образовалась   блестящая  группа  последователей,
веривших, что  его идеи  могут  сделать  для лечения невротических пациентов
больше,  чем любой  другой метод.  Эти люди распространили его идеи по  всей
Европе и  Америке.  Некоторые  из них впоследствии  порвали с первоначальным
Психоаналитическим обществом и  основали свои  собственные  школы.  Наиболее
известные из них -- Альфред Адлер и Карл Юнг.
     Около  1910  года Альфред Адлер  начал обращать внимание  на  некоторые
сознательные  факторы  личности  и  постепенно отклонился от  основных  идей
Фрейда,  а именно  от  представлений о  важности  младенческого  либидо  и о
движущей силе подсознательного Ид. Через некоторое  время Адлер сам осознал,
что мысли его все дальше отходят  от психоанализа Фрейда; тогда он  устранил
это слово и назвал свою систему "индивидуальной психологией".
     Наиболее известная из его идей --  это  "комплекс неполноценности".  Он
подразумевает  под   этим  чувства,  сосредоточивающиеся  вокруг  очевидного
физического  или  психического  недостатка.  Примеры  таких  недостатков  --
хромота, низкий  рост  и заикание.  "Неполноценность"  вызывает  интенсивное
стремление восполнить  ее  или приобрести власть или престиж каким-либо иным
путем. Иногда это делают, развивая какой-нибудь другой, не пораженный орган,
но часто придают особое внимание нарушенной функции, развивая ее до тех пор,
пока она не станет выше среднего, что может быть  использовано для повышения
общественного положения  индивида. Таким  образом,  хромой Байрон становится
известным пловцом,  а заика Демосфен --  знаменитым оратором;  между тем как
низкорослый   Наполеон  получает  свою  компенсацию,  став  могучим   вождем
сражающихся людей.
     Реакции,  в начале  которых  лежит комплекс  неполноценности, усиливают
"волю к  власти",  выражающуюся в  сильном "мужском  протесте",  то  есть  в
попытке доказать  превосходство своей мужественности.  Согласно Адлеру,  это
стремление  к  власти и  вызывает  симптомы  невроза. Иногда мужской протест
вырабатывает исключительные способности, как  в случае Байрона и  Наполеона,
но слишком часто индивид не в состоянии доказать  свое превосходство в мире,
где все  держится  на соревновании, и  тогда  он выражает протест  способом,
расточающим  время  и  энергию  --  его   собственные  и  окружающих  людей.
Поскольку, согласно Адлеру, женщинам приходится  с большим трудом утверждать
свою мужскую волю к власти, у них чаще встречаются неврозы.
     Как  полагают  психоаналитики,  предл