править  обмундирование!
Если есть вопросы - давайте!
   Помощник коменданта оглядел свой  костюм,  поправил  по  примеру  Алехина
повязку и подтянул голенища своих новеньких сапог.
   - Товарищ капитан, - подходя к нему, сказал Алехин, - вы свои обязанности
помните?
   - Да, еще не забыл.
   - Напоминаю  последовательность  проверки:  сначала  основные  документы,
затем - второстепенные, а потом вещевые мешки!.. Если мне придется  сочинять
- значит, это необходимость! В любом случае вы должны поддерживать  все  мои
действия и требования, а  я,  в  свою  очередь,  ваши!  Держитесь  спокойно,
уверенно и активно! В случае чего - стрелять  только  по  конечностям!  Даже
если вас будут убивать - стрелять только  по  конечностям!  Вопросы  ко  мне
есть?
   - Нет.
   Выждав еще малость,  пока  Таманцев,  успевший  умыться  и  утереть  лицо
рукавом гимнастерки, достал из вещмешка и надел на поясной ремень кобуру  со
вторым наганом, Алехин скомандовал:
   - Идемте!
   Они направились к поляне, и Блинов уже вошел  в  кустарник,  когда  сзади
неожиданно послышался голос старшины:
   - Товарищ капитан, Первый  передает:  всему  личному  составу  немедленно
вернуться в расположение части.
   Это означало: всем немедленно покинуть лес. Алехин обернулся  к  рации  и
смотрел, не понимая; другие тоже остановились.
   -  Они  что,  чокнулись?!  -  возмущенно  воскликнул  Таманцев.   -   Они
соображают?! Лично я никуда не пойду!
   - Даже если прикажу я, а не Первый,  не  только  пойдешь  -  побежишь!  -
заверил Алехин. - Так рванешь - "виллис" обгонишь!.. Выходите на  поляну!  -
приказал он.
   - Я-то, допустим, побегу, - не трогаясь с места, продолжал Таманцев. -  А
лично вас такой вариант устраивает?.. Это  же  чистая  перестраховка!..  Они
что, о наших шкурах заботятся?.. А когда  мы  неделями  лазим  по  лесам,  в
одиночку, среди банд?.. Ничем не рисковать - ничего не иметь!.. Да  что  нам
поделается?.. Выйдут на нас с проче  сыванием  -  мы  что,  перестрелку
устроим?.. Лапы кверху -  и  вся  любовь!..  В  крайнем  случае  кого-нибудь
поцарапают: они ведь тоже знают  -  стрелять  только  по  конечностям!..  Да
засада с живцом в тысячу раз опасней! А  ничем  не  рисковать  -  ничего  не
иметь! - повторил Таманцев; он быстро обернулся и,  убедясь,  что  помощника
коменданта и Блинова уже нет рядом, возбужденно  зашептал:  -  Паша,  мы  не
должны отсюда уходить! Я категорически против! Я не мальчик,  не  стажер,  у
меня за розыск пять боевых  орденов,  и  я  требую,  чтобы  с  моим  мнением
считались! Сообщи генералу! Немедленно! Я тебя прошу, требую  категорически!
Можешь валить на меня как на мертвого! Я за  все  отвечаю!  Ты  пойми...  Ты
ситуацию прокачал? Неужели ты не понимаешь?..  Мы  что,  этих  трех  оставим
одних на прочесывание?.. А если они - "Неман"?..  Ты  возможные  последствия
представляешь?! Их же не сумеют взять теплыми! А момент истины? Не о шкуре -
о деле надо думать!
   - Все?.. Выходи на поляну! - тоном, не терпящим  возражения,  скомандовал
Алехин. - Сейчас же!
   Что там могло произойти?.. Или до Егорова не дошло сообщение "девятки"  о
троих неизвестных, или...
   Алехин бегом вернулся к рации и,  жестом  предложив  старшине  освободить
одно ухо от наушника, приказал:
   - Срочно передайте Первому: вас не понял, прошу повторить.
   Старшина, вскинув в знак внимания палец, слушал и записывал то, что ему в
эти секунды передавали. Потом он поднял лицо к Алехину и сказал:
   - Первый повторил для всех: "Немедленно вернуться в  расположение  части.
Выполнять".
   "Выполнять!" - это, несомненно, исходило от Егорова.  Алехин  лихорадочно
пытался угадать, домыслить соображения генерала. Что там могло  произойти?..
Неужели это вызвано только опасениями, что во  время  операции  могут  иметь
место нежелательные огневые контакты между цепью прочесывания и оперативными
группами?
   "Девятку" возглавлял Кандыба - опытный розыскник, он  знал  в  лицо  всех
своих, кто находился сейчас в лесу, и никак не мог напутать. Значит, или его
сообщение о троих неизвестных не дошло до Егорова -  по  какой-либо  причине
могли и не принять, - или...
   Занимало Алехина еще  одно  обстоятельство:  наблюдение  за  подходами  к
массиву по всему периметру  было  установлено  в  7.10.  За  утро  и  первую
половину дня  посты  слежения  сообщили  о  подростках,  вошедших  в  лес  с
лукошками  со  стороны   Каменки,   о   двух   заросших,   бородатых
немцах-окруженцах, которые покинули массив, двигаясь в западном  направлении
(чтобы избежать возможного шума, Поляков распорядился их  не  трогать,  пока
они не удалятся на несколько километров), и наконец о  сержанте  -  водителе
грузовика: оставив машину на обочине шоссе, он вместе  с  какой-то  женщиной
побывал на опушке.
   Однако никаких  сведений  об  этих  троих  в  военной  форме  с  утра  не
поступало. Следовательно, они появились в лесу раньше - на  рассвете,  ночью
или еще вчера, что, впрочем, маловероятно.
   Через минуты они могли оказаться и  здесь,  на  поляне,  -  если  только,
миновав просеку, не свернут по тропе влево, - так что времени для каких-либо
выяснений по радио уже не имелось.  Проще  всего  было  выполнить  приказ  о
выходе из леса, но Алехин,  уверенный,  что  получилась  какая-то  накладка,
решил остаться. Основным доводом для  такого  решения  было  убеждение,  что
Егорову неизвестно о троих, двигавшихся от просеки к поляне.
   - Напоминаю: если  услышишь  выстрелы  или  просто  шум,  выскакиваешь  с
автоматом вот здесь... и блокируешь выход с поляны! - велел Алехин старшине.
- Предупреждаю категорически - стрелять только по конечностям!
   В следующее мгновение Алехин уже бежал к поляне.
   - Последнее распоряжение нас не касается,  -  сообщил  он,  появляясь  из
кустов перед Таманцевым, Блиновым  и  стоявшим  чуть  в  стороне  помощником
коменданта. - Все мои указания остаются в силе!  Встретим  их  здесь,  если,
конечно, они пойдут в  нашу  сторону.  Во  время  проверки  с  первой  и  до
последней минуты требую от всех максимального внимания  и  осторожности!  По
местам!..



   77. ОПЕРАТИВНЫЕ ДОКУМЕНТЫ


   ШИФРОТЕЛЕГРАММА

Егорову
"Воздух!!!

   Сообщаю: на Ваш № 47841 Ставка ВТК ответила отказом.
   Войсковая операция в районе Шиловичского массива должна быть осуществлена
сегодня до наступления сумерек. Последний срок ее начала - 17.00. Это  время
сообщено нами в Ставку ВГКкак самое позднее,  и  любая  дальнейшая  отсрочка
 будет расцениваться как невыполнение боевого приказа  особой  важности
со всеми вытекающими отсюда последствиями.
   Довожу до Вашего сведения, что все подразделения  войск  по  охране  тыла
других фронтов по завершении операции необходимо немедленно  высвободить,  и
не позднее 23.00 они должны убыть к местам своей постоянной дислокации.
   Считаю своей обязанностью еще раз со всей ответственностью  предупредить,
что если дело "Неман" в ближайшие четырнадцать часов не удастся  реализовать
поимкой разыскиваемых и захватом рации. Вы  и  подполковник  Поляков  будете
отстранены от занимаемых должностей и преданы суду  специального  трибунала.
Колыбанов".


   ШИФРОТЕЛЕГРАММА

"Срочно!
Лукину

   Задержанных вами  по  недоразумению  подполковника  Еременко  и  капитана
Бодрова немедленно освободите.
   Как установлено проверкой,  бланки  командировочных  предписаний  старого
образца, не содержащие условного секретного знака, в воинской части 06381 не
были своевременно изъяты из  обращения  по  халатности  одного  из  офицеров
штаба. Поляков".


   ЗАПИСКА ПО "ВЧ"

"Срочно!
Егорову

   В представленных Вами донесениях до сих пор не подтверждено  прибытие  27
офицеров Управления контрразведки Карельского фронта, вылетевших  к  Вам  из
Петрозаводска сегодня в 4 часа утра для участия в розыскных мероприятиях  по
делу "Неман".
   Проверьте и немедленно доложите. Колыбанов".

   ЗАПИСКА ПО "ВЧ"

"Весьма срочно!
Колыбанову Ha
№....: от 19.08.44 г.

   Арест или задержание находящихся под нашим наблюдением Чеслава и Винцента
Комарницких представляются  нам  пока  преждевременными,  нецелесообразными.
Поляков".


   ШИФРОТЕЛЕГРАММА

"Чрезвычайно срочно!
Москва, Колыбанову

   Проводимые    нами    в    районе    Шиловичского     лесного     массива
оперативно-розыскные мероприятия по состоянию на 16.00 результатов не дали.
   В 16.03 автомашины  с  подразделениями,  предназначенными  для  войсковой
операции, двенадцатью автоколоннами начали движение из выжидательных районов
с расчетом выхода на "карусель" в 16.50.
   Во избежание возможных нежелательных огневых контактов между своими  всем
находящимся в засадах на территории  массива  оперативным  группам  в  16.05
передана команда немедленно покинуть лес. Егоров".



   78. ПРОВЕРКА ДОКУМЕНТОВ

   Прошло не десять, а, наверное,  больше  минут,  но  на  поляне  никто  не
появлялся. Таманцев и Блинов, обратясь в слух, молча и терпеливо  стояли  на
своих местах в кустарнике шагах в семи друг от друга.
   Солнце было еще над лесом, светило жаром,  и  душистый  воздух,  вдосталь
насыщенный пахучими испарениями, заметным маревом струился  от  продожденной
земли. Ветер несколько стих, в траве неумолчно стрекотали кузнечики;
   и снова высоко  в  поднебесье,  точно  прощаясь,  курлыкали  журавли.  Но
никаких звуков приближения людей, как  ни  напрягались,  Таманцев  и  Блинов
уловить не могли.
   "Неужто пустышку тянем?.." - с тоской подумал Андрей и  в  ту  же  минуту
увидел, как Таманцев предостерегающе вскинул руку; спустя секунды  Андрей  и
сам различил вдалеке еле слышные, тихие голоса.
   Таманцев, взглянув на часы - для рапорта, - расслабленно  потряс  руками,
что означало: "Сбрось напряжение" - и взялся за кобуру.
   Они оба достали оружие: Андрей - "ТТ", а Таманцев - безотказный в  работе
наган, который он в такого рода случаях предпочитал  всем  другим  системам.
Кстати, он почти никогда не говорил "достал оружие" или "выхватил пистолет",
а обычно - "обнажил ствол". Кобуру со вторым наганом он перетянул  с  левого
бедра на живот и расстегнул.
   Андрей беззвучно отвел курок своего "ТТ" с предохранительного  на  боевой
взвод и замер в ожидании.
   Негромкие голоса приближались.  Ни  Таманцев,  ни  Блинов,  спрятанные  в
кустах, не могли никого видеть,  но  Алехин,  метрах  в  девяноста  от  них,
укрывшись за деревьями, уже рассматривал троих в военной форме, вышедших  из
леса по другую сторону поляны, и внимательно считал их шаги.
   Выждав, сколько требовалось,  он  с  помощником  коменданта  появился  на
дороге;  завидев  их,  трое,  шедшие  навстречу,   умолкли;   пять   человек
сближались, с интересом разглядывая друг друга.
   Они встретились, как и рассчитал весьма точно Алехин, у  гнилого  пенька,
прямо  напротив  кустов,  за  которыми   притаились   Блинов   и   Таманцев,
поздоровались, и помощник коменданта, задержав руку у козырька, предложил:
   - Товарищи офицеры, попрошу предъявить документы! Комендантский патруль.
   - Ваш мандат на право проверки, - попросил один из троих, бритоголовый, с
погонами капитана, так спокойно, будто ему заранее было известно, что здесь,
в лесу, у него должны проверить документы и что это малоприятная  и  пустая,
но неизбежная формальность. - Кто вы такой?
   Слева от него, ближе к засаде, стоял высокий, крепкого  сложения  старший
лейтенант лет тридцати или чуть побольше, а справа - молодой лейтенант, тоже
плотный и широкий в плечах. На всех троих  было  обычное  летнее  офицерское
обмундирование (у лейтенанта поновее), пилотки и полевые пехотные погоны без
эмблем. На гимнастерке у капитана над левым  карманом  виднелась  колодка  с
орденскими ленточками, а над правым - желтая и красная нашивки за ранения.
   Помощник  коменданта  достал  из  кармана  кителя  листок  удостоверения,
развернул его и, протягивая левой  рукой  бритоголовому  капитану,  еще
раз легко прикоснувшись пальцами к фуражке, представился:
   - Помощник военного коменданта сто тридцать второй  этапно-заградительной
комендатуры капитан Аникушин...
   "Аникушин?.. Аникушин!.. Это же Валькин брат!" - только теперь  сообразил
Андрей и сразу вспомнил, где он прежде видел капитана.
   Как-то весной, незадолго до войны, одноклассник и приятель Андрея  Валька
Аникушин,  показав  на  статного  юношу,  прогуливавшегося  с  девушкой   по
Тверскому бульвару, похвастал:  "Мой  брат!  Консерваторию  кончает!  Второй
Шаляпин! Беш-шен-ный талант!.."
   Валька имел слабость приврать, и Андрей не очень-то поверил,  но  все  же
ему захотелось получше разглядеть "бешено талантливого" якобы человека, и он
с  Валькой  пошел  следом  за  Аникушиным-старшим,  однако   тот,   случайно
обернувшись,  заметил  ребят  и,  должно  быть,   заподозрив   подвох,   так
внушительно показал им за спиной девушки кулак, что приятели сразу отстали.
   Потом у себя дома  как  бы  в  подтверждение  своих  слов  Валька  достал
шкатулку и выложил перед Андреем вырезанные  из  газет  заметки,  где  такие
знаменитые артисты, как Нежданова  и  Козловский,  высказываясь  о  наиболее
талантливых певцах, студентах консерватории, самые похвальные слова говорили
об Аникушине-старшем. Нежданова, например, называла его  "надеждой  русского
вокала" - значение последнего слова Андрей тогда не знал и  потому  запомнил
это выражение буква в букву.
   Андрею вспомнился заводной неугомонный  Валька,  сгоревший  год  назад  в
танке под Орлом, и в этот миг помощник коменданта нечаянно для себя приобрел
немалую долю симпатий, которые Блинов питал к его младшему брату.
   Между  тем  бритоголовый  капитан  вынул  и  предъявил   Аникушину   свое
удостоверение личности и  командировочное  предписание.  Вслед  за  ним  без
промедления (чувствовалось, что он старший) достали удостоверения личности и
два других офицера; Алехин взял у них и, раскрыв,  стал  проверять,  наморща
лоб и медленно шевеля губами, как это делают, читая по складам,  чаще  всего
малограмотные люди.
   В эту  минуту  за  кустами  орешника  Таманцев,  поймав  взгляд  Блинова,
дотронулся до погона и поднял вверх два пальца -  по  количеству  звездочек.
Это означало: "Держи лейтенанта". Андрей  согласно  качнул  головой  -  мол,
понял. Приникнув к вытянутому горизонтально узкому  просвету в  листве,
он видел с головы до бедер всех троих и мог "держать" из них любого.
   Аникушин, просмотрев документы, взятые им у капитана, передал их Алехину,
тот, в свою очередь, отдал ему удостоверение личности одного из офицеров,  и
проверка продолжалась.
   - "Вильнюс... Лида... и прилегающие... районы..." - вслух  прочел  Алехин
и, как бы не понимая, поднял глаза от командировочного предписания.  -  А  в
лесу вы чего, эта... делаете?
   - Вы, верно, догадываетесь, что не развлекаемся, - улыбнулся капитан.
   - Нет, не догадываемся, - с самым простецким лицом сказал Алехин.  -  Что
же, значит, делаете?
   - Вы можете прочесть... Здесь все указано.  -  Капитан  ткнул  пальцем  в
командировочное предписание. Алехин снова уставился в бумагу.
   - А где находится ва-аша-а ча-асть? - намеренно  зевая  и  прикрывая  рот
ладонью, поинтересовался он.
   - Должен заметить, товарищ капитан, что лес не самое подходящее место для
подобных разговоров. И я полагаю...
   - Отчего же?.. - удивился Алехин. - Бдительность, она, конечно...  Но  мы
офицеры комендатуры, и нам, значит, положено... А кроме нас, тут, понимаете,
никого нет. -  Как  бы  желая  убедиться,  что  это  действительно  так,  он
огляделся по сторонам. - Кто же еще может услышать?
   - А в госпитале вы  у  кого  лежали?  -  неожиданно  спросил  Аникушин  у
капитана, хотя смотрел в этот момент документы другого офицера.
   - То есть как - у кого? - не понял капитан.
   - В каком отделении?
   - В третьей хирургии. У  майора  Лозовского...  А  вы  что,  знаете  этот
госпиталь?
   - Немного.
   - Он сейчас в Лиде, - сообщил капитан.
   Аникушин согласно кивнул головой.
   - Откуда вы теперь идете? - продолжал Алехин.,
   - Из Каменки, - ответил капитан.
   - Куда?
   - В настоящий момент... в Шиловичи.
   - А дальше?
   - В Лиду.
   Ответы  на  последние  вопросы  не  противоречили  направлению   движения
проверяемых и  давались  без  малейших  задержек.  Нежелание  говорить,  где
находится их  воинская  часть,  было  объяснимо  и  объективно  не  вызывало
подозрений.
   Сосредоточенно шевеля губами, Алехин продолжал читать документы.
   Командировочное предписание,  выданное  11  августа  капитану  Елатомцеву
("...  и  с  ним  два  офицера"),  было  безупречным.  В  набранной  петитом
подстрочной фразе: "(воинское звание, фамилия и инициалы  командированного)"
после слова "звание" вместо запятой стояла  типографская  точка,  имелись  в
документе и другие особые знаки.
   В  графе  "Пункт  командировки"  значилось:  "Города  Вильнюс,   Лида   и
прилегающие   районы";   в   графе   "Цель   командировки"   было    указано
неопределенно-стереотипное: "Выполнение задания командования". "Срок:  с  11
по 20 августа". На обороте предписания имелись отметки вильнюсской и лидской
этапно-заградительных комендатур
   Держались все трое спокойно, естественно, без какой-либо напряженности  в
лицах.  И  все  основные  документы  у  них  -  не  только   командировочное
предписание, но и удостоверения личности -  были  в  совершенном  порядке  и
полностью соответствовали действительным обстоятельствам.



   79. ТАМАНЦЕВ

   Паша рассчитал все с точностью до полуметра, и, зная по  опыту,  как  это
трудно, мысленно я ему аплодировал.
   Они остановились прямо перед засадой, и я мог разглядеть всех троих -  от
бедер и выше.
   За плечами  у  старшего  лейтенанта  и  лейтенанта  были  вещевые  мешки,
набитые, судя по округлым очертаниям, чем-то мягким, впрочем, это еще  ни  о
чем не говорило:
   рации обычно тоже обертывают в плащ-палатки и в запасную пару белья.
   У капитана было хорошее лицо - сильное, уверенное, но не наглое. И сам он
был какой-то спокойный, несуетливый, уверенный - мне такие нравятся.
   Второй, старший лейтенант, напомнил мне отчасти балаклавского  амбала*  -
Башку, портового пьянчугу, который, подвыпив, брал глиняные кувшины за ручку
и разбивал их о свою голову, к удовольствию таких же, как и  он,  придурков.
Башка был, пожалуй, приземистее и выглядел, разумеется, иначе, но в лицах  у
них было немало схожего, и этого старшего  лейтенанта  я  для  себя  тут  же
окрестил  "амбалом".  ---------------------------------------*  Амбал   (или
амбальный) - портовый грузчик. В более широком смысле  -  рослый,  физически
сильный человек.
   Третий  же,  лейтенант,  был  по  виду  как  из-под  штампа  -   типичный
молоденький командир взвода, какой-нибудь Эс Ка*, - я почему-то еще подумал,
что если они агенты, то он скорее всего - радист.
   Кто они - это должен был теперь в считанные минуты без ошибки  определить
Паша. Я знал, что ему сейчас в сотни раз труднее, чем нам с Малышом,  задача
у него несравнимо сложнее, я отлично представлял себе все его напряжение.
   Проверяя и оценивая документы, он должен мысленно прокачать  установочные
данные всех троих и признаки их словесных  портретов  по  тысячам  розыскных
ориентировок. При этом он обязан все время фиксировать детали и  оттенки  их
поведения, фиксировать игру вазомоторов  и  нервные  реакции,  чтобы  тотчас
уловить слабину, беспокойство и в случае чего подать  нам  условный  сигнал.
При этом от  него  требуется  проверить  и  без  ошибки  оценить  документы,
фактуру, реквизит, все особые и удостоверительные  знаки,  а  также  степень
соответствия содержания действительным обстоятельствам.
   При этом, чтобы выиграть, растянуть время проверки, он должен с первой  и
до  последней  секунды  быть  в  маске,   бутафорить:   изображать   этакого
простоватого службиста, из деревенских, бдительного, но недалекого тугодума,
попавшего в  офицеры  только  благодаря  в