знает полного безмолвия глубокого космоса и мертвой
тишины безатмосферных планетоидов.

И все-таки оставшиеся в живых не лгут.

Тишина последних часов перед войной запоминается им на всю жизнь.

Качаются на волнах самоходные плоты, баржи, доки. Медленно дрейфуют
плавучие базы флота и авиации. Скользят над Каплей спутниковые станции
слежения - южан и северян. В толще океана чутко дремлют разведенные по
позициям подлодки, словно зародыши в околоплодной жидкости. Внешнее кольцо
обороны южан - полторы сотни капсул, растянутых в боевом положении вдоль
всего экватора, они прекрасно заметны с орбиты. Если поискать, отыщется и
второй эшелон: три крейсирующие на небольшой глубине эскадры субмарин,
готовые устремиться к месту прорыва обороны, если северяне на свой страх и
риск соблазнятся бедственным положением суперкрепости - Поплавка зоны
Федерации. Самая сильная эскадра выставлена против зоны Лиги - это так
естественно, так понятно. Южане страхуются.

Впрочем, по-видимому, большая часть их флота так и не переброшена за Южный
Гольфстрим и пребывает на плавучих базах в умеренных широтах. Несколько
ударных единиц кружат возле поврежденного Поплавка, из разумной
предосторожности оттянутого к самой кромке полярных льдов; немало судов
бродят в южных водах поодиночке и малыми группами. У зоны Федерации свои
проблемы, ненавистные земляне готовятся не к нападению - к обороне.

Лишь Независимые демонстративно проводят в ответ учения своего флота. Лига
и Уния презрительно молчат, вглядываясь в суетливое шевеление на
противоположной макушке планеты.

Не более пяти человек на Капле знают, что спутникам северян осталось
кружить над планетой считанные часы - сейчас, когда в планы молниеносного
удара вносятся последние коррективы, не следует мешать чужим "глазам"
видеть то, что было решено им показать. Свежесформированный Резервный флот
и специальная флотилия, составленная из "Нырков" и прочего несусветного
старья, имитирует наличие главных сил флота вдали от будущего ТВД. Эскадры
космофлота Федерации, пока не обнаруженные противником, выходят на финишную
прямую броска к Капле. Подчиненные Любомира Велича забыли о сне и отдыхе.

Выявленная агентура противника (которой осталось существовать примерно
столько же времени, сколько спутникам слежения) уже передала такое
количество убедительнейшей дезинформации, что никаким аналитикам не удастся
разглядеть ручейков правды в океане ложных сведений, неверных посылок и
ошибочных выводов. Сейчас северяне озабочены: в строжайшей тайне Федерация
готовит транспорт для Капли, груженный новейшими торпедами типа "Шпага", -
торпеды эти, по легенде, созданные на основе известного научного зонда
"Эмпедокл", предназначенного для изучения магматических очагов действующих
вулканов, способны нырять под Вихревой пояс и, пронзая Каплю насквозь,
атаковать цель снизу. Торпед "Шпага" не существует в природе, они попросту
невозможны, однако бездельно шатающийся по Поплавку вулканолог, почему-то
не эвакуированный в числе гражданских лиц и давно попавший в поле зрения
агентуры Лиги на Капле, уже одним своим присутствием подтверждает
информацию, добытую агентами Лиги на Земле.

Затишье перед ураганом.

После двадцати лет относительного спокойствия Земная Федерация вновь готова
к войне за возврат колоний и постарается обеспечить себе тактический
перевес стремительным захватом Капли. Сжатая пружина непременно попытается
распрямиться. Но - не теперь.

Еще есть время подготовиться к обороне, а возможно, и упредить землян с
первым ударом. Несколько дней, а то и недель - более чем достаточный срок
для перегруппировки сил.

Тишина хороша лишь тем, что она - тишина.

И плоха тем, что всегда кончается. Рано или поздно.


Ударный флот адмирала Мрыша, заранее сосредоточенный на субэкваториальных
плавучих базах, поддерживаемый Вспомогательным флотом и авиацией, начал
боевые действия в точно рассчитанное время. Несколькими часами раньше в
миллипарсеке от Капли, на самой границе звездной системы в угольно-черном
облаке, скрывающем устье субпространственного Канала "Земля - Капля",
начали вспыхивать звезды: туннельные корабли Федерации, выскакивающие из
устья на релятивистской скорости, заранее включали противопылевой щит. Но в
облаке "звезд" не было видно, а вне облака сияние меркло.

Одновременно вторая эскадра военно-космических сил Земли, проделав кружной
путь цепочкой субпространственных нырков "Земля - Новая Терра - Хлябь -
Капля", вывалилась из жерла другого Канала, неудобного для чужаков и редко
ими используемого. Тем не менее одинокий грузовоз Унии, возвращавшийся с
Капли порожняком, повстречался ей сразу же по выходе из последнего нырка и
просуществовал ровно столько, сколько потребовалось, чтобы дать команду на
уничтожение цели. Торговое судно было обращено в облачко газа и быстро
остывающей космической пыли раньше, чем его экипаж успел сообщить о
нежданной встрече.

Три всепространственных крейсера Федерации - хрупкие, скромно вооруженные и
ненадежные посудины, главная сила и спасение которых заключались в
способности вынырнуть и так же легко нырнуть в субпространство где угодно и
когда угодно, - вломились в систему белой звезды, выскочив сразу на высокую
орбиту вокруг Капли, в то время как корабли первой эскадры только начинали
торможение на подходе к планете. Плавучие терминалы северных зон еще
продолжали принимать челноки с проплывающих в трех тысячах километрах над
ними мирных грузовозов - а спутники северян, нацелившие на планету "глаза"
оптики и растры радаров, уже начали гореть. Щедрые серии энергоимпульсов
простреливали атмосферу, промахи ложились в океан, в точке удара луча
рождался кипящий колодец и, схлопываясь, закручивался водоворотом.

Операция развивалась удачно. Участь спутников северян в считанные минуты
разделили четыре беспомощных грузовоза. В суматохе сражения едва не была
подбита "Рона" - последний земной транспорт, ушедший с мирной Капли.
Поспешивший на перехват туннельный корвет Лиги, способный легко уничтожить
любой из всепространственных крейсеров Федерации, но бессильный в схватке
один против трех, был связан боем до подхода эскадры. В последний момент
ему удалось разменять себя на один из крейсеров - ничтожная потеря для
землян, грошовая плата за лишение противника космического прикрытия.

Полная блокада Капли. Ближняя. Дальняя. Блокада системы белой звезды.
Блокада всех четырех субпространственных Каналов. Немедленное уничтожение
любого звездолета противника, обнаруженного вблизи "санитарной зоны".

Пока всего лишь поддержка. Необходимая, но еще ничего не решающая. Успех
или провал всей операции зависят от того, как пойдут дела там, внизу, под
слоем облаков, укрывших несуразный, похожий на круглый аквариум, водяной
шар - Каплю.


Пилот поисково-спасательной службы был немногословен и, по всему видно,
крайне недоволен полетным заданием. Лети, наматывай километраж над опасными
тропическими водами, спасай какого-то штрафника... Ценный груз! Еще
неизвестно, чего от него ждать: среди глубинников каждый второй с придурью
- можно себе представить, каковы их штрафники! Не дали даже нормальной
платформы - пятьсот миль над океаном на валком "попрыгунчике" рикошетного
движения, во имя неизвестно чего, в то время как другие, добивая флот
северян, рискуют немногим больше, зато хотя бы заняты делом... Эти мысли
отражались на лице пилота предельно ясно, и рассказ о событиях последних
дней приходилось вытягивать из него с трудом и по частям.

Мысль о риске была неискренней, и Филипп улыбнулся. В мирное время - да,
пожалуй, но в военное да еще на ровной зыби нет транспорта безопасней.
Засечь "попрыгунчика" очень непросто.

В морских делах пилот разбирался слабо; где не знал, там поминутно ссылался
на секретность, но Филипп уловил главное: погранфлотилия преобразована в
Резервный флот и, по-видимому, уже принимает участие в боевых действиях.
Вот и ладно... Значит, будут нужны глубинники и можно надеяться не только
на отсрочку наказания, но и на полное прощение. А если не повезет - что ж,
лучше погибнуть в настоящем сражении, чем на дворницкой работе, выметая из
Гольфстрима всякую дрянь.

И куда лучше всплыть из глубины пузырем раскаленного газа, чем прозябать на
Сонной субмарине с ее полоумным капитаном...

При воспоминании о старике Филиппа передернуло. Спрятался... Двадцать два
года под водой - зачем так жить? Чтобы жить?

Бессмысленно было звать его с собой. И осудить - непросто. У каждого свой
путь.

Слова старика о том, что еще неизвестно, кто кого должен прощать, Филипп
выгнал вон, мотнув головой: потом, потом, не сейчас! Не то время. Муравей,
обороняющий свой муравейник, вздумал сводить счеты с другими муравьями...
Раздавить такого муравья.

"Неинтересная война" - таково было наиболее емкое определение событий,
данное пилотом. Слишком все просто. Слишком внезапным и сокрушительным был
удар, чтобы северяне успели принять контрмеры. Их Поплавки фактически
испарились, успев выпустить лишь несколько десятков баллистических и
крылатых ракет - без точного целеуказания, без смысла. Из пятидесяти трех
известных баз северян в первый же день было уничтожено больше сорока,
остальные пока отбиваются, но, ежу понятно, долго не протянут. "Моби Дик"
адмирала Мрыша, флагман Ударного флота, пересек Северный Гольфстрим...

- Мне-то что-нибудь останется? - спросил Филипп и тут же прикусил язык:
амортизация кабины "попрыгунчика" при рикошетах от воды оставляла желать.

Пилот задумался.

- Может, и останется, - сказал он наконец. - Зачистка такой акватории...
ну, ты сам понимаешь. А то и всерьез повоевать успеешь, может, два дня,
может, три.

- А ты?

- А я не слишком рвусь, - неискренне буркнул пилот, и Филипп заметил, что
он завидует коллегам.

"Кто откажется поучаствовать в уничтожении отступников и предателей, в
скоротечной победоносной войне, небрежно обзывая ее неинтересной? Кто
откажется обеспечить себе в старости какие-никакие воспоминания, не говоря
уже о пенсиях и специальных льготах? Нет таких. Пораженцев и прочих
подцепистов на Капле не держат за ненадобностью. Человечество должно быть
сильным и гордым, а для этого ему необходимо быть единым - я и сейчас так
считаю. Разве не за Воссоединение человечества погибли многие, прямо или
косвенно, - капитан Богданов, например? Я ведь понимаю, что без жертв в
таком деле не обойтись - вот только почему-то сам отказался стать первой
жертвой во имя Воссоединения... Да и первой ли? Неужели проблема только в
том, что войной руководят не те люди? Однако война есть война, кто бы ею ни
руководил. Да и где их взять, этих других? И даже, возможно, Глист Андерс
на самом деле вовсе не подлец, а жертва собственной ошибки на пути к
великой цели, достойная всяческого понимания и прощения... Разве Капля - не
первый шаг к Воссоединению? Разве это не то, за что стоит драться? Война за
Воссоединение справедлива - выше Вихревого пояса северянам нет места. Пусть
тонут, если не хотят сдаться на милость".

Пилот перевел управление на автоматику. Удары о воду стали мягче.

- Куда мы летим? - спросил Филипп.

- Прыгаем. - Пилот кратко выругался, демонстрируя отношение к матчасти, а
заодно к своей участи. - Разве это полет? На Третий контрольный.

Что ж, можно и на Третий. Хотя база "Ураган" сейчас, по идее, ближе к
театру военных действий. Филипп замолчал. Болели глаза от мелькания воды.
Тонированное стекло обзорного экрана с обидным правдоподобием отражало
чересчур скуластое лицо с коротким носом, низкий лоб с крупной потной
морщиной и широкий череп с журавлиным клином спутанных жестких волос,
теснимым с флангов двумя залысинами. Плюс отросшая щетина, хронически
воспаленные глаза, нарождающийся чирей на шее... Н-да-а... Не красавец.

И наплевать. Своей женщины нет и вряд ли скоро будет, а Джильде все равно...

"Тьфу, - подумал он, сердясь на себя. - Кобель. Нашел время думать о
девках!"

Старик сдался, отпустил на волю всего в сорока милях к северу от
Гольфстрима. Воздуха, правда, не дал, и Филипп, понимая, не стал
настаивать. Вверх, скорее вверх - но наверху двое суток бушевал тайфун,
обычный в это время года, и не позволил подняться к поверхности, заставил
дышать кислым смрадом, уже не поддающимся никаким регенераторам, по-рыбьи
разевать рот, цепенеть в полуобмороке углекислотного отравления...

Но удалось переждать и всплыть. И удалось ожить, впустив в капсулу скверный
воздух Капли. Это главное. А потом - позвать на помощь и ждать.

Ждать пришлось совсем недолго - эфир словно взорвало запросами с Третьего
контрольного. А потом: "Держитесь... Высылаем... Обеспечим..." Неужели
потери в опытных глубинниках столь велики?

Сам не зная зачем, он задраил люк снаружи, прежде чем бросить сочащийся по
швам "Нырок". Из воды торчала только рубка - и еще будет торчать день-два,
медленно погружаясь по мере набора воды, пока не уйдет в океан навсегда. На
глубине километров в двадцать, не больше, капсулу раздавит - со стороны это
похоже на небольшой взрыв, - и уже значительно глубже, вблизи границы
Вихревого пояса, а то и в нем самом, раздавит реактор, хаос течений
разнесет топливо по всей Капле, отчего изотопный состав морских солей
изменится на исчезающе малую величину.

"Наплевать.

Идет война. Скорее всего достаточно быть как все и не слишком молоть
языком, и после победы забудется предвоенная дурь и подлость - попытка
бросить наживку северянам, неудавшееся убийство Лейфа, глупые подозрения
покойного Андерса...

А если это и не так - все равно. Поступай как должно, и будь что будет.
Права остаться вне драки у меня нет.

Я их прощаю. Потому что иначе не прощу себе. Граф Монте-Кристо..."

Филипп закрыл глаза.

"Сколько мучений - и как просто оказалось принять решение! Идет война.
Авиация, поднятая с субмарин-маток, наносит удар за ударом. Южнее
пятидесятой параллели противоположного полушария все, что не сумело вовремя
погрузиться, от капсул и ничтожных "плавучих блюдец" до плотов-баз, на
которых могла бы свободно порезвиться танковая рота, уже перестало
существовать. Но враг еще кусается. Тяжелая ракета с узкими, как плавники
тунца, крыльями рыщет над океаном, то прижимаясь к самой зыби, то свечкой
уходя в высоту в попытках не попасть под антиракету или лазерный импульс. В
какой-то момент ее корпус лопается, словно скорлупа перезревшего ореха, и в
океан рушится длинная глянцевая торпеда - возможно, без ядерной силовой
установки, с ничтожным запасом хода, но не менее чем мегатонной головкой.
На направлении главных ударов подлодки идут так густо, что она может
уничтожить сразу две, а то и три цели.

Нет войны без потерь. Но так или иначе северяне получат свое, давно ими
заслуженное.

А чужак с А-233?

Почему в этом мире нет простых ответов?

Пилоту достаточно ЗАХОТЕТЬ, чтобы боеприпас ушел с подвески. Слишком многое
мы можем сделать, стоит нам лишь захотеть. И я этого хотел. Много раз.
Пока, наконец, однажды не захотел такого, чего конструкция флайдарта не
смогла выдержать - и бесконечно долгое кувырканье, мелькнувшие за фонарем
кабины отломленные плоскости, выявленный медкомиссией синдром Клоцци и
позорная отставка по непригодности... А потом, уже на Прокне, я, храбрясь,
просил выпустить меня в полет таким, как я есть, без накачки медицинскими
снадобьями - и Поздняков, похлопав меня по плечу, сказал значительно:
"Нельзя, Искандер, нельзя этого", - и я не решился оспорить...

Хотеть и решиться - это разное".

Филипп вздрогнул так, что пилот с опаской покосился на него, и тогда он
легонько усмехнулся и кивнул, показывая: ничего страшного, это только сон.
Со всяким бывает. Глупый сон, и ничего больше.

* * *

Субэкваториальные контрольные посты - в некотором роде плавучие аналоги
сухопутных погранзастав - схожи друг с другом, и лишь опытный глаз может
издали различить их по малозаметным особенностям конструкции. Плот как
плот, круглый, как тарелка, и очень большой. Но Третий, точно. Сразу узнал.
Вон полощется флаг на длиннющей мачте, гнет ее в дугу, вон борт изъязвлен
следами желтого прилива двухгодичной давности - это еще без меня было, а
вон кое-как восстановленная надстройка, о которую полгода назад при заходе
на посадку разбился вдребезги учебный флайдарт - это уже при мне, сам видел.

Пилот не приводнил "попрыгунчика" у причала - посадил прямо на флайдром, на
резервную полосу, словно я не штрафник, вчерашний полупокойник, а невесть
какая шишка с начальственным мурлом. Не успели мы с пилотом нацепить
фильтры и откинуть фонарь, вижу: бегут к нам. Даже интересно стало. Впереди
всех поспешает некий долговязый штатский, аж взопрел на бегу, и рожа его
кажется мне смутно знакомой. Где-то я его видел, уж не на Поплавке ли?

И как приблизился он, так я и вспомнил: Челлен... нет, Шелленграм из отдела
Перспективного Планирования. Тот самый, что пялился на меня, как на
диковину какую, на уступе флайдрома, когда меня вывез с Пятнадцатого поста
покойный Глист...

А теперь, как видно, прилетел по мою душу. Вот и переполох в эфире, вот и
необычайная скорость моего спасения прояснилась - лучше не надо.
Размечтался о нормальной службе, дурак!

Ох, чую, зря я не остался у старика на Сонной субмарине! Беседовали бы
сейчас, пили самогон, а ржавые торпеды оберегали бы наш покой почище
собачьей своры...

Жду. Жарко, тени нет. Бежать? С плота не убежишь, да и некуда. Ладно, не
будем трепыхаться раньше времени, не доставлю я им этого удовольствия. Кто
вообще такой этот Шелленграм? Ведущий эксперт отдела Перспективного
Планирования... шишка выше среднего размера, ну и что? При чем здесь
перспективное планирование? Какое я к нему имею отношение? Если только весь
этот отдел сверху донизу не рядовое подразделение контрразведки, что очень
может быть.

Гляжу: перешел на трусцу господин ведущий эксперт, потом и вовсе на шаг.
Обогнали его и, понятно, подлетают прямо ко мне два рыла из корабельной
полиции. Их и в форму одевать не надо - по мордам сразу видно, кто они
есть. Пилот на всякий случай, будто невзначай, отошел за "попрыгунчик", да
только не пилот их интересовал. Я опомниться не успел, как мои локти
оказались выше затылка, глаза уперлись едва ли не в посадочную полосу, а
афедрон смотрит кверху, дразнит какой-то флайдарт, делающий посадочный круг.

И слышу:

- Отставить. Отпустите его.

Негромко так, но веско. Видно, привык командовать господин эксперт.
Повиновались рыла.

- Следуйте за мной.

Следую. Не к борту, а наоборот, что уже хорошо: значит, расстреляют меня не
прямо сейчас. Мимо ремонтных стапелей, мимо садков, кишащих крилем, мимо
памятной надстройки, мимо мачты с хлопающим флагом... Впереди господин
эксперт, за ним я, по обе стороны от меня - рыла, а сзади подоспел и
семенит кругленький майор корабельной полиции, еле дышит и даже не
покрикивает, над черной фуражкой столб горячего воздуха, из-под козырька
ручьи текут. А вот господин ведущий эксперт вроде бы и не вспотел, и с
дыхалкой все в порядке, словно и не бегал.

Мимо реакторного колодца, мимо гауптвахты, мимо ракетных шахт...

Не поверил я глазам, когда мы дошли до верхнего жилого отсека, где обитает
только высшее начальство поста и такие гости, как этот Шелленграм, и здесь
встали на якорь. А уж потом не поверил ушам:

- Оставьте нас вдвоем. Можете быть свободны.

Вот этого полицейские ожидали еще меньше, чем я. Только рыла растерялись
молча, а майор попытался возражать, но господин эксперт сунул ему под нос
какую-то бумагу - он и завял. Я даже пожалел, что я не эксперт.

- Следуйте за мной. - Это он мне.

Каюта на плоту - не кубрик на субмарине. А таких роскошных апартаментов я и
на Поплавке не видел. Спальня Джильды в сравнении - вонючий чулан. Хорошо
устроился ведущий эксперт, местное начальство расстаралось на всякий случай.

- Зайдите в санблок, лейтенант. Приведите себя в порядок.

И я молча иду, моюсь и бреюсь. Вытираюсь крахмальным полотенцем! Щедро мажу
кремом воспаленную кожу! Сибарит