ее  ненадолго  впала  в
забытье.
   Ночь обещала быть очень темной. Серп луны скрылся  уже  за  горизонтом.
Касл-Хаус, плантация и река - все объято  было  глубокой  тишиной.  Негры,
поместившиеся в уцелевших надворных строениях, собирались ложиться  спать.
Тишину нарушали только отголоски далекого гула, долетавшего  временами  из
Джэксонвилла, где конфедераты пышно праздновали победу своих войск.
   Этот гул тяжкою болью отзывался в сердцах обитателей Касл-Хауса.
   - Надо было бы, однако, разузнать поточней, что делается на  фронте,  -
заметил Эдвард Кэррол. - Неужели федералисты в самом  деле  отказались  от
занятия Флориды?
   - Да, узнать необходимо,  -  согласился  Стэннард.  -  Невозможно  жить
дольше в этой тягостной неизвестности.
   - Хорошо, - сказал Джемс Бербанк. - Завтра же я отправлюсь в Фернандину
и узнаю там...
   Но в эту минуту  у  главного  подъезда  Касл-Хауса  со  стороны  аллеи,
ведущей к берегу Сент-Джонса, кто-то тихонько постучал.
   Алиса вскрикнула и побежала к дверям. Джемс  Бербанк  хотел  остановить
ее, но она не послушалась.
   Стук у дверей повторился, на этот раз громче и настойчивей...



13. В ТЕЧЕНИЕ НЕСКОЛЬКИХ ЧАСОВ

   Джемс Бербанк тоже подошел к двери. Он никого не ждал, но подумал, что,
может быть, это Джон Брюс приехал из Джэксонвилла  с  важными  вестями  от
мистера Гарвея.
   Постучали в третий раз еще сильнее и нетерпеливее.
   - Кто там? - спросил Джемс Бербанк.
   - Я!.. Отоприте!..
   - Джилберт! - вскричала Алиса.
   Она не ошиблась. Джилберт в Кэмдлес-Бее! Он  воспользовался,  вероятно,
счастливой возможностью повидаться с  родными  и  с  радостью  приехал  на
несколько часов в Кэмдлес-Бей, ничего, должно быть, не зная  о  несчастии,
обрушившемся на его близких.
   В один  миг  молодой  офицер  очутился  в  объятиях  отца;  вошедший  с
Джилбертом человек старательно запер за собою дверь.
   То  был  Марс,  муж  Зермы  и  преданный  матрос  лейтенанта  Джилберта
Бербанка.
   Поздоровавшись с отцом, Джилберт обернулся и, увидев Алису, нежно пожал
ей руку.
   - А матушка? - спросил он. - Где же матушка? Неужели  правда,  что  она
тяжело больна?
   - Как, разве ты уже знаешь?.. - воскликнул Джемс Бербанк.
   - Все знаю. Плантацию  опустошили  джэксонвиллские  бандиты,  Касл-Хаус
подвергся нападению... но матушка, моя матушка, жива ли она?
   Всем стало ясно, почему Джилберт, рискуя жизнью и свободой,  приехал  в
Кэмдлес-Бей.
   Вот чем вызван был его приезд.
   За день перед тем несколько канонерок эскадры коммодора Дюпона проникли
в  устье  Сент-Джонса,  поднялись  вверх  по  реке   и   принуждены   были
остановиться,  не  доходя  четырех  миль  до  Джэксонвилла,  так  как  тут
начиналась песчаная отмель. Несколько часов спустя на канонерку  Стивенса,
где Джилберт был старшим офицером, явился  какой-то  человек,  назвавшийся
смотрителем при  маяке  Пабло.  Этот  человек  сообщил  о  джэксонвиллских
событиях, о нападении на Кэмдлес-Бей, о разгоне негров  и  болезни  миссис
Бербанк.  Легко  понять,  какое  впечатление  произвел  этот  рассказ   на
Джилберта.
   Молодым  человеком  овладело  желание  повидаться  с  матерью.  Получив
разрешение капитана Стивенса, он сел со своим верным  Марсом  в  гичку  и,
пользуясь темнотою, никем не замеченный, - как ему казалось,  -  высадился
на берег в полумиле ниже Кэмдлес-Бея, чтобы не высаживаться  на  пристани,
за которой, по всей вероятности, наблюдали лазутчики Тексара.
   Бедный юноша! Он не знал, да и не  мог  знать,  что  попал  в  ловушку,
расставленную испанцем, которому во что бы то  ни  стало  хотелось  добыть
потребованное у него  судьями  доказательство,  что  Джемс  Бербанк  имеет
тайные сношения с федералистами.
   Чтобы заманить  Джилберта  в  Кэмдлес-Бей,  Тексар  поручил  одному  из
сторожей маяка Пабло, - человеку, на преданность которого  он  мог  вполне
положиться,  -  сообщить  молодому  лейтенанту  о  том,  что  произошло  в
Кэмдлес-Бее, а главное -  уведомить  его  о  болезни  миссис  Бербанк.  За
Джилбертом следили все время, покуда он плыл  вверх  по  реке,  однако  он
совершенно случайно, сам того не подозревая, сбил шпионов со своего следа.
Но если эти шпионы упустили юношу, когда он высаживался на  берег,  -  они
надеялись захватить его, когда он поедет назад, так как  за  всем  берегом
было установлено наблюдение.
   - Но матушка... Где же матушка? - твердил Джилберт.
   - Я здесь, Джилберт! - отозвалась сама миссис Бербанк.
   Она появилась на лестнице и медленно  спускалась  в  холл,  держась  за
перила. Спустившись, она с трудом добралась до дивана  и  тяжело  на  него
опустилась. Джилберт подбежал к ней и стал осыпать ее поцелуями.
   Больная в полузабытьи услышала стук  в  дверь,  узнала  голос  сына  и,
собрав все силы, поспешила к  нему,  чтобы  с  ним  и  со  всеми  близкими
разделить их общее горе.
   Молодой человек нежно обнимал ее.
   - Моя мама, - говорил он, - мама!.. Как я  рад  тебя  видеть!..  Бедная
моя! Ты больна! Но мы тебя вылечим. Тяжелые дни пройдут. Не бойся за меня,
никто и не узнает, что мы с Марсом приезжали сюда!
   Джилберт заметил, что матери становится хуже,  и  стал  еще  нежнее  ее
успокаивать.
   Однако Марсу показалось, что Джилберту и ему сказали еще  не  все,  что
несчастие, поразившее семью Бербанков, гораздо значительнее, чем  они  оба
думали. Джемс Бербанк, Кэррол и Стэннард  сидели  молча,  понурив  головы.
Алиса заливалась слезами. В комнате не было ни Ди, ни Зермы, а  между  тем
Зерме пора бы уж было знать, что приехал ее муж, что он здесь и ждет ее.
   С тревожным предчувствием мулат окинул взглядом холл и спросил  мистера
Бербанка:
   - Что случилось, господин?
   - А Ди? - спохватился вдруг Джилберт.  -  Неужели  она  уже  спит?  Где
сестренка?
   - Где моя жена? - спросил Марс.
   Через минуту им все уже было известно.
   Спрятав лодку и  пробираясь  берегом  в  Касл-Хаус,  они,  несмотря  на
темноту, успели рассмотреть груды развалин на опустошенной  плантации.  Но
они  полагали,  что  за  освобождение  негров   Бербанк   пострадал   лишь
материально. Теперь же они узнали, что один из них лишился сестры,  другой
- жены. И никто не мог сказать им, куда их неделю тому назад увез Тексар!
   Опустившись на колени, Джилберт со слезами снова обнял  плачущую  мать.
Марс, задыхаясь, с побагровевшим от гнева лицом, метался по холлу,  тщетно
стараясь овладеть собой.
   Наконец он не выдержал.
   - Я убью Тексара! - в бешенстве крикнул мулат. - Я завтра же отправлюсь
в Джэксонвилл... нет, нынче ночью... сейчас же...
   - Да, да, Марс. Поедем вместе! - подхватил Джилберт.
   Но Джемс Бербанк остановил их.
   - Если бы дело было только в этом, - сказал  он,  -  разве  я  стал  бы
дожидаться вашего приезда? Я бы уже давно расправился с негодяем  сам.  Но
он должен сначала сказать нам то, что известно лишь ему  одному.  Я  знаю,
что делаю, удерживая вас. Нужно подождать!
   - Хорошо, отец, я подожду, - отвечал молодой человек. - Но я по крайней
мере хоть обыщу всю местность...
   - Неужели ты думаешь, что я и сам этого не сделал? - воскликнул  мистер
Бербанк. - Дня не проходило, чтобы мы не  обыскивали  берега  Сент-Джонса,
островки, где мог бы скрываться Тексар. Но тщетно: мы не нашли ничего, что
могло бы навести нас на след твоей сестры, Джилберт, и твоей  жены.  Марс!
Чего мы только не предпринимали с Кэрролом и Стэннардом, - однако все наши
поиски не привели пока ни к чему.
   - Отчего же ты не подал жалобу на Тексара? - спросил молодой офицер.  -
Отчего не привлек его к суду за грабеж плантации и за похищение Ди?
   - Отчего? - ответил Бербанк. -  Да  очень  просто:  потому  что  Тексар
теперь хозяин города, потому что все  честные  люди  дрожат  теперь  перед
мерзавцами, которые ему преданы, потому что городские  подонки  и  милиция
графства стоят теперь за него!
   - Я убью Тексара! - словно во власти одержимой идеи, твердил Марс.
   - Ты убьешь его, когда придет время, - отвечал Бербанк. - А сегодня  ты
этим ухудшил бы только положение.
   - Но когда придет время? - спросил Джилберт.
   - Когда федералисты займут Джэксонвилл и утвердятся во Флориде.
   - А если тогда будет уже поздно?
   - Джилберт, Джилберт, умоляю тебя, не говори этого! - простонала миссис
Бербанк.
   - Да, Джилберт, вы не должны так говорить, - поддержала ее Алиса.
   Джемс Бербанк взял сына за руку.
   - Выслушай меня, Джилберт, - сказал он. -  Мы  и  сами  хотели  тут  же
расправиться с Тексаром, если он нам немедленно не скажет, куда  он  девал
Зерму и Ди; но потом, во имя осторожности, решили сдержать свой гнев. Есть
основание  думать,  что  Ди  и  Зерма  служат  для  Тексара  залогом   его
собственной безопасности, и потому он будет, конечно, всячески их  беречь,
так как знает,  что  федералисты  неминуемо  потребуют  его  к  ответу  за
ниспровержение в городе законных властей, за то, что он  подстрекал  шайку
преступников на разграбление Кэмдлес-Бея, и за то, что  опустошил  и  сжег
плантацию сторонника Севера. Если бы я не был в  этом  уверен,  неужели  я
стал бы удерживать тебя? Неужели нашел бы в себе силы ждать?
   - И разве я могла бы жить, не имея этой надежды? -  воскликнула  миссис
Бербанк.
   Несчастная женщина поняла, что если Джилберт отправится в  Джэксонвилл,
то попадет  в  руки  Тексара.  Кто  сможет  тогда  спасти  федералистского
офицера, захваченного южанами в момент, когда северяне угрожают Флориде?
   Но молодой человек был вне себя от горя и гнева  и  не  слушал  никаких
доводов. Он хотел немедленно ехать в Джэксонвилл.
   - Идем! - опять сказал он Марсу, не  перестававшему  твердить,  что  он
убьет Тексара.
   - Нет, Джилберт, ты не поедешь! - сказала  миссис  Бербанк,  с  усилием
поднявшись с дивана. Она пыталась подойти к дверям,  чтобы  не  пропустить
сына, но силы изменили ей, и она снова упала на диван.
   - Успокойся, мама! - вскричал молодой человек.
   - Не ездите, Джилберт! - сказала Алиса.
   Пришлось перенести миссис Бербанк в спальню. Молодая  девушка  осталась
при больной. Когда Джемс Бербанк,  относивший  больную  жену,  вернулся  в
холл, он увидал, что Джилберт сидит на диване, охватив  голову  руками,  а
Марс молча стоит поодаль.
   - Теперь ты, надеюсь, овладел собой, Джилберт, - сказал Джемс  Бербанк.
- Говори же. Оттого, что ты  нам  скажешь,  зависит,  какие  мы  примем  в
дальнейшем решения. У нас, правду сказать, только и надежды, что на скорый
приход федералистов. Неужели они отказались от намерений занять Флориду?
   - Нет, отец, не отказались.
   - Где же они теперь?
   -  Часть  нашей  эскадры  направляется  сейчас  в  Сент-Огастин,  чтобы
установить блокаду побережья.
   - А разве коммодор не намерен  овладеть  Сент-Джонсом?  -  взволнованно
спросил Эдвард Кэррол.
   - Устье реки в наших руках, - отвечал молодой офицер. - Наши  канонерки
вошли в Сент-Джонс под командою Стивенса и стали там уже на якорь.
   - Они уже там и до сих пор еще не сделали попытки взять Джэксонвилл!  -
вскричал Стэннард.
   - Нет, им пришлось остановиться в четырех милях  ниже  города  -  виной
всему песчаная отмель.
   - Канонерки стоят... остановились перед отмелью...  Неужели  же  отмель
такое непреодолимое препятствие? - воскликнул Джемс Бербанк.
   - Вода слишком мелка, отец, -  ответил  Джилберт.  -  Приходится  ждать
большого прилива, да и тогда еще это будет не так легко.  Но  Марс  хорошо
знает фарватер реки, и мы рассчитываем на него, как на лоцмана.
   - Опять ждать! - вскричал Джемс  Бербанк.  -  Сколько  же  еще  времени
ждать?
   - Самое большее - дня три, а если подует ветер  с  моря,  то  не  более
суток.
   Три дня или, может быть, сутки! Каким долгим  показался  этот  срок.  А
если конфедераты поймут за это время, что им не отстоять города, если  они
оставят его, как оставили уже  Фернандину,  форт  Клинч  и  другие  города
Джорджии и Северной Флориды, - разве Тексар не удерет вместе с  ними?  Где
его потом искать?
   Однако нападать на него теперь,  покуда  он  при  поддержке  городского
сброда хозяйничает в Джэксонвилле, было бы совершенным безумием.  Об  этом
не приходилось и думать.
   Мистер Стэннард спросил Джилберта, правда ли, что федералисты потерпели
неудачу на севере, и что думать о битве при Бентонвилле.
   - Мы одержали  победу  в  сражении  при  Пи-Ридже,  -  отвечал  молодой
лейтенант, - и войскам Кэртиса  удалось  таким  образом  вернуть  временно
оставленную ими территорию. У северян  дела  идут  превосходно,  и  победа
будет, конечно, за ними, но когда именно - предсказать трудно. Как  только
будут взяты важнейшие пункты Флориды, федералисты положат конец подвозу  с
моря военной контрабанды, и конфедераты станут тогда испытывать недостаток
в оружии и военных припасах. Под защитою нашей эскадры  во  Флориде  через
несколько дней снова водворится порядок и спокойствие. Ну, а до тех пор...
   Джилберт  вдруг  вспомнил  о  своей  сестренке,  подвергающейся   такой
опасности... Чтобы отвлечь сына от этих тягостных  мыслей,  Джемс  Бербанк
опять завел разговор о  военных  действиях.  Не  случилось  ли  на  фронте
чего-нибудь нового, о чем не знают еще  в  Джэксонвилле,  а  тем  более  в
Кэмдлес-Бее?
   Да,  произошло,  конечно,  несколько  важных  событий,  непосредственно
касающихся сторонников Севера, живущих во Флориде.
   После  взятия  форта  Донелсона  весь  штат  Теннесси  перешел  в  руки
федералистов,  которые  задумали  комбинированной  атакой  армии  и  флота
обеспечить себе господство над всем  течением  Миссисипи.  Они  спустились
вниз по реке до острова N_10, где  им  предстояло  дать  сражение  дивизии
генерала Борегара, которому поручена была оборона реки. 24 февраля бригада
Попа, высадившись в Коммерсе, на правом берегу Миссисипи, отбросила корпус
Томсона. Правда, у острова N_10  и  селения  Нью-Мадрид  федералисты  были
задержаны  целой  системой  мощных   земляных   укреплений,   воздвигнутых
Борегаром. Хотя после падения форта Донелсона и Нэшвилла  все  позиции  на
реке выше Мемфиса можно было считать для конфедератов потерянными,  однако
они могли еще надеяться отстоять  позиции,  лежавшие  вниз  по  реке.  Тут
именно и предполагалось дать решительное сражение.
   Тем  временем  на  Хэмптон-Родском  рейде,  при  устье   Джеймс-Ривера,
произошло достопамятное  морское  сражение  -  в  нем  участвовали  первые
образцы тех бронированных  кораблей,  которые  коренным  образом  изменили
впоследствии морскую тактику и привели к усовершенствованию  кораблей  как
Старого, так и Нового Света.
   К 5 марта из Нью-Йорка готовился выйти в море "Монитор"  -  броненосец,
построенный шведским инженером  Эриксоном,  а  из  Норфолка  -  броненосец
"Виргиния", перестроенный из прежнего "Мерримака".
   В это время на Хэмптон-Родском рейде,  близ  Ньюпорт-Ньюса,  стояла  на
якоре федералистская эскадра под командой капитана Марстона; она  состояла
из кораблей:  "Конгресс",  "Св.Лаврентий",  "Камберленд"  и  двух  паровых
фрегатов.
   Но утром 2 марта на рейде появилась вдруг "Виргиния" под  командованием
конфедератского  капитана  Букенена.  В  сопровождении  нескольких   менее
крупных судов "Виргиния" нападает  сперва  на  "Конгресс",  потом  атакует
"Камберленд", пустив его ко дну  со  всем  экипажем,  численностью  в  сто
двадцать  человек.  После  чего,  вернувшись  снова  к  севшему  на   мель
"Конгрессу", она изрешетила его снарядами и подожгла.  Только  наступление
ночи помешало истреблению трех остальных кораблей эскадры северян.
   Трудно  представить  себе,  какое  впечатление  произвела  эта   победа
небольшого броненосца над большими кораблями федералистов. Слух  о  победе
распространился  со  сказочной  быстротою.  Северяне   растерялись:   ведь
какая-нибудь "Виргиния" могла появиться и в устье Гудзона и пустить там ко
дну суда, стоящие на Нью-йоркском рейде. А южане возликовали, надеясь, что
блокада южного побережья будет снята и торговля возобновится.
   Именно  эту  морскую  победу  и  отпраздновали  накануне  так  шумно  в
Джэксонвилле. Местные конфедераты решили,  что  им  уже  не  страшен  флот
федерального правительства, что  после  победы  на  Хэмптон-Родском  рейде
эскадра коммодора Дюпона будет немедленно отозвана в Потомак или  Чесапик;
высадка  федералистских  войск  уже  не  угрожает  Флориде,  и  сторонники
рабовладения,  при  поддержке  самой  разнузданной  части  населения  Юга,
полностью восторжествуют. А тогда Тексар и его  приспешники  укрепятся  на
захваченной ими позиции, позволявшей им делать столько зла!
   Торжество конфедератов  было,  однако,  преждевременным.  Новости,  уже
известные на севере Флориды, Джилберт дополнил  слухами,  ходившими  среди
федералистов, когда он покидал свою канонерку.
   Второй день морского боя на Хэмптонском  рейде  имел  для  федералистов
совершенно иной исход. Утром 9 марта, то есть на другой день после  первой
битвы, "Виргиния" собиралась  уже  атаковать  "Миннезоту",  один  из  двух
федералистских фрегатов, как вдруг появилось  новое  судно,  по  выражению
конфедератов, очень похожее на стоящий на плоту "ящик из-под  сыра".  Этот
"ящик из-под сыра" был не что иное, как броненосец "Монитор" под  командою
лейтенанта Уордена, посланный для разрушения батарей на Потомаке. Прибыв к
устью Джеймс-Ривера, лейтенант Уорден услыхал  пальбу  на  Хэмптон-Родс  и
поспешил к месту сражения.
   Став в десяти метрах друг от друга, оба грозные боевые корабля  вели  в
течение четырех часов сряду жестокую артиллерийскую  перестрелку,  но  без
особых результатов. Наконец "Виргиния", получив пробоину ниже ватерлинии и
спасаясь бегством, направилась в Норфолк,  и  "Монитор",  которому  девять
месяцев спустя суждено  было  самому  получить  пробоину,  одержал  полную
победу. Господство на Хэмптон-Родском  рейде  осталось  таким  образом  за
федералистами.
   - Нет, отец, - заключил свой рассказ Джилберт, - наша эскадра не  будет
отозвана  на  север.  Шесть  канонерок  Стивенса  стоят  перед  мелью   на
Сент-Джонсе, и, повторяю вам, не позже как через три дня Джэксонвилл будет
в наших руках!
   - Вот видишь, Джилберт, - отвечал  Бербанк,  -  тебе,  значит,  следует
подождать и вернуться на свою канонерку. Когда ты ехал сюда, не заметил ли
ты, чтобы за тобою следили?
   - Нет, отец, не заметил. Мы с Марсом проскользнули незамеченными.
   - А кто этот человек, явившийся на твою канонерку и рассказавший тебе о
разграблении Кэмдлес-Бея, пожаре и о болезни матери?
   - Он назвался  бывшим  смотрителем  маяка  Пабло,  выгнанным  вместе  с
другими со службы. Приходил же он, собственно, к Стивенсу  -  предупредить
его об опасности, которой северяне подвергаются в этой части Флориды.
   - А он знал, что ты на канонерке?
   - Нет, и, по-видимому, очень удивился, увидав меня.  Но  почему  ты  об
этом спрашиваешь?
   - Потому что я боюсь какой-нибудь ловушки со  стороны  Тексара.  Он  не
только подозревает, но положительно уверен, что ты служишь  в  федеральном
флоте. Он мог узнать, что теперь ты находишься на канонерке Стивенса. Если
Тексар старался заманить тебя сюда...
   - Не бойся, отец, никто нас не видал, когда мы сюда ехали, и  никто  не
увидит, когда мы поедем назад.
   - Но ты ведь вернешься прямо на свою канонерку, никуда не заезжая?
   - Разумеется, отец, ведь я обещал тебе это. Еще до рассвета мы с Марсом
будем на борту канонерки.
   - В котором же часу ты думаешь отправиться?
   - Около двух часов ночи, когда начнется отлив.
   - Как знать? - заметил Эдвард Кэррол. - Быть может, канонеркам Стивенса
не придется дожидаться трех дней...
   - Конечно, если вдруг подует ветер... Ах, если бы ветер с моря  крепчал
и поднялась вода над отмелью! Если  бы  разразилась  буря!  Мы  смогли  бы
расправиться с этими негодяями! А тогда...
   - Я убью Тексара, - повторил Марс.
   Было за полночь. До отъезда Джилберта и Марса оставалось еще два часа -
им нужно было дождаться отлива, что