случившееся  накануне,
вскочила и подбежала к мулатке.
   - Зерма!.. Милая!.. - лепетала она. - Я боюсь... Боюсь...
   - Не бойся, моя крошка.
   - Где мама?
   - Она... она скоро  будет  с  нами...  Нам  пришлось  бежать,  ты  ведь
знаешь... Но теперь мы в  безопасности,  здесь  нам  бояться  нечего!  Как
только к мистеру Бербанку подоспеет помощь, он сейчас же приедет к нам.
   Ди недоверчиво взглянула на Зерму.
   - Право же, так... - продолжала Зерма, желая во  что  бы  то  ни  стало
успокоить девочку. - Мистер Бербанк велел нам дожидаться его здесь.
   - А люди, которые увезли нас в своей лодке?.. - спросила девочка.
   - Это слуги мистера Гарвея, детка. Ты же знаешь мистера Гарвея? Он друг
твоего отца и живет в Джэксонвилле. А это его коттедж в Хэмптон-Редс.
   - А где же мама и Алиса? Ведь они были с нами?
   - Их вернул мистер Бербанк, когда они собирались сесть в  лодку,  разве
ты забыла?.. Как только этих злых людей выгонят из  Кэмдлес-Бея,  за  нами
приедут... Ну, не плачь, милая! И бояться нечего, хотя бы нам  и  пришлось
прожить здесь несколько дней. Мы здесь в безопасности, право  же...  Давай
лучше я тебя умою и одену.
   Ди  продолжала  упорно  глядеть  на  Зерму,  и,  несмотря  на  старания
кормилицы успокоить ее, девочка печально  вздохнула.  А  ведь  обычно  она
просыпалась по утрам с улыбкой.  Необходимо  было  ее  чем-нибудь  занять,
развлечь.
   Зерма постаралась это сделать с самой нежной заботливостью.  Она  одела
малютку так тщательно, как будто бы та находилась в своей уютной детской в
Касл-Хаусе. При этом мулатка рассказывала ей всякие забавные истории.
   Потом она накормила девочку, разделив  с  нею  этот  первый  завтрак  в
плену.
   - А теперь, детка, если хочешь, мы с тобой  немного  погуляем...  Около
дома...
   - Здесь хорошо, в коттедже мистера Гарвея? - спросила девочка.
   - Хорошо ли? Не думаю, - отвечала Зерма. - Ведь дом этот очень  старый!
Но тут есть сад, есть речка, найдем, где погулять. Да к тому же  мы  здесь
ненадолго, и если ты будешь умницей, не  будешь  скучать,  мама  останется
очень довольна.
   - Я буду умницей, - отвечала Ди.
   Дверь комнаты не была заперта. Зерма взяла девочку за руку,  и,  пройдя
через темное помещение, они вышли на яркий дневной свет, под сень  больших
деревьев, сквозь листву которых пробивались лучи солнца.
   Весь участок был невелик -  всего  около  акра,  и  большую  часть  его
занимал блокгауз. Окружавшая его ограда мешала Зерме разглядеть,  в  каком
месте  лагуны  находится  остров.  Сквозь  старые  крепостные  ворота  она
заметила лишь, что от соседних островов его отделяет широкий мутный канал.
Не легко бежать отсюда женщине с ребенком! Даже если бы  Зерме  и  удалось
заполучить какую-нибудь лодку, вряд  ли  она  сумеет  выбраться  из  этого
лабиринта протоков. О том, что выход из него  известен  только  Скуамбо  и
Тексару,  она  не  подозревала.  Негры,  невольники  Тексара,  никогда  не
покидали блокгауза и сами не  знали,  где  находятся.  Только  случай  мог
вывести пленниц к берегу Сент-Джонса или к болотам, подступающим к бухте с
запада. Но разве можно было полагаться на случай? Ведь это значило бы идти
на верную гибель.
   Вскоре Зерма убедилась, что  ей  нечего  ждать  помощи  от  невольников
Тексара. Эти негры, доведенные до полного отупения,  не  внушали  доверия.
Хотя Тексар и не держал их в цепях, но они были совершенно лишены свободы.
Они  предназначались  главным  образом  для  обороны  блокгауза  в  случае
нападения на него. Кормили их сытно, в крепких напитках не отказывали, так
что они были довольны своим существованием и, по-видимому,  не  стремились
изменить его.
   Вопрос об отмене рабства, который так горячо обсуждался  совсем  близко
за пределами Черной бухты, их не волновал. Получить свободу? Но на что она
им, что им с нею делать? Тексар  содержал  их,  Скуамбо,  при  всей  своей
жестокости, обращался с ними неплохо, хотя и был способен проломить голову
любому, кто вздумал бы ее поднять. Но об  этом  невольники  Тексара  и  не
помышляли. Не будет преувеличением сказать,  что  даже  ищейки,  рыскавшие
вокруг блокгауза, превосходили их своею смышленостью. Собаки очень  хорошо
знали всю местность вокруг блокгауза. Они переплывали бесчисленные протоки
бухты, носились с одного островка на другой, но безошибочное чутье  всегда
помогало  им  найти  дорогу   домой.   Их   лай   нередко   доносился   до
противоположного берега реки; однако к ночи они неизменно  возвращались  в
блокгауз. Ни одна лодка не могла  бы  проникнуть  в  лагуну  незамеченной,
потому что эти свирепые сторожа тут же подняли бы  неистовый  лай.  Никто,
кроме Скуамбо и Тексара,  не  мог  выйти  из  блокгауза,  не  рискуя  быть
растерзанным этими одичавшими потомками караибских собак.
   Когда Зерма поняла, как тщательно охраняется блокгауз, когда убедилась,
что помощи ей ждать не от кого, она все  же  не  пришла  в  отчаяние,  как
неминуемо случилось бы с другой, менее энергичной и мужественной женщиной.
Она сохранила присутствие духа. Помощь рано или поздно придет  -  либо  от
Джемса Бербанка, если у него будут развязаны руки, либо от Марса, когда он
узнает, что похитили его жену. А если они не  вызволят  ее  из  плена,  ей
придется рассчитывать только на свои собственные силы. И для спасения себя
и ребенка она не остановится ни перед чем.
   Одинокая в  своем  заточении,  Зерма  не  встречала  вокруг  ни  одного
участливого взгляда. Однако ей показалось все  же,  что  один  из  негров,
молодой еще человек, смотрит на нее как бы  с  некоторым  состраданием.  У
Зермы появилась какая-то надежда. Что, если  довериться  ему,  рассказать,
как  добраться  до  Кэмдлес-Бея,  уговорить  бежать,  чтобы  доставить   в
Касл-Хаус весточку о пленницах?.. Нет, на это рассчитывать  трудно.  Да  к
тому же и Скуамбо, вероятно, заметил, что негр  относится  сочувственно  к
мулатке, и поспешил убрать его подальше от Зермы, так  что  она  перестала
встречать молодого невольника на прогулках.
   Шли дни, но в положении пленниц ничего не менялось. С  утра  до  вечера
Зерме и Ди разрешали  гулять  сколько  угодно.  Ночью  же  им  запрещалось
выходить из центрального помещения, хотя  дверь  их  комнаты  на  ключ  не
запирали. Индеец никогда не говорил с Зермой,  и  мулатка  тоже  перестала
обращаться к нему с вопросами. Скуамбо неотлучно находился на острове.
   Чувствовалось, что его бдительность  не  ослабевает  ни  на  минуту,  и
поэтому все свои заботы Зерма сосредоточила на девочке, которая  постоянно
просилась к маме.
   - Потерпи, дорогая моя, она  скоро  приедет,  -  говорила  Зерма.  -  Я
получила от нее весточку. И папа приедет скоро и мисс Алиса тоже.
   Других утешений несчастная женщина придумать не могла и только всячески
старалась развлечь не по годам разумного ребенка.
   Миновало  4-е,  5-е,  наконец  и   6   марта.   Зерма   с   нетерпением
прислушивалась,   не   раздадутся   ли    вдалеке    пушечные    выстрелы,
свидетельствующие о приближении эскадры федералистов, но, увы!  ничего  не
было слышно. В Черной бухте царила полная тишина. Флорида, стало быть, еще
в руках южан. Мулатку это очень тревожило. Если Джемс Бербанк и его друзья
лишены возможности действовать, может быть ей на помощь придут Джилберт  и
Марс? Пусть только канонерки северян овладеют рекой, тогда оба они  обыщут
ее берега и доберутся  до  острова.  Кто-нибудь  из  обитателей  плантации
расскажет им обо  всем  случившемся.  Но  с  реки  не  доносилось  никаких
отголосков боя.
   Странно было также и то, что  испанец  еще  ни  разу  не  появлялся  на
острове, ни днем, ни ночью, по крайней мере Зерма не заметила ничего,  что
указывало бы на его присутствие. А ведь она почти не спала и в долгие часы
бессонницы настороженно ловила каждый шорох - до сих пор, правда, тщетно.
   Впрочем, какое дело Зерме до того, приезжал Тексар или нет? Что  толку,
если бы она даже увиделась с ним? Разве  он  внял  бы  ее  мольбам,  разве
испугался бы ее угроз? Нет, присутствия его  следует,  пожалуй,  опасаться
больше, чем отсутствия.
   Это было 6 марта около одиннадцати часов ночи.  В  тысячный  раз  Зерма
принималась обдумывать свое  положение.  Ди  спала  довольно  спокойно.  В
комнате, служившей  для  них  тюремной  камерой,  было  совершенно  темно.
Снаружи не доносилось ни малейшего звука, кроме свиста ветра, проникавшего
сквозь прогнившие стены блокгауза.
   Вдруг мулатке почудились чьи-то шаги в центральном помещении блокгауза.
Она подумала сперва, что это Скуамбо возвратился после очередного обхода.
   Но тут послышались голоса. Разговаривали двое. Зерма крадучись  подошла
к двери, приложила ухо  к  скважине  и  прислушалась.  Она  узнала  голоса
Скуамбо и Тексара.
   Ее охватила дрожь. Что делает здесь испанец в такой поздний час? Уж  не
замышляет  ли  он  какое-нибудь  новое  злодейство  против   пленниц?   Не
собирается ли увезти их отсюда и упрятать в еще более глухое и недоступное
убежище? Предположение это мгновенно промелькнуло в голове мулатки...  Но,
поборов волнение, она приникла ухом к двери и стала слушать.
   - Ничего нового? - осведомился Тексар.
   - Ничего, господин, - отвечал Скуамбо.
   - А что Зерма?
   - Я отказался отвечать на ее вопросы.
   - Пытались их разыскать после разгрома Кэмдлес-Бея?
   - Пытаться - пытались, да только ничего не вышло.
   Из этого ответа Зерма поняла, что кто-то ее уже ищет. Но кто?
   - Как ты об этом узнал? - спросил Тексар.
   - Я несколько раз подплывал к берегу Сент-Джонса, - отвечал  индеец.  -
Дня три тому назад неподалеку от Черной бухты я видел  лодку.  Двое  людей
даже высаживались на одном из островов.
   - Кто же это был?
   - Джемс Бербанк и Уолтер Стэннард.
   Зерма едва могла сдержать волнение. Джемс  Бербанк  и  Уолтер  Стэннард
разыскивали ее! Значит, не  все  защитники  Касл-Хауса  погибли  во  время
набега на плантацию! И если они  предпринимают  поиски,  то,  стало  быть,
знают о похищении мулатки и  девочки.  Рассказать  об  этом  могли  только
миссис Бербанк и Алиса. Значит, и  они  живы.  Они  слыхали  крик  Зермы",
звавшей на помощь, и им обеим удалось вернуться в Касл-Хаус.
   Итак, Джемсу Бербанку известно обо всем, что произошло.  Он  знает  имя
злодея, быть может, даже догадывается о том, где спрятаны  его  жертвы?  В
конце концов он их отыщет!
   Эта вереница мыслей быстро пронеслась в голове Зермы. Радостная надежда
озарила на мгновение ее душу, но  тут  же  снова  погасла,  когда  мулатка
услышала слова Тексара:
   - Ну, что ж, пусть ищут! Все равно они ничего не найдут. Да к  тому  же
через несколько дней Джемс Бербанк уже будет нам не страшен!
   Мулатка не могла понять, что означают эти слова, но в  устах  человека,
которому беспрекословно подчинялся комитет Джэксонвилла, они  представляли
серьезную угрозу.
   - А теперь, Скуамбо, - продолжал испанец, - ты мне нужен на часок.
   - Готов служить, господин.
   - Иди за мною.
   Скуамбо и Тексар ушли в комнату индейца.
   Что они замышляют? Может быть,  проникнув  в  их  тайну,  Зерма  сумеет
воспользоваться ею? В ее положении нельзя пренебрегать ничем.
   Мы уже говорили, что дверь в комнату  пленниц  не  запиралась  даже  на
ночь. Впрочем, в этом не было  никакой  необходимости,  так  как  блокгауз
замыкался изнутри, а  ключ  от  него  Скуамбо  держал  при  себе.  Поэтому
выбраться из блокгауза, пытаться бежать все равно было невозможно.
   Зерма тихо отворила дверь и, затаив дыхание, вышла.
   Было совершенно темно, лишь из  комнаты  индейца  пробивалась  узенькая
полоска света.
   Мулатка подкралась к двери и заглянула в щелку. То,  что  она  увидела,
было настолько странным, что она опешила.
   Комната  освещалась  всего  одной  слабо  горевшей   свечой,   но   ее,
по-видимому, было достаточно  для  Скуамбо,  сосредоточенно  занимавшегося
каким-то делом.
   Тексар сидел перед индейцем, сняв с себя кожаную куртку  и  вытянув  на
маленьком столике подле самой свечи обнаженную левую руку. Странной  формы
бумага, исколотая мелкими дырочками, наложена была с внутренней стороны на
его предплечье. Сквозь эти дырочки Скуамбо тонкой иглой наносил  уколы  на
кожу хозяина. Таков был принятый у индейцев способ татуировки,  и  Скуамбо
был весьма опытным в этом деле. Ловко и умело орудуя иглой, он кончиком ее
лишь слегка накалывал кожу, не причиняя при этом испанцу ни малейшей боли.
   Потом он снял бумагу,  взял  листья  какого-то  растения,  принесенного
Тексаром, и натер  ими  исколотую  руку  своего  господина.  Сок  растения
вызвал, вероятно, страшный зуд, но Тексар не привык обращать  внимания  на
такие пустяки.
   Окончив операцию, Скуамбо поднес свечу к руке Тексара. На ней отчетливо
выступил красноватый узор, в точности повторивший  узор,  изображенный  на
бумаге. Он состоял  из  множества  пересекающихся  линий  и  воспроизводил
какую-то символическую фигуру из  индейской  мифологии.  Такая  татуировка
оставалась уже на всю жизнь.
   Зерма видела, что происходит в комнате  Скуамбо,  но  ничего  не  могла
понять. Зачем  понадобилась  Тексару  татуировка?  К  чему  такая  "особая
примета",  -  пользуясь  выражением,  принятым  в  паспортах?  Неужели  он
собирался выдать себя за индейца? Но ведь цвет кожи  и  весь  его  внешний
облик не позволяли это сделать. Уж не следует  ли  искать  какой-то  связи
между татуировкой, которую Скуамбо нанес на руку испанца, и  той,  которой
индейцы украсили флоридских путешественников, недавно захваченных  ими  на
севере графства? Не рассчитывал ли  Тексар  воспользоваться  этим  знаком,
чтобы и на этот раз установить свое алиби, которое ему так ловко удавалось
доказывать до сих пор?
   Быть может, тут скрыта какая-то тайна, связанная с его  личной  жизнью,
тайна, которая выяснится впоследствии?
   Мулатку тревожил и другой вопрос: неужели  Тексар  для  того  только  и
явился в Черную бухту, чтобы прибегнуть к  искусству  Скуамбо,  и  теперь,
когда татуировка сделана, отправится обратно в северную часть  Флориды  и,
конечно, в Джэксонвилл, где все еще хозяйничают его  приспешники?  Или  он
дождется здесь наступления утра, чтобы повидаться с Зермой и  объявить  ей
какое-нибудь свое новое решение?
   Однако на этот счет мулатка скоро успокоилась.
   Когда татуировка была закончена, испанец встал и быстро направился  вон
из комнаты, так что Зерма едва успела убежать к себе.
   Прильнув к двери, она услыхала разговор между Тексаром и Скуамбо.
   - Ну, Скуамбо, смотри за ними в оба, - приказывал Тексар.
   - Слушаюсь, господин, - отвечал индеец. - Но если Джемс  Бербанк  будет
на нас очень наседать а Черной бухте...
   - Я же сказал, что через несколько дней  Джемс  Бербанк  нам  будет  не
страшен... Впрочем, ты ведь знаешь, куда в случае чего отправить мулатку с
ребенком? Туда, где мы должны встретиться.
   - Знаю, господин, - отвечал Скуамбо. - Может  случиться,  что  Джилберт
или Марс...
   - Не пройдет и двух дней, как оба они будут в моих руках, а уж тогда...
   Зерма не расслышала конца фразы, не  сулившей  ничего  хорошего  ни  ее
мужу, ни Джилберту.
   Тексар и Скуамбо вышли из блокгауза, и дверь за ними затворилась.
   Через несколько минут челнок, которым правил индеец, отчалил от  берега
и по лабиринту протоков устремился к выходу из бухты, где на реке Тексар а
ожидала лодка.  Там  Скуамбо  расстался  со  своим  хозяином,  получив  на
прощанье еще несколько распоряжений.
   Лодка испанца быстро  понеслась  к  Джэксонвиллу.  Она  доставила  туда
Тексара на рассвете, так что он имел достаточно времени, чтобы осуществить
свои угрозы. И действительно, через несколько дней  Марс  исчез  в  волнах
Сент-Джонса, а Джилберт Бербанк был приговорен к смертной казни.



3. НАКАНУНЕ

   Джилберта Бербанка судили 11  марта  утром.  Вечером  того  же  дня  по
приказанию  джэксонвиллского  комитета  был  арестован  его  отец.   Казнь
молодого офицера должна была состояться через день после  суда,  и  Джемса
Бербанка, обвиненного в сообщничестве с сыном и приговоренного к такому же
наказанию, предполагалось, вероятно, казнить вместе с ним.
   Как уже было сказано, Тексар  держал  весь  джэксонвиллский  комитет  в
своих руках. Его  желание  являлось  законом.  Казнь  Джемса  и  Джилберта
Бербанк должна была, по-видимому,  послужить  лишь  прелюдией  к  кровавой
расправе городских подонков с теми из жителей Флориды,  которые  считались
сторонниками Севера или разделяли взгляды северян на рабство.
   Во время междоусобной войны открывается широкий  простор  для  сведения
личных счетов. Только приход федералистов мог бы предотвратить  катастрофу
и избавить Джэксонвилл от жестокостей Тексара. Но придут ли они, а если  и
придут, то  успеют  ли  помешать  испанцу  учинить  расправу  над  первыми
жертвами его злобы? К несчастью, уверенности в этом не было.
   Легко представить себе, в каком отчаянии были обитатели  Касл-Хауса,  с
нетерпением ждавшие прихода северян.
   По всей вероятности, Стивенс временно  отказался  от  своего  намерения
подняться  вверх  по  Сент-Джонсу.  Канонерки  стояли  на  прежнем  месте.
Возможно, что они не отваживались  сняться  с  якоря,  лишившись  опытного
лоцмана в лице Марса. А может  быть,  решено  было  отказаться  от  взятия
Джэксонвилла,  которое  одно  только  и  могло   обеспечить   безопасность
плантаций, расположенных по течению Сент-Джонса?
   Какие  же  новые  военные  события  могли  заставить  коммодора  Дюпона
изменить свои прежние планы?
   Вот вопрос, над которым 12 марта ломали себе голову мистер  Стэннард  и
управляющий Пэрри.  В  этот  бесконечно  долго  тянувшийся  для  них  день
приходили все новые и новые неутешительные вести. Говорили,  что  северяне
решили направить все свои  усилия  исключительно  на  то,  чтобы  овладеть
побережьем Флориды, что коммодор Дюпон на  "Уобаш"  с  самыми  мощными  из
своих канонерок уже появился перед Сент-Огастином.  Утверждали  даже,  что
милиция южан готовится сдать форт Марион без боя, как сдала уже форт Клинч
при взятии Фернандины.
   Эти вести управляющий Пэрри сообщил утром Стэннарду и Кэрролу,  который
все еще лежал на диване в холле, так как рана его не зажила.
   - Федералисты в Сент-Огастине! - вскричал Кэррол. - Почему  же  они  не
идут на Джэксонвилл?
   - Быть может, взятие города не входит в их планы, и они намерены только
закрыть доступ к верховьям реки, - ответил Пэрри.
   - Если Джэксонвилл останется в руках Тексара, Джемс и Джилберт погибли!
- воскликнул Стэннард.
   - Не  поехать  ли  мне  предупредить  коммодора  Дюпона  об  опасности,
грозящей мистеру Бербанку и его сыну? - предложил Пэрри.
   - Чтобы добраться до Сент-Огастина, потребуется целый день, -  возразил
Кэррол. - Я уж не говорю о том,  что  можно  попасть  в  руки  отступающей
милиции. Так что пока Стивенс получит приказ  коммодора,  пройдет  слишком
много времени... Да и, наконец, эта отмель... Если канонеркам  не  удастся
ее преодолеть, то как же спасти несчастного Джилберта? Ведь его же  завтра
расстреляют... Нет, не в Сент-Огастин надо ехать, а в Джэксонвилл... Не  к
коммодору Дюпону, а... к Тексару...
   - Мистер Кэррол совершенно прав, отец, - вмешалась вошедшая  в  комнату
Алиса, услыхав последние слова Кэррола. - Он совершенно прав - и я поеду.
   Отважная девушка готова была  пойти  на  все,  подвергнуть  себя  любой
опасности ради спасения Джилберта.
   Накануне, уезжая из  Кэмдлес-Бея,  Джемс  Бербанк  особенно  настаивал,
чтобы его больной жене не говорили о том, что он отправился в Джэксонвилл.
Надо было во что бы то ни стало скрыть от нее приказ  комитета  об  аресте
мужа. И миссис Бербанк действительно об этом не знала, точно  так  же  как
она не знала об аресте сына, полагая, что  он  находится  на  борту  своей
канонерки. В самом деле, разве вынесла бы несчастная женщина этот  двойной
удар? Муж ее в лапах Тексара, сын должен быть завтра казнен! Нет, этого ей
не пережить!