то же  время  изобретательный  гений
Гайдна... Он вспоминает слова одного  критика  о  Мендельсоне,  выдающемся
мастере  камерной  музыки,  который  умеет  изложить  свою  мысль   языком
Бетховена... А Вебер - какая тонкая чувствительность, какой изящный  ум!..
Очень своеобразный художник!
   Бетховен, конечно, царь инструментальной музыки... В своих симфониях он
открывает душу... Его творения не уступают ни в  величии,  ни  в  ценности
шедеврам поэзии, живописи, скульптуры и архитектуры. Это светоч,  который,
перед тем как окончательно закатиться, просиял в "Симфонии с  хором",  где
голоса инструментов так тесно сливаются с голосами людей!
   - А ведь он никогда не научился танцевать в такт музыке!
   Легко  представить  себе,  что  это   весьма   неподходящее   замечание
принадлежало Пэншина.
   - Да, - с улыбкой отвечает король, - вот, господа, доказательство,  что
орган, необходимый музыканту, отнюдь не ухо. Сердцем, только сердцем он  и
слышит! И разве не доказывает этого несравненная  симфония,  о  которой  я
говорил: ведь Бетховен сочинил ее тогда, когда  был  уже  глух  и  не  мог
внимать ее звукам.
   Затем увлекательное красноречие короля переносится на Моцарта.
   - Ах, господа, - говорит король,  -  я  хочу  излить  перед  вами  свое
восхищение. Уже так давно не имел я возможности поговорить по душам!  Ведь
вы  первые  музыканты,  которых  я  вижу  со  времени  моего  переезда  на
Стандарт-Айленд. Моцарт! Моцарт! Один из  ваших  музыкальных  драматургов,
величайший,  по  моему  мнению,  композитор  конца  девятнадцатого   века,
посвятил Моцарту чудесные страницы. Я их прочел и никогда не забуду!  Этот
французский композитор пишет о том, с какой легкостью Моцарт предоставляет
каждой ноте звучать по-своему, не нарушая  хода  и  характера  музыкальной
фразы...  Он  говорит,  что  патетическую  правду  Моцарт   объединяет   с
совершенством пластической красоты. Ведь только одному Моцарту удавалось с
неизменным  успехом  находить  истинную  музыкальную  форму  для   каждого
чувства, для каждого оттенка страсти или характера,  для  всего  того,  из
чего складывается внутренняя драма человека! Моцарт не король, - что такое
король в наши дни? -  прибавляет  его  величество,  покачивая  головой.  -
Поскольку бога-то еще признают - я  бы  назвал  его  божеством,  божеством
музыки!
   Невозможно  передать,  с  какой  горячностью  король  высказывает  свое
восхищение. Когда все опять  переходят  в  гостиную,  он  берет  со  стола
небольшую книжку. Эта книжка, которую он, вероятно, много раз перечитывал,
носит название "Дон Жуан" Моцарта". Король раскрывает ее  и  читает  вслух
несколько строк, слетевших с пера мастера, который глубже всех  понимал  и
больше  всех  любил  Моцарта,  -  с  пера  знаменитого  Гуно:  "О  Моцарт,
божественный Моцарт! Только тот не обожает тебя, кто  плохо  понимает!  Ты
вечная правда! Ты  совершенная  красота!  Ты  неисчерпаемая  прелесть!  Ты
глубок и всегда прозрачен! В тебе - полная зрелость и вместе с тем детская
простота. Ты все почувствовал и все выразил в  музыке,  которую  никто  не
превзошел и никогда не превзойдет!"
   Теперь Себастьен Цорн и его  товарищи  берутся  за  инструменты  и  при
мягком свете,  которым  заливает  гостиную  электрическая  люстра,  играют
первую пьесу из отобранных ими-для концерта.
   Это десятый квартет Мендельсона, ля-минор, соч. 13; он вызывает  полный
восторг слушающих.
   За ним следует третий квартет Гайдна, до-минор, соч. 75, - "Австрийский
гимн",  исполненный  квартетом  с  несравненным  искусством.  Никогда  еще
музыканты не играли с большим совершенством, чем в этом уютном  святилище,
где их слушают отрекшиеся от власти король и королева.
   Закончив этот гимн, великолепно расцвеченный  гением  композитора,  они
исполняют   шестой   квартет   Бетховена,   си-бемоль,    соч.    18,    -
"Меланхолический", как его называют, грустного характера; он наделен такой
проникновенной силой, что вызывает на глаза слезы.
   Затем идет изумительная фуга до-минор Моцарта, настолько  свободная  от
всякой схоластической учености, такая совершенная, такая естественная, что
кажется, будто это стремится прозрачный поток  или  будто  легкий  ветерок
пробегает по нежной листве. И наконец они играют один  из  самых  чудесных
квартетов божественного композитора  -  десятый,  ре-мажор,  соч.  35.  Им
заканчивается концерт, какого и не слыхивали набобы Миллиард-Сити.  Король
и королева продолжают жадно слушать, и французы не устали бы исполнять эти
изумительные произведения.
   Но уже пробило одиннадцать, и король говорит:
   - Благодарим вас, господа, и верьте: наша благодарность идет  из  самой
глубины сердца. Ваша совершенная игра доставила нам такое наслаждение, что
воспоминания об этом не изгладятся никогда.
   - Если вашему величеству угодно, - говорит Ивернес, - мы могли бы...
   - Нет, господа. Вы много сделали для нас... Но не будем  злоупотреблять
вашей  любезностью...  Уже  поздно,  а  кроме  того...  этой  ночью...   я
работаю...
   Это последнее слово, произнесенное  королем,  возвращает  музыкантов  к
действительности. Услышав его из уст монарха,  они  смущаются...  опускают
глаза...
   -  Да,  господа,  -  прибавляет  король  весело,  -  я  ведь   астроном
обсерватории Стандарт-Айленда и, - договаривает он не без  волнения,  -  я
надзираю за звездами... за падучими звездами!



4. БРИТАНСКИЙ УЛЬТИМАТУМ

   В  течение  последней  недели  старого  года,   посвященной   святочным
увеселениям,  разослано  было  множество  приглашений  на  обеды,  вечера,
официальные приемы. Банкет  у  губернатора  для  знатных  миллиардцев,  на
котором  присутствовали  именитые  граждане   как   левобортной,   так   и
правобортной части города, свидетельствовал об известном  сближении  между
ними. Танкердоны и Коверли встречались за  общим  столом.  В  первый  день
нового  года  между  особняком  на  Девятнадцатой  авеню  и  особняком  на
Пятнадцатой состоится обмен визитными карточками.  Уолтер  Танкердон  даже
получил приглашение на один из  концертов,  устраиваемых  миссис  Коверли.
Прием, который ему  намерена  оказать  хозяйка  дома,  дает,  по-видимому,
основания для благоприятных предположений. Но отсюда до установления более
тесных  связей  еще  далеко,  хотя  Калистус  Мэнбар,   неизменно   полный
воодушевления, твердит всем, кто согласен его слушать:
   - Дело в шляпе, друзья, дело в шляпе!
   Тем  временем  плавучий  остров  продолжал  свое  мирное  плавание   по
направлению к архипелагу Тонгатабу.  Ничто,  казалось,  не  могло  бы  его
нарушить, но вот в ночь с 30 на 31 декабря неожиданно  произошло  довольно
странное метеорологическое явление.
   Между двумя и тремя часами пополуночи  раздались  отдаленные  орудийные
выстрелы. Наблюдатели не придали им особого  значения.  Трудно  допустить,
чтобы это было морское сражение, разве что - между кораблями  каких-нибудь
южноамериканских республик, часто воюющих друг с другом.  В  конце  концов
почему это должно вызвать беспокойство  на  Стандарт-Айленде,  независимом
острове, который находится  в  мирных  отношениях  с  державами  Нового  и
Старого Света!
   Грохотанье, продолжавшееся  до  самого  утра,  доносилось  из  западных
областей Тихого океана, но его никак нельзя было  принять  за  отдаленные,
производимые через правильные промежутки времени, артиллерийские залпы.
   Коммодор Симкоо, предупрежденный одним из своих офицеров,  поднялся  на
башню обсерватории, чтобы осмотреть горизонт.  На  морской  шири,  которая
расстилается у него перед глазами, не заметно огней. Однако  небо  приняло
необычный вид. Какое-то зарево охватывает его  до  самого  зенита.  Воздух
словно  затуманен,  хотя  погода  хорошая  и  никакое  внезапное   падение
барометра не указывает на резкие перемены в воздушных течениях.
   Наутро те из жителей Миллиард-Сити, которые привыкли вставать на  заре,
были удивлены странными явлениями. Грохотанье не только  не  прекращалось,
но в воздухе еще  появилась  какая-то  черновато-красная  дымка,  какая-то
почти неосязаемая пыль, которая осаждалась наподобие дождя. Это напоминало
ливень из мельчайших частиц сажи.  В  несколько  мгновений  улицы  города,
крыши домов покрылись каким-то веществом, в  окраске  которого  сочетались
оттенки кармина, марены, пурпура ярко-алого цвета  вперемешку  с  чернотою
шлака.
   Все высыпали на улицу, за исключением Атаназа Доремюса, который никогда
не встает раньше одиннадцати часов, несмотря на то, что ложится в  восемь.
Члены квартета,  разумеется,  давно  уже  на  ногах.  Они  направляются  в
обсерваторию, где коммодор, его офицеры и астрономы, не исключая и  нового
служащего - короля, пытаются установить природу этого явления.
   - Жалко, - говорит Пэншина, - что это красное вещество не  жидкость,  и
не какая-нибудь жидкость,  а  вино  -  живительный  дождь  из  помара  или
шато-лафита лучшей марки.
   - Пьянчуга! - бросает Себастьен Цорн.
   И правда, в чем причина этого явления? Известны  многочисленные  случаи
таких дождей из красной пыли, состоящей из кремнезема, окиси хрома и окиси
железа. В начале  XIX  века  Калабрия  и  Абруццы  были  залиты  подобными
дождями; суеверные люди принимали их за капли крови, а на самом  деле  это
был всего-навсего хлористый кобальт, как тот дождь, который выпал  в  1819
года  в  Блансенберге.  Случается  также,  что  по   воздуху   переносятся
мельчайшие частицы сажи или угля от дальних пожаров.  А  разве  не  бывало
дождей из сажи в Пернамбуку в 1820 году,  желтых  дождей  -  в  Орлеане  в
1829-м и дождей из пыльцы цветущих сосен в Нижних Пиренеях в 1836 году?
   Каково же происхождение этого  дождя  из  пыли,  смешанной  со  шлаком,
которой насыщено все пространство  и  которая  покрыла  Стандарт-Айленд  и
окружающую его морскую гладь плотным красноватым слоем?
   Король Малекарлии высказал  предположение,  что  это  вещество,  должно
быть, выброшено каким-нибудь вулканом на западных островах. Его коллеги по
обсерватории разделяют это мнение. Они подобрали несколько  горстей  этого
шлака,  температура  которого  оказалась  выше   температуры   окружающего
воздуха. Значит, шлак не охладился в достаточной мере, даже  пройдя  через
атмосферу. Только извержением вулкана можно было объяснить взрывы,  иногда
еще доносившиеся через  неравные  промежутки  времени.  Ведь  эти  области
Тихого океана усеяны вулканами, одни из которых - действующие, а другие  -
потухшие, но способные ожить под влиянием подземных сил. Кроме того, порою
со дна океана благодаря тектоническим движениям  земной  коры  поднимаются
новые вулканы, которые извергаются иногда с необыкновенной силой.
   И разве в архипелаге Тонга, куда держит путь Стандарт-Айленд, несколько
лет тому назад вулкан Тофуа  не  покрыл  лавой  и  пеплом  стокилометровую
площадь вокруг себя? Разве раскаты этого извержения не слышались в течение
многих часов на расстоянии двухсот километров? И разве в августе 1883 года
извержение Кракатау не наделало бедствий  в  тех  частях  Явы  и  Суматры,
которые прилегают к  Зондскому  проливу?  Были  разрушены  целые  деревни,
погублено множество человеческих жизней, произошло землетрясение,  которое
покрыло почву толстым слоем вулканической грязи, отравило  воздух  серными
парами и подняло на море грозные валы, несущие гибель кораблям.
   Невольно возник вопрос, не угрожает-ли плавучему  острову  подобная  же
опасность.
   Коммодор Симкоо испытывал довольно сильное беспокойство,  ибо  плавание
становилось весьма затруднительным. Он отдал приказ  сбавить  скорость,  и
Стандарт-Айленд движется вперед совсем медленно.
   Население  Миллиард-Сити  было  охвачено  тревогой,  напугано.  Уж   не
осуществляются ли мрачные  предсказания  Себастьена  Цорна  насчет  исхода
этого путешествия?
   Около полудня наступила глубокая темнота. Жители  покинули  свои  дома,
которым все равно не устоять,  если  металлический  остов  поднимется  под
напором тектонических сил. Не меньше будет опасность и в том случае,  если
море, вздыбившись выше металлических креплений побережья, обрушит на город
свои водяные смерчи!
   Губернатор Сайрес Бикерстаф и коммодор Симкоо  отправились  на  батарею
Волнореза, за ними потянулась часть населения. В  порты  посланы  офицеры,
которым  приказано  неотлучно  там  находиться.   Механики   приготовились
произвести резкий поворот  острова,  если  окажется  необходимым  плыть  в
противоположном направлении.
   Беда в том, что плыть становится все труднее, так как небо все  темнеет
и темнеет. К трем часам дня уже ничего не  видно  и  в  десяти  шагах.  Не
заметно  и  признака  даже  рассеянного  света,  -  тучи  пепла  полностью
поглощают   солнечные   лучи.   Особенно   приходится   опасаться,   чтобы
Стандарт-Айленд под тяжестью шлака, которым засыпана его  поверхность,  не
погрузился ниже ватерлинии.
   А ведь это не корабль, который можно облегчить, выбросив за борт  часть
груза  или  балласта...   Делать   нечего,   остается   ждать,   доверяясь
остойчивости плавучего острова.
   Наступает вечер, или, точнее, ночь, но  определить  это  можно,  только
взглянув на часы. Царит полнейший мрак. Под ливнем шлака нельзя  оставлять
в воздухе электрические луны, и их приходится спустить  вниз.  Само  собой
разумеется, что электрическое освещение домов и улиц, которое  действовало
весь день, не будет выключено, пока продолжается это явление.
   С наступлением ночи положение не изменилось. Но взрывы, кажется,  стали
менее частыми и менее сильными. Ярость извержения как будто ослабевала,  и
дождь из пепла, относимый к югу довольно сильным ветром, пошел на убыль.
   Немного успокоившись, миллиардцы решили разойтись по домам в надежде на
то, что завтра Стандарт-Айленд окажется уже в нормальных  условиях.  Тогда
придется заняться основательной  и  весьма  длительной  чисткой  плавучего
острова.
   До чего все же печален первый день Нового года  для  "жемчужины  Тихого
океана"! Как недалек был Стандарт-Айленд от участи Помпеи или Геркуланума!
[Помпея и Геркуланум - древние города в Италии, разрушенные  и  засыпанные
пеплом во время извержения Везувия в 79 г.]  Хоть  он  и  не  находится  у
подножия Везувия, но сколько еще  вулканов,  которыми  усеяно  дно  Тихого
океана, могут встретиться на его пути?
   Губернатор, его помощники и совет именитых граждан не  покидают  здания
мэрии. Наблюдатели на башне внимательно следят за всеми изменениями, какие
могут произойти на море и на небосводе.
   Плавучий остров продолжает продвигаться в юго-западном направлении,  но
его скорость не превышает двух-трех миль в час. Как только наступит  день,
или, вернее, когда рассеется мрак, он  снова  возьмет  курс  на  архипелаг
Тонга. Там, наверное, можно будет выяснить,  на  каком  из  островов  этой
части океана произошло такое сильное извержение.
   Ночные часы текут, и становится очевидным, что сила извержения все-таки
уменьшается, ослабевает.
   Около трех часов утра новое происшествие снова повергло в ужас  жителей
Миллиард-Сити!
   Стандарт-Айленд внезапно получил удар, который отдался во всех  отсеках
его  корпуса.  Правда,  толчок  был  не  настолько  силен,  чтобы  вызвать
сотрясение домов  или  повреждение  машин.  Вращение  винтов,  подгоняющих
остров, не  прекратилось,  но  вне  всякого  сомнения  произошло  какое-то
столкновение.
   Что же случилось? Быть может,  Стандарт-Айленд  наскочил  на  подводную
мель?.. Нет, он продолжает двигаться. Или налетел на риф?.. Или столкнулся
с каким-нибудь встречным судном, которое не  могло  заметить  в  кромешном
мраке его огней? А вдруг  столкновение  причинило  серьезные  повреждения,
которые если и не угрожают безопасности плавучего острова,  то  во  всяком
случае могут потребовать основательного ремонта на ближайшей стоянке?
   Сайрес Бикерстаф и коммодор Симкоо не без труда пробираются по толстому
слою шлака и пепла к батарее Волнореза.
   Там они  узнают  от  таможенной  охраны,  что  действительно  произошло
столкновение.  Волнорезом  Стандарт-Айленда  был  задет  пароход  крупного
тоннажа, следовавший с  запада  на  восток.  Для  плавучего  острова  удар
оказался не опасным, но, может быть, с  пароходом  дело  обстоит  иначе?..
Темную массу его заметили только в момент столкновения... Раздались крики,
но почти тут же оборвались. Начальник  поста  и  его  люди,  сбежавшись  к
выступу батареи, уже ничего не увидели и не услышали... Может быть,  судно
тотчас же и затонуло? Увы! такое предположение более чем вероятно.
   Самому Стандарт-Айленду столкновение не причинило существенного  вреда.
Но масса плавучего острова  огромна,  и  ему  достаточно  на  самой  малой
скорости задеть  какое-нибудь  судно,  будь  то  даже  броненосец  первого
класса, чтобы это судно  со  всеми  людьми  и  имуществом  постигла  почти
неминуемая гибель. По-видимому, так и произошло.
   Что касается национальности корабля,  то  начальнику  поста  как  будто
послышались приказания, отдававшиеся грубым рыкающим голосом, каким обычно
подают команду в английском флоте. Но утверждать это с уверенностью он  не
решался.
   Случай очень неприятный, и его  последствия  также  могут  быть  весьма
неприятны. Что скажет Соединенное  королевство?  Британское  судно  -  это
кусок Англии, а известно, что Англия не позволяет безнаказанно отрезать от
себя куски.
   Так начался новый год. В этот день до десяти утра  коммодор  Симкоо  не
имел возможности предпринять никаких поисков в открытом море.  Все  кругом
было еще затянуто дымом,  хотя  ветер,  свежея,  начал  отгонять  пепел  в
сторону. Наконец сквозь пелену, окутывавшую  горизонт,  стало  пробиваться
солнце.
   В каком виде Миллиард-Сити, парк,  окрестности,  заводы,  порты!  Какая
предстоит чистка! Впрочем, всем этим займется служба благоустройства.  Это
лишь вопрос времени и денег. За ними дело не станет.
   Начинают с неотложного. Прежде всего инженеры направляются  на  батарею
Волнореза, на ту сторону  побережья,  где  произошло  столкновение.  Здесь
повреждения незначительны. Прочный стальной остов пострадал не больше, чем
металлический клин, вонзающийся в  кусок  дерева,  -  в  данном  случае  в
протараненное судно.
   На поверхности моря не  заметно  никаких  обломков  крушения.  С  башни
обсерватории ничего не видно даже в  самые  сильные  бинокли,  хотя  после
столкновения Стандарт-Айленд не прошел и двух миль.
   Однако во имя человечности  поиски  необходимо  продолжать.  Губернатор
советуется с  коммодором  Симкоо.  Механикам  отдается  приказ  остановить
машины, а электрическим катерам - выйти в море.
   Поиски  в  радиусе  пяти-шести  миль  не  дают   никакого   результата.
По-видимому, судно, получив пробоину в  подводной  части,  затонуло  и  не
оставило по себе никаких следов.
   Тогда коммодор Симкоо отдает распоряжение перейти на обычную  скорость.
В полдень обсерватория указывает,  что  Стандарт-Айленд  находится  в  ста
пятидесяти милях к юго-западу от Самоа.
   Наблюдателям  даны  указания  особенно  тщательно  следить   за   всем,
происходящим на море.
   Около пяти часов вечера на юго-востоке  появились  густые  клубы  дыма.
Может  быть,  это  последние  вспышки  извержения,  причинившего   столько
неприятностей? Вряд ли,  -  ведь  карты  не  отмечают  поблизости  никаких
островов или островков. Может быть, со дна океана поднялся  новый  кратер?
Нет, потому что дым явно приближается к Стандарт-Айленду.
   Через час показываются три корабля, идущие рядом на всех парах.
   Еще через полчаса выясняется, что корабли - военные, а еще через час не
остается никаких сомнений и насчет их национальной принадлежности.  Это  -
то самое подразделение британской эскадры, которое пять недель тому  назад
не пожелало поднять флаг, поровнявшись со Стандарт-Айлендом.
   С наступлением темноты корабли  уже  меньше  чем  в  четырех  милях  от
батареи  Волнореза.  Пройдут  ли  они  мимо,  продолжая