постановление  о
предании испанца военному  суду  по  обвинению  в  двух  преступлениях:  в
грабеже и в похищении девочки и мулатки. Он  должен  был  предстать  перед
судом в Сент-Огастине.



6. СЕНТ-ОГАСТИН

   Сент-Огастин, один из самых старинных городов Северной Америки, основан
был еще в XV веке. Это  главный  город  графства  Сент-Джонс,  занимающего
обширную территорию, но насчитывающего всего-навсего лишь около трех тысяч
жителей.
   Сент-Огастин - испанский по  своему  происхождению  город  -  почти  не
изменил  своего  первоначального  облика.  Он  расположен  на   одном   из
прибрежных островов. Военные и торговые суда находят  надежное  убежище  в
его гавани, хорошо защищенной от морских ветров, постоянно  свирепствующих
на этом опасном для мореплавателей побережье Флориды. Но чтобы  попасть  в
гавань,  приходится  преодолевать  серьезное  препятствие  -   водовороты,
образуемые у входа в нее Гольфстримом.
   Как и во всех городах, палимых отвесными  лучами  тропического  солнца,
улицы в Сент-Огастине  узкие.  Морской  ветерок,  освежающий  по  утрам  и
вечерам эти улицы, способствует  необычайной  мягкости  климата,  так  что
Сент-Огастин в Соединенных Штатах -  то  же,  что  Ницца  или  Ментона  во
Франции, под благодатным небом Прованса.
   Городское  население  сосредоточено  главным   образом   в   кварталах,
прилегающих к гавани, а предместья с их  разбросанными  кое-где  хижинами,
крытыми пальмовыми листьями, с их  жалкими  лачугами  были  бы  совершенно
пустынны, если бы не бродящие там без всякого присмотра собаки,  свиньи  и
коровы.
   Центральные кварталы Сент-Огастина по виду очень  напоминают  испанские
города. На окнах - крепкие решетки, в каждом  доме  неизменный  "patio"  -
внутренний дворик,  окруженный  легкой  колоннадой,  причудливые  крыши  и
балконы,  подобно  алтарям,  богато  украшенные  лепным   орнаментом.   По
воскресеньям и в праздники обитатели этих домов пестрой толпой высыпают на
улицу.  Тут  можно  встретить  креолок,  негритянок,   мулаток,   индианок
смешанной крови,  негров  и  негритят,  английских  леди  и  джентльменов,
католических священников и монахов. Почти все они дымят  сигаретами  и  не
выпускают их изо  рта,  даже  направляясь  в  храм  Страстей  Господних  -
приходскую  церковь  Сент-Огастина,  колокола  которой   трезвонят   почти
непрерывно с середины XVII века.
   Следует упомянуть также и о рынках, заваленных овощами, рыбой,  птицей,
бараниной, свининой, - живность режут  hic  et  nunc  [тут  же,  на  месте
(лат.)] по требованию покупателей, -  рисом,  яйцами,  вареными  бананами,
"frijoles", которые представляют разновидность мелких  вареных  бобов,  и,
наконец,  всевозможными   тропическими   плодами:   ананасами,   финиками,
маслинами, гранатами, апельсинами, персиками,  фигами,  гуайявами.  Причем
все это стоит так дешево, что жизнь в этой части Флориды легка и приятна.
   Что же  касается  чистоты  улиц,  то  забота  о  ней  возложена  не  на
специальный персонал, а  на  стаи  грифов,  убивать  которых  воспрещается
законом под угрозой крупного штрафа. Птицы пожирают решительно  все,  даже
змей, которых все же остается еще слишком много, несмотря на прожорливость
пернатых хищников.
   Дома Сент-Огастина утопают в зелени. В просветах на  перекрестках  улиц
взорам неожиданно открываются купы  деревьев;  кроны  их  возвышаются  над
крышами домов, и оттуда доносится неумолчный гомон диких попугаев.  Больше
всего здесь высоких пальм, листья которых колышутся  при  легком  ветерке,
точно веера испанских красавиц или  индийские  опахала.  То  тут,  то  там
виднеются  дубы,  увитые  лианами  и  глициниями,  или  группы  гигантских
кактусов, образующих непроходимую заросль.  Этот  веселый,  радующий  глаз
пейзаж был бы еще пленительнее, если бы грифы  добросовестней  несли  свою
службу. Но, увы! они решительно уступают машинам для уборки улиц.
   Промышленность в Сент-Огастине не слишком развита. Там  только  и  есть
что  две  паровые  лесопильни,  сигарная  фабрика  да  скипидарный  завод.
Торговля развита несколько больше: Сент-Огастин ввозит или вывозит патоку,
зерно, хлопок, индиго, древесную смолу, строительный лес,  рыбу,  соль.  В
гавани обычно много грузовых и пассажирских пароходов,  курсирующих  между
Сент-Огастином и различными портами на побережье океана или  Мексиканского
залива.
   В Сент-Огастине находится одна из шести судебных палат  штата  Флориды.
Для защиты города от нападения с суши и моря служит единственный  форт,  -
форт Марион,  или  Сен-Марк,  сооруженный  в  XVII  веке  по  кастильскому
образцу. Вобан или Кормонтэнь, правда, не пришли бы от него в восторг,  но
зато он  вызывает  восхищение  археологов  и  антикваров  своими  башнями,
бастионами,  равелинами  и  бойницами,  старинными  пушками  и  мортирами,
которые гораздо опаснее для тех, кто из них стреляет, чем для тех, по  ком
ведется огонь.
   Именно этот форт  при  приближении  флотилии  федералистов  спешно  был
оставлен гарнизоном конфедератов, хотя всего лишь за несколько  лет  перед
войной правительство приняло меры, чтобы сделать его  более  неприступным.
По уходе милиции жители Сент-Огастина охотно сдали форт коммодору  Дюпону,
занявшему его без единого выстрела.
   Начатое против Тексара судебное преследование вызвало во всем  графстве
большую сенсацию. Все усмотрели в нем  последний  акт  борьбы  между  этим
подозрительным субъектом  и  семейством  Бербанков.  Похищение  ребенка  и
мулатки  взволновало  общественное  мнение,  настроенное  сочувственно  по
отношению к владельцам Кэмдлес-Бея. В том, что  виновником  похищения  был
Тексар, никто  не  сомневался.  Даже  людям  не  причастным  к  делу  было
интересно узнать, как-то  испанец  теперь  вывернется  и  понесет  ли  он,
наконец, наказание за все преступления, в которых его давно уже обвиняют.
   В Сент-Огастине с нетерпением ждали начала процесса. В город съезжались
владельцы соседних плантаций. Они были  непосредственно  заинтересованы  в
исходе суда, ибо один из главных пунктов обвинения  гласил:  нападение  на
Кэмдлес-Бей и разграбление  плантации.  Банды  конфедератов  опустошили  и
некоторые другие плантации, и поэтому для многих важно  было  узнать,  как
федеральное  правительство  относится  к  тем  случаям,  когда  под  видом
политической борьбы против Севера совершаются уголовные преступления.
   Главная гостиница города "Сити-Отель" была полна приезжих,  большинство
которых симпатизировало  Бербанкам.  Она  могла  бы  вместить  еще  больше
постояльцев.  Просторное  здание,  построенное  в  XVI  веке   и   некогда
занимаемое судьей, как нельзя  лучше  соответствовало  своему  теперешнему
назначению. Резная дверь главного входа, большой парадный зал,  внутренний
двор  с  колоннами  в  гирляндах  страстоцвета,   выходящие   на   веранду
комфортабельные комнаты, отделанные  ярко-зелеными  или  золотисто-желтыми
панелями, балкончики в испанском вкусе, бьющие фонтаны, зеленые  газоны  -
все  это  было  как  бы   специально   приспособлено   для   своего   рода
караван-сарая, рассчитанного, правда, лишь на богатых путешественников.
   В этой-то гостинице и остановились накануне Джемс и  Джилберт  Бербанк,
Стэннард с дочерью и сопровождавший их Марс.
   После неудачного посещения джэксонвиллской тюрьмы Джемс Бербанк с сыном
вернулись в Кэмдлес-Бей. Узнав о том,  что  Тексар  решительно  не  желает
сказать, где он скрывает Зерму и Ди, семья  Бербанков  потеряла  последнюю
надежду. Впрочем, обитателей Кэмдлес-Бея несколько  успокоило  известие  о
том, что за разгром плантации и похищение Тексар предан военному суду. Ему
грозило суровое наказание, и потому можно было рассчитывать,  что  испанец
будет вынужден во всем признаться, чтобы купить себе свободу, а возможно и
жизнь.
   Главной свидетельницей  обвинения  по  делу  Тексара  была  мисс  Алиса
Стэннард: она находилась в бухте Марино и слышала, как Зерма крикнула: "На
помощь! Это Тексар!" Она узнала злодея, который стоял в удалявшейся лодке.
   Молодая девушка собралась ехать в Сент-Огастин. Отец решил сопровождать
ее; с ними вместе отправились Джемс и Джилберт Бербанк, также вызванные  в
суд. Марс попросил взять и его с собой. Он непременно хотел присутствовать
при том, как похитителя его жены заставят сказать, где он  скрывает  своих
пленниц. А тогда Джемсу Бербанку, Джилберту и ему, Марсу,  останется  лишь
забрать их из рук пособников Тексара.
   Шестнадцатого марта, после полудня,  простившись  с  миссис  Бербанк  и
Кэрролом, Джемс и Джилберт Бербанк, Стэннард  с  дочерью  и  Марс  сели  в
Кэмдлес-Бее на пароход, доставивший их в Пиколату. Оттуда в дилижансе  они
направились в Сент-Огастин по извилистой дороге, змеившейся среди  высоких
кипарисов, дубов и платанов, которыми  богата  эта  часть  страны.  Уже  к
полуночи они удобно разместились в гостеприимном "Сити-Отеле".
   Да не  подумает,  однако,  читатель,  что  Тексар  был  покинут  своими
приверженцами.
   У него было много единомышленников среди мелких  плантаторов  графства,
по большей части яростных сторонников рабовладения. Да и приспешники  его,
узнав, что не будут подвергаться преследованию за учиненный в Джэксонвилле
мятеж, не  захотели  оставлять  своего  бывшего  главаря.  Многие  из  них
условились встретиться в  Сент-Огастине.  Искать  их  следовало,  конечно,
отнюдь не в "Сити-Отеле". В городах Флориды немало таверн и лавчонок,  где
метисы - помесь испанцев с  индейцами  племени  криков  -  торгуют  всякой
всячиной: съестным, спиртным и куревом. В этих-то притонах друзья Тексара,
люди подозрительные, пользовавшиеся сомнительной репутацией,  усиленно  за
него агитировали.
   Коммодора Дюпона не было в  это  время  в  Сент-Огастине.  Его  эскадра
блокировала побережье для борьбы с военной контрабандой, но высаженные  им
войска, заняв форт Марион, прочно удерживали город в  своих  руках.  Можно
было  не  опасаться  какой-либо  вылазки  со  стороны  южан  или  милиции,
скрывавшейся по ту сторону реки. И если  бы  сторонники  Тексара  вздумали
поднять в городе восстание против федералистов,  оно  немедленно  было  бы
подавлено.
   На одной из канонерок Стивенса  испанца  доставили  из  Джэксонвилла  в
Пиколату, а оттуда под сильным конвоем перевезли  в  Сент-Огастин,  где  и
заключили в крепость. Бежать ему было невозможно. Да он, по-видимому, и не
собирался этого делать, так как сам требовал суда. Сторонники его знали об
этом и до поры  до  времени  ничего  не  предпринимали,  надеясь  устроить
как-нибудь его побег после вынесения приговора.
   За  отсутствием  коммодора  обязанности  коменданта   города   исполнял
полковник Гарднер. Ему предстояло  председательствовать  в  суде,  который
должен был заседать в одном из помещений форта Марион.  Полковник  Гарднер
участвовал во взятии Фернандины, и как раз по его  приказанию  были  тогда
задержаны  на  двое  суток  беглецы,  захваченные  в  плен  при  нападении
канонерки "Оттава" на железнодорожный состав - обстоятельство,  о  котором
здесь уместно напомнить.
   Заседание суда открылось в 11 часов  утра.  Публики  в  зале  собралось
очень много. Особенно шумели друзья и сторонники подсудимого.
   Джемс  и  Джилберт  Бербанк,  Стэннард,  Алиса  и  Марс  заняли  места,
отведенные для свидетелей. Со стороны защиты не было ни одного свидетеля -
это бросалось в глаза. По-видимому, испанец не позаботился о вызове  их  в
суд. Действительно ли он пренебрег такой возможностью, или не  нашлось  ни
одного человека, который мог бы дать показания в его  пользу?  Это  вскоре
должно было выясниться. Во всяком случае, в исходе  дела  сомневаться  как
будто бы не приходилось.
   Однако Джемсом Бербанком овладело какое-то тяжелое  предчувствие.  Ведь
однажды в этом самом городе он уже  подавал  в  суд  на  Тексара.  Испанец
доказал тогда свою непричастность  к  преступлению  и  был  оправдан.  Это
обстоятельство невольно всем приходило на  ум:  ведь  тот,  первый  случай
произошел всего лишь несколько недель назад.
   Как только открылось судебное заседание, в зал ввели Тексара, занявшего
место на скамье подсудимых. Он был совершенно  спокоен.  Ничто  и  ни  при
каких обстоятельствах, казалось, не могло смутить  этого  наглеца.  Прежде
чем полковник Гарднер приступил к допросу, испанец презрительно  улыбнулся
в сторону судей, ободряюще посмотрел на своих друзей,  которых  заметил  в
зале, и  бросил  взгляд,  полный  ненависти,  на  Джемса  Бербанка.  Джемс
Бербанк, Джилберт и Марс со своей стороны едва сдерживали  гнев  при  виде
человека, который уже причинил им так  много  зла  и  еще  так  много  мог
причинить в будущем.
   Допрос  начался  с  обычных  формальностей,  устанавливающих   личность
подсудимого.
   - Ваше имя? - спросил полковник Гарднер.
   - Тексар.
   - Возраст?
   - Тридцать пять лет.
   - Где проживаете?
   - В Джэксонвилле, в таверне Торильо.
   - А определенного места жительства у вас нет?
   - Не имеется.
   У Джемса Бербанка и его друзей сжалось сердце, когда они услышали  этот
ответ. Уже один тон его говорил о  том,  что  Тексар  полон  решимости  не
указывать, где он постоянно живет.
   И действительно, несмотря на  настойчивые  вопросы  председателя  суда,
Тексар  упорно  стоял  на  своем,  утверждая,  что   определенного   места
жительства  у  него  нет.  Он  выдавал  себя   за   кочевника,   охотника,
скитающегося по лесным дебрям Флориды, ночующего в шалашах под  кипарисами
и добывающего себе пропитание ружьем и дудочкой для приманиванья птиц. Так
больше ничего от него и не добились.
   - Ладно, - сказал  полковник  Гарднер.  -  В  конце  концов  это  и  не
существенно.
   - Вот именно не существенно, - нагло ответил  Тексар.  -  Если  угодно,
полковник, то допустим, что я проживаю сейчас в  форте  Марион,  где  меня
держат абсолютно противозаконно. В самом деле,  в  чем  меня  обвиняют?  -
спросил он, как бы желая сразу же взять в свои руки инициативу допроса.
   - Тексар, - обратился к испанцу полковник Гарднер, - вас  судят  не  за
участие в беспорядках, происшедших в Джэксонвилле. Коммодор Дюпон в  своем
обращении к населению  объявил,  что  правительство  не  будет  карать  за
свержение законных властей в графстве и замену их другими, каковы  бы  эти
другие  ни  были.  Флорида  теперь   вернулась   под   флаг   федерального
правительства, и оно приступит вскоре к ее реконструкции.
   - Но если меня не обвиняют в свержении джэксонвиллских властей,  причем
они были свергнуты при поддержке большинства населения, - заявил Тексар, -
то почему же в таком случае меня предали военному суду?
   - Будто вы не знаете?.. - ответил полковник Гарднер. - В бытность  свою
главою  городского  магистрата  вы   совершили   преступления   уголовного
характера. Вы обвиняетесь в подстрекательстве части населения к различного
рода насилиям.
   - Каким же?
   - Во-первых, была разграблена  плантация,  принадлежащая  Бербанку,  на
которую совершила нападение шайка злоумышленников...
   - И отряд милиции во главе с офицером, - тут же добавил Тексар.
   - Допустим, - продолжал Гарднер. - Но  во  всяком  случае  здесь  имели
место  грабеж,  поджог  и  вооруженное  нападение  на  жилище  одного   из
землевладельцев, который был вправе его защищать, что он и сделал.
   - Был вправе? - возразил Тексар. - Право никак не могло быть на стороне
того,   кто   отказывался   исполнять   предписания   законно   избранного
джэксонвиллского комитета. Джемс Бербанк, - ведь речь идет именно о нем, -
отпустил на волю своих рабов, бросив тем самым вызов общественному  мнению
Флориды, которое, как и в большинстве Южных штатов,  стоит  за  сохранение
рабовладения. Подобный самовольный поступок  мог  иметь  весьма  серьезные
последствия и вызвать  мятеж  среди  негров  соседних  плантаций.  Поэтому
комитет Джэксонвилла счел нужным вмешаться.  Не  отменяя  самого  акта  об
освобождении,  комитет  отдал  приказ  немедленно  изгнать   освобожденных
невольников из  пределов  графства.  Джемс  Бербанк  не  подчинился  этому
приказу. Комитет оказался вынужденным применить силу, и тогда  милиция,  к
которой присоединилась часть населения, привела приказ в исполнение.
   - Военный суд не может стать на вашу точку зрения, - ответил  полковник
Гарднер. - Джемс Бербанк - северянин по происхождению - имел полное  право
освободить своих невольников. Поэтому нападение на его плантацию ни в коем
случае не может быть признано законным актом.
   - Я думаю, что нам бесполезно об  этом  спорить,  -  сказал  Тексар.  -
Комитет Джэксонвилла считал своим долгом сделать  то,  что  он  сделал.  Я
действительно стоял во главе комитета,  но  неужели  за  все  принятые  им
решения несу ответственность я один?
   - Именно вы, Тексар, потому что вы не только возглавляли комитет, но  и
предводительствовали шайкой, грабившей Кэмдлес-Бей.
   - Это еще надо доказать, - холодно возразил Тексар. - Кто же видел меня
во главе горожан и солдат, приводивших в исполнение приказ комитета?
   Тут полковник Гарднер вызвал Джемса Бербанка и предложил ему дать  свои
показания.
   Джемс Бербанк рассказал о  том,  что  произошло  после  захвата  власти
Тексаром и  его  сторонниками,  особенно  напирая  на  поведение  испанца,
подстрекавшего подонки городского населения к грабежу Кэмдлес-Бея.
   Но в ответ на вопрос полковника Гарднера,  находился  ли  Тексар  среди
нападающих, Джемс Бербанк вынужден был признать, что своими глазами он его
не видел. И действительно, как помнит читатель, когда посланец Гарвея Джон
Брюс добрался до Касл-Хауса, он не мог сказать Бербанку, был ли сам Тексар
во главе шайки злоумышленников.
   - Во всяком случае, не подлежит сомнению, что он виновник нападения,  -
прибавил Бербанк, - он подстрекал к разгрому Кэмдлес-Бея, и если мой дом и
его последние защитники не погибли в  пламени  пожара,  то  это  случилось
вопреки воле Тексара. Да, тут видна его рука, равно как и в  другом  деле,
еще более преступном.
   Джемс Бербанк остановился. Прежде чем говорить о похищении,  надо  было
покончить с вопросом о виновности Тексара в нападении на плантацию.
   - Итак, - обратился полковник Гарднер к испанцу, -  вы  полагаете,  что
несете в этом деле лишь некоторую долю общей ответственности  комитета  за
отданные им приказания?
   - Разумеется.
   - И вы продолжаете утверждать, что не были во главе шайки, напавшей  на
Кэмдлес-Бей?
   - Продолжаю утверждать. Ведь никто из свидетелей не может сказать,  что
видел меня. Нет, меня не было среди тех храбрых  граждан,  которые  хотели
выполнить распоряжение комитета. Более того, меня в этот  день  вообще  не
было в Джэксонвилле!
   - Что ж, это вполне возможно, - заметил Джемс  Бербанк,  находя  момент
благоприятным для перехода ко второму пункту обвинения.
   - Безусловно так, - ответил Тексар.
   - Да, но если вас  не  было  среди  грабивших  Кэмдлес-Бей,  то  потому
только, что вы в это время находились в бухте Марино  и  ожидали  удобного
случая, чтобы совершить другое преступление, - продолжал Джемс Бербанк.
   - Меня не было ни в бухте Марино, ни в числе нападавших  на  плантацию.
Не было меня в этот день и в Джэксонвилле, - невозмутимо ответил Тексар.
   Читатель, конечно, помнит: в свое время Джон Брюс сказал Бербанку,  что
со 2 по 4 марта, то есть двое суток, Тексар в Джэксонвилле не появлялся.
   - Если вас не было в этот день в Джэксонвилле, - вынужден был  спросить
председатель суда, - то где же вы были в таком случае?
   - На это я отвечу в свое время, - сказал Тексар, - а теперь  мне  важно
установить, что в нападении на плантацию я не участвовал. Так в чем же еще
меня обвиняют, полковник?
   Задавая этот вопрос, Тексар скрестил на груди руки  и  как-то  особенно
вызывающе посмотрел на своих обвинителей.
   Полковник Гарднер не замедлил сформулировать второй пункт обвинения,  и
на этот раз уклониться от ответа было весьма трудно.
   - Если вас не