гичка не наткнется на
стоящую на якоре лодку, у них много шансов проскользнуть незамеченными.
   Действительно,  им  удалось  благополучно  проплыть  мимо  лодки,  пока
сидящие в ней люди подымали якорь; лязг якорной цепи  указывал  место,  от
которого нужно было держаться подальше.
   Гичка проскользнула мимо, и Марс  мог  теперь  уже  приналечь  на  свое
весло. Однако возникла новая трудность: плыть  в  нужном  направлении,  не
выходя на середину реки. Следовало держаться поближе к правому берегу.  Но
Марс  плыл  в  тумане,  вел  гичку  наугад,  руководясь  лишь   всплесками
набегавшей на берег речной волны.  Забрезжил  рассвет,  потом  над  густой
пеленой  тумана,  окутавшей  воды  Сент-Джонса,  все  ярче  и  ярче   стал
разгораться утренний свет.
   С полчаса гичка плыла наудачу. Порою  перед  ними  в  тумане  возникали
неясные очертания каких-то  предметов.  Джилберт  принимал  их  сперва  за
лодки, казавшиеся огромными благодаря преломлению лучей в парах  тумана  -
явление, нередко наблюдаемое  во  время  туманов  на  море,  когда  каждый
встречный предмет, гигантский и неясный, словно чудом встает  вдруг  перед
вашим взором. Но то, что Джилберт принимал сперва  за  лодку,  оказывалось
потом либо бакеном, либо торчащим из воды камнем,  либо  сваей,  вбитой  в
речное дно.
   Пролетавшие мимо  птицы  казались  огромными.  Их  пронзительные  крики
разносились далеко над рекой. Иногда они взлетали,  вспугнутые  гичкой,  и
тогда трудно было разобрать, опускались ли  они  снова  на  воду,  или  же
садились на берег.
   Джилберт уверен  был,  что  увлекаемая  отливом  гичка  приближается  к
стоянке канонерок Стивенса. Но течение становилось уже  менее  быстрым,  а
как знать, удалось ли им проскочить уже мимо линии заграждения? Что,  если
они теперь как раз находятся рядом с ним и рискуют наткнуться на  одну  из
лодок?
   Итак, опасность отнюдь еще не миновала, наоборот, она  была  серьезней,
чем когда-либо. Марс часто останавливался и прислушивался, застыв с веслом
в руке. То и дело маячили в тумане какие-то смутные  очертания.  Слышались
поблизости шум весел и перекликающиеся голоса. Это  были  снующие  взад  и
вперед лодки, на которые так легко  было  наткнуться.  Временами  туманная
завеса  вдруг  раздвигалась  словно  от  порыва  ветра,  и   поле   зрения
расширялось на  несколько  сот  ярдов.  Тогда  Джилберт  и  Марс  пытались
установить, где именно они находятся. Но вскоре  просвет  в  тумане  опять
затягивался, и им оставалось только снова пустить лодку вниз по течению.
   Было уже начало шестого. Джилберт рассчитывал, что до флотилии осталось
около двух миль:  гичка  еще  не  достигла  отмели,  на  близость  которой
указывал бы усилившийся шум течения и рокот сталкивающихся струй,  который
несомненно уловило бы опытное ухо моряка. Если бы гичка  была  уже  по  ту
сторону отмели, Джилберт  считал  бы  себя  спасенном;  ибо  ему  казалось
маловероятным, чтобы лодки южан решились преследовать  их  дальше,  рискуя
попасть под обстрел канонерок.
   Оба беглеца, наклонившись к воде, напряженно прислушивались, но  ничего
не могли расслышать. Заблудившись в тумане, они,  должно  быть,  направили
лодку слишком влево или слишком вправо.  Не  лучше  ли  было  причалить  к
какому-нибудь берегу и, выждав, когда  туман  поредеет,  взять  правильный
курс.
   Это было, пожалуй, самым благоразумным. Солнце начинало уже пригревать,
и туман стал рассеиваться. Поверхность Сент-Джонса будет видна на  далекое
расстояние задолго до того, как над головой проглянет небо. Потом туманная
завеса разорвется, горизонт раздвинется... И Джилберт увидит, быть  может,
стоящие на реке канонерки...
   Но в этот миг послышались вдруг всплески и рокот воды, и челнок  тотчас
же завертелся, словно попав в водоворот.
   - Отмель! - вскричал Джилберт.
   - Да, отмель, - отозвался Марс, - миновать бы ее только, и мы будем уже
у самых канонерок.
   И он  еще  энергичнее  заработал  веслом,  стараясь  держаться  нужного
направления.
   Но Джилберт остановил его. В поредевшем тумане он разглядел  нагонявшую
их лодку. Неужели из лодки уже заметили гичку? Неужели хотят преградить ей
путь?
   - Влево, Марс, сворачивай влево! - приказал молодой лейтенант.
   Несколькими взмахами весла Марс мигом повернул гичку, и она помчалась в
обратную сторону. Но  и  оттуда  доносились  перекликавшиеся  между  собой
голоса. На реке и в этом месте, видно, тоже крейсировали лодки.
   И вдруг словно гигантская метла смела с  поверхности  Сент-Джонса  весь
туман, и он опустился водяной пылью на реку.
   У Джилберта невольно вырвался крик.
   Гичка находилась среди дюжины лодок, охранявших эту часть  Сент-Джонса.
Вдали за поворотом виднелась песчаная отмель.
   - Вот они!.. Вот они!.. - кричали с лодок.
   - Да, это мы! - отвечал Джилберт. - За оружие, Марс! Будем защищаться!
   Защищаться! Вдвоем против тридцати!..
   Три-четыре лодки  мигом  устремились  к  гичке.  Грянули  выстрелы,  но
стреляли только Марс  и  Джилберт:  нападавшие  хотели  их  взять  живьем.
Несколько джэксонвиллцев упали; кто был ранен, а  кто  и  убит.  Но  разве
могли Джилберт и Марс уцелеть в этой неравной схватке?
   Молодого офицера, несмотря  на  его  яростное  сопротивление,  в  конце
концов связали и перенесли на одну из лодок.
   - Спасайся, Марс! Спасайся! - только и успел он крикнуть.
   Ударом кортика Марс расправился с державшим его  человеком,  и,  прежде
чем мулата успели вновь схватить, он отважно бросился в воду.  Все  поиски
оказались тщетными, - он скрылся в водоворотах, которые клубятся и рокочут
в часы прилива вокруг отмели.



15. СУД

   Час спустя Джилберт уже был доставлен  на  набережную  Джэксонвилла.  В
городе слышали выстрелы, доносившиеся с низовий  реки,  и  забеспокоились.
Опасались, что конфедератские лодки вступили в бой с флотилией северян,  и
многим  уже  мерещилось  появление  в  Джэксонвиллской  гавани   канонерок
Стивенса. Население  города  не  на  шутку  встревожилось.  Толпы  жителей
устремились на пристань; за ними  не  замедлили  последовать  и  городские
власти в лице Тексара  и  ближайших  его  приверженцев.  Все  смотрели  на
отмель, видневшуюся уже из тумана; пущены были в ход бинокли  и  подзорные
трубы. Но расстояние слишком велико - около трех миль, - и невозможно было
рассмотреть, происходила ли там схватка и чем она кончилась.
   Выяснилось, однако, что канонерки  все  еще  стоят  за  отмелью  и  что
немедленного  нападения  на  город  опасаться  не   приходится.   Наиболее
скомпрометированные из  жителей  Джэксонвилла  еще  успеют  таким  образом
приготовиться к бегству во внутренние области Флориды.
   Впрочем, Тексар и двое  или  трое  из  ближайших  его  приспешников  не
особенно, по-видимому, встревожились, услыхав выстрелы, хотя им более  чем
кому-либо следовало опасаться приближения эскадры. Испанец подозревал, что
был захвачен челн, который он приказал изловить во что бы то ни стало.
   "Да, во что бы то ни стало,  -  повторял  Тексар,  стараясь  разглядеть
подъезжавшую к пристани лодку. - Захватить, изловить во что бы то ни стало
это бербанковское отродье, сына  Джемса  Бербанка,  попавшего  в  ловушку,
которую я ему расставил!  Вот  оно,  наконец,  доказательство,  что  Джемс
Бербанк в сношениях с федералистами! Черт возьми,  только  бы  расстрелять
сынка, а там и суток не пройдет, как я расстреляю и папашу!"
   Хотя партия Тексара и хозяйничала в Джэксонвилле, но  после  оправдания
Джемса Бербанка испанец решил все  же  дождаться  удобного  случая,  чтобы
арестовать своего врага. Представилась возможность  заманить  Джилберта  в
ловушку. И  если  офицер  федеральной  армии,  захваченный  на  территории
неприятеля, будет осужден теперь как  шпион,  -  Тексар  сможет  полностью
осуществить свое мщение.
   Обстоятельства складывались как нельзя лучше для испанца: сын владельца
Кэмдлес-Бея  был  захвачен  в  плен,  и  теперь  его  связанным  везли   в
Джэксонвилл.
   Джилберта, правда, везли одного, но Тексар не придавал  этому  большого
значения.
   Утонул ли, бежал ли его  спутник  -  Тексару  казалось  несущественным.
Важно было, что захвачен лейтенант Бербанк.  Он  предстанет  теперь  перед
судом, члены которого - приверженцы Тексара, и председательствовать на нем
будет он сам.
   Толпа, хорошо  знавшая  Джилберта  в  лицо,  встретила  его  криками  и
угрозами,  которые  не  возбудили  в  молодом  лейтенанте  ничего,   кроме
презрения. Он не выказал ни малейшего  страха,  хотя  целый  взвод  солдат
понадобился для того, чтобы оградить его от насилия городского сброда. Но,
увидев Тексара, юноша бросился бы на испанца, если бы стража  не  удержала
его.
   Тексар не дрогнул, не произнес ни слова  и  даже  сделал  вид,  что  не
заметил пленника.
   Джилберт был заключен в тюрьму. Ясно было, какая участь его ожидает.
   Около полудня в тюрьму явился мистер Гарвей  и  потребовал  свидания  с
арестованным. Его не пустили. По приказанию  Тексара  пленника  держали  в
самом  строгом  одиночном  заключении.  Попытка  увидеться  с   Джилбертом
повредила только самому Гарвею, над которым немедленно учрежден был тайный
надзор.
   Сношения Гарвея с семьей Бербанков были  известны  Тексару,  но  он  не
желал, чтобы в Кэмдлес-Бее раньше  времени  узнали  об  аресте  Джилберта.
Нужно уведомить Джемса  Бербанка  лишь  после  того,  как  будет  вынесено
решение суда и объявлен приговор, тогда враг Тексара не успеет  бежать  из
Кэмдлес-Бея и попадется к нему в руки.
   Гарвею не удалось послать письмо в Кэмдлес-Бей; выход лодок  из  гавани
был запрещен. Сообщение между левым  и  правым  берегом  Сент-Джонса  было
прервано, и  семейство  Бербанков  лишено  было  возможности  своевременно
узнать об аресте Джилберта. В  Кэмдлес-Бее  думали,  что  он  благополучно
добрался до своей канонерки, а юноша между тем томился  в  джэксонвиллской
тюрьме.
   С каким тревожным нетерпением ждали в Касл-Хаусе отдаленного  пушечного
выстрела, который возвестил бы о том, что  эскадра  федералистов  миновала
уже песчаную отмель. Ведь с  переходом  Джэксонвилла  к  северянам  Тексар
попал бы в руки Джемса Бербанка, а уж тогда владелец Кэмдлес-Бея с сыном и
друзьями беспрепятственно пустились бы вновь на поиски Зермы и Ди, поиски,
остававшиеся до сих пор тщетными.
   Но нет.  На  низовьях  реки  все  было  по-старому.  Управляющий  Пэрри
обследовал весь берег Сент-Джонса до самой линии заграждения и донес,  что
там ничего нового не заметно; то  же  самое  подтвердили  Пиг  и  один  из
помощников управляющего, которых посылали с плантации обследовать реку  на
три мили вниз по течению. Флотилия Стивенса  все  еще  не  покидала  своей
стоянки, и незаметно было, чтобы она собиралась отплыть, а затем подняться
по реке до Джэксонвилла.
   И то сказать - разве могли канонерки переправиться через  отмель?  Даже
если бы прилив  оказался  достаточно  высок,  кто  провел  бы  эскадру  по
извилинам фарватера, когда ее лоцман Марс не вернулся?
   И если Джемс Бербанк узнал бы о тем, что произошло после захвата гички,
то он решил бы, что храбрый спутник Джилберта погиб в водовороте. Если  бы
Марс спасся и выбрался на правый  берег,  неужели  он  не  вернулся  бы  в
Кэмдлес-Бей, раз не мог уже добраться до своей канонерки?
   Но Марс на плантацию не возвращался.
   На другой день в 11 часов утра в той самой зале суда, где за  некоторое
время перед этим испанец  безуспешно  пытался  обвинить  Джемса  Бербанка,
собрался комитет под председательством  Тексара.  Юноше  были  предъявлены
столь серьезные обвинения, что избежать  обвинительного  приговора  он  не
мог. Участь его была предрешена. А  покончив  с  сыном,  Тексар  собирался
приняться за отца. Маленькая Ди уже находилась в  руках  испанца,  что  же
касается миссис Бербанк, то Тексар рассчитывал,  что  больная  женщина  не
вынесет стольких обрушившихся  на  нее  тяжких  ударов,  направленных  его
рукою, и он полностью будет отмщен.
   Обстоятельства, как  нарочно,  складывались  так,  что  он  мог  вполне
утолить свою ненасытную злобу.
   Джилберта вывели  из  тюрьмы.  Как  и  накануне,  толпа  провожала  его
злобными воплями. В залу заседания,  где  уже  собрались  самые  оголтелые
приспешники испанца, он вошел среди оглушительных криков.
   - Смерть шпиону! Смерть!..
   Обвинение в шпионаже бросали  ему  разнузданные  городские  подонки,  и
внушено оно было не кем иным, как Тексаром.
   Но Джилберту удалось сохранить хладнокровие, даже встретившись лицом  к
лицу с Тексаром, который имел наглость лично выступить в этом деле.
   - Ваше имя Джилберт Бербанк, и вы -  офицер  федералистского  флота?  -
обратился к подсудимому Тексар.
   - Да.
   - В настоящее время вы  служите  лейтенантом  на  одной  из  канонерок,
состоящих под командою Стивенса?
   - Да.
   -  Вы  сын  Джемса  Бербанка,   северянина,   владельца   плантации   в
Кэмдлес-Бее?
   - Да.
   - Признаетесь ли вы в том, что в ночь  на  десятое  марта  вы  покинули
флотилию, стоящую на якоре перед отмелью?
   - Да.
   - Признаетесь ли вы в том, что были схвачены когда  пытались  вернуться
на канонерку вместе с одним из матросов этой канонерки?
   - Да.
   - Не объясните ли вы, с какой целью вы плыли по реке Сент-Джонс?
   - На канонерку, на которой я служу старшим  офицером,  явился  какой-то
человек  и  сообщил  мне,  что  плантация  моего  отца  опустошена  шайкой
злоумышленников, что какие-то бандиты  осадили  Касл-Хаус.  Мне,  впрочем,
незачем особенно распространяться перед  председателем  комитета,  который
меня судит, о том, кто является главным виновником совершенных злодейств.
   - Я могу на это возразить Джилберту Бербанку, - сказал  Тексар,  -  что
его отец  бросил  вызов  общественному  мнению  Флориды,  освободив  своих
невольников,  и  что  согласно  изданному  декрету  с   территории   штата
изгоняются все отпущенные невольники, и что постановление это должно  было
быть выполнено...
   - Посредством грабежа, поджога и похищения моей сестры и ее  кормилицы,
причем последнее совершено лично Тексаром, - возразил Джилберт.
   - Я отвечу на это обвинение, если  предстану  перед  судом,  -  холодно
проговорил испанец. - Джилберт Бербанк, не пытайтесь  подтасовывать  роли.
Вы здесь обвиняемый, а не обвинитель.
   - Да, в настоящую минуту я обвиняемый... - ответил молодой офицер, - но
нашим канонеркам осталось только перебраться через отмель, и тогда...
   Снова послышались крики и угрозы молодому лейтенанту, осмелившемуся так
дерзко грозить южанам.
   - Смерть ему! Смерть! - вопили со всех сторон.
   Испанцу лишь с трудом удалось успокоить разъяренную толпу. Когда  крики
смолкли, он продолжал допрос.
   - Не скажете ли вы нам, Джилберт Бербанк,  зачем  вы  покинули  прошлой
ночью вашу канонерку?
   - Я хотел повидаться с умирающей матерью.
   - Вы признаетесь, стало быть, что высаживались в Кэмдлес-Бее?
   - Мне незачем скрывать это.
   - И единственной вашей целью было повидать вашу мать?
   - Единственной.
   - Мы имеем, однако, основание думать, - продолжал Тексар, - что  у  вас
была также и другая цель.
   - Какая же?
   - Войти в сношения с вашим отцом Джемсом Бербанком, сторонником Севера,
которого и так подозревают в том, что он поддерживает связь с  федеральной
армией.
   - Вы прекрасно знаете, что это  неправда,  -  с  негодованием  возразил
Джилберт. - Я приезжал в Кэмдлес-Бей не  в  качестве  офицера  федеральной
армии, а только как сын...
   - Или шпион, - возразил Тексар.
   Снова раздались яростные вопли.
   - Смерть шпиону! Смерть ему! Смерть!..
   Джилберт понял, что он погиб... Но еще более  тяжким  ударом  была  для
него мысль, что вместе с ним погибнет и его отец.
   - Да, - продолжал Тексар, - болезнь вашей матери  была  для  вас  всего
лишь предлогом, а на самом же  деле  вы  приезжали  в  Кэмдлес-Бей,  чтобы
выведать, насколько мы готовы к обороне Сент-Джонса, и  сообщить  об  этом
федералистам.
   Джилберт встал.
   - Я приезжал повидаться с умирающей матерью, - громко заговорил он, - и
вам это хорошо известно. Никогда бы я не  поверил,  что  в  цивилизованном
мире могут найтись судьи, способные  поставить  в  вину  солдату,  что  он
приехал  навестить  больную  мать"  даже   если   она   и   находится   на
неприятельской территории. Пусть тот, кто осуждает мой поступок и  сам  бы
поступил иначе, осмелится сказать мне это в лицо.
   Только  отравленные  злобой  ненавистники   не   могли   оценить   всей
благородной прямоты этих слов.  Но  у  толпы,  собравшейся  в  зале  суда,
чистосердечие и благородство Джилберта сочувствия не вызвали. Слова  юноши
встречены были угрожающими криками, сменившимися потом рукоплесканиями  по
адресу Тексара, когда тот объявил, что вина Джемса Бербанка,  принимавшего
во время войны у себя в доме неприятельского офицера,  ничуть  не  меньше,
чем вина офицера.
   Вот   оно,   наконец,   это    обещанное    Тексаром    доказательство,
подтверждающее,  что  Джемс  Бербанк  состоит  в  преступных  сношениях  с
северянами!
   И  комитет  Джэксонвилла  приговорил  Джилберта  Бербанка,   лейтенанта
федерального флота, к смертной казни, выделив в особое производство данные
им на допросе показания, касающиеся его отца.
   Приговоренного отвели в тюрьму под улюлюканье толпы, вопившей:  "Смерть
шпиону!"
   В тот же вечер в  Кэмдлес-Бей  явился  отряд  джэксонвиллской  милиции.
Офицер, командовавший этим отрядом, спросил Джемса Бербанка.
   Джемс Бербанк вышел к нему в сопровождении Кэррола и Стэннарда.
   - Что вам от меня угодно? - спросил он.
   - Прочтите эту бумагу, - отвечал офицер.
   То  был  приказ  об  аресте  Джемса  Бербанка  по   обвинению   его   в
сообщничестве  с  Джилбертом  Бербанком,  приговоренным  комитетом  города
Джэксонвилла за шпионаж  к  смертной  казни;  этот  приговор  должен  быть
приведен в исполнение в течение сорока восьми часов.




ЧАСТЬ ВТОРАЯ


1. ПОСЛЕ ПОХИЩЕНИЯ

   "Тексар!.." Это ненавистное имя успела крикнуть Зерма  Алисе  и  миссис
Бербанк, когда в сгущавшихся сумерках они прибежали на берег бухты Марино.
Алиса Стэннард узнала негодяя испанца. Итак,  никакого  сомнения:  он  сам
руководил похищением.
   Похищение Зермы и Ди было действительно делом рук Тексара и его шайки.
   Испанец давно уже готовился к  нападению  на  плантацию.  Он  собирался
опустошить  Кэмдлес-Бей,  разгромить  и  разграбить  Касл-Хаус,   разорить
Бербанков, убить или захватить в плен главу семьи. Послав  свою  банду  на
разгром  плантации,  Тексар  не  повел  ее  сам,   а   назначил   вожаками
отъявленнейших головорезов из числа  своих  сообщников:  Вот  почему  Джон
Брюс, затесавшийся в  толпе  грабителей,  имел  основание  заявить  Джемсу
Бербанку, что Тексара среди них не было.
   Испанец в то время находился в  бухте  Марино,  которая  с  Касл-Хаусом
сообщалась туннелем. В случае если возьмут дом,  его  уцелевшие  защитники
попытаются  воспользоваться  этим  туннелем   для   своего   спасения.   О
существовании подземного хода Тексару  было  известно.  Поэтому  он  решил
переправиться в лодке на другую сторону  реки,  чтобы  наблюдать  за  ним,
зная, что именно этим путем Джемс Бербанк попытается бежать из осажденного
дома. Скуамбо с двумя рабами следовал за Тексаром в другой лодке.  Испанец
не ошибся в своих расчетах. Он убедился в этом, заметив, что в бухте среди
камышей  спрятана  одна  из  лодок   Кэмдлес-Бея.   Застигнутые   врасплох
негры-гребцы были убиты. Теперь оставалось только подождать.
   Вскоре действительно  из  туннеля  вышли  Зерма  и  Ди.  Когда  мулатка
закричала, Тексар, опасаясь, как бы не поспешили к ней  на  помощь,  мигом
передал ее Скуамбо, и пока миссис Бербанк  с  Алисой  успели  добежать  до
берега, лодка с пленницами была уже на середине реки.
   Остальное читателю известно.
   Однако, совершив похищение, Тексар решил не присоединяться  к  Скуамбо.
Преданный ему ин