исчез -  неизвестно.  Остается думать, что онкилоны или погибли
на одном из островов вследствие слишком суровых условий жизни и недостатка
промысловых  животных,  или  остались  на  материке  и  вымерли  давно  от
какой-нибудь эпидемии.
     - Если бы они погибли на островах,  там были бы найдены в изобилии их
кости,  -  возразил собеседник.  - Люди бесследно не исчезают. Если бы они
вымерли на материке,  об этом сохранились бы предания у их новых соседей -
якутов, тунгусов, ламутов. Таких преданий нет совершенно.
     - Так где же  они наконец?  -  воскликнул Шенк.  -  Не на небо же они
взяты живыми!
     - Они,  очевидно, на Земле Санникова, - там же, куда летят перелетные
птицы, которые, вероятно, служили им проводниками.
     - Да  если  бы  люди  могли летать,  я  бы  этому охотно поверил.  Но
онкилоны летать не  умели и  должны были пробраться на  эту  землю или  по
воде, или по льду.
     - По воде они не плыли,  потому что взяли с  собой свои стада,  а это
слишком тяжелый и беспокойный груз для байдар.
     - А  по  льду  они  пройти не  могли.  По  всем  имеющимся сведениям,
Ледовитый океан замерзает не  на всем протяжении;  на некотором расстоянии
от  берега всегда остается более  или  менее широкая полоса открытой воды.
Поэтому ни  один чукча -  а  они достаточно смелый народ -  не  побывал на
острове Врангеля и ни один промышленник - они тоже не трусы! - не достигал
острова Беннетта.  И  гибель барона Толля доказывает,  что по  льду пройти
нельзя!
     - Все это совершенно справедливо вообще,  - спокойно возразил молодой
человек горячившемуся академику.  -  Но  вспомните,  что климат не  всегда
одинаков, холодные периоды чередуются с теплыми в зависимости от солнечных
пятен...
     - Ну конечно, я это знаю! - заметил Шенк.
     - Мы знаем,  что онкилоны перебрались на Новосибирские острова -  там
тоже найдены их землянки и другие следы пребывания.
     - Ну хорошо!
     - Они нашли,  что место это плохое для жизни, мало зверя, птицы и год
от  году будет меньше в  результате охоты.  Перспектива голода должна была
гнать их дальше, а птицы, пролетавшие большими стаями на север, показывали
им,  что там должна быть земля,  гораздо более богатая дичью. Предположим,
что  как  раз в  это время был холодный период,  выпало несколько особенно
суровых зим  и  море  замерзло.  Ранней весной,  когда  дни  уже  длиннее,
онкилоны благополучно перебрались на Землю Санникова.
     - И вымерли там от холода и голода,  потому что невозможно допустить,
чтобы  под  восьмидесятым градусом широты была  земля,  удобная для  жизни
человека. Гуси, утки, может быть, находят себе пищу на оттаивающей тундре,
а человек...
     - Человек добывает этих птиц, моржей, тюленей, белых медведей, рыбу и
живет в  Гренландии и  на островах к  северу от Америки,  на Шпицбергене и
Новой Земле,  -  живет,  даже любит эти полярные страны и  скучает по ним,
если попадет на юг.
     - Я вижу, вы вполне убеждены в существовании Земли Санникова и на ней
онкилонов.
     - В первом я убежден, второе считаю единственно возможным объяснением
их исчезновения.
     - К сожалению, академия не разделяет этого мнения. Я наводил справки.
Мои коллеги убеждены, что этой земли нет и что Толль погиб.
     - Очень печально,  если это так,  потому что единственное место, куда
мог спастись Толль,  - это Земля Санникова. Я не утверждаю, что он там, но
это возможно, и только там остается искать его следы.
     - Едва ли найдутся теперь охотники искать эту землю и его следы после
всего, что сделано, даже если бы нашлись деньги.
     - Я  бы  поехал охотно и  нашел бы  среди ссыльных Якутской области и
среди промышленников северного берега надежных спутников.
     - Как бы вы организовали экспедицию, если бы нашлись деньги?
     - У  меня в  виду два ссыльных,  живущих тоже в  Казачьем.  Мы с ними
часто обсуждали проект такой экспедиции,  конечно платонически, потому что
денег у  нас  нет,  кроме скудного пособия,  которое царское правительство
очень неаккуратно выдает своим пленникам.  Мы  живем совсем как  туземцы -
охотой,  рыбной ловлей.  Оба товарища -  люди молодые и  не опустившиеся в
ссылке;  работа поддерживает нас,  и мы закалились.  Кроме того, я бы взял
двух промышленников,  не  раз бывавших на Новосибирских островах,  имеющих
собак и снаряжение, опытных в путешествии по льду.
     - Правильно, без них вам не обойтись. А дальше?
     - Ранней  весной  мы  бы  перебрались по  льду  на  остров Котельный,
устроили бы  себе там базу и  склад и  попытались бы немедленно,  пока лед
крепок, идти дальше на север.
     - А если море окажется не замерзшим, в чем едва ли можно сомневаться?
     - На  этот случай у  нас  будут две  легкие байдары,  поставленные на
нарты. На них попробуем переплыть открытое пространство. Оно не может быть
широко - близ земли всегда есть лед. Дальше пойдем опять на нартах до этой
земли, исследуем ее, а в конце лета обратно тем же путем.
     - Но  тогда открытое море  будет очень широко и  на  ваших байдарах с
тяжелым грузом вы погибнете без всякого сомнения.  В  конце лета уже часты
пурги.
     - Если  нельзя  будет  переплыть,   останемся  на  зимовку  на  Земле
Санникова и пойдем обратно ранней весной.
     - А  вы знаете,  сколько корма нужно собакам на целый год?  Этот груз
задавит вас...
     - Ну конечно.  Но я  не рассчитываю везти его о  собой,  а надеюсь на
обилие дичи на земле.  За лето мы наготовим запасы для зимовки и  перехода
обратно к базе.
     - Но предположим, что вы никакой земли не найдете?
     - В таком случае мы немедленно вернемся на Котельный, проведем на нем
лето и осенью,  как только море станет,  переберемся на материк. И на этот
случай,  по моему убеждению мало вероятный,  нам нужен склад на Котельном,
имея в виду возможность плохой летней охоты.
     - Не подсчитали ли вы, во сколько может обойтись такая экспедиция?
     - Я думаю -  не так много. Мы трое не рассчитываем на заработок, лишь
бы прокормиться.  Двум промышленникам,  конечно,  придется платить, но они
люди скромные.  Главный расход -  собаки, их корм, нарты, байдары, ружья и
припас к ним,  одежда.  Я уже приценивался здесь и в Казачьем и думаю, что
тысячи две, две с половиной нам хватит.
     - Да, сумма небольшая!
     - Нарты на  севере неважные,  дерево не  очень прочное,  а  нам нужно
иметь нарты наилучшего качества,  чтобы не тратить время на частый ремонт.
Я  думаю,  лучше заказать их здесь и увезти с собой.  Точно так же ружья и
припас к ним - здесь это лучше и гораздо дешевле. Все прочее - на месте.
     - Ваш план мне нравится,  -  сказал Шенк.  -  И  я  думаю,  что две с
половиной тысячи  рублей я  вам  найду.  Но  условие:  с  Земли  Санникова
привезти коллекцию горных пород и гербарий,  если возможно -  также мелких
животных и записи о флоре,  фауне и климате.  Ну конечно,  и об онкилонах,
если таковые найдутся. Сможете ли вы с товарищами сделать это?
     - Надеюсь,  что справимся.  Мы все, конечно, не заправские ученые, но
подготовку имеем;  один  из  нас  немного  геолог,  другой  ботаник,  а  я
интересуюсь больше животными и человеком.
     - Прекрасно!   Инструменты  для   научных   наблюдений  -   барометр,
термометры, компасы и прочие - я добуду вам из академии. Вы понимаете, что
очень  важно  будет  определить широту  и  долготу нескольких пунктов этой
земли,  если вы ее найдете,  -  улыбнулся Шенк, - и сделать хотя бы грубую
съемку ее очертаний и пути к ней.
     - Разумеется.  Съемку я  могу взять на  себя.  Но определение широт и
долгот? Этому мы не обучены.
     - Ну,  это не так трудно.  С этим вас познакомят в Главной физической
обсерватории.  Я  дам вам записку к  директору.  На подготовку понадобится
две - три недели. Есть у вас время? Когда вы думаете выехать отсюда?
     - Сейчас у  нас конец ноября.  Необходимо выехать через месяц,  чтобы
быть в Казачьем в конце февраля, а в половине марта двинуться на острова.
     - Обыкновенно туда ездят в апреле.
     - Совершенно верно,  но  нам  нужно  попасть раньше,  чтобы в  начале
апреля уже идти через море к Земле Санникова, пока лед еще прочен.
     - А в один месяц вы успеете заготовить и закупить все, что нужно?
     - Да,  я  справлялся в мастерских.  Нарты будут сделаны в две недели,
закупить прочее я  успею в  это  же  время и  вместе с  тем  могу посещать
обсерваторию.
     - Итак,  дело устраивается здесь, но в Казачьем у вас будет еще много
хлопот.
     - Если дело решено,  я  сейчас же телеграфирую в Олекминск,  почтой в
Казачье,  чтобы  товарищи  начали  готовиться -  закупали  собак,  одежду,
собачий корм.
     - Но ведь денег у них на это нет?
     - Им поверят в долг до моего приезда: нас в Казачьем знают.
     - А сколько нужно вам сейчас на задатки при заказах и покупке?
     - Рублей пятьсот пока хватит.
     - Я дам вам эту сумму из своих денег, а через две - три недели добуду
и остальные и инструменты.
     Шенк  написал чек  на  банк и  рекомендацию директору обсерватории и,
передавая их молодому человеку, сказал:
     - Зайдите ко мне через две недели,  в это же время,  рассказать,  как
подвигается подготовка.
     - Позвольте  выразить  вам  мое  восхищение  таким  быстрым  решением
вопроса! - воскликнул молодой человек, глубоко взволнованный. - Идя к вам,
я  сильно сомневался в  осуществимости моей мечты.  А  тут  вышло все  так
просто.  Вы даете большую сумму совершенно неизвестному вам человеку, веря
ему на слово.
     - Я  еще не  разуверился в  людях,  несмотря на свои седые волосы,  -
добродушно ответил Шенк.  - Я уже помогал не раз в научных предприятиях, и
мое  доверие очень редко бывало обмануто.  Кроме того,  я  умею  оценивать
людей почти с  первого взгляда.  Но вы действительно напомнили мне,  что я
еще не знаю ни вашего имени,  ни ваших товарищей,  а  для открытого листа,
который вам необходим для администрации края и который я вам достану,  это
нужно знать. Итак, вас зовут? Я записываю.
     - Матвей    Иванович   Горюнов,    бывший    студент   Петербургского
университета, административно высланный в Якутскую область. Товарищи мои -
Семен Петрович Ордин и  Павел Николаевич Костяков,  тоже  бывшие студенты,
первый -  университета, второй - технолог. Мы все были высланы на пять лет
за студенческие беспорядки в тысяча восемьсот девяносто девятом году.
     - Чем же  вы провинились,  что вас выслали так далеко,  точно опасных
преступников?
     - Мы были председателями сходок и потому причислены к коноводам.  Нас
хотели сдать  в  солдаты -  помните,  было  такое распоряжение,  -  но  мы
отказались подчиниться. За это нас и отправили к белым медведям.
     - А скоро ли кончается срок ссылки?
     - Мой  кончился,   почему  мне  и   разрешили  выехать  на  родину  в
Вологодскую губернию под надзор полиции; в столицу я приехал, конечно, без
разрешения. Товарищи освободятся через год.
     - Я вижу, что для вас придется еще выхлопотать разрешение губернатора
на выезд в Якутскую область.
     - Ну, в этом, конечно, не откажут.


                              В путь-дорогу

     Через  месяц Горюнов,  снабженный деньгами и  документами,  выехал на
восток,   увозя  инструменты  и   прочее  снаряжение,   в  том  числе  три
великолепные нарты и одну большую байдару, разбиравшуюся на части, которые
в полчаса нетрудно было соединить друг с другом совершенно герметически. В
ней могли поместиться четыре человека,  три нарты с грузом и десять собак,
что позволяло членам экспедиции совершить переезд через море в два приема.
     От  Иркутска начался уже  санный путь на  лошадях через Качуг вниз по
Лене -  длинный и скучный путь по занесенному снегом бесконечному коридору
замерзшей реки  между ее  высокими,  часто скалистыми берегами,  вплоть до
Якутска, жалкой столицы сурового края административной ссылки. Дальше путь
шел  через низовья реки  Алдана и  по  диким ущельям угрюмого Верхоянского
хребта,  затем по  холмам и  равнинам обширного бассейна реки  Яны  до  ее
устья,  где  приютилось на  краю  света  занесенное снегом  до  крыш  село
Казачье.  Уже от Якутска дня почти не было, а за хребтом началась полярная
зимняя ночь;  только звезды,  луна и сполохи -  северные сияния - освещали
путь, если не было пурги.
     В  конце февраля Горюнов с грузом прибыл в Казачье,  где его товарищи
подготовили все  для  экспедиции -  тридцать  собак,  запас  вяленой  рыбы
(юколы) для них,  припасы для людей,  полярную одежду,  лыжи.  Два опытных
промышленника -  якут Никита Горохов,  брат пропавшего без  вести спутника
барона Толля,  и казак Капитон Абрамович Никифоров согласились участвовать
в экспедиции.  Оба не раз побывали на Новосибирских островах,  в последний
раз  с  экспедицией,  искавшей следы  Толля и  объездившей все  берега.  В
существовании Земли Санникова оба были убеждены и  утверждали,  что видели
ее в  ясные дни с высот Котельного острова.  Эта таинственная земля манила
их не меньше,  чем наших трех товарищей,  и они были рады,  что на их долю
выпало счастье первыми посетить ее.
     Село  Казачье стоит на  плоском холме правого берега реки  Яны,  выше
начала ее  дельты,  под  71°  северной широты и  у  северной границы леса.
Несколько изб казаков и купеческих домов, несколько юрт якутов и небольшая
церковь разбросаны в  беспорядке по холму и почти до крыш занесены снегом.
Только дымки,  вьющиеся из труб избушек, да снопы искр, вылетающие из юрт,
где топятся чувалы (камины),  и облепленная снегом колокольня выдают зимой
жилье человека, немаловажное для всего севера Приянского края, несмотря на
свои малые размеры.  К  северу,  востоку и западу расстилается бесконечная
ровная  тундра,  зимой  -  белая  равнина,  покрытая застругами,  то  есть
плоскими твердыми сугробами,  созданными и уплотненными свирепыми пургами,
разгуливающими на просторе. На юге чернеет полоса чахлого, редкого леса, а
на  горизонте в  ясные дни видны округленные высоты хребта Кулар,  которые
как бы отрезают янское устье от остального мира.
     За две недели были закончены все приготовления.  И  в половине марта,
когда день уже продолжался часов одиннадцать, экспедиция тронулась в путь.
Путешественников с их тремя нартами до Новосибирских островов сопровождали
еще пять нарт с  каюрами (вожаками),  которые везли запас корма для собак,
провизии  и  всякого  снаряжения для  людей,  назначенного для  склада  на
островах и для прокормления всех по дороге туда.
     Путь шел на  северо-восток по  одному из рукавов янской дельты,  мимо
брошенного   поселения   Устьянск,   оставленного  людьми   из-за   частых
наводнений.  Теперь это  селение исчезло бесследно.  В  два  дня благодаря
ровной  дороге дошли  до  устья.  Низменная равнина незаметно переходила в
поверхность моря,  такую же  белую и  ровную.  Но  вблизи и  вдали над ней
плоскими буграми  поднимались острова,  а  справа  -  мысы  выдвигавшегося
далеко  на  север  берега  материка.  В  этом  направлении  держали  путь,
пересекая бухты и стараясь хоть через день ночевать у берега,  чтобы иметь
топливо из  плавника -  деревьев,  принесенных Яной с  юга  и  выброшенных
морем.
     Так  миновали остров  Ярок,  мыс  Манико  с  одинокой юртой,  широкий
Селяхский залив,  мыс Туруктак,  Ванькин мыс,  мыс Дарычан. Отсюда до мыса
Чуркина шли вдоль берега,  затем пересекли Абеляхский залив и остановились
в  Гороховом стане,  на  южной стороне длинного мыса  Святой Нос,  которым
кончается материк.
     На  весь этот путь,  около двухсот километров от  устья,  ушло четыре
дня,  потому что ехали не торопясь,  чтобы не утомить сразу собак.  Торосы
(то  есть глыбы льда,  поставленные стоймя или  нагроможденные грудами при
нажиме ледяных полей друг на  друга,  представляющие главную трудность при
езде по морю) в этом мелком огромном заливе,  вдающемся между дельтой реки
Лены и выступом Святого Носа,  были невелики и недлинны,  так что их можно
было объезжать. Погода стояла пасмурная, но тихая.
     Горохов стан представлял две поварни, то есть избушки, выстроенные из
плавника,  конечно, без окон и без печей, но с чувалом - большим неуклюжим
камином,  который греет,  только пока  топится.  В  них  по  временам жили
промышленники,  добывавшие  тюленей  или  моржей  весной  или  осенью  или
охотившиеся на диких оленей и белых медведей.
     В  день  приезда на  стан  небо  к  вечеру  прояснилось,  и  все  три
путешественника  поспешили  подняться  на  плоские  высоты  Святого  Носа,
закрывавшие вид  на  открытое море  и  представлявшие в  береговых обрывах
черные скалы  базальта,  когда-то  излившегося в  этой  местности огненным
потоком из земных недр.  Карабкаясь с глыбы на глыбу, добрались до плоской
поверхности  мыса.  Впереди  белоснежной  равниной  расстилалось застывшее
море,  на  котором то тут,  то там тянулись неровные валы торосов,  сильно
занесенные снегом.
     За этой равниной на горизонте, прямо на севере, чуть виднелся Большой
Ляховский остров -  плоский бугор  с  четырьмя вершинами;  кое-где  черные
пятна  на   белом  фоне  выдавали  скалы  и   обрывы.   Это  ближайший  из
Новосибирских островов,  знаменитый обилием мамонтовых бивней, за которыми
и   ездят  промышленники.   До   него  по  прямой  линии  было  километров
шестьдесят - семьдесят. Путь наших исследователей лежал мимо него.
     Солнце  зашло.   С  ледяной  равнины  потянул  холодный  ветерок,   и
наблюдатели поспешили спуститься засветло к стану, где в поварне уже пылал
камин,  клокотал подвешенный к  огню чайник и котел с ужином.  На дорожном
ящике,  заменявшем стол,  были расставлены тарелки; ящики поменьше служили
сиденьем.  Горохов и  Никифоров,  сидя возле камина с трубками в зубах,  с
нетерпением ждали  возвращения товарищей,  чтобы приступить к  ужину.  Они
успели уже  все  прибрать,  распрячь собак,  разложить спальные мешки.  Из
соседней поварни слышался говор  и  смех  -  там  расположились каюры пяти
нарт, сопровождавших экспедицию до островов.
     На  следующее  утро  с   восходом  солнца  караван  из  восьми  нарт,
запряженных восемью -  десятью собаками,  покинул материк и, обогнув скалы
оконечности Святого  Носа,  потянулся  через  море  на  север.  По  ровным
участкам,  хотя и изборожденным застругами,  собаки тянули быстро, так что
люди на лыжах едва поспевали за ними. Но там, где путь преграждался грядой
торосов,  движение очень замедлялось,  так как,  выбрав более низкое место
для прохода нарт,  приходилось каждую из них протаскивать отдельно, прячем
люди помогали собакам,  одни подталкивая нарту сзади,  другие направляя ее
сбоку и  поддерживая при  помощи лыжных палок.  Если среди глыб торосов не
было удобного проезда, людям приходилось работать топорами, которые у всех
были за поясом.  Под ударами топоров лед,  охлажденный зимними морозами до
30 -  40  градусов  ниже  нуля,  разлетался  на осколки со звоном,  словно
стекло.  Во время этой работы  собаки  всех  нарт,  пользуясь  остановкой,
словно  по команде,  ложились отдыхать на снег,  прекрасно зная,  что стук
топоров предвещает им четверть часа особенно трудной тяги.
     Так  подвигались  вперед  то  быстрее,  то  медленнее  -  со  средней
скоростью около  семи  километров в  час  -  и  к  полудню прошли половину
расстояния до  острова.  Не распрягая собак,  сделали привал для завтрака,
состоявшего из холодного мяса,  сухарей и горячего чая. Ради приготовления
последнего огня, впрочем, не разводили. Горюнов привез из столицы термосы,
чтобы  при  дневных  остановках не  терять  времени на  разведение огня  и
кипячение воды.  Эти  чудесные  сосуды  каждый  раз  при  их  употреблении
возбуждали восхищение каюров,  пивших  чай,  горячий без  огня,  с  особым
удовольствием, словно священный напиток. Они ни за что не хотели поверить,
что  дело обходится без  колдовства,  когда при  морозе в  30  градусов из
холодного на ощупь сосуда выливался чай, обжигавший губы. В день выезда из
Казачьего,  когда в  пе