деец и сам хорошо знал то надежное убежище, куда следовало
доставить пленниц. Поэтому, когда в Джэксонвилле прогремели  три  пушечные
выстрела,  призывавшие  осаждающих  назад  в   город,   испанец   скрылся,
переправившись в лодке на противоположный берег.
   Куда он исчез, неизвестно, но только в ту ночь,  с  3  на  4  марта,  в
Джэксонвилл он не вернулся. Он появился в городе лишь на другие сутки. Где
же он пропадал? Что значило его загадочное отсутствие, причину которого он
даже не потрудился объяснить? Этого  никто  не  знал.  Во  всяком  случае,
подобное обстоятельство могло служить лишь новою  уликою  против  Тексара,
свидетельствующей о его причастности к похищению Зермы и Ди. То,  что  это
похищение совпало с его отсутствием, было в высшей степени подозрительным.
   Как бы то ни было, в Джэксонвилл он возвратился лишь 5-го утром,  чтобы
принять меры для обороны города. Он вернулся как раз вовремя - мы это  уже
видели,  -   ибо   успел   расставить   ловушку   Джилберту   Бербанку   и
председательствовать в комитете, осудившем его на смерть.
   Во всяком случае, можно с уверенностью сказать, что в лодке, в  которой
Скуамбо ночью увозил пленниц и которую прилив гнал от Кэмдлес-Бея вверх по
реке, Тексара не было.
   Понимая, что на пустынных берегах  Сент-Джонса  криков  ее  теперь  уже
никто не услышит, Зерма умолкла. Она сидела на корме, крепко прижав к себе
бедняжку Ди.
   Испуганная  малютка  не  плакала  и  лишь  тесней  прильнула  к   своей
кормилице, уткнувшись личиком в складки ее платья.  Раза  два  только  она
прошептала:
   - Мама! Мама!.. Зерма, я боюсь... Я хочу к маме...
   - Не плачь, моя крошка, мы ее скоро увидим,  -  отвечала  Зерма.  -  Не
бойся, ведь я же с тобою.
   А тем временем миссис Бербанк, обезумев от горя,  металась  по  правому
берегу и рвалась к лодке, увозившей ее дочь на противоположную сторону.
   Непроглядная тьма окутала плантацию.  С  затухающих  пожарищ  доносился
глухой грохот, похожий на взрывы. Изредка  сквозь  дым  прорывались  языки
пламени и как молнии исчезали, на миг отразившись  в  реке.  И  опять  все
погружалось во тьму и безмолвие. Лодка плыла посередине реки,  берегов  не
было видно, словно она затерялась в морских просторах.
   Куда же вел ее Скуамбо? Вот что необходимо было выяснить прежде  всего.
Но спрашивать индейца бесполезно.  Зерма  пыталась  ориентироваться  сама.
Однако в темноте, не видя берегов, это было весьма трудно.
   Начался прилив. Он помог двум  неграм,  сидевшим  на  веслах,  и  лодка
быстро понеслась к югу.
   Как было бы хорошо, если бы  Зерма  могла  оставить  хоть  какой-нибудь
знак, чтобы облегчить Бербанку поиски! Но как это сделать  на  воде?  Будь
она на суше, она могла бы бросить где-нибудь в кустарнике клочок одежды  -
он помог бы отыскать их след. Не бросать  же  в  реку  какую-нибудь  вещь,
принадлежащую ей или Ди? Трудно  рассчитывать,  что  благодаря  счастливой
случайности эта вещь попадет в руки. Джемса Бербанка.  Нет,  единственное,
что  можно  сделать,  -  это  постараться  выяснить,  в  каком  месте   на
Сент-Джонсе пристанет лодка.
   Так прошло около часа. Скуамбо не проронил ни слова. Негры тоже  гребли
молча. На берегу, среди темной массы деревьев, смутно различимой вдали, не
видно было ни единого огонька.
   Озираясь по сторонам и стараясь по малейшим  приметам  определить,  где
она находится, Зерма думала только  об  опасностях,  которым  подвергалась
девочка; о том,  что  угрожало  ей  самой,  она  совершенно  забывала.  Ее
приводила в  трепет  лишь  участь  ребенка.  Мулатка  была  убеждена,  что
виновник похищения - Тексар. Тут  никаких  сомнений  быть  не  могло.  Она
узнала  испанца,  который  явился  в  бухту  Марино,  с  намерением   либо
проникнуть подземным ходом в Касл-Хаус, либо дождаться того момента, когда
защитники осажденного дома попытаются  бежать  из  него,  воспользовавшись
туннелем. Если бы Тексар не поторопился, в его руках находились бы  теперь
не только Ди и Зерма, но и миссис Бербанк с Алисой. Он, очевидно, не встал
во главе отряда милиции и  своей  банды  только  потому,  что  рассчитывал
вернее захватить семейство Бербанков в бухте Марино.
   Во всяком случае, Тексар не сможет отрицать своего  прямого  участия  в
похищении. Ведь Зерма изо всех сил выкрикнула его имя.  Миссис  Бербанк  и
Алиса не могли этого не  услышать.  Когда  пробьет  час  возмездия,  когда
испанцу придется  отвечать  за  свои  преступления,  ему  уже  не  удастся
сослаться на одно из тех непонятных алиби, которые до сих пор помогали ему
выходить сухим из воды.
   Но  какую  участь  готовил  он  двум  своим  жертвам?  Быть  может,  он
собирается увезти их  в  Эверглейдские  болота,  туда,  где  берет  начало
Сент-Джонс?  Или  он  намерен  отделаться  от   Зермы   как   от   опасной
свидетельницы,  чьи  показания  могут  когда-нибудь  оказаться  для   него
роковыми? Вот о чем думала мулатка. Она с радостью пожертвовала бы  жизнью
ради спасения ребенка.  Но  если  ее  убьют,  что  будет  с  малюткой  Ди,
оставшейся в руках Тексара  и  его  сообщников?  Эта  мысль  мучила  Зерму
невыносимо, и она еще крепче  прижимала  девочку  к  своей  груди,  словно
Скуамбо уже готов был вырвать Ди из ее объятий.
   Но вот Зерма заметила, что лодка приближается к левому  берегу.  Однако
могло ли это послужить  для  нее  каким-либо  указанием?  Ведь  она  и  не
подозревала, что убежище испанца находится  в  глубине  Черной  бухты,  на
одном из островков лагуны. Об этом не знали даже его приспешники,  никогда
не бывавшие в блокгаузе; Тексар скрывался  там  только  с  индейцем  и  со
своими невольниками.
   А между тем Скуамбо вез пленниц  именно  туда.  Никому,  конечно,  и  в
голову не пришло бы искать их в этом  тайном  убежище.  Для  человека,  не
знакомого с протоками и островками Черной бухты, бухта эта была совершенно
недоступна. В одном из тысячи закоулков лагуны можно  было  так  запрятать
пленниц, что все попытки напасть на их след оказались бы тщетными. Если бы
Джемс Бербанк и вздумал разыскивать их  в  этом  запутанном  лабиринте,  -
всегда  можно  успеть  переправить  мулатку  с  девочкой  в  южную   часть
полуострова. А там, среди огромных просторов, на бесплодных равнинах, куда
редко заглядывают даже флоридские поселенцы и где  появляются  лишь  шайки
индейцев, не будет уже ни малейшей возможности их найти.
   Прошло немного времени, и двадцать миль,  отделяющие  Черную  бухту  от
Кэмдлес-Бея, остались позади. В одиннадцатом часу лодка миновала излучину,
которую образует Сент-Джонс в двухстах ярдах вниз  по  течению  от  Черной
бухты. Теперь оставалось только отыскать вход в бухту.  Это  было  не  так
просто сделать в непроглядной тьме, окутавшей левый берег реки.  При  всем
знании местности Скуамбо  не  без  колебания  решился  повернуть  лодку  к
берегу.
   Если  бы  еще  можно  было  плыть  вдоль  самого  берега,   изрезанного
небольшими бухтами, поросшего тростником и водными растениями! Но  Скуамбо
боялся сесть на мель и оказаться в весьма затруднительном положении, когда
отлив, который вот-вот должен был начаться,  погонит  воды  Сент-Джонса  к
устью. Нового прилива пришлось бы дожидаться тогда  часов  одиннадцать,  а
днем его челн вряд ли мог остаться  незамеченным.  По  реке  обычно  снует
множество лодок, а теперь, в связи с последними событиями, движение  между
Джэксонвиллом и Сент-Огастином  стало  особенно  оживленным.  Если  только
Бербанки не погибли во время нападения на Касл-Хаус, они несомненно завтра
же пустятся на поиски похищенных. И Скуамбо, севшему на мель где-нибудь  у
берега, не уйти от  их  преследования.  Он  попадет  тогда  в  безвыходное
положение. Вот почему индеец предпочел остаться на середине реки,  и  если
понадобится, стать здесь на якорь. С рассветом он сможет отыскать  проток,
ведущий в Черную бухту, а там уж настигнуть его будет невозможно.
   Лодка между тем продолжала подыматься вверх  по  Сент-Джонсу.  Судя  по
тому, сколько прошло времени, Скуамбо считал, что не достиг еще поворота в
бухту. Он собирался плыть дальше, как вдруг  где-то  невдалеке  послышался
шум идущего по  реке  парохода.  Почти  в  ту  же  минуту  из-за  поворота
показалась движущаяся громада.
   Пароход шел малым ходом, пронзая ночную тьму ослепительным светом своих
фонарей. Еще минута - и он наскочит на лодку.
   Движением руки  Скуамбо  остановил  гребцов  и  резким  поворотом  руля
направил лодку к правому  берегу,  чтобы  не  столкнуться  с  пароходом  и
остаться незамеченным.
   Но лодку уже обнаружили с борта. Ее окликнули  и  приказали  подойти  к
пароходу.
   У Скуамбо вырвалось проклятие, но, не посмев ослушаться, он  подплыл  к
правому борту парохода, который остановился в ожидании лодки.
   Зерма встрепенулась.
   У нее явилась надежда на спасение.  Что,  если  закричать,  позвать  на
помощь, вырваться из рук Скуамбо?
   Внезапно перед нею вырос индеец. В одной руке у него  сверкнул  широкий
нож, другою он схватил девочку,  которую  Зерма  тщетно  пыталась  у  него
отнять.
   - Только крикни - и я убью ее! - пригрозил Скуамбо.
   Если бы дело шло о жизни самой Зермы, мулатка не колебалась бы.  Однако
нож индейца угрожал ребенку, и она не проронила ни звука. С палубы не было
видно, что происходит в лодке.
   Пароход  шел  из  Пиколаты  и  вез  в  Джэксонвилл  отряд  милиции   на
подкрепление войскам конфедератов, оборонявшим реку.
   С мостика наклонился офицер и задал индейцу несколько вопросов. Вот  их
разговор:
   - Куда вы направляетесь?
   - В Пиколату.
   Зерма запомнила это название, хотя и понимала, что Скуамбо, конечно, не
стал бы сообщать, куда он действительно направлялся.
   - Откуда?
   - Из Джэксонвилла.
   - Какие там новости?
   - Никаких.
   - А об эскадре коммодора Дюпона ничего не слышно?
   - Ничего.
   - Никаких известий со времени взятия Фернандины и форта Клинч?
   - Никаких.
   - И ни одна канонерка не проникла еще в фарватер Сент-Джонса?
   - Ни одна.
   - Мы видели на севере зарево и слышали  доносившиеся  оттуда  выстрелы.
Что это значит?
   - Нынешней ночью было совершено нападение на плантацию Кэмдлес-Бей.
   - Кем? Северянами?
   - Нет...  Джэксонвиллской  милицией.  Владелец  плантации  не  выполнил
постановления комитета...
   - Так, так... Ну это, вероятно, Джемс Бербанк, ярый приверженец Севера.
   - Конечно.
   - Чем же все это кончилось?
   - Не знаю, я проезжал мимо... кажется, там был большой пожар.
   В эту минуту девочка тихо вскрикнула. Зерма поспешила  закрыть  ей  рот
ладонью, между тем как пальцы индейца уже  протянулись  к  горлу  малютки.
Стоявший на мостике офицер ничего не заметил.
   - Неужели по Кэмдлес-Бею стреляли из пушек? - спросил он.
   - Не думаю.
   - А почему же мы слышали три пушечных выстрела со стороны Джэксонвилла?
   - Этого я не знаю.
   - Стало быть, река свободна от Пиколаты до самого устья?
   - Совершенно свободна, вы можете спокойно двигаться дальше, не опасаясь
канонерок.
   - Отлично. Полный вперед!
   Команду передали в машинное отделение, и пароход вот-вот уже должен был
двинуться дальше, как вдруг Скуамбо крикнул:
   - Один вопрос!
   - Какой?
   - В этой тьме ничего не видно. Не скажете ли, где я нахожусь?
   - Против Черной бухты.
   - Благодарю вас.
   Лодка отошла на несколько сажен, и пароход, стуча  мощными  колесами  и
вспенивая воду, быстро скрылся во мраке, оставляя за собой на реке широкую
борозду.
   Вернувшись на корму лодки, Скуамбо приказал гребцам  снова  взяться  за
весла. Он уже знал, где находится, и, повернув лодку вправо,  повел  ее  к
выемке берега, в глубине которой была расположена Черная бухта.
   Теперь Зерма поняла, что  индеец  намерен  упрятать  ее  в  этом  почти
недоступном месте. Но что толку? Как могла она дать знать  о  себе  Джемсу
Бербанку? Да и где же ему было отыскать их в этом лабиринте, откуда Тексар
к тому же мог бы найти множество выходов  в  непроходимые  дебри  графства
Дьювал, если бы Джемсу Бербанку и его людям  удалось  проникнуть  в  глубь
лагуны? Западная часть Флориды была глухим и пустынным  краем,  и  напасть
там на их след почти невозможно. Углубляться же в эти места опасно:  среди
болот  и  в  лесных  чащах  там  бродили  индейцы-семинолы,  они   грабили
попадавших к ним в руки путников и  убивали  их  при  малейшей  попытке  к
сопротивлению.
   Незадолго  перед  тем  в  этой  части  Флориды,  к   северо-западу   от
Джэксонвилла, случилось очень загадочное происшествие, о  котором  в  свое
время много говорили. Человек двенадцать флоридцев отправились  к  берегам
Мексиканского  залива  и  дорогою   подверглись   неожиданному   нападению
индейцев-семинолов. Если они не были истреблены все до  единого,  то  лишь
потому,  что  не  оказали  ни  малейшего  сопротивления,  которое,  кстати
сказать, ни к чему бы не привело, ибо индейцев было в десять раз больше.
   Флоридцев обобрали до нитки, у них отняли даже одежду. Кроме того,  под
угрозой  смерти  им  запрещено  было  когда-либо  снова  вступать  на  эту
территорию, которую семинолы считали своей неотъемлемой собственностью.  А
чтобы можно было узнать их, если б им вздумалось  нарушить  запрет,  вождь
племени прибегнул к очень простому средству: он приказал вытатуировать  на
руке у  каждого  из  них  несмываемое  клеймо  соком  красящего  растения,
вводимого под кожу с помощью острой иглы. После этого флоридцев отпустили,
не подвергнув их больше никакому насилию. Они вернулись  к  себе  домой  в
довольно плачевном состоянии, меченные,  так  сказать,  тавром  индейского
племени и не испытывая, разумеется, ни малейшей охоты снова попасть в руки
семинолов, которые, чтобы сдержать свое слово, на этот раз уже  непременно
перерезали бы их всех без всякой жалости.
   В другое время милиция графства Дьювал  не  оставила  бы  безнаказанным
подобное нападение: она отправилась бы в погоню за кочевниками. Но  теперь
ей было не до этого. Страх перед вторжением  федералистов  преобладал  над
всем. Самым важным было во что бы то ни стало  отстоять  от  них  фарватер
Сент-Джонса и орошаемые рекою области. Вот почему  нельзя  было  отвлекать
войска  конфедератов,  расположенные  от  Джэксонвилла  до  самой  границы
Джорджии. Экспедицию  против  семинолов,  до  того  обнаглевших  во  время
гражданской войны, что они стали появляться в  северных  областях,  откуда
их, казалось, навсегда изгнали, решено было отложить до лучших времен.  Но
уж тогда дело не ограничится тем, что их оттеснят в Эверглейдские  болота:
на этот раз их постараются истребить всех до единого.
   Пока что, однако, было очень рискованно углубляться в западные  области
Флориды, и если бы Джемс Бербанк направил свои поиски в  эту  сторону,  он
только подверг бы  себя  новым  опасностям,  помимо  тех,  которые  обычно
сопряжены с подобного рода экспедициями.
   Между тем лодка приблизилась к левому берегу реки.  Теперь  уж  Скуамбо
знал, где он находится, и не боялся сесть на мель.
   Спустя несколько минут лодка очутилась под темным сводом, деревьев, где
мрак был еще гуще, чем на середине реки. Даже сам Скуамбо не решался плыть
в такой темноте, хотя и знал эту местность как свои пять пальцев. Поэтому,
пользуясь тем, что тут никто не мог их  увидеть,  он  приказал  одному  из
негров срубить смолистую ветку и зажечь ее на носу  лодки.  Слабого  света
этого дымящегося факела индейцу  оказалось  вполне  достаточно,  чтобы  не
запутаться в  лабиринте  протоков.  Около  получаса  лодка  плыла  еще  по
извилинам бухты и, наконец,  пристала  к  острову,  на  котором  находился
блокгауз.
   Тут Зерме ведено было сойти на берег. Усталая девочка крепко  спала  на
руках кормилицы и не проснулась даже тогда, когда мулатка вошла в блокгауз
и ее заперли в одном из его боковых помещений.
   Зерма укутала Ди в одеяло, валявшееся в углу, и уложила ее на  какое-то
жалкое подобие кровати. Сама же она села подле  нее,  чтобы  охранять  сон
малютки.



2. ЗАГАДОЧНАЯ ОПЕРАЦИЯ

   На следующий день, 3 марта,  в  восемь  часов  утра  Скуамбо  явился  в
комнату, где ночевала  Зерма.  Он  принес  пленницам  еду  -  хлеб,  кусок
холодной дичи, фрукты, -  жбан  довольно  крепкого  пива,  кувшин  воды  и
кое-какую утварь. Кроме того, один  из  негров  поставил  в  углу  комнаты
какую-то старую рухлядь - не то туалет, не  то  комод.  Там  было  немного
белья - простыни, полотенца - и необходимые в обиходе мелочи для девочки и
для мулатки.
   Ди еще спала. Зерма знаком попросила Скуамбо не будить ее.
   Когда негр вышел, Зерма шепотом спросила индейца:
   - Что с нами будет?
   - Не знаю, - отвечал Скуамбо.
   - А что приказал вам Тексар?
   - Тексар или кто другой,  это  неважно,  -  сказал  индеец,  -  но  мне
приказано вот что: покуда вы здесь, жить вы будете в  этой  комнате  и  на
ночь вас будут запирать.
   - А днем?
   - Днем можете гулять внутри ограды.
   - Покуда мы находимся здесь? - спросила Зерма. - А где же мы находимся?
   - Там, куда мне велено было вас доставить.
   - И долго нас здесь продержат?
   - Я вам сказал все, что мог, - ответил индеец, -  больше  я  ничего  не
скажу, так что и расспрашивать бесполезно.
   С  этими  словами  Скуамбо,  которому,  очевидно,  приказано  было   не
пускаться в долгие разговоры, вышел из комнаты, оставив мулатку наедине  с
девочкой.
   Зерма поглядела на Ди, и на  глазах  у  нее  выступили  слезы,  но  она
поспешила отереть их: проснувшись, девочка не должна была видеть,  что  ее
кормилица плачет. Необходимо, чтобы Ди поскорее привыкла к своему  новому,
быть может опасному, положению, - испанец ведь на все способен.
   Зерма размышляла над тем,  что  произошло  накануне.  Она  видела,  как
миссис Бербанк и Алиса бежали по берегу, когда лодка увозила ее с Ди.  Она
слышала их отчаянные крики.  Но  удалось  ли  им  вернуться  в  Касл-Хаус,
проникнуть подземным ходом в осажденный дом и известить Джемса Бербанка  о
новом страшном несчастье? Не попались ли они также в  руки  Тексара?  Быть
может, их тоже увезли далеко от Кэмдлес-Бея или даже убили?.. А  если  это
так, то Джемс Бербанк не узнает, что дочь его похищена вместе с Зермой. Он
будет думать, что из  бухты  Марино  его  жена,  Алиса,  ребенок  и  Зерма
благополучно добрались до Кедрового Утеса, что они там в  безопасности,  и
не предпримет немедленных поисков.
   Но пусть даже Алиса и миссис Бербанк  вернулись  в  Касл-Хаус  и  Джемс
Бербанк обо всем узнал: разве можно быть уверенной, что бандиты не  заняли
осажденный дом, не подожгли его, не разграбили, не разрушили? Что  сталось
тогда с его защитниками? Они захвачены в плен или убиты! Нет,  ей,  Зерме,
нечего рассчитывать на  их  помощь.  Даже  если  бы  северяне  и  овладели
Сент-Джонсом, ей все равно нет спасения. Ни Джилберту, ни Марсу и в голову
не придет, что сестру одного из  них  и  жену  другого  упрятали  на  этом
острове в глубине Черной бухты! Но  если  это  так,  если  Зерме  остается
рассчитывать только на свои силы, - присутствие духа ее  не  покинет.  Она
сделает все, чтобы спасти ребенка, у которого  не  осталось,  быть  может,
никого на свете, кроме нее. Бежать! Вот на чем будут отныне  сосредоточены
все ее помыслы, вот к чему будет она готовиться каждую минуту.
   Но возможно ли совершить побег из этого блокгауза, охраняемого  Скуамбо
и его помощниками, из блокгауза, вокруг  ограды  которого  рыщут  свирепые
ищейки?  Разве  можно  убежать  с   этого   острова,   затерянного   среди
бесчисленных протоков лагуны? Да, можно, но только при  тайном  содействии
одного из невольников Тексара, хорошо знакомого со всеми ходами и выходами
Черной бухты.
   Что, если  обещанием  щедрого  вознаграждения  Зерме  удастся  склонить
одного из них к соучастию в побеге?  И  мулатка  решила  добиваться  этого
всеми силами.
   Между тем малютка Ди проснулась. Первым ее  словом  было  "мама!".  Она
быстро  обвела  взглядом  комнату,  вспомнила  все