небо  покрылось  тучами  и  пошел  мокрый  снег,   иногда
сменявшийся дождем; пришлось укрыться в палатке.
     - Эта  погода показывает нам,  что  нужно  принять какие-нибудь меры,
чтобы  оставляемые вещи,  нарты и  байдара за  лето  не  попортились и  не
погнили, - сказал Горюнов.
     - Придется выстроить шалаш из кольев и корья, - заметил Ордин.
     - Это будет плохая защита,  да и за корьем придется далеко ходить,  -
заявил Горохов.
     - А эти сугробы на что? В глубине они, наверно, не тают. Выроем в них
пещеру и  сложим там все вещи -  будет и  сухо,  и холодно,  и от хищников
безопасно.
     - А для собачек выроем другую,  -  прибавил Никифоров,  - они жары не
любят, да и запирать их на ночь можно будет, чтобы не разбегались.
     - Не только на ночь.  Пойдешь на охоту с двумя -  тремя,  а остальных
запрешь.  Не всю же свору с  собой водить!  Этак ничего не добудешь -  они
всех зверей распугают, - заметил Горохов.
     - Совершенно верно,  мысль прекрасная!  -  сказал Горюнов. - Завтра с
утра мы ее претворим в дело.
     В этот вечер в палатке было холодно и неуютно -  дров не было, и ужин
сварили кое-как на хворосте,  набранном по соседству в  полосе кустарника.
Поэтому  рано  легли  спать.  Но  доносившиеся из  котловины гораздо более
близкие различные звуки - мычанье, блеянье, рев животных - часто тревожили
собак, поднимавших лай и вой и будивших спящих.
     - Не  завидую я  Капитону,  который все  время будет спать возле этих
горланов! - проворчал Костяков во время одного из концертов.
     - Когда  он  запрет их  в  снеговую пещеру,  они  будут спокойнее,  -
ответил Горюнов, поворачиваясь на другой бок.
     Утром принялись за  работу и  при помощи топоров вырубили в  сугробе,
вблизи  того  места,  где  он  примыкал  к  базальтовому обрыву,  глубокую
галерею.  Под  поверхностным слоем  снега оказался сплошной лед,  который,
очевидно,  лежал уже целые столетия, так что нельзя было опасаться, что он
за лето растает.  В грот сложили лишние вещи,  байдару и две нарты, а вход
заложили глыбами льда, чтобы вглубь не мог проникать теплый воздух и чтобы
какой-нибудь хищник не  мог в  отсутствие Никифорова забраться внутрь.  По
соседству вырубили еще  три  грота,  поменьше,  каждый для  одной  упряжки
собак.
     Третью нарту оставили Никифорову,  чтобы он  мог  подвозить к  своему
жилью дрова из леса и туши добытых животных.  Никифоров,  которому ледяные
пещеры очень понравились, намеревался вырыть еще одну - для хранения мяса,
а  другую -  для  себя и  палатку поставить внутрь последней,  чтобы спать
спокойно,  не  опасаясь нападения.  В  пещеру  ночной  незваный гость  мог
проникнуть только с  одной стороны,  а  не  со  всех,  как  в  палатку,  и
достаточно было  положить пару  собак у  входа,  чтобы чувствовать себя  в
полной безопасности.
     Эти работы заняли почти целый день;  успели только сходить на  опушку
ближайшего леса и нарубить дров для ночлега.


                            Странные животные

     Утро,  хотя  и  хмурое,  но  без  дождя  и  тумана,  позволило начать
исследование котловины.  Четверо путешественников с котомками за спиной, с
ружьями на плече двинулись на север.  Они взяли с собой наиболее смышленых
собак,  вожатых упряжек;  одна была совершенно черная, другая почти белая;
первую  звали  Крот,  вторую  -  Белуха.  Никифоров с  третьим  вожаком  -
Пеструшкой - провожал товарищей, чтобы добыть себе и собакам пропитание на
ближайшие дни.
     По  мере  отдаления  от  сугробов  растительность  становилась  более
обильной;  мох  сменила трава,  затем пошли кусты полярной березы,  ивы  и
ольхи,  стлавшиеся по  земле.  Сюда  ненадолго уже  заглядывало полуденное
солнце,  и  растительность пробуждалась к  жизни.  Чем  дальше,  тем  выше
становились кусты,  и  затем  полярные виды  уступили место представителям
более умеренной полосы -  появилась лиственница,  белая береза,  ольха,  а
среди травы пестрели первые цветы. Деревья достигали трех - четырех метров
вышины, образуя небольшие рощи, перемежающиеся с полянами.
     При  проходе  через  одну  такую  рощу  собаки,  бывшие  на  привязи,
обнаружили беспокойство, стали рваться вперед и ворчать. Приготовив ружья,
путешественники осторожно подошли к  опушке  и  увидели на  поляне большое
стадо  пасшихся животных.  Видны  были  черные спины  с  довольно большими
горбами и пушистые короткие хвосты, напоминавшие большую кисть. Когда одно
из  животных подняло голову,  то  оказалось,  что она похожа на бычью,  но
короче и  круче  и  увенчана большими,  загнутыми вперед и  вверх  рогами.
Животное уже почуяло опасность и издало глухое мычанье,  встревожившее все
стадо.
     Медлить было  нельзя.  Горюнов выстрелил из  винчестера в  ближайшего
быка,   который  подскочил  и  упал  на  колени.  Остальные  в  недоумении
шарахнулись в разные стороны,  но не убежали. У некоторых рога были короче
и тоньше; видны были и телята разного возраста.
     Спустив собак,  охотники побежали к  раненому быку.  Стадо  при  виде
людей пустилось наутек,  но собакам удалось остановить теленка,  который и
был  застрелен Никифоровым.  Раненый бык  при приближении людей поднялся и
бросился  им  навстречу со  свирепым  ревом;  наклонив голову  и  выставив
огромные  рога,  он  несся  вперед,  оставляя  кровавый след.  Но  собаки,
подбежавшие сбоку,  обратили на  себя его внимание;  он круто повернулся к
ним и в это время получил еще две пули, которые его свалили.
     Обступив жертву, охотники с удивлением рассматривали ее.
     - Как хотите,  это не мускусный бык,  как можно было думать, - заявил
Костяков. - У него и шерсть короче, и голова и рога другие.
     - Да,  он  похож  на  тибетского  дикого  яка,  которого  я  видел  в
зоологическом саду, - сказал Горюнов.
     - Но  здесь,  на Севере,  единственным представителем этого семейства
является мускусный бык,  Ovibos moschatus -  заметил Ордин,  -  да  и  тот
водится в Северной Америке, а не в Азии.
     - Вы правы, но только это не овцебык, это бесспорно.
     - Но  как же  мог тибетский як  очутиться здесь,  так далеко от своей
родины, за десять тысяч километров?
     - Это,  очевидно,  еще одна из  загадок Земли Санникова,  которую она
задает нам,  - заметил Костяков. - Может быть, онкилоны привели этих быков
с собой и мы нарушим их право собственности?
     - Нет,  быки эти дикие,  -  заявил Горохов.  -  В нашей земле никогда
таких не было.
     - Для решения загадки нам придется сохранить и увезти с собой хотя бы
его череп с  рогами,  -  сказал Горюнов.  -  Мне помнится,  что у яка рога
загнуты на концах больше вверх и вообще тоньше, а хвост короче и гуще.
     В  это время Никифоров приволок добытого им теленка,  имевшего только
две - три недели от роду.
     - Вот-то вкусное жаркое будет!  -  заявил он.  -  Много лет я не едал
телятины.
     - Возвращайтесь сейчас на стан,  Капитон, - распорядился Горюнов, - и
приведите нарту, а мы пока освежуем зверей.
     Никифоров с Пеструшкой пошли назад, ориентируясь на снеговые сугробы,
которые отлично выделялись на черном обрыве позади низкой полосы леса.
     Остальные стали  снимать шкуры  с  быка  и  теленка,  причем  Горюнов
обмерил животных и  записал их приметы.  Над поляной уже кружили несколько
крупных птиц,  по-видимому грифов,  которые рассчитывали, что люди оставят
им часть своей добычи.  Но их надежды были обмануты,  потому что Никифоров
догадался привести всех  собак,  чтобы  накормить их  досыта  на  месте  и
облегчить груз мяса,  который приходилось везти к  стану.  На прощанье ему
было наказано сохранить черепа и шкуры всех животных,  которых он добудет,
сберегая их в ледяной пещере.
     Четыре  путешественника  отправились  дальше.  По  мере  удаления  от
окраины котловины деревья становились выше,  трава гуще; появились тополя,
осина,  черемуха,  жимолость,  шиповник и другие кусты; иные уже покрылись
свежей   листвой   или   зацветали.   Горохов  с   изумлением  разглядывал
растительность,  потому что  в  окрестностях Казачьего и  по  всему берегу
ничего  подобного не  было,  а  южнее  он  бывал  только  в  зимнее время.
Остальных также немало удивило то,  что  здесь,  под  80°  широты,  растут
формы, которые в Сибири не переходят за Полярный круг.
     По-прежнему чередовались луговые поляны и полосы леса,  становившиеся
более  густыми;  на  двух  полянах увидели пасущихся быков и  с  интересом
наблюдали их.  Но животные при приближении людей обратились в бегство. Это
доказывало,  что  в  котловине живут люди,  охотящиеся за  быками,  но  не
имеющие огнестрельного оружия, так как выстрелы животных не пугали.
     На  одной из  полян километрах в  восьми от окраины котловины,  кроме
черных быков,  заметили каких-то бурых животных того же роста.  Когда одно
из них подняло голову, Горохов воскликнул:
     - Смотрите, Матвей Иванович, ведь это же конь, надо быть!
     - Похоже на то. Неужели домашний?
     - Едва ли: все они одной масти, бурые, с черной полосой вдоль хребта,
жидким хвостом  и жидкой гривой,  да и уши у них длинные,  - заявил Ордин,
рассматривавший животных в бинокль.
     - Тогда  они  похожи на  дикую лошадь,  которую Пржевальский открыл в
глубине Центральной Азии, - сказал Горюнов.
     - Но  здесь,  среди полярных льдов?  Еще  одна  загадка этой странной
земли! - воскликнул Костяков.
     - Попытаемся подойти к ним поближе.
     Огибая  поляну  по  опушке  леса,  охотники  немного  приблизились  к
лошадям.  Они  паслись отдельно от  быков.  Один из  коней,  видимо старый
жеребец,  вожак табуна,  постоянно поднимал голову,  осматривая поляну, и,
раздувая ноздри,  нюхал воздух.  Вдруг,  заметив людей, он издал тревожное
ржание,  отчасти напоминавшее ослиный рев,  и  весь  табун,  штук двадцать
взрослых и  десяток  жеребят,  помчался  прочь,  подняв  головы  и изогнув
хвосты.
     - Эх,  упустили дичь!  -  вздохнул Горохов. - Жеребеночка бы сварить,
вкусные они.
     - Ну зачем?  Мясо у нас есть на сегодня, а нагружаться нам не к чему.
Да и жаль убивать зря.
     - А для коллекций?  -  заметил Ордин. - Разве это не редкость - дикая
лошадь и, вероятно, особой породы?
     - Просто одичавшие лошади, - предположил Костяков.
     - Не  может быть!  Все  кони у  нас  белые,  редко когда серые или  в
яблоках, - заявил Горохов.
     - И стать совсем другая,  -  прибавил Горюнов.  - Очевидно, благодаря
каким-то  не  выясненным  еще  условиям  на  Земле  Санникова  сохранились
животные  предшествовавшего  геологического  периода,  вымершие  в  других
странах.
     - Вот  как  в  Австралии сохранились дикая собака,  кенгуру и  другие
странные сумчатые животные,  примитивные млекопитающие,  бескрылые птицы и
тому подобные живые окаменелости, как их называют, - пояснил Ордин.
     - Вы,  пожалуй,  скажете,  что здесь проживает мамонт, длинношерстный
носорог,  пещерный медведь и другие современники первобытного человека!  -
засмеялся Костяков.
     - Вполне возможно,  если  только человек не  истребил их,  -  ответил
Горюнов.
     - И интерес, который представляет Земля Санникова по своему положению
и форме, еще увеличится ее живыми окаменелостями, - прибавил Ордин.
     - Подойдем к озерку, которое я вижу вот там среди поляны, - предложил
Костяков. - Не увидим ли в воде бегемота?
     - Бегемот не живая окаменелость,  -  поправил Горюнов,  - а водится в
большом числе в реках Африки, и здесь мы его не найдем.
     Но  добраться до озера не удалось:  по мере приближения к  нему почва
становилась  все   более   вязкой  и   наконец  превратилась  в   трясину,
колебавшуюся под ногами и поросшую болотными растениями.  Очевидно,  озеро
прежде было значительно больше, но постепенно зарастало от берегов вглубь.
Поэтому ни  попробовать его воду,  ни  посмотреть,  есть ли  в  нем рыба и
какова она,  не пришлось.  О бегемоте,  конечно, и речи быть не могло: его
грузная туша провалилась бы в трясину при первых же шагах.
     За  этой поляной начался более густой и  высокий лес  с  таким густым
подлеском из молодых деревьев и кустов,  что,  не будь троп,  протоптанных
животными, движение было бы очень трудно.
     Подвигаясь по  такой тропе,  путешественники слышали громкое весеннее
пение  разных птиц,  воркование горлиц;  в  отдалении даже  послышался зов
кукушки.
     Замечены были сойки,  сороки и  галки,  а  в вышине плавали два орла,
высматривая добычу на полянах.
     - Положительно  чудесная  страна!   -   удивлялся  Горюнов.  -  Можно
подумать, что мы находимся где-нибудь в южной полосе Сибири, а не в десяти
градусах от Северного полюса.
     - Да,  одно  только низкое положение солнца,  несмотря на  полуденное
время, показывает, что мы на Крайнем Севере, - заметил Ордин.
     - А  мне эти черные зубчатые вершины окраинного обрыва с  их полосами
снега  напоминают мою  родину  -  долину  Иркута,  вдоль  которой  тянутся
Тункинские альпы такого же вида,  -  сказал Костяков, - а растительность и
птицы увеличивают иллюзию.
     На следующей поляне,  также с  озером посередине,  заметили пасущихся
быков  и  лошадей и  решили остановиться на  опушке,  чтобы понаблюдать за
ними,  а кстати сварить обед.  Ручеек,  вытекавший из озера и пересекавший
поляну,  давал  возможность набрать чистой  воды.  Расположились на  самой
тропе,  у выхода ее на поляну среди кустов, быстро развели огонь, повесили
чайник  и  котел  для  супа,  нарезали шашлык  из  телятины и,  нанизав на
прутики,  поставили жариться.  Сами уселись в  кустах возле тропы,  откуда
через просветы можно было видеть пасущихся животных.
     Вдруг в глубине леса послышался тяжелый топот, быстро приближавшийся.
Изумленные путешественники едва успели отпрыгнуть в  кусты,  как по  тропе
промчалось огромное темно-бурое животное, издававшее глухой рев.
     - Это что такое было? Что за чудовище? - шептал перепуганный Горохов.
     - Заметили вы  огромный рог у  него на носу?  -  спросил Горюнов,  не
менее пораженный.
     - И куцый поросячий хвостик? - добавил Костяков.
     - А  вот его следок,  -  сказал Ордин,  указывая на отпечаток ноги на
мокром месте тропы, где вылили лишнюю воду.
     Этот   след   имел  почти  восемнадцать  сантиметров  в   диаметре  и
оканчивался впадинами, оставленными несколькими копытами.
     - Итак,   мы  видели  еще  одну  живую  окаменелость  -   ископаемого
длинношерстного носорога! - сказал Ордин.
     - А будь она проклята за ее живость,  эта окаменелость!  - воскликнул
Костяков. - Она весь наш обед изгадила.
     Действительно,  носорог,  пронесшийся по тропе, наделал беды: котел с
супом был  отброшен в  кусты и,  конечно,  пуст,  мясо валялось на  траве,
палочки с шашлыком растоптаны, чайник лежал на боку.
     - Начинай сначала,  повар!  -  усмехнулся Горохов,  подбирая котел  и
чайник, чтобы идти за водой.
     - Этакое неуклюжее чудовище!  - ворчал Костяков, собирая разбросанные
кусочки мяса. - Мало ему было места на тропе!
     - В другой раз будем умнее,  -  смеялся Горюнов,  -  и расположимся в
сторонке от звериного тракта!
     - Еще кто-то бежит!  -  крикнул Ордин и  прыгнул в  кусты;  остальные
последовали за ним.
     Через  несколько секунд по  траве с  таким же  глухим ревом пробежали
один за другим три носорога, которых успели рассмотреть лучше. Спереди был
самец с  огромным рогом на  морде,  позади которого возвышался второй рог,
гораздо короче. За ним следовала самка с одним небольшим рогом, а в хвосте
- детеныш,   безрогий,   еле  поспевавший  на  своих  коротких  ножках  за
родителями.  Все трое были покрыты редкой, но довольно длинной черно-бурой
шерстью.
     - Ну,  ребята,  берегитесь! - предупредил Горюнов. - Вероятно, они от
какого-то хищника убегают. Приготовьте ружья!
     Не  успел он сказать это,  как на тропе показался хищник,  в  котором
нетрудно было  узнать  медведя,  но  огромной величины;  он  бежал,  низко
опустив голову и  обнюхивая землю,  слегка переваливаясь с  ноги на  ногу.
Заметив догоравший и дымивший огонь у тропы,  он сразу остановился, поднял
голову,  раскрыл пасть, показав свои огромные клыки и красный язык. Но тут
его сзади атаковали собаки,  и он круто повернул и побежал назад,  издавая
недовольное ворчанье.
     - Ну,  товарищи,  -  возгласил Горюнов,  -  переберемся-ка на поляну.
Здесь, видно, звери не дадут нам не только что сварить обед, а даже съесть
его спокойно.
     - Матерой мишка!  В  жисть я  таких не видывал...  -  сказал Горохов,
вылезая из кустов.
     - Огромный,  да не очень храбрый, собак испугался! - смеялся Ордин. -
А знаете ли,  я уверен,  что это не просто очень крупный бурый медведь,  а
ископаемый пещерный, современник носорога и мамонта. Вы заметили, каковы у
него челюсти?
     - Значит,  еще  одна живая окаменелость!  Наша коллекция очень быстро
увеличивается и становится слишком неправдоподобной, - сказал Костяков.
     - Да, придется фотографировать всех этих ископаемых животных прямо на
лоне природы, иначе нам никто не поверит, - заметил Горюнов. - Жаль, что у
нас мало фотографических пластинок взято.  Но кто же мог знать,  что Земля
Санникова - зоологический, или, вернее, палеонтологический, сад.
     - Теперь вы можете,  Никита,  рассказать вашим приятелям-каюрам,  что
видели сами на  голове носорога тот рог,  который они считают когтем птицы
эксекю.
     - Да я же видел эту тварину и раньше.
     - Где же это? Сегодня ночью, что ли?
     - Нет,  давно дело было.  На речке Ачаде, что справа в Яну впадает, в
весеннюю пору из берега такой же зверь вывалился и у воды лежал. Песцы уже
объели у  него  морду  и  выели брюхо,  когда он  мне  попался.  Тогда наш
исправник о  нем  губернатору докладывал,  а  тот чиновника послал,  чтобы
зверя увезли.  Да  только к  его  приезду ничего не  осталось:  песцы мясо
съели, а кости река схоронила.
     - Так всегда бывает с этими находками,  -  пояснил Горюнов. - Пока их
кто-нибудь случайно увидит,  пока сообщит по начальству,  а последние -  в
Петербург,  академии,  пока она командирует ученого для осмотра - проходят
многие месяцы.  А  хищники и реки не дожидаются.  И сколько редких находок
уже пропало!
     - Ну,  мы с вами привезем кое-что получше!  -  сказал Ордин. - Шкуры,
черепа и фотографии не дохлых, а живых ископаемых животных.
     - Фотографии -  пожалуй,  но  насчет черепов и  шкур  придется сильно
экономить:  они  очень тяжелы и  объемисты,  а  у  нас всего три нарты,  -
заметил Костяков.
     - А  уж  череп  и  шкуру  мамонта  не  увезешь  с  нашими  средствами
передвижения! - рассмеялся Горюнов.
     - Вы,  кажется,  рассчитываете,  что мы  увидим и  живого мамонта?  -
спросил Костяков насмешливо.
     - Почему же  нет?  Если здесь благоденствует и  плодится носорог,  то
может жить и мамонт.
     - Ну, ваши онкилоны давно истребили его, если застали здесь.
     - А ради чего?  Бивни им не нужны -  продавать их некому;  дичи и без
мамонтов  довольно,  а  добывать  эту  махину  без  огнестрельного  оружия
нелегко.
     - Но  ведь  человек каменного века охотился на  мамонта с  еще  более
примитивным оружием.
     - А я полагаю, Матвей Иванович, - вмешался в разговор Горохов, - что,
если этот самый мамонт тут  проживает,  ему здешние люди поклоняются,  как
священному зверю, вроде птицы эксекю.
     - Вполне возможно,  Никита.  И поэтому я надеюсь,  что мы этого зверя
увидим.
     Собрав  пожитки,  перебрались на  край  поляны возле  ручья  и  снова
развели огонь.  Поляна оказалась пустой - вероятно, носороги своим топотом
и ревом испугали всех животных.
     - И тут напакостили!  -  заметил Ордин.  - А я надеялся, пока варится
обед, подкрасться по опушке и сфотографировать быков и лошадей.
     - Да,  остались лишь птицы,  которые интересны только как  жаркое,  -
сказал Костяков, указывая на стаю уток, летавших над озером.


                            Пузырящиеся озера

     Без   дальнейшей  помехи  пообедали,   отдохнули  и   пошли