делами", а
зрелый эктоморф, вероятнее,  может "услышать хорошую  новость на банкете". С
помощью  таких  указаний  хироманту  удается  увеличить  процент  правильных
догадок.
     Ладонь человека может обнаружить  также его занятия, и  хиромант  может
тонко воспользоваться  этим знанием,  сознательно  или нет. Мозолистая  рука
рабочего  сразу же наводит  на мысль  о денежных трудностях,  между тем  как
выхоленная рука повесы подскажет осложнения в половой жизни. В первом случае
хиромант скажет: "Деньги скоро  будут,  не  беспокойтесь". Если  он случайно
угадает хотя бы  в одном случае, ему обеспечена  популярность  среди  друзей
этого  труженика,  сколько  бы ни  ошибался  он по  поводу других. Во втором
случае он может предсказать: "Скоро  в вашу жизнь войдет белокурая артистка,
она принесет вам много счастья, но потом причинит заботы!" Если на следующей
неделе этот повеса вздумает совершить прогулку с танцовщицей из Chimera Club
[Клуб Химеры. (Прим. перев.)], что он, впрочем, замышлял сделать уже задолго
до  этого,  и  если  ему  придется впоследствии  улаживать с ней  финансовые
отношения, то хиромант может считать свое будущее обеспеченным.
     С женской клиентурой все  это  делается  еще  проще.  Если к хиромантке
приходит изнуренная работой домашняя хозяйка с крестом на груди  и с руками,
изборожденными  от стирки  пеленок,  то она может без особого риска  сказать
этой женщине:  "В этом году у вас будет еще  один ребенок". Если же клиентка
оказывается девицей из бара в  норковом манто с  непреклонным  лицом и ярким
маникюром,  то хиромантка  может  утвердить свою  репутацию, предсказав  ей:
"Богатый человек даст  вам  скоро много денег".  Достаточно поменять местами
эти прорицания, чтобы  убедиться,  насколько они просты  и очевидны. Было бы
неуместно сказать изнуренной жене труженика, что  какой-то  богач собирается
поселить  ее на  Парк-авеню. Было бы столь же  неуместно сказать девушке  из
ночного клуба, явно преследующей любую возможность успеха, что у нее  должен
родиться в этом году еще один ребенок.
     Если  дебютантка с примечательным  именем Силест  [Celeste  -- небесная
(фр.).  (Прим.  перев.)]  должна  сделать  иную  карьеру,  чем  пролетарская
девушка,  которой досталось  имя  Мейбл [Amabile --  приятная, милая (лат.).
(Прим. перев.)], то  причина этого  состоит вовсе  не в нумерологии  имен. И
точно так же на некоторых людей действует  луна или атмосферное давление, но
всякому  разумному человеку, не  заинтересованному  специально в астрономии,
должно быть  безразлично, находятся ли в  данный момент Марс или Меркурий  в
соединении  с Венерой.  Удачные догадки  нумерологов или астрологов  следует
либо  отнести за счет  случайности  или  туманного  способа выражения,  либо
приписать  их  наблюдательности  указанного  выше  рода.  То же  относится к
гадающим на  кофейной  гуще,  по внутренностям  птиц  и так  далее.  Мы  уже
ссылались  на интуицию,  играющую,  по-видимому, важную роль  во  всех  этих
случаях.  Психическая телепатия и  ясновидение также заслуживают  серьезного
отношения, если гадатель регулярно дает правильные ответы, содержащие числа,
например,  даты,  денежные  суммы,  возраст  или  численность семьи. Что  же
касается  предсказания  будущего,  то  лучшее суждение  об этом принадлежит,
пожалуй, Бальзаку: "Предсказывать будущее можно  с таким  же  успехом,  как,
завидев  человека в мундире  пожарного, предсказывать, что  он  будет гасить
огонь".
     Люди, публично демонстрирующие чтение  мыслей  или гадание на сцене или
на  экране  телевидения, имеют  в своем  распоряжении большое число  трюков,
иногда весьма остроумных.  Во всяком опыте чтения мыслей,  в котором зрителя
приглашают  что-либо  написать,  он может  оказаться  жертвой  ловкости  рук
гадателя,   сколь  бы  невинно  ни  выглядела   писчая  бумага.   Существуют
удивительно действенные  методы "чтения мыслей", даже не  требующие письма и
основанные  на  фокусах.  Самые  удивительные опыты  "чтения  мыслей"  можно
провести с помощью аппаратов и  систем,  которые продаются в любом  магазине
магического оборудования.


     2. Что такое интуиция?


     Рассказываемое  ниже представляет собой  подлинное  описание  некоторых
личных переживаний и не претендует ни на  какое иное  значение. Подобные  же
вещи  демонстрировались  перед  коллегами-психиатрами  и  группами   врачей;
конечно,   пациенты   и  другие  свидетели  могут  подтвердить   подлинность
описываемых   происшествий,   но   нет  другого  способа  убедить   в   этом
индивидуального читателя.
     Интуиция -- это приобретение сведений посредством чувственного контакта
с  объектом,  причем  действующее  лицо,  применяющее  интуицию,  не   может
объяснить  себе и  другим,  каким  путем  приходит  к  своим  выводам. Иными
словами, интуиция означает, что мы можем нечто знать,  не  зная, как  мы это
узнали.
     Интуиция -- это нечто хрупкое и индивидуальное; изучение этого предмета
наталкивалось  на  сопротивление  людей,   строго  придерживающихся  научных
принципов и  отказывающихся допустить существование такой  способности, если
проявление  ее  нельзя  вызывать  и повторять  по  желанию.  К сожалению,  в
настоящее время  интуиция может обнаруживаться лишь  в такое время и в таких
обстоятельствах, какие кажутся подходящими  самому ее  носителю.  Либо он "в
ударе", либо нет, и  пока никто  не открыл способа управлять  интуицией, что
позволило  бы вызывать  ее произвольно  и изучать в  надлежащих лабораторных
условиях.  Нам  приходится  полагаться  на рассказы  свидетелей происшедшего
точно так же, как это делали в "анекдотическую" эпоху психологии животных во
времена добрейшего и ученейшего отца Дж. Г. Вуда.
     Рассмотрим теперь некоторые примеры интуиции из личного опыта автора.
     Во  время  ночных  дежурств  в   разных  больницах  я  соединял  обычно
удовольствие  от общения с приобретением  кое-каких  знаний, по  возможности
проводя  время с пациентами  в палатах. Однажды вечером  я вошел в служебное
помещение большой больницы и обнаружил  там одного из пациентов, сидящего за
столом. Зная, что ему  не следовало там быть, он встал  и хотел выйти, но  я
задержал  его,  чувствуя  в себе  некое интуитивное  настроение. Мы  никогда
прежде не виделись и не знали друг друга по имени. Произошло это в отделении
больницы,  далеком   от   психиатрического,  где  я  работал,  в  совершенно
незнакомой мне палате.
     Прежде чем пациент успел мне что-нибудь сказать, я попросил его сесть и
спросил его:
     -- Вы как-то связаны с Филадельфией?
     -- Да, -- ответил он, -- я был там воспитан.
     -- Да,  -- сказал я, --  но  вы  покинули родительский дом в пятнадцать
лет.
     -- Верно, -- сказал он, начиная удивляться происходящему.
     --  Если вы разрешите  мне коснуться этого,  -- продолжал  я,  -- то  я
полагаю, что вы были разочарованы в своей матери.
     -- Нет, нет, доктор. Я очень люблю мою мать.
     -- И все же, я думаю, что она вас разочаровала. Где она теперь?
     -- Она дома. Она нездорова.
     -- Как долго она болеет?
     -- Почти всю жизнь. Я за ней ухаживал, когда был еще мальчишкой.
     -- Что же с ней такое?
     -- Она всегда была нервная. Наполовину инвалид.
     --  Значит,  в  этом  смысле она и разочаровала вас, не правда ли?  Она
должна  была получать  от  вас эмоциональную  поддержку  вместо того,  чтобы
оказывать ее вам, и так было с самого детства.
     -- Верно, доктор, так оно и было.
     В этот момент вошел другой человек, и я предложил ему сесть. Он  сел на
пол спиной к стене, ничего не сказав, но слушал с большим интересом.
     -- У меня впечатление, что ваш отец  не  влиял  на вас начиная с девяти
лет или около того.
     -- Он был пьяница.  Думаю, что мне было примерно девять, когда он запил
сильнее.
     Разговор  этот был  продолжительнее, чем его описание,  потому  что  он
часто прерывался  промежутками молчания, во время  которых я нащупывал  свои
заключения.
     Человек, вошедший позже, попросил меня рассказать что-нибудь и о нем.
     -- Ну что ж, -- сказал я, -- мне кажется, что ваш отец был с вами очень
строг. Вам приходилось помогать ему на ферме. Вы  никогда не ходили с ним на
охоту или рыбную ловлю.  Вам приходилось ходить самому, с компанией довольно
грубых парней.
     -- Верно.
     -- Он начал обидно ругать вас, когда вам было около семи.
     --  Да, ведь  моя мать умерла, когда мне  было  шесть,  это может  быть
связано.
     -- Вы были очень близки с матерью?
     -- Да, очень.
     --  Так что смерть  ее оставила вас  более или  менее  во власти вашего
грубого отца?
     -- Пожалуй, да.
     -- Вы раздражали вашу жену.
     -- Пожалуй, так. Мы ведь разошлись.
     -- Когда вы женились на ней, ей было примерно шестнадцать с половиной.
     -- Верно.
     -- А вам было около девятнадцати с половиной, когда вы на ней женились.
     -- Верно.
     -- Я ошибся не больше, чем на шесть месяцев?
     Он задумался на мгновение, соображая, а затем ответил:
     -- То и другое верно с ошибкой меньше двух месяцев.
     Наступило долгое молчание,  как  случалось и до того; но на этот  раз я
чувствовал, что интуитивное ощущение от меня ускользает, и сказал:
     -- Ну вот, друзья мои, это все, что я могу.
     --  Доктор,  --  сказал  второй  человек, -- а  можете  вы угадать  мой
возраст?
     -- Мне кажется, сегодня я не настроен угадывать возрасты.
     -- Ну, попробуйте, док!
     -- Не думаю, что мне  удастся,  но  попробую. В сентябре вам исполнится
двадцать четыре.
     -- Тридцать, в октябре.
     Я  выбрал эти два  случая  из  большого  числа  главным образом по  той
причине,  что эти  люди согласились  позже явиться на очередное еженедельное
собрание  врачей  больницы,  где  они  засвидетельствовали  подлинность моих
наблюдений. (На этом  собрании я приводил доводы  в пользу того,  что ранние
эмоциональные переживания  индивида  оставляют  свои следы  не только на его
личности, но и на его мускулатуре, в особенности на  мышцах лица, и эти  два
человека идеально подошли к такому случаю.)
     Большею частью эти наблюдения  возникли в результате  интуиции, точнее,
того,  что врачи называют  "клинической интуицией".  Точно так же как старый
домашний врач умел распознать тиф и ставил диагноз "нюхом", потому что часто
сталкивался в своем долгом  опыте с этой болезнью,  наблюдательный  психиатр
может и  в  наши  дни многое  узнать  о своих  пациентах интуитивным  путем.
Поскольку  он все время видит пациентов и спрашивает  их о возрасте, брачном
состоянии,  домашней жизни,  характере родителей  и  так  далее, то  следует
рассчитывать, что со временем у него  должна выработаться способность совсем
неплохо угадывать на глаз.
     Такая способность дается не только психиатрам или врачам вообще.  Любой
профессионал приобретает  недурную  интуицию в своем деле.  Профессиональные
угадыватели возраста и веса, выступающие на ярмарках и праздниках, с помощью
такой интуиции зарабатывают  себе  на жизнь;  они  развивают  ее практикой и
опытом. Средний человек также способен довольно  точно определить возраст  и
вес,  но вряд ли кто-нибудь сумеет  в точности объяснить,  как он приходит к
таким  выводам.  Даже художники-портретисты, привыкшие  воспроизводить самые
видимые признаки, из которых извлекается эта информация, не могут объяснить,
как они  узнают разницу  между  человеком  двадцати четырех и двадцати шести
лет.
     Важно заметить  далее, что  мы  можем  знать  что-нибудь,  не будучи  в
состоянии как следует объяснить словами, как мы это  узнаем, и  все же знать
это вполне уверенно. Это отчетливо видно  в первом приведенном выше  случае,
когда я знал, что мать этого  человека  разочаровала его.  Я  был  настолько
уверен  в своем знании, что настаивал  на нем,  когда он  его  отрицал,  и в
конечном счете оказался прав. С  другой стороны, грубая ошибка в определении
возраста другого человека, после того как я точно угадал более трудные вещи,
свидетельствует о том, что  без содействия интуиции даже опытный наблюдатель
может легко сбиться с пути.
     Эти впечатления не подчиняются законам случая. Дело обстоит не так, как
если  бы человек угадывал некоторую  часть времени по случайному совпадению.
Если у него  есть "некое  ощущение", то  он  редко  ошибается. Если же этого
ощущения нет, то  догадки и в самом деле  подчиняются  законам случая.  Если
пытаются угадать,  в каком возрасте пятнадцать  человек  уходят из  дома,  и
правильно угадывают  в двух или трех случаях, это совсем не похоже на другой
опыт, когда угадывают разные вещи о пятнадцати людях и почти в ста процентах
случаев  без  ошибки. Вот  почему эти  вещи  так трудно  изучать. Их  нельзя
вызывать по требованию. Ощущение, что ты "в  ударе", приходит лишь время  от
времени, а затем исчезает.


     3. Как действует интуиция?


     Чтобы понять интуицию,  надо  отказаться от представления, будто ничего
нельзя   знать,  если   нет  умения  описать  свое   знание  словами.  Такое
представление произошло  от  гипертрофии современной  научной  точки зрения,
заведшей  нас в  некоторых отношениях слишком далеко в направлении испытания
действительности, в сторону от природы и мира естественных событий. Сковав в
себе Ребенка, мы утратили  много полезного и благотворного. Люди, достаточно
владеющие собой,  не должны подавлять  в себе развитие интуитивных  качеств,
сохраняя в то же время необходимые контакты с действительностью. Как говорил
Фрейд, "все это в высшей степени умозрительно и полно нерешенных проблем, но
незачем этого пугаться". Интуиция -- это  просто  индукция без слов. Если же
мы  умеем  выразить  наши интуитивные  ощущения  и  способы  наших  ощущений
словами, то это уже вербализованная индукция, обычно именуемая Наукой.
     Великолепную возможность  изучения  интуитивных  процессов  в  действии
доставил  опрос 25  тысяч солдат по заданию правительства Соединенных Штатов
со скоростью от двухсот  до пятисот в день. Под таким нажимом индивидуальное
"психиатрическое исследование" свелось скорее к секундам, чем к минутам. При
столь ограниченном времени суждения основывались скорее на интуиции,  чем на
исследовании. Для изучения  проблемы были сначала выработаны два стандартных
вопроса.  Затем была  сделана  попытка интуитивно предсказать ответ  каждого
человека на эти вопросы. Предсказания были записаны, и после этого ставились
вопросы. Интуитивные предсказания  оказались  верными в  удивительно высоком
числе случаев  (свыше  90 процентов). Вопросы были следующие: "Нервный ли вы
человек?" и  "Были  ли  вы  когда-нибудь  у  психиатра?"  После  длительного
изучения основания для предсказаний были в  обоих случаях изложены словесно,
поэтому в конечном счете вместо применения интуиции можно было предсказывать
ответы, применяя некоторые заранее написанные правила.
     Когда  эти правила  были подтверждены во  многих  тысячах случаев,  был
сделан следующий шаг -- попытка угадать занятие каждого человека прежде, чем
он заговорит,  просто  наблюдая, как  он входит  в  комнату  и  садится. Все
солдаты были одеты одинаково -- в халаты кофейного цвета и суконные тапочки.
И опять догадки или интуитивные заключения оказались удивительно точными.  В
одном случае были правильно угаданы занятия двадцати шести человек подряд. В
их числе были: фермер, бухгалтер, механик, профессиональный игрок, торговец,
рабочий склада и шофер грузовика.  [В  этой ситуации не было усталости,  как
это  случалось   в  больнице,  поскольку  "исследования"  были  единственным
занятием автора в то время, и он приходил на работу каждое утро отдохнувшим,
между  тем  как  сцена  в больнице  произошла после  трудного  рабочего дня,
связанного  с  тяжкой ответственностью.  Кроме  того,  легче  обследовать  в
заданное  время  множество  людей,  чем  провести  его  с  одним  человеком,
поскольку   при   этом   не   возникает   личных  связей,   образующихся   в
продолжительной  беседе.] Основания  для  предсказаний  были в каждом случае
изучены, и некоторые из них удалось  описать  словесно; в конечном счете  по
крайней мере в двух профессиональных группах можно было предсказывать ответы
со значительной степенью достоверности, применяя заранее написанные правила.
     После того как были обнаружены правила, лежавшие в основе предсказаний,
выявилось   интересное  наблюдение.   Сознательное   намерение   во   втором
эксперименте состояло в диагнозе  занятий.  Оказалось, однако, что предметом
диагноза  были  вовсе не занятия сами по себе, а способы поведения  в  новых
ситуациях.   В  двух  профессиональных  группах,  которые  удалось  наиболее
отчетливо изучить,  случилось  так,  что  люди,  реагировавшие  на  ситуацию
исследования одним способом (пассивное ожидание), почти все были фермеры,  а
те, кто реагировал другим  способом (настороженное  любопытство), почти  все
были  механиками. Обнаружилось,  таким  образом,  что  интуиция  производила
совсем  не  диагноз  занятий,  а  диагноз   эмоциональных  установок,   хотя
сознательное намерение и состояло в диагнозе занятий.
     Это  было важное открытие. Оно означало, что пока  интуитивное ощущение
не известно  в словесной форме, Эго в действительности не знает, что  именно
известно.  Все, что Эго может сделать для самого  носителя  интуиции  и  для
окружающих,  это   попытаться  передать  весьма  тонкое   ощущение  словами,
насколько это возможно; при этом оно нередко лишь  приближается к истине, но
не  угадывает  ее  вполне.  Далее  (в  действительности  это  другой  аспект
предыдущего), интуиции  нельзя  задавать каких-либо конкретных вопросов:  ею
можно лишь руководить в некотором  общем направлении; она дает нам некоторое
впечатление, а затем мы должны искать ответ в материале, оказавшемся в нашем
распоряжении.
     Кроме того, оказалось, что с  каждым новым записанным правилом точность
догадок по сознательным наблюдениям повышалась, но всегда была ниже, чем при
интуитивном  подходе.  Таким  образом,  выяснилось,  что  ощущение  "чего-то
складывающегося  без  контроля  сознания", замечаемое  в процессе  интуиции,
связано с большим числом факторов, замечаемых и упорядочиваемых без перевода
в слова чем-то работающим ниже уровня сознания. Поскольку не все эти факторы
удается  перевести  в  слова,  интуитивная  точность  всегда выше  точности,
получаемой с помощью писанных правил.
     Это позволяет дать психологическое определение интуиции. Интуиция  есть
подсознательное знание  без слов, основанное  на подсознательных наблюдениях
без слов, и при подходящих обстоятельствах это знание  надежнее, чем знание,
основанное на сознательном наблюдении.
     Как мы  видели  в предыдущем  разделе и  в этом, интуиция имеет дело по
меньшей  мере с двумя аспектами  личности. Первый  из  них  --  это  детские
эмоциональные  отношения  между  индивидом  и  его окружением, например  его
родителями  и  родственниками, и  их  взрослые  представители: эмоциональные
установки  по отношению к  разным людям, важным для индивида. Установки  эти
основаны на  неудовлетворенных напряжениях Ид. Второй аспект -- это присущий
индивиду способ переживать новые ситуации и на них реагировать. Способ этот,
хотя и основанный на напряжениях Ид, существенно связан с установкой Эго и с
его  реакцией на действительность. Грубо говоря, мы можем интуитивно ощущать
напряжения Ид и установки Эго.
     Внимательное   изучение   всего  процесса   экспериментов   привело   к
предположению,  что  интуитивные ощущения,  относящиеся  к  напряжениям  Ид,
возникают главным образом из  наблюдения рта субъекта, тогда как интуитивные
ощущения, относящиеся к установкам, происходят главным образом от наблюдения
его  глаз.  Мы решаемся,  таким  образом, предположительно  утверждать,  что
мышцы, окружающие глаза,  служат в основном  для выражения установок Эго,  а
мышцы вокруг рта выражают преимущественно  напряжения  И