же.

И тут вызывают третьего. Не меня. Вот это номер! Чувствую - вспотел. Я-то
всегда был третьим - выше не лез, но и ниже не опускался. Неужто вчерашние
19 вместо 20 мне так подгадили? Да не может быть!

Четвертый - и снова не я. Да что же это на свете делается, а? Не бывает
таких чудес. Пятый! Шестой!..

Как до одиннадцати дошло, так я и нервничать, и потеть перестал. А вот
злиться начал. Вызывают меня двенадцатым. Среди тех, кто вышел раньше,
дураков не нашлось - вакансии в метрополии расхватаны до последней. Гляжу,
что осталось. В общем, ничего хорошего, но есть варианты просто плохие, а
есть хуже некуда.

Вышел я, как положено, каблуками щелкнул. Сделал оловянные глаза,
протарахтел:

- Курсант
Филипп-Мария-Хосе-Фернандо-Лусия-Мигуэль-Хуан-Рикардо-и-Аугуст-Диего-Мануэль
Альвело!

Схулиганил слегка, хватило бы одной фамилии, но уж больно злость взяла.
Сразу тихо стало. То есть и было тихо, но стало тише куда. Кое-кто из шишек
поморщился, а Кашалоту хоть бы хны. Вытер он ладонь специальной тряпочкой,
пожал мне руку, снова вытер и говорит:

- Поздравляю вас, лейтенант. - Тут адъютант подскочил, сует в меня знаками
различия. - Назовите выбранное вами место прохождения службы.

А я, признаться, был настолько уверен, что останусь на Земле, что о других
мирах как-то не задумывался. Слышал только разговоры, да на занятиях
изучали тот или иной театр. А чтобы поговорить хоть с одним из отслуживших
там - ни-ни. Так и не удосужился.

- Капля, - говорю наобум. Ну, не совсем, то есть, наобум, а с соображением.
Не на Новой же Терре плавать в ихних канавах, там подводников за людей не
считают и карьеры не сделаешь. Капля - иное дело, только там глубиннику и
жить. Если бы какая другая планета дала сорок восемь вакансий, любой бы
насторожился, а для Капли - нормально. Войны там, кажется, сейчас нет.

Вижу: ни одна из шишек не выразила удивления, значит, угадал. Один только
Морж, как мне показалось, шевельнул легонько бровью, словно зачесалось у
него там, а Кашалот уже гундосит свое:

- Поздравляю с выбором, лейтенант. Дальнейшее зависит от вас. Будьте
достойны, а за Землей служба не пропадет. Удачных всплытий!

- Рад служить, - отвечаю уставно - и марш в строй. А Кашалот уже вызывает
следующего.

В общем, дали мне пинком под зад - катись с Земли, не нужен. Дождались мы
конца церемонии, прокричали гимн, посрывали с себя курсантские петлицы, как
традиция велит. Петр оказался тридцать девятым и тоже выбрал Каплю.
Остальные - кто во что горазд, один умник-камикадзе даже Малый Эдем назвал,
совсем гиблое место.

Последнюю сотню курсантов выпустили не лейтенантами, а мичманами - ну так
кто ж неволил учиться на глубинника, если ленив или глуп? Поделом. В какую
лямку влез, ту и тяни.

Получили мы свое - и кто куда, не то что вчера. Кто удачу праздновать, кто
горе заливать. Петерсен, последний в списке лейтенантов, ржет
по-жеребиному; Бруцци, первый в списке мичманов, рыдает в голос, точно на
его глазах тонет Апеннинский полуостров. Еле увели его. В Центре тихо
стало, салаги попрятались. Прикрепил я в уборной перед зеркалом новые
петлицы со знаками различия и эмблемой военно-морских космических сил,
прицепил к поясу кортик - ничего, смотрится. Узнал, когда ближайший рейс на
Каплю - оказалось, послезавтра, - забежал домой переодеться. Хозяйка
только-только собралась повысить мне квартплату, поскольку теперь я
лейтенант, тут-то я ее и огорошил: отбываю, мол, а через пятнадцать лет
вернусь - вот тогда и поговорим. Красная она сделалась, но ничего мне не
сказала, да и что тут скажешь. Притом видит: злой я, лучше не связываться.

Еле дождался я вечера - и тотчас в тот бар, где Моржа вчера видел. Сижу, от
девочек отшучиваюсь, жду. Так и есть: появился - и сразу к стойке, будто
намагниченный. Ну, дал я ему принять пару стопок, чтобы разогрелся, а потом
рядом подсел и выпивку на обоих заказал. Мне теперь можно, тем более вне
службы.

Морж ничего, не отшил. Мужик он правильный, к курсантам зря не придирается,
его у нас уважают. "Твое здоровье, - говорит, - лейтенант, оно тебе
понадобится", - и выпил залпом, как у этих русских водится, палец понюхал,
усами зашевелил. Потом спрашивает:

- Ты, сынок, сам-то откуда?

А я и не знаю откуда, какая у меня малая родина и какое мое настоящее имя.
Заказал сразу бутылку кокосовки и объяснил ему, что пяти лет подобрали меня
в Талькауано на развалинах после Большого Андского толчка, когда не то что
дома - горы по макушку в землю проваливались и полгорода цунами смыло.
По-испански я тогда ни слова не говорил, только на интерсанскрите, из чего
следует, что турист, родных моих так и не нашли, ну а дальше - понятно -
воспитательный дом, кадетская школа ВМФ, Икике, Исафьердур, Корсаков, а
теперь вот Новый Ньюпорт.

- Корсаков? - оживляется Морж. Поговорили мы о Корсакове, тамошнее пиво я
похвалил - чисто из вежливости. Рассказываю и знай ему подливаю кокосовку,
а он себе в пасть опрокидывает, как заведенный.

- Ясно, - кивает. - Сирота, казенный кошт. У нас в Центре таких любят.
То-то и гляжу, что на латиноса ты не похож, скорее уж среднеевропеец...
Имен тебе в детдоме навешали?

Ну и пошел у нас треп. Вижу, доходит понемногу Морж до нужного градуса, и
прямо брякаю: что, мол, за дела, отчего я обойден? Был третьим, стал
двенадцатым, так почему, спрашивается, сразу не сотым?.. Хорошо, что
вовремя остановился, а то чуть было не прорвало меня всерьез.

Морж посмотрел так, с прищуром.

- А "сынки"?

- Что, так много? - спрашиваю. И уже начинаю подозревать, что больше
говорить не о чем. Адмиральские чада и прочие родственники - это святое.
Привилегий в учебе им, конечно, не бывает, а вот в выборе вакансий... Коли
"сынок" не полный дебил, свою "двадцатку" на выпускном экзамене он всегда
получит, так что сиди и не чирикай, пока не упекли тебя куда-нибудь в Малый
Эдем плавать в радиоактивных лужах.

- А что "сынки"? - супротивничаю уже из принципа. - Двоих знаю, нормальные,
кстати, парни. Ну, может, еще пара-тройка наберется, кого не знаю, кто
языком не трепал. Но не десяток же!

- Не все так просто, лейтенант, - отвечает Морж, и видно: знает что-то, а
сказать не может. - Если тебе интересно, то я был против. Тебя это утешает?

- Вообще-то не очень, - говорю. - Но все равно спасибо.

- Пожалуйста. И вот тебе совет: не ищи справедливости, в лучшем случае
найдешь целесообразность. "Сынки" полезны в одном: благодаря им на
периферию иногда попадает кое-что стоящее. На ту же Каплю. Вот ты, к
примеру. Федерация не внакладе. Удачных тебе всплытий, лейтенант.

Допили мы с ним кокосовую, взяли тминной. Девочки давно потеряли к нам
интерес, всего одна и сунулась, а Морж только рыкнул из-под усов - сдуло
ее. Тут я и говорю:

- Ладно, замнем. Выбрал Каплю - и выбрал. Но вам-то почему это не
понравилось?

- Кто тебе сказал? - бурчит Морж.

- Да никто. Показалось мне.

Он только опрокинул очередную, крякнул и соленого трепанга спросил. А я -
была не была! - уняться не хочу, хорошему человеку надоедаю. Чего там,
послезавтра меня здесь нет, отрезанный ломоть, а с Капли могу поплевывать
хоть на Моржа, хоть на Кашалота, хоть на самого главнокомандующего.

В самом деле, Капля не худший вариант. Приличная планета, кислород,
натурализации - химию организма ломать - не нужно, а что жидкая, так не
беда, на то мы и глубинники, кого же там ценить, как не нас?

Долго я эту мысль развивал. Мол, тут меня, кроме привычки, ничего не
держит, и еще неизвестно, кто окажется в выигрыше, я или "сынки". Мол, в
земных океанах и не нырнешь как следует - дно повсюду. Мол, слабаки и в
речках тонут, пугать меня нечего, не пугливый. Мол, половина нынешних
адмиралов выслужилась на Капле, не где-нибудь. А не сделаю карьеры -
вернусь через пятнадцать лет на Землю, куплю плот с садками - креветок
выращивать...

Морж сначала лицом закаменел, потом гляжу - усмехаться начал, а потом
сморщился так, будто я ему вместо тминной лимонной кислоты в стопку
набулькал. Помолчал чуток и говорит мне вполголоса:

- Ты там для начала просто выживи. Был слух, что со следующего года пойдут
ускоренные выпуски, специально для Капли. Не знаю, как в других Центрах, а
у нас точно. Погружение - всплытие, всплытие - погружение. Торпедная атака.
Ракетный залп. Полуторагодичный курс - и иди плавай. Вернее, тони.

- И "сынков" тоже? - интересуюсь.

- Нет, зачем же. Наиболее способных соберут в отдельный поток - и базовый
курс. Ты ведь знаешь, кто у нас наиболее способные. Остальных - вслед за
тобой. Капля уже не в первый раз требует раз в десять больше того, что мы
можем дать. Вот, решено пойти навстречу.

- Война? - спрашиваю я тоже шепотом, чтобы народ зря не пугать. Что-то не
приходилось мне слыхать о войне на Капле, хотя и мира там нет, конечно. -
Земля решила взяться за Лигу?

- Почем мне знать, лейтенант. А тебе это не нравится?

- Нет, отчего же, - говорю. - Человечество должно быть единым, кто спорит.

Ничего он мне не сказал. Ни о Лиге, ни об Унии, ни о Разделении, хотя на
Капле, сколько я знаю, это самая больная мозоль. А ведь мог бы сказать, у
русских по этой части большой исторический опыт. Свою страну потеряли,
другой не создали, и нигде их не любят.

- На всякий случай запомни: все может быть. И еще: я тебе не говорил, ты
меня не слышал, понятно?

Я киваю: понятно, мол, - а он трепанга жует, сок с усов слизывает и знай
себе учит салагу-лейтенантика уму-разуму:

- Мне что - плевать. Старый Морж лежит на пляже, бока греет. Чего
уставился? Морж и есть, думаешь, не знаю, как вы меня зовете? Выслуга идет,
до пенсии год, чего еще желать? Я о себе думаю, и ты о себе подумай.
Кстати, забыл спросить: ты что, в самом деле собрался геройски погибнуть,
как трепался вчера на экзамене?

- Смотря в какой ситуации, - отвечаю, - а то и придется. Лучше бы, конечно,
не пришлось.

- Ну и дурак, - говорит он, а я ушам не верю. Морж весь красный, глаза не
на месте, набычился - проняла его тминная. - Ответил, как учили, не спорю.
По принципу нанесения противнику максимального удара... то есть урона...
даже Кашалоту понравилось. Только вот что я тебе скажу, малыш: плюнь! Плюнь
и ногой разотри. А если какой-нибудь хмырь начнет тебе втолковывать, будто
идеи политиков стоят хотя бы одной человеческой жизни, - молча дай хмырю в
морду. Не вздумай помереть ради чужих игр. Припрет по-настоящему - лучше
сдайся в плен и сохрани себя, но никому не позволяй распоряжаться двумя
вещами: твоими мыслями и твоей жизнью, ты меня понял?..

* * *

Вот этот-то разговор с Моржом я и припомнил, пока ко мне приближалась чужая
капсула - сначала на полной скорости, затем сбавив ход до малого, так что
даже видно было, как хищная водоросль метнулась к ней из глубины,
попыталась присосаться и соскользнула под винты. Тут уже я разобрал, что
это не совсем "Удильщик-IV", то есть не стандартный, а доработанный:
обшивка другая, а над рубкой башенка для импульсного лучевика средней
мощности. Само собой разумеется, чужие зоны никакой техники с Земли не
получают с тех пор, как отделились, но ремонтные базы у них неплохи, до сих
пор вон используют старье - наше, между прочим! - и даже совершенствуют.

Застопорился чужак носом к моему борту - рукой достать. А я стою столбом и
не знаю, что делать. В шахтах у меня четыре тактических ракеты
тридцатикилотонного эквивалента каждая, торпедные аппараты тоже не пусты,
так что разгонять реактор в целях максимального урона противнику нет
никакой необходимости. А только сунься я с палубы в рубку - вмиг сожжет.
Личная пукалка, правда, при мне, но применить ее я всегда успею, тем более
что чужака пукалкой не утопишь, против капсулы она пшик. Разве что
застрелиться - но как раз это всегда успеется. Опять же: смущает Морж со
своими советами...

Не очень-то он прав был, вот что я вам по секрету скажу. Нам, глубинникам,
однажды показали трофейную запись допроса пленного - зрелище не для
слабонервных. Флаг-офицер Людмила Прокопович прямо в просмотровом зале в
обморок опрокинулась. Не думаю, чтобы и наша флотская контрразведка вела
себя деликатнее с теми, кого захватили мы, все равно из какой они зоны.
Поговаривают, правда, что сейчас в ходу гуманные методы, ментоскопирование
или что-то в этом роде, - но с того не легче, итог все равно один:
выпотрошат и ликвидируют. Из плена еще никто назад не возвращался.

Номер на борту капсулы: А-233, значит, чужак из зоны Лиги. Сумел
проскользнуть незамеченным, поразбойничал в наших водах - и полным ходом к
своим, пока не засекли, а узрел над собой беспомощного противника - рискнул
всплыть, не побоялся ловушки. Не трус. Так я и думал, что он лигист. В эти
воды капсулу из зоны Унии разве что случайно занесет, а Независимые здесь
не появлялись, наверное, со дня Разделения - их зона на противоположной
стороне Капли.

Смотрю, поворачивается ко мне бортом. Притянуло друг к другу оба корыта,
проскрежетал борт о борт, запищали придавленные морские репьи -
автоматическая швартовка. Где репьи не так густо наросли, там видно, что
цвет капсулы сине-зеленый, как у северян принято. Никто не понимает, для
чего они красят свои посудины в защитный цвет: для самоуспокоения, что ли?

И вижу довольно отчетливо: этого мне уже не узнать никогда.

Тут на хребтине чужой капсулы с ржавым визгом сдвигается люк, и подъемник
выносит на палубу чужака. Человек как человек, напрасно нам врали, будто в
зоне Лиги люди подвергают себя глубокой натурализации и у них ласты да
жабры отрастают. Ничего подобного. На вид парень моих лет, только чуть
повыше и в ихней смешной форме. Ну да мне сейчас не до смеха.

Хорошо, что я к кобуре не потянулся - вовремя разглядел, что ствол лучевика
на башенке глядит точно на меня. Сделал полшага в сторону - отслеживает.
Двум пилотам в "Удильщике" делать нечего, значит, автоматика.

- Привет, - говорит чужак. - Загораем?

Акцент у него легкий, но заметный. Со времени Разделения прошло всего-то
три десятка лет, а язык уже меняется, дробится на диалекты. Этак лет через
сто совсем друг друга понимать перестанем.

Утонуть мне в луже, думаю. Какое мне дело, что тут будет через сто лет?

Кивнул я в ответ. Тут совсем чудные дела пошли: перепрыгнул чужак ко мне на
палубу, на меня ноль внимания, осмотрелся, ногтем обшивку поколупал.
Буркнул только сквозь дыхательный фильтр: "Здесь стой", - и шасть в
подъемник.

Ну, стою. Дрожь, признаться, во всем теле, и по спине пот бежит. Лучевик с
башенки мне в лоб направлен: мол, хочешь еще пожить - не дергайся. Знакома
мне эта автоматика, надежней ее ничего нет. И даль моей карьеры, как
говорится, видна совершенно отчетливо: усыпленным или обездвиженным
путешествовать к лигистам - до границы зоны Федерации часов семь хода в
кавитационном режиме; между прочим, по пути не раз утопить могут, - а
дальше уж как повезет, при хорошем поведении в плену есть шанс умереть без
особых мучений. Может, думаю, лучше сразу цапнуть кобуру и получить луч в
голову?

И надо бы - а не могу. Шансов нет, а человек еще на что-то надеется, так уж
он по-глупому устроен. Инстинкт самосохранения для зверья хорош, а человеку
он сплошь и рядом во вред, на то мы и цари природы.

Само собой разумеется, это я уже после додумал, а под стволом лучевика
мысль одна: прямо сейчас тебя отправят к праотцам или чуть погодя? Не знаю,
сколько времени я так простоял, пока чужак в моей капсуле хозяйничал, как у
себя дома. Потом гляжу - вылез он, пылинку с рукава стряхнул и говорит:
"Ну, бывай", - а сам перепрыгнул на свою палубу, сделал мне ручкой и
сгинул, только люк за ним лязгнул. Отошла его сине-зеленая посудина на
кабельтов и погрузилась, как ее и не было. Только водовороты закружились.

Ну и дела, думаю себе. Понимаю прекрасно, что ничего еще не кончилось, а
все-таки легче на душе стало. Кинулся вниз - там порядок. И с реактором
порядок, и с торпедами, и со связью все то же самое - нет связи, "мозг" на
три четверти сдох, в чем чужаку и надо было убедиться, как я понимаю.
Посторонних предметов в рубке не наблюдается. Прогнал тест - все
по-прежнему. Скрипнул зубами, надел шлем сразу ослеп и оглох, то есть и тут
без изменений.

С час, не меньше, я вычислял, что же он тут без меня делал, искал подвох.
Не нашел. Неужто отпустил меня? Не взял пленного, не соблазнился записать
на личный счет уничтоженную капсулу? Странный нынче пошел вероятный
противник, загадочный. Понимаю, конечно, что в его воле отойти подальше от
греха и оттуда долбануть меня торпедой, но что-то говорит мне, чтобы я зря
не трепыхался. Не будет торпеды. Уж если на то пошло, ничто не мешало ему
тихо-аккуратно пустить меня к Вихревому поясу лучевиком, а вот - не пустил.

Еще через час выбился я из сил, ничего не нашел, ни до чего не додумался и
тут обнаружил пропажу. Что бы, вы думали, пропало? Исторический роман из
книги! Книга пуста, вкладыша с романом нет. Так я и не дочитал, как де
Ренси полечил маркиза от спеси своей верной бензопилой и что в это время
поделывали его закадычные друзья Жан де Бюст и Пьер Гудрон. Признаться,
нисколько не пожалел об этом, зато над чужаком посмеялся вволю. Видно,
совсем бедолагу скука заела. Ну пусть себе читает, я не против.

А время знай себе идет, вот уже солнце зенит прошло - самые противные часы.
Жарко, сил нет, небо очистилось, на море взглянуть больно. Внутри капсулы
полегче, но тоже не курорт. Купаться - кто как, а я пас. Хищные водоросли
еще не самая главная гадость, а вот облепит тебя стая криля - "мама"
сказать не успеешь, второй слог обглоданный скелет договорит, если сумеет.
Жуткие твари. Словно мстят человеку за то, что сами съедобны и мы их ловим.

Плеснул я себе в лицо из опреснителя - чуток полегчало. Мое счастье, что на
экваторе сутки короткие, всего-навсего восемнадцать часов, перетерпеть
можно. Вот в средних широтах, где Поплавок, там часов до двадцати пяти
доходит и даже больше. Правда, в умеренных широтах и солнце умеренное, а
чаще сплошная облачность в пять слоев.

Из-за этого зонального вращения, между прочим, трудности с навигацией и
неясность с временем суток. На Поплавке то и дело спускают команду:
перевести на час вперед или там назад - Поплавок тоже не стоит на месте,
якорь на Капле зацепить, понятно, не за что. Правда, поговаривают, что
есть-таки у планеты маленькое твердое ядро из сильно слежавшихся метеоритов
и затонувших подлодок, но кто может знать, что лежит глубже Вихревого
пояса? Лет пять назад одна экспедиция из метрополии опустила на пятьсот
километров один шибко умный аппарат - только его и видели. Чем тратить
зазря технику, лучше бы им поговорить со знающими людьми и сразу понять:
дохлый номер.

Лично я думаю, никакого ядра у Капли нет, а то, что тонет, растворяется
там, где рождаются желтые приливы. И почти все глубинники того же мнения.

Сижу я, жду. День к вечеру склонился. Еще две галеты я съел, всю
сегодняшнюю норму, и на нервной почве не утерпел - слопал половину нормы
завтрашней. И уже поругивать начал чужака с А-233, за которого, по идее,
век Бога молить обязан! Мол, сделал он вид, будто никакой встречи не было,
ушел к своим - а я тут подыхай?

Плеснул я себе в лицо еще пригоршню, чтобы прогнать скверные мысли, губу
укусил до крови. Я бы на его месте отпустил чужака? Держи карман. Еще
гордился бы поощрением. Чего там, вполне мог бы досрочно получить
капитан-лейтенанта, служить на настоящей субмарине, а не на этой долбаной
блохе. Денежная премия тоже вещь полезная. А он - отпустил! Капсула А-233,
вовек не забыть. Да я, если повезет нам встретиться, все для него сделаю -
плевать, что он вероятный противник! Умру, а сделаю. Клянусь.

Подумал я об этом, и сразу как-то легче стало на душе. Словно какой-то обет
дал перед богом и людьми - самому смешно, а факт. А через час, уже на
закате, меня наконец подобрали.

ГЛАВА 2

Давным-давно, как взрослые учат детей, которые когда-нибудь займут их место
и тоже станут учить, во Вселенной действовал лишь один закон, космос был
вел