твечать, позвольте, капитан, задать вам  один  вопрос,  -
сказал Джилберт. - Давно ли вы из Нью-Смирны?
   - С неделю.
   - Скажите, не встретился ли вам в центральных областях  графства  отряд
южан?
   - Нет, Джилберт, - ответил Гауик. - Однако  из  достоверного  источника
нам известно, что несколько отрядов милиции скрываются в Южной Флориде.
   - А кто главарь отряда, который вы преследуете, вам известно?
   - В точности известно, и должен сказать, что, если бы нам  удалось  его
захватить, мистер Бербанк вряд ли был бы на нас за это в претензии.
   - Что вы этим хотите сказать? - взволнованно спросил Джемс Бербанк.
   - А вот что: во главе отряда стоит тот самый испанец, которого  военный
суд в Сент-Огастине  недавно  оправдал  за  недостатком  улик  по  делу  о
нападении на Кэмдлес-Бей...
   - Тексар?! - вырвалось одновременно у всех  присутствовавших.  С  каким
удивлением было произнесено это имя, представить себе нетрудно.
   - Как! - вскричал Джилберт. - Тексар стоит во главе банды,  которую  вы
преследуете?
   - Он самый! Это он устроил засаду у Киссимми, он был главарем полусотни
негодяев, которые учинили кровавую расправу над нашими моряками, а теперь,
как нам сказали в Нью-Смирне, он удрал в Эверглейдс.
   - А если вам удастся схватить этого мерзавца, что вы с ним сделаете?  -
спросил Эдвард Кэррол.
   - Расстреляем тут же  на  месте,  -  ответил  капитан  Гауик.  -  Таков
категорический приказ коммодора. И можете быть  уверены,  мистер  Бербанк,
что приказ этот будет выполнен мною немедленно.
   Легко себе представить, какое  впечатление  произвела  эта  новость  на
Джемса Бербанка и его спутников. Они  могли  быть  почти  уверены,  что  с
помощью отряда капитана Гауика им удастся освободить Зерму и Ди, а испанец
со своими приспешниками будет  схвачен  и  понесет,  наконец,  заслуженное
наказание.  Громкое  "ура!"  разнеслось  по  лесу,  и  спутники   Бербанка
бросились горячо пожимать руки солдатам федеральной морской пехоты.
   Джилберт  в  свою  очередь  сообщил  капитану  о  причинах,  побудивших
Бербанка и его отряд отправиться в Эверглейдс. Для них важнее всего  было,
конечно, освободить мулатку и Ди, увезенных, как это явствовало из записки
Зермы, на остров Карнерал. Капитан узнал  также,  что  алиби,  на  которое
ссылался Тексар на суде, было ложным,  хотя  совершенно  непонятно,  каким
образом испанцу удалось все же его доказать. Поскольку же  Тексар  виновен
не только в похищении, но и в устройстве резни у озера Киссимми, ему  вряд
ли удастся уйти от ответа за оба эти преступления.
   Неожиданная мысль осенила Джемса Бербанка, и он обратился к капитану  с
вопросом:
   - Не можете ли вы сказать мне, когда именно  случилась  эта  история  с
шлюпками?
   - Я совершенно точно знаю, что расправу  над  нашими  моряками  учинили
двадцать второго марта, - ответил капитан Гауик.
   - Да, но ведь двадцать второго марта  Тексар  находился  еще  в  Черной
бухте и только собирался ее покинуть, - возразил Джемс Бербанк. -  Как  же
мог он участвовать в резне, которая произошла за двести миль оттуда, около
озера Киссимми?
   - Как вы сказали?.. - удивился капитан.
   - Я утверждаю, что Тексар не мог стоять во  главе  банды  конфедератов,
напавшей на шлюпки!
   - Вы ошибаетесь, мистер Бербанк, - возразил капитан. -  Испанца  хорошо
видели матросы, уцелевшие при этой катастрофе. Я сам их расспрашивал:  они
уверяют, что узнали Тексара, которого хорошо знают в лицо, так как не  раз
видели его в Сент-Огастине.
   - Не может этого быть, капитан, - настаивал Джемс  Бербанк.  -  У  меня
есть записка Зермы. Из этой записки  видно,  что  двадцать  второго  марта
Тексар находился еще в Черной бухте.
   Джилберт слушал молча. Он понимал, что его отец прав. В день катастрофы
испанец не мог быть вблизи озера Киссимми.
   - В конце концов не все ли равно? - сказал он наконец. - В жизни  этого
человека так много загадочного, что не к чему ломать себе голову. Двадцать
второго марта он был еще в Черной бухте - так пишет Зерма в своей записке,
- и в тот же день он находился во главе шайки южан в двухстах милях оттуда
- так утверждаете вы, капитан,  со  слов  матросов  коммодора  Дюпона.  Не
станем об этом спорить. Ясно по крайней мере, что  в  настоящее  время  он
находится в Эверглейдсе. Стало быть, через двое  суток  он  может  быть  в
наших руках.
   - Верно, Джилберт, - согласился капитан Гауик, - и за  что  бы  его  ни
расстреляли, за учиненную резню или за похищение, расстрелян он  будет  по
заслугам! В путь!
   Все это тем не менее было в высшей степени загадочным, как, впрочем,  и
многие обстоятельства, связанные с жизнью Тексара.
   Тут  опять   было   какое-то   необъяснимое   алиби.   Испанец   словно
действительно обладал способностью раздваиваться.
   Раскроется ли, наконец, эта тайна, или нет, сказать было трудно.
   Во всяком случае, необходимо было схватить Тексара. И к достижению этой
цели решили направить свои усилия моряки капитана Гауика, объединившись  с
отрядом Джемса Бербанка.



11. ЭВЕРГЛЕЙДС

   Эверглейдс! Что за страшный, но великолепный край! Расположенный на юге
Флориды,  он  тянется  до  мыса  Сейбл,  то  есть  до  самой   оконечности
полуострова. Вся область представляет собой в  сущности  огромное  болото,
лежащее почти на одном уровне с океаном. В  бурю  сюда  устремляются  воды
Атлантики  или  Мексиканского  залива  и  смешиваются  здесь  с  дождевыми
потоками, которые в зимнее время заливают местность. Вот почему Эверглейдс
- нечто среднее между сушей и морем и область эта почти необитаема.
   Воды  окаймлены  здесь  белыми  песками  -  светлой  рамой,  оттеняющей
множество  темных  зеркал,  в  глади   которых   отражается   лишь   полет
бесчисленных птиц, кружащихся над болотами. Рыба тут не водится, зато змей
- великое множество.
   Не следует, однако, думать, что Эверглейдс бесплодная пустыня. Нет,  на
островах,  окруженных  стоячими  водами,  природа  обретает  свои   права.
Вредоносные испарения словно  обезврежены  ароматом  изумительных  цветов.
Острова окутаны  благоуханием  тысячи  пышно  цветущих  растений,  которые
вполне оправдывают  столь  поэтическое  название  полуострова  Флориды.  В
этих-то благодатных оазисах Эверглейдса  и  укрываются  индейцы-кочевники,
которые никогда, правда, не задерживаются подолгу на одном месте.
   Среди Эверглейдских болот, немного южнее  двадцать  седьмой  параллели,
лежит довольно большое озеро Окичоби. В одном из  уголков  этого  озера  и
находится тот самый остров Карнерал -  тайное  убежище  Тексара,  куда  он
скрылся от преследований.
   Место  вполне  достойное  Тексара  и  его  шайки!  Когда  Флорида   еще
принадлежала испанцам, здесь  обычно  скрывались  бежавшие  от  правосудия
преступники белой  расы.  Свешавшись  с  туземцами;  сохранившими  примесь
караибской крови, они, вероятно,  и  явились  родоначальниками  тех  самых
криков, семинолов, индейцев-кочевников, которых удалось  в  какой-то  мере
покорить лишь в 1845 году, да и то в результате  долгой  и  кровопролитной
войны.
   Остров Карнерал должен был, казалось, служить надежным убежищем, хотя с
востока лишь, узкий  пролив  отделяет  его  от  суши,  если  позволительно
назвать сушей окружающие озеро болота. Пролив этот имеет около ста футов в
ширину, и переправиться через него можно только на лодке. Другого  способа
нет.
   Бежать же с  острова  вплавь  просто  немыслимо:  илистое  дно  пролива
поросло длинными и цепкими травами, которые кишат ядовитыми гадами.
   А дальше подымался кипарисовый лес,  в  котором  никогда  не  просыхала
вода, так что путнику пробираться сквозь него крайне трудно. Впрочем,  это
было не единственное препятствие. Глинистая почва, подобно клею, облепляла
ноги, гигантские стволы  повалившихся  деревьев  преграждали  путь,  душил
невыносимый запах плесени, а вдобавок ко всему еще  и  ядовитый  филактис,
который  вредоносней  чертополоха,  и  в  особенности  тысячи  исполинских
грибов-дождевиков,  словно  начиненных  пироксилином  или  динамитом.  При
малейшем прикосновении  грибы  эти  взрываются  с  оглушительным  треском,
наполняя воздух красноватым облаком тончайших спор,  вызывающих  удушье  и
болезненные волдыри. Этих ядовитых растений следует остерегаться  так  же,
как опаснейших чудовищ животного мира.
   Жил Тексар в заброшенном индейском вигваме, скрытом под  сенью  больших
деревьев в восточной части острова. Спрятанный в зелени, он был  незаметен
даже с ближайшего к нему берега. Две  ищейки  так  же  неусыпно  сторожили
вигвам, как прежде сторожили блокгауз в Черной бухте. Выдрессированные для
охоты за неграми, эти псы растерзали бы  всякого,  кто  бы  приблизился  к
жилищу испанца.
   Зерма и Ди находились здесь вот уже два дня.  Путешествие  в  лодке  по
Сент-Джонсу до озера Вашингтона было сравнительно легким; но дальше, когда
пришлось идти кипарисовым лесом, оно стало изнурительным даже для крепких,
выносливых мужчин,  привычных  к  этому  губительному  климату  и  длинным
переходам по  лесам  и  болотам.  Нетрудно  представить  себе,  как  тяжко
приходилось женщине  и  ребенку!  Но  у  преданной  Зермы  хватило  сил  и
мужества. Всю дорогу она не  спускала  с  рук  малютку  Ди,  слабые  ножки
которой не одолели бы таких переходов.  Сама  Зерма  готова  была  ползком
ползти, лишь бы сберечь силы ребенка. Вот почему до острова  Карнерал  она
добралась полумертвой от усталости.
   Но как удалось Зерме после всего пережитого не впасть в отчаяние, когда
Тексар и Скуамбо силой увезли ее из Черной бухты? Ведь она не подозревала,
что ее записка попала в  руки  Джемса  Бербанка;  она  только  знала,  что
молодой невольник поплатился жизнью за попытку ее спасти.  Его  смертельно
ранили в тот самый момент,  когда  он  пытался  бежать  с  острова,  чтобы
доставить в Кэмдлес-Бей ее послание, и мулатка была уверена,  что  никогда
Джемсу Бербанку не узнать  того,  о  чем  поведал  ей  несчастный  молодой
невольник: о намерении Тексара перебраться со своими сообщниками на остров
Карнерал. Ну, а если так, значит след похищенных будет навсегда потерян.
   У Зермы не оставалось уже и тени надежды. К  тому  же  мулатка  слышала
столько ужасов  об  этом  страшном  крае!  Она  хорошо  знала,  что  такое
Эверглейдс: бежать отсюда невозможно!
   А малютка, прибыв на остров, совсем ослабела. Усталость, от которой  не
смогли ее уберечь все заботы кормилицы,  и  влияние  губительного  климата
сильно подорвали ее здоровье. Худая, бледная, словно отравленная болотными
испарениями, она не в силах была ни говорить,  ни  двигаться.  Она  только
непрестанно звала мать. Зерма уже не могла, как в первые дни их пребывания
в Черной бухте, успокаивать ее тем, что скоро она увидит мать,  что  отец,
брат, Алиса и Марс вот-вот за ними приедут. Ди была смышленым ребенком,  а
пережитые ею страшные сцены разгрома плантации сделали ее понятливой не по
годам; девочка  сознавала,  что  она  похищена  из  родительского  дома  и
находится в руках злого человека и что, если ее не освободят,  ей  никогда
уже больше не увидеть Кэмдлес-Бея.
   Зерма не знала теперь, что  и  сказать  ребенку;  несмотря  на  все  ее
заботы, бедное дитя чахло и угасало у нее на глазах.
   Вигвам  Тексара  был  кое-как  построенной  лачугой,  в  зимнее   время
совершенно непригодной для жилья. Ветер и дождь проникали в него через все
щели. Однако летом, - а в этих широтах его приближение уже  чувствовалось,
- он мог по крайней мере уберечь своих обитателей от солнечного зноя.
   Вигвам был разделен на две комнаты: одна из них, узкая и полутемная, не
имела выхода наружу. Чтобы попасть в нее, нужно было пройти  через  другую
комнату, довольно  просторную,  дверь  которой  выходила  прямо  на  берег
пролива.
   Зерму и Ди поместили в задней комнате,  где  имелась  лишь  постель  из
сухой травы и самая необходимая утварь.
   Другую комнату заняли Тексар и индеец Скуамбо, который  не  расставался
со своим господином. В этой комнате стоял стол, заставленный  кувшинами  с
водкой,  стаканами  и  тарелками,  какое-то  подобие  шкафа  для  хранения
съестных припасов и необтесанный обрубок дерева вместо скамьи. Две  охапки
травы служили постелью. Для приготовления простой пищи  вполне  достаточно
было очага, сложенного из камня и находившегося снаружи. Вся пища состояла
из вяленого мяса,  дичи,  запасы  которой  легко  пополнялись  тут  же  на
острове, овощей и фруктов, росших почти в диком виде, - всего  этого  было
как раз довольно, чтобы не умереть с голоду.
   Что же касается шестерых негров, которых Тексар привез из Черной бухты,
они, как и оба пса, спали снаружи и вместе с  собаками  сторожили  вигвам.
Кровом для них служили только ветви густых деревьев, сплетавшиеся  над  их
головами.
   С первого же дня Зерме и Ди позволили свободно ходить по острову. Их не
запирали в вигваме, ибо тюрьмою для них служил весь  остров  Карнерал.  За
ними следили издалека, да  и  это,  пожалуй,  было  излишним,  потому  что
переправиться через пролив можно было только  на  лодке,  а  ее  постоянно
сторожил кто-нибудь из негров.  Гуляя  с  девочкой,  мулатка  очень  скоро
поняла, как трудно отсюда бежать.
   В первый день пребывания  на  острове  Зерма  находилась  под  надзором
Скуамбо; Тексара же она ни разу не встречала. Но вечером она услышала  его
голос. Он о чем-то говорил  с  индейцем,  наказывал  ему  быть  как  можно
бдительнее. Вскоре в вигваме все, кроме Зермы, заснули.
   Нужно сказать, что до сих пор мулатке не удалось добиться от Тексара ни
единого слова. В лодке, по пути к  озеру  Вашингтона,  она  несколько  раз
спрашивала, что он намерен делать с нею и с ребенком; она и умоляла его  и
грозила ему, но испанец молчал и  холодно  смотрел  на  нее  своими  злыми
глазами. Потом, не удостаивая ее ответом, он пожимал плечами, как человек,
которому докучают.
   Однако Зерма не  сдавалась.  Прибыв  на  остров  Карнерал,  она  решила
встретиться с Тексаром и вызвать в нем сострадание если не к себе, то хотя
бы к несчастному  ребенку,  а  если  это  не  удастся  -  сыграть  на  его
корыстолюбии.
   Случай к тому вскоре представился.
   На другой же день, уложив девочку спать, Зерма направилась к проливу.
   Там она застала Тексара. Он расхаживал по берегу  и  вместе  с  Скуамбо
давал какие-то приказания неграм,  которые  косили  в  проливе  водоросли,
мешавшие движению лодки. Двое из негров били при  этом  шестами  по  воде,
пугая змей, высовывавших свои головы.
   Вскоре Скуамбо отошел от хозяина, и тот собирался уже уходить, когда  к
нему направилась Зерма. Заметив мулатку, Тексар остановился, поджидая ее.
   - Тексар, - решительным тоном обратилась к нему Зерма, -  мне  нужно  с
вами поговорить. Я думаю, что это наш последний разговор, и  потому  прошу
вас выслушать меня внимательно.
   Испанец  закурил  и  ничего  не  ответил.   Подождав   немного,   Зерма
продолжала:
   - Тексар, скажите  мне,  наконец,  что  вы  намерены  делать  с  Дианой
Бербанк?
   Ответа не последовало.
   - Я и не помышляю о том, чтобы  возбудить  в  вас  жалость  к  себе,  -
продолжала мулатка, - я забочусь лишь о девочке, жизнь которой в опасности
и которой вы вскоре лишитесь...
   При этих словах Зермы Тексар весьма недоверчиво пожал плечами.
   - Да, да, очень скоро, - повторила  мулатка.  -  Если  не  бегство,  то
смерть избавит ее от вас.
   Затянувшись сигаретой, испанец медленно выпустил дым.
   -  Вздор!  -  сказал  он.  -  Девочка  за  несколько  дней  отдохнет  и
поправится. Я рассчитываю на твои нежные заботы,  Зерма;  ты  постараешься
сохранить для нас ее драгоценную жизнь.
   - Нет, Тексар, не надейтесь,  -  возразила  мулатка.  -  Девочка  скоро
умрет... и притом без всякой пользы для вас.
   - То есть как это  без  всякой  пользы?  -  воскликнул  Тексар.  -  Она
погибнет вдали от умирающей матери, вдали от отца и брата,  доведенных  до
отчаяния!
   - Допустим, что это так, - сказала Зерма. - Значит,  вы  уже  отомстили
сполна. Однако, поверьте, для вас гораздо выгоднее вернуть девочку родным,
нежели держать ее здесь.
   - Что ты хочешь этим сказать?
   - Я хочу сказать, что вы причинили уже много зла Джемсу Бербанку.  Пора
вам подумать и о собственной выгоде...
   - О собственной выгоде?
   -  Безусловно,  Тексар,  -  продолжала  Зерма,  воодушевляясь.   -   Вы
опустошили плантацию; миссис Бербанк при смерти, может быть теперь ее  уже
нет в живых; дочь  ее  исчезла,  отец  тщетно  пытается  напасть  на  след
ребенка... И во всех этих преступлениях виновны вы, Тексар.  Уж  я-то  это
хорошо знаю! И говорю вам прямо в глаза. Но берегитесь,  Тексар!  Наступит
день, когда ваши преступления откроются. Подумайте о той каре, которая вас
ожидает. Подумайте об этом, и вы сами убедитесь,  что  в  ваших  интересах
проявить, наконец, жалость. Я не говорю о себе, не говорю о том,  что  муж
мой, вернувшись, не найдет меня. Речь идет только  о  несчастной  девочке,
жизнь которой висит на волоске. Оставьте меня,  если  хотите,  но  девочку
отправьте в Кэмдлес-Бей, верните ребенка ее матери. Вам все простят.  Если
вы пожелаете, вам даже заплатят за освобождение ребенка. Если  я  вам  это
обещаю, то потому только, что прекрасно знаю Джемса Бербанка и его  семью,
знаю, что ради спасения своего ребенка эти  люди  ничего  не  пожалеют  и,
клянусь богом, выполнят обещание, данное вам их невольницей.
   -  Невольницей?..  -  иронически  спросил  Тексар.  -   В   Кэмдлес-Бее
невольников больше нет!
   - Есть, Тексар, - возразила Зерма, - ведь я предпочла остаться рабыней,
чтобы не расставаться со своим господином.
   - Вот как! - воскликнул испанец. - Ну что ж,  если  ты  не  прочь  быть
невольницей, мы можем столковаться. Лет  шесть-семь  тому  назад  я  хотел
купить тебя у своего друга Тикборна, за одну тебя предлагал  ему  огромную
сумму, и ты была бы уж давно моего рабою, если б тебя не  перекупил  Джемс
Бербанк. Теперь ты в моих руках, и ты у меня останешься.
   - Хорошо, я буду вашей рабыней. Но девочка... Неужели вы ее не вернете?
   - Дочь Джемса Бербанка? - с лютой ненавистью вскричал Тексар. - Вернуть
ее отцу?.. Ни за что!
   - Мерзавец! - воскликнула Зерма в порыве негодования. - Ну, что ж, если
не ее отец, то сам бог вырвет девочку из твоих рук!
   В ответ испанец лишь злобно усмехнулся  и  пожал  плечами.  Он  свернул
новую сигарету, спокойно прикурил ее от окурка  и  зашагал  вдоль  берега,
даже не взглянув на Зерму.
   Будь  у  мулатки  оружие,  она  не  колеблясь  убила  бы  Тексара,  как
кровожадного зверя, не посмотрев  на  то,  что  Скуамбо  и  его  подручные
безжалостно расправились бы с  нею.  Но  она  была  безоружна.  Неподвижно
стояла она на берегу, глядя на работавших негров. Ни  одного  дружелюбного
взгляда -  вокруг  какие-то  свирепые  лица,  в  которых  не  было  ничего
человеческого.  И  Зерма  побрела   к   вигваму,   чтобы   с   материнской
заботливостью помочь больному ребенку, который жалобно звал ее к себе.
   Зерма взяла девочку на руки  и,  целуя,  принялась  утешать  ее.  Ласки
кормилицы  немного  оживили  малютку.  Зерма  напоила  ее  теплым  питьем,
приготовив его на очаге подле вигвама. Она сделала  все,  что  было  в  ее
силах. Ди ответила ей благодарной улыбкой... Но какой улыбкой!.. Она  была
горестнее слез!..
   В тот день Зерма не видала больше Тексара, да она и не искала встречи с
ним. К чему? Мулатка убедилась в том, что ему неведомо чувство  жалости  и
что она может лишь ухудшить положение своими упреками и обвинениями.
   В самом деле, до сих пор с Зермой и Ди обращались  не  так  плохо  и  в
Черной бухте и здесь, на острове Карнерал.  Но  от  такого  человека,  как
Тексар, можно было ожидать всего. Стоило его вывести из терпения  -  и  он
мог впасть в бешенство и совершить любое насилие.  Его  черствая  душа  не
знала сострадания. Непримиримая злоба взяла в ней верх даже  над  чувством
самосохранения. Зерме не