ьше всего "Джокер-Т" походил на длинное, хорошо отточенное лезвие
сариссы с едва выступающим непрозрачным фонарем пилотской кабины посередине
и двумя низкими килями в хвостовой части. Под ногами перестало гудеть -
толстая, шершавая сверху плита, вытолкнутая гидравликой, встала вровень с
настилом флайдрома. Без сомнения, в центральную диспетчерскую уже секунд
двадцать назад поступил сигнал о том, что нештатно сработал заблокированный
на время погружения лифт и один флайдарт ПВО покинул свое стойло. Некоторым
не вредно увидеть то, что считается невозможным. Надо думать, дежурный
диспетчер сектора, вряд ли посвященный в подробности операции спецслужб по
отстрелу двух человечишек, оборвал связь, пытаясь соединиться с персоналом
флайдрома. Связь действует, но трупы молчат, и дежурный либо сунется
доложить начальству, либо объявит секторную тревогу своей волей. И в том, и
в другом случае опоздает.

"С кем вы вздумали шутить, убогие? С Гундером Шелленграмом, ведущим
экспертом зоны Федерации? С Винсентом Менигоном, мусорщиком Ореола?"

Он глубоко вдохнул стылый воздух, закашлялся. Дышать воздухом Капли без
фильтра - удовольствие на любителя. Поплавок еще не совсем всплыл: темная
вода, качая крошево разрушенного ледяного поля, плескалась где-то на уровне
тридцатой палубы. Странное дело: после купания Поплавок выглядел неумытым.
Тут и там уступы загромоздило серыми глыбами льда, на трапах повисли вяло
шевелящиеся лохматые водоросли, возле шпигатов билась страховидная рыбина.
Потоки воды - нет, уже только струи - еще продолжали скатываться по
палубам, скакали с уступа на уступ, разбиваясь веерами ледяных брызг. Не
промочить бы ног...

"Скверный юмор, - подумал он с неудовольствием. - Поистине человеческий.
После всех дел... Впрочем, кто поумней, те целы, а дураков не жаль..."

Мазнув взглядом скользкую громаду Поплавка, уже утонувшую вершиной в
облачной мешанине, он остался доволен. Боевые платформы ПВО, отбившие
отчаянную атаку северян, вероятно, болтались где-то за облаками. Тем лучше.
Нет никакой необходимости ввязываться в воздушный бой в первом
самостоятельном полете. Очень вероятно, что платформы полностью
израсходовали боезапас, а кроме того, Хиппелю, прежде чем отдать команду на
перехват и уничтожение, надо еще понять, куда он делся, этот Шелленграм.

Рев взлетающего на ускорителях одинокого флайдарта долетел откуда-то
издалека, палубный настил отозвался слабой вибрацией. Еле слышно заныл
сигнал тревоги, кажется, по сектору Дзета. Молодец Искандер. Провозился
дольше, чем можно было ожидать, но все же справился. Теперь с чистой душой
можно побеспокоиться и о себе, о своей почти не попорченной шкуре... Э, что
такое? Он решил облететь Поплавок по кругу? Так и есть, беспокоится за
наставника! Трогательно неисправимый дурачок...

Возня с хитрыми замками фонаря заняла вдвое больше времени, чем следовало -
секунды три. Еще столько же Менигон ввинчивался в тесное нутро кабины,
сквернословя по людской привычке и заполняя собой пустоты, как
расширяющийся газ. Поерзав в анатомическом лежбище, явно рассчитанном на
недомерка, - сойдет, потерпим! - Менигон углядел в специальной нише
цереброшлем, выдернул, надел. Пристукнул ладонью по заметной пластине.

В первый момент как будто ничего не изменилось. А потом он понял, что дело
идет на лад. Тридцать секунд предстартовой подготовки начали таять.

Перестал болеть бок. Руки и ноги больше не чувствовались, и не ощущалась
небольшая тяжесть на голове. Пропал пропитавший подкладку шлема запах
чужого пота. Тело исчезало - прежнее тело, и появлялось новое. Ребра
раздвинулись, превращаясь в центроплан с острыми режущими кромками. Кожа
твердела. Позади выросли два низких киля. Обзор был отменный - во все
стороны, на тридцать два румба, на двенадцать с довеском стерадиан, и не
было нужды вертеть головой. Теперь Менигон видел платформы ПВО над облаками
и мог сосчитать неистраченные ракеты, оставшиеся на подвесках. Новое тело
пока было в параличе, но стремительно и неудержимо наливалось силой,
пробуждаясь к жизни. Он почувствовал топливо в своих баках. Действительно
баки, а не мочевой пузырь - нет желания опорожнить их как можно скорее...

Рифленая плита соседнего лифта начала беззвучно опускаться. Вероятно,
тревога уже объявлена и по сектору Гамма. Ерунда, им не успеть, опоздали...
Справа разверзся зев шлюза, посыпавшиеся оттуда странные двуногие создания,
хрупкие с виду и удивительно уродливые, неслышно кричали, стреляя на бегу.
Пули не могли причинить вреда, но было немного больно ощущать их удары по
твердой коже. Ничего, боль не щекотка, можно и потерпеть... На этих смешных
двуногих нельзя сердиться. А вот как им понравится старт на ускорителях?
Кто не спрятался, я не виноват...

Он почувствовал, что в силах взлететь, и не стал медлить. При старте
чуть-чуть потемнело в глазах. Ощущение полета вызвало истинно детский
восторг, и не было желания иронизировать над собой. Странно: резкое
снижение... Что-то не так? Конечно, забыл об ускорителях! Что, интересно,
надо сделать, чтобы их задействовать - попросту захотеть этого?

Так и есть.

Он выровнялся над самой водой, над битым льдом, колыхаемым океаном. Когда
ускорители отгорели, он их отбросил - это оказалось вовсе не трудно.
Маршевые двигатели наконец-то вышли на режим полной тяги, и тогда тело
налилось настоящей силой. Силы оказалось даже слишком много: хоть сейчас
взмывай свечкой в субкосмос.

Нельзя, сожгут... Менигон попытался вспомнить, каково штатное время
приведения в готовность бортовых средств ПВО Поплавка - и не вспомнил. Не
то восемь минут, не то десять. В сущности, это неважно; ясно одно: чем
дальше уйдешь от Поплавка, пока он еще сравнительно бессилен после
погружения, тем выше шанс. Это первое. Сначала уйти. А вот вырваться в
космос хотя бы на низкую орбиту - это уже второе.

Туннельная бомба северян - третье, подумал он. Уничтожена ли она, нет ли -
лучше не гадать, а уносить ноги, пока еще это возможно.

Флайдарт Искандера был виден впереди малой точкой - шел низко над океаном,
торопясь скрыться за выпуклостью Капли. Молодец, сообразил... Даже странно,
как это он решился не ждать - либо увидел на уступе сектора Гамма
благополучную картину, либо уверовал в неуязвимость мусорщика. Но в любом
случае сделал то, что нужно.

Нет смысла идти с ним одним курсом, упрощая задачу пэвэошникам, надо взять
чуть в сторону... Например, влево. Как это делается? Прибавить тягу правого
крайнего двигателя? Шевельнуть элероном?

Океан рывком кинулся куда-то вниз, и Менигон обругал себя. Младенец учится
ходить... Очень сильный младенец - не по навыкам. Хорошо еще, что метнуло
вверх, могло бы и наоборот...

- Сволочь какая... - сказал он вслух.

Не думать ни о чем, кроме полета. Даже о полете не думать, как не думает
человек, какие мышцы ему напрягать при ходьбе. Ощущать полет как целое,
забыть обо всем, кроме полета, а остальное сделают наработанные рефлексы...
жаль, что их пока нет. Чтобы летать, нужен не головной мозг, а спинной.
Понятно, отчего Искандера выгнали в отставку, а естественное неумение не
думать обозвали каким-то синдромом... Менигон выровнялся, осторожно
спустился к океану и перевел себя в горизонтальный полет. Мелькнула мысль о
том, что при всем желании он вряд ли справился бы с цереброуправлением
старого типа, но она не отразилась на полете. Спасибо тем, кто догадался
напихать в цереброшлем компенсаторных цепей...

"Наслаждаться полетом, скоростью, криком разрываемого на куски воздуха - и
ни о чем не думать. О белой обезьяне в особенности. Может быть, у меня тоже
врожденный синдром Клоцци?

Наверняка.

Но ведь получается же, - подумал он с веселым удовлетворением. - Искандер
ошибся. Получается!"

Белым пятном мелькнула и исчезла позади одинокая льдина, отколовшаяся от
ледяного поля. Поплавок в хвостовой полусфере уменьшался, мутнел и, прячась
за горизонт, словно бы опять уходил под воду. Вероятно, Искандер уже успел
выскользнуть из поля зрения его радаров. Жаль, нельзя "ослепить" эту
плавучую крепость: одинокий флайдарт против нее - ничтожная величина,
злобная мошка, в лучшем случае способная больно укусить, прежде чем ее
прихлопнут.

Мала скорость, и флайдарт отчего-то рыскает на курсе. Должно быть, не
каждому дано лететь так низко над морем, тут требуются особые рефлексы...
Хорошо еще, что море почти гладкое, не пугает волнами высотой с рубку
ударного крейсера, и даже зыбь не рябит в глазах, а сливается в серый фон.
Еще минут десять такого полета - и, если за это время не собьют, можно
будет набрать безопасную высоту и предельную скорость, прежде чем на
форсаже рвануть вверх. Вслед за Искандером. Куратор равнодушно поздравит с
успехом эвакуации...

"И ни о чем не думать", - успел он напомнить себе, прежде чем его накрыло.

Удар башенного энергоизлучателя боевой платформы пришелся в хвост, короткий
импульс погас в разрушаемых двигателях, и только потому Менигон остался
жив. Катапультирование было мучительным - будто с хрустом рвали зуб, и этим
зубом был он сам.

Удар. Сразу померк свет. Еще один нокдаун - снизу, вдогон. Когда
раскололось выстреленное вверх яйцо пилотской кабины, больно ударило
воздухом, и Менигону показалось, что он врезался в бетонную стену. Падение
продолжалось недолго - над корытом анатомического лежбища раскрылось мягкое
крыло. Парящий полет, медленный спуск к жидкой могиле вблизи точки
замерзания.

Не отпустила Капля...

Обломков флайдарта не было видно, лишь в стороне быстро взмывала к облакам
крутящаяся тучка горячего дыма да плескались внизу бестолковые волны, лезли
друг на друга разбегающиеся круги. Значит, второй удар был оттого, что
флайдарт взорвался, понял Менигон. Хотя, в сущности, какая разница?

Ни единой льдины до самого горизонта. Впрочем, стоит ли продлять агонию?

Лучше, чем кто-либо другой, он знал, как это бывает. Мусорщика со стажем
более десяти лет не удивить уже ничем, и каждый из них знает, чем кончит
рано или поздно. Иногда смерть видно издалека, она подходит мелкими
шажками, так что жертва успевает свыкнуться с мыслью о неизбежном; иногда
она набрасывается внезапно, из-за угла. Последнее обидно - но кому до этого
есть дело?

Может быть, так даже лучше, чем добровольная эвтаназия после утери интереса
к жизни. Кажется, в Ореоле еще не было мусорщика со стажем более семидесяти
лет...

Наполненное ветром крыло медленно парило, спускаясь к океану. Управление
было ручное, две гибкие тяги, - но какой в нем смысл? Здесь нет плотов и
вряд ли каким-то чудом всплывет случайная капсула, а вода в полярных водах
одинакова везде.

Менигон снял с головы ненужный цереброшлем, швырнул вниз, подождал
всплеска. Ста метров высоты хватит, пожалуй, на минуту парения. Жаль,
брошен разряженный до железки пистолет и в рукопашной свалке не добыт
другой. Надо было озаботиться, дабы не продлевать конвульсий. Впрочем,
смерть от переохлаждения сравнительно легка - не хуже многих других.

А все-таки хорошо, что Искандеру удалось уйти...

До воды оставались считанные метры, когда он услышал свист воздуха. Пробив
облака, замедляя скорость свободного падения, к поверхности океана
торопливо опускалась боевая платформа - темный прямоугольник со скошенными
углами. Зависнув на секунду, развернулась, хищно скользнула наперерез.

"Ну и глупо, - почти безразлично подумал Менигон. - Оболванцы стараются,
кажут истовость добросовестных служак... Вряд ли у них есть приказ взять
беглеца живым, а чтобы удостовериться в его смерти, незачем так спешить..."

Удар о воду показался совсем не сильным, а объятия воды не столь
леденящими, как он ожидал. Обожгло холодом, не более. Булькнув, утонуло
"корыто" и, натянув стропы, долго утягивало за собой в глубину намокшие
складки крыла. Утянуло - и пусто... Ни надувного плотика, ни спасжилета. То
ли пилот, приписанный к этому флайдарту, был фаталистом, то ли просто
здравомыслящим человеком.

Менигон вынырнул, отплевываясь. Дыхания он не потерял, и выдержало сердце.
Кожу лица стянуло холодом, ледяные струи растекались под отяжелевшей
одеждой. Медленно колыхалась зыбь. Вода была обыкновенная, почти такая же,
как в земных океанах, только чуть меньше горечи и соли. "Что ж, - подумал
он с последней иронией, было бы досадно целый год прослужить на Капле и ни
разу не попробовать ее на вкус..."

Он видел, как снизилась платформа, зависла в полуметре над вяло шевелящейся
водой, словно застряла в воздухе. Неужели возьмут на борт?

Не возьмут... Не дадут даже подплыть поближе - как видно, наслышаны и
проинструктированы. Глупый инстинкт самосохранения скомандовал нырнуть,
когда один из двоих, вылезших наружу полюбоваться, навел автоматический
карабин, и Менигон с трудом подавил желание подчиниться команде. Какая
глупость... Будь ты хоть трижды жителем Ореола - все равно человеческое
тело цепляется за лишнюю минуту жизни.

Второй, видимо, старший по чину, отвел ствол карабина в сторону... Вот как.
Он жаждет посмотреть, как бывший ведущий эксперт, а ныне разоблаченный
преступник, устлавший трупами свой путь бегства с Поплавка, будет
замерзать. Ну что ж, это не займет много времени, хотя, по правде сказать,
интересного в этом мало.

Один из стоящих на платформе показал на что-то рукой, и тогда второй совсем
опустил карабин. Это "что-то", по-видимому, находилось за спиной, и Менигон
обернулся, вытолкнувшись из воды по плечи. В следующую секунду он уже плыл
к платформе что было сил.

Когда из глубины к поверхности океана всплывает облако хищного криля, вода,
только что бывшая спокойной и как бы маслянистой, вдруг начинает метаться
множеством бестолковых мелких струй и почти сразу вскипает, резко выделяясь
обширным пятном, иногда - правильным кругом. Почуявшие добычу рачки
безумствуют, тысячами выскакивают из воды, щелкая пластинками крохотных
панцирей, и падают обратно с шумом, похожим на дождь. Эти рачки плавают
удивительно проворно. Острые жвалы с легкостью рвут броню местных рыб, не
то что человеческую одежду...

Пятно беснующегося криля всплыло позади - но уже вытягивалось, преследуя
добычу. Менигон терял силы. Мешала тяжесть одежды, мешал воздушный пузырь
под курткой, и щелканье приближалось очень быстро. Он поднял голову.
Багровые круги расплывались в глазах.

"Ну же!.. Где вы там, честные служаки, оболванцы Федерации? Я убивал таких,
как вы, но убивал не так... Неужели ни один из вас не подарит мне пулю?!"

Он увидел их, все ту же парочку служак, и увидел их ухмылки. Платформа
совсем не приблизилась - она медленно-медленно скользила над водой прочь.
Ничуть не быстрее, чем плывет коченеющий пловец в пропитанной водой одежде.
Но и не медленнее.

Оглушительно щелкнуло прямо под ухом.

- Застрелите же! - крикнул, задыхаясь, Менигон. - Скорее, сволочи! Я прошу
милости! Вы мусор, но вы же люди...

Первый рачок вцепился в лицо.

* * *

Медленно, словно большие рыбы, плывут над Каплей корабли эскадры ближнего
прикрытия. На высоте в три десятка километров над океаном они уже прекрасно
видны на фоне звездной черноты. Стоит приблизить такой корабль оптикой - и
его, словно муху под микроскопом, можно рассмотреть во всех подробностях,
вплоть до сварных швов обшивки, избитой ударами микрометеоритов, до сизой
окалины на дюзах...

Незачем рассматривать, лучше обдумать, как проскочить между ними. Правда,
придумаешь тут немногое: если на эскадре уже известно о беглецах, а скорее
всего это так и есть, то обнаружение и уничтожение цели - вопрос минут, и
гарантия стопроцентна. Одна надежда на доброго дядю куратора...

"Тебе надо всего лишь выйти в космос, дальше не твоя забота", - говорил
Менигон.

"Лучше быть мусорщиком Ореола, чем президентом Федерации", - говорил
Менигон.

Посмотрим...

Кстати, где он?

Погони не видно, попыток перехвата тоже. Горизонт чист. Зенитной ракетой с
Поплавка или платформы меня уже не достанут, да и энергоизлучателем,
пожалуй, тоже: не позволит рассеяние в атмосфере. Но то меня, подумал
Шабан, - а Винсента? Позднее стартовал, плохо летел... Удивительно, что
летел вообще!

Он выкрутится. Он всегда находил выход - за себя и за других. "Обо мне не
беспокойся", - сказал он, и не было в его голосе ничего, что пробудило бы
сомнение. Значит, выкрутится.

"Шершень" быстро набирал высоту и чуть медленнее - скорость. Сопротивление
воздуха в стратосфере все же чувствовалось, на кожу передавалась упругая
отдача и легкое, терпимое жжение. У огромной жидкой Капли невелика скорость
убегания, и выход на низкую орбиту возможен уже через несколько минут...

"Там все и решится", - подумал Шабан.

Спокойствие... Сосредоточенность на цели... Давно пропал страх первых минут
полета, вслед за ним без остатка рассосалась вспышка пронзительной радости:
оказывается, он ничего не забыл! А неплохо они усовершенствовали управление
за двадцать лет... И все равно нельзя управлять флайдартом, когда в голове
ревет торнадо. В голове должен царить штиль.

Машина послушно отзывалась на любое желание не мозга - тела. Тело лучше
знает, как лететь. Если бы сейчас навязали воздушный бой, можно было бы
смело принять его, не пытаясь уклониться.

Как нечто мелкое, не заслуживающее внимания вспоминался прорыв к флайдрому
через центр Поплавка. Менигон, старый опытный волк, верно рассчитал за
волчонка: там не ждали прорыва, единственный заслон состоял целиком из
корабельной полиции, меньше всего желавшей связываться с опасной дичью.

На свою беду они все же попытались остановить его. Они пытались его убить,
по приказу или с испуга, и тогда он стал убивать их, как убивал в
Порт-Бьюно почти таких же, как эти. Уже на флайдроме насели так, что
пришлось пустить в ход ритуальный кортик - там он и остался в чьем-то
животе... Они ожидали лишь ненависти глубинника к холуям, они не знали, что
этот человек станет неожиданно для самого себя холоден и расчетлив, что он
вырывается из запертой жестянки не в первый раз...

Невелика разница - из куба или из конуса, вросшего в опрокинутую полусферу.
Детали... Только тот, прежний Шабан уже порядком поистаскан, поизношен и
вдобавок наделен памятью лейтенанта Альвело, рядового оболванца Федерации.
Может, стереть эту память? Винсент говорил, что в Ореоле сделать это
нетрудно, хотя, по правде сказать, это можно сделать и на Земле...

Незачем стараться. Жизнь Шабана - тоже ненастоящая, гуманный подарок Ореола
забракованному мальчишке. По правде сказать, до изгнания в отставку эти две
жизни были схожи, как две шаровые молнии под грозовыми тучами тропиков
Капли. И обе лопнули, как мыльные пузыри.

"Нет, память я не отдам..."

Капля висела под ним, как висела когда-то Земля, и белая звезда отчаянно
слепила глаза. Планета перестала напоминать вогнутую чашу, горизонт
отступал вниз, граница света и тени тихо ползла по облачному одеялу. Яркая
вспышка внезапно прорезала теневую сторону Северного полушария - не иначе,
очередной надводный ядерный взрыв, и довольно мощный. Какая плавбаза
северян перестала существовать?

"Вы сделали глупость, Велич, Андерс и другие, слышите, вы? Не начни вы
первыми, Филипп Альвело был бы сейчас там и вместе с такими же, как он,
истреблял не желающих покоряться северян. Мусорщику Винсенту Менигону
пришлось бы ждать, когда подопечный "созреет" сам собой. Может быть, и
никогда".

Скорость полета росла, но в милосердно врущем цереброшлеме перегрузка
практически не ощущалась, лишь стало труднее дышать. Пожалуй, тело
прибавило в весе раза в три, если считать от земной силы тяжести, а если от
местной - почти в десять раз. Сто пятнадцать километров высоты... сто
двадцать пять... сто сорок...

Для протяженной атмосферы Капли это еще субкосмос - на такой высоте не
сделать и четверти витка. Но выход на настоящую орбиту близок: еще два-три
десятка секунд на крейсерской тяге.

А там посмотрим...

Большие рыбы ходят над Каплей... Словно акулы над головой неосторожного
ныряльщика. На Сумбаве было опасно купаться из-за акул... Попытаться
пр