ний
советского командования, в результате чего была наголову разгромлена  группа
армий "Центр".
   Верховный весьма гордился искусством обманывать противника и  в  Тегеране
охотно рассказывал Рузвельту и Черчиллю, как это делается, на что  последний
одобрительно заметил, что "правду приходится охранять путем неправды".
   Теперь, даже не дочитав до конца справку по делу "Неман", Сталин  оценил,
какую угрозу представляют действия  разыскиваемых  для  подготавливаемого  в
Прибалтике стратегического удара.
   Ставкой и лично Верховным Прибалтике уделялось  повышенное  внимание.  На
сентябрь планировалась стратегическая операция, в результате которой  должна
была быть освобождена значительная  часть  Эстонии  и  Латвии  с  важнейшими
портами,  столицами  союзных  республик  Таллином  и   Ригой,   а   немецкая
группировка "Север", насчитывавшая  в  своем  составе  более  семисот  тысяч
солдат, офицеров и генералов, оказалась бы отрезанной от остальных  сил
противника, отсеченной от Германии, точнее, от Восточной Пруссии, и  наглухо
блокированной в Курляндии, на Земландском полуострове.
   Правда, в последний день июля механизированные части 1-го  Прибалтийского
фронта небольшими силами вырвались к Балтийскому морю в районе  Клапкалнс  и
перерезали все сухопутные коммуникации, ведущие из  Прибалтики  в  Восточную
Пруссию. Инициативу и мужество войск по указанию Верховного отметили боевыми
наградами, однако  командованию  фронта  было  рекомендовано  при  вероятной
попытке немцев деблокировать окруженную  группировку  -  оттянуть  войска  с
минимальными потерями на линию Иелгава (Митава) - Добеле.
   Дело в том, что для усиления  и  расширения  вбитого  клина  в  настоящий
момент не имелось достаточных резервов; к тому же было бы намного заманчивее
отрезать группу вражеских армий "Север" значительно западнее -  при  этом  в
огромном  прибалтийском  котле  оказалось  бы  на  десяток  больше  немецких
дивизий, а линия внешнего фронта окружения прошла  бы  до  устья  Немана  по
границе с Восточной Пруссией.
   Таков  был  замысел  Верховного  Главнокомандования.  И  хотя  сейчас,  в
середине  августа,  наступали  и  получали  подкрепления   главным   образом
Украинские фронты, в тылах 1-го Прибалтийского фронта,  которому  отводилась
ведущая роль в осуществлении планируемой операции, с  соблюдением  всех  мер
предосторожности понемногу сосредоточивались войска; причем прошлой ночью  в
район севернее Шауляя начали прибывать части 5-й гвардейской танковой  армии
- основной ударной силы предстоящих боевых действий в Прибалтике.
   Ознакомясь со справкой по делу "Неман", Верховный распорядился немедленно
вызвать начальника  Главного  управления  контрразведки,  а  также  наркомов
госбезопасности и внутренних дел. Находившемуся  у  него  в  эту  минуту  на
докладе  генералу  армии,  исполнявшему  уже  не  первый   год   обязанности
начальника Генерального штаба, он предложил  задержаться,  вполне  допуская,
что, возможно, потребуются радикальные изменения стратегического  плана  или
отсрочка всей будущей операции.
   Затем он соединился по "ВЧ"  с  1-м  Прибалтийским  фронтом.  Командующий
генерал армии Баграмян в этот предрассветный  час  находился  в  войсках;  у
аппарата оказался начальник штаба  генерал-полковник  Курасов,  и  Верховный
приказал ему доложить о мероприятиях по обеспечению секретности и маскировки
подготавливаемой операции, и в частности при проведении рокировки.
   Планом Генерального штаба намечалось в начале сентября  наступление  трех
Прибалтийских  фронтов  по  сходящимся  направлениям  на   Ригу.   Считалось
несомненным,  что  немцы  сделают  решительно  все,  чтобы   удержать   этот
крупнейший город и  порт,  и  стянут  к  нему  значительные  силы.  Тогда-то
предполагалось, продолжая оказывать неослабное давление на участках  2-го  и
3-го  Прибалтийских  фронтов,  произвести  редкую  по  замыслу  и  масштабам
рокадную рокировку: скрытно и в сжатые сроки перебросить основные силы  1-го
Прибалтийского фронта с правого на левый фланг и отсюда, из  района  Шауляя,
неожиданно  для  противника  нанести  массированный   рассекающий   удар   в
направлении Мемеля (Клайпеды) с выходом к морю на участке Мемель  (Клайпеда)
- Паланга, отчего подготавливаемая операция и получила в  наметках  название
Мемельской.
   Из лежавшей перед ним на столе справки  Генштаба  Сталин  знал,  что  для
осуществления подготовки  Мемельской  операции  необходимо  сосредоточить  в
районе Шауляя и к северу от него как  минимум  четыре  общевойсковые  армии,
одну танковую, а также несколько отдельных  соединений,  большое  количество
артиллерии и других средств  усиления.  Таким  образом,  в  ходе  рокировки,
производимой вдоль фронта на сравнительно небольшом удалении от  противника,
следовало скрытно и спешно  переместить  на  расстояние  от  шестидесяти  до
двухсот сорока километров около 500 тысяч человек, свыше 9  тысяч  орудий  и
тяжелых минометов, почти полторы тысячи  танков  и  самоходно-артиллерийских
установок. Взглянув на эти цифры, Сталин еще раз  подумал,  что  чем  больше
масштаб операции, тем труднее сохранить ее в секрете и тем более тщательными
должны быть меры по обеспечению ее полной скрытности.
   Неожиданный звонок и вопрос Верховного не застали начальника штаба фронта
врасплох.  Курасов,  известный  своей  вдумчивостью  и   высокой   культурой
мышления, отвечал спокойно, лаконично и так толково и  ладно,  будто  ожидал
этого звонка и заранее специально подготовился. При всем раздражении,  какое
испытывал в этот  час  Сталин,  у  него  не  оказалось  и  малейшего  повода
высказать свое недовольство.
   Курасов доложил:
   Переброска частей  и  соединений,  их  сосредоточение  в  новых  районах,
занятие исходных рубежей будут проводиться только в ночное время,  с  мерами
строжайшей маскировки и  дисциплины.  Все  леса  как  маскировочные  емкости
распределяются между дивизиями и полками. Хвос ты войсковых колонн,  не
успевших до рассвета полностью выйти в назначенные им районы  дневок,  будут
"отсекаться" и укрываться  в  других  лесных  массивах  с  соблюдением  всех
необходимых предосторожностей.
   Маршруты   передвижения   войск   и   техники   обеспечиваются   надежной
комендантской службой и на всем протяжении  по  обеим  сторонам  окаймляются
круглосуточными парными дозорами, так называемыми "патрулями  бдительности".
Следы гусеничных и колесных машин на дорогах будут  до  рассвета  заметаться
волокушами.
   Скрытность  перегруппировки  обеспечивается  также  большим   количеством
маршрутов для движения войск (свыше двадцати пяти)  и  нашим  господством  в
воздухе.
   Над местами выгрузки и передвижения танков и самоходных установок - чтобы
заглушить шум моторов -  будут  во  всех  случаях  барражировать  специально
выделяемые самолеты. Из районов  сосредоточения  механизированных  частей  -
ударной подвижной группы фронта - отселяется все гражданское население.
   "Танковая техника россыпью!.."* - вспомнил Сталин, когда Курасов сказал о
барражировании над местами выгрузки и передвижения танков и самоходок. Держа
телефонную трубку левой рукой и продолжая слушать, он  безошибочно  нашел  и
вытащил из вороха лежавших на краю стола папок одну с надписью  на  обложке:
"Важнейшие перевозки. Литерные  эшелоны  серии  "К".  Положил  перед  собой,
раскрыл и стал смотреть документы последних трех суток.
   Так  и  есть.  Вчера  по  распоряжению  Генштаба  началась  массированная
отгрузка с заводов 530 танков и 280 самоходно-артиллерийских установок  1-му
Прибалтийскому  фронту,  и  прежде  всего  для  пополнения  5-й  гвардейской
танковой армии, потерявшей  сотни  машин  в  тяжелых  боях  предыдущих  двух
месяцев.
   Между тем Курасов продолжал докладывать:
   В целях дезинформации противника на значительном расстоянии (более чем  в
ста километрах от истинного  операционного  направления)  в  армейском  тылу
имитируется  концентрация   восьми-девяти   стрелковых   дивизий,   большого
количества танков и артиллерии. Точно такие же  обманные  мероприятия  будут
осуществлены и в полосе соседнего фронта.
   В     лесах     этих     обоих     ложных     районов      сосредоточения
со---------------------------------------* Танковая техника россыпью - танки
и самоходно-артиллерийские установки, не входящие в состав подразделений,  а
следующие без экипажей с заводов  и  ремонтно-восстановительных  баз.
оружаются около тысячи макетов танков и  до  четырехсот  макетов  самолетов,
создаются фальшивые аэродромы. По мере изготовления часть макетов с  помощью
системы тросов, лебедок и воротов будет приводиться в движение днем, в  часы
полетов разведывательной авиации противника; в это же  время  звукоустановки
большой мощности станут воспроизводить шум работающих моторов.  Видимость  и
правдоподобность  всех  ложных  объектов  будет  систематически  проверяться
контрольным наблюдением и фотографированием с воздуха.
   В эти же  ложные  районы  постепенно,  партиями  будут  направлены  свыше
двухсот  армейских  радиостанций,   которые   должны   имитировать   текущий
тактический радиообмен частей  и  соединений,  якобы  переброшенных  сюда  с
других участков фронта. В то же время в местах истинного  сосредоточения  до
последнего  часа  перед   наступлением   будет   соблюдаться   относительное
радиомолчание: все передатчики прибывающих частей заранее опечатываются.
   В  населенные  пункты  ложных  районов  сосредоточения  за  неделю  перед
наступлением  будут  посланы   мнимые   квартирьеры,   которые   инсценируют
распределение домов для размещения частей и штабов: на большинстве  строений
и на воротах, как это обычно принято, будет произведена шифрованная разметка
мелом, а хозяевам предложат  подготовить  помещения  для  постоя.  Также  за
неделю    до    наступления     специально     подобранные     офицеры     и
женщины-военнослужащие   по   единому    согласованному    плану    займутся
распространением среди местного населения  ложных  слухов  о  сосредоточении
войск и предстоящих действиях.
   Другие элементы оперативной маскировки: в войсках  проводятся  работы  по
совершенствованию обороны и подготовке  ее  к  условиям  зимы.  Армейские  и
дивизионные газеты в районах намечаемого сосредоточения публикуют  материалы
исключительно по оборонительной тематике. Вся устная  агитация  нацелена  на
прочное удержание занимаемых позиций.
   Чисто   охранные   меры:   в    оперативных    тылах    фронта    усилена
проверочно-пропускная и караульная служба;
   районы  расположения  воинских   частей   предварительно   оцепляются   и
прочесываются; железнодорожные станции и  населенные  пункты  круглые  сутки
патрулируются; все подозрительные задерживаются до выяснения личности.
   Что касается  политико-воспитательных  мероприятий,  то  со  всем  личным
составом каждую  неделю  проводятся  беседы  о  коварных  методах  вражеской
разведки и о необходимости самой  высокой  бдительности.  Общение  воен
нослужащих  с  местным  населением  сокращено  до  минимума.   Вся   частная
корреспонденция из  районов  сосредоточения  будет  задержана  отправкой  до
момента начала наступления.
   В заключение Курасов, несомненно почувствовав обеспокоенность Верховного,
заверил, что замысел предстоящей операции известен во  фронте,  кроме  него,
только двум  лицам  -  командующему  и  первому  члену  Военного  совета,  и
убежденно сказал:
   -  Мероприятия  по   оперативной   маскировке   настолько   тщательны   и
всеобъемлющи, что  немцы  смогут  увидеть  только  то,  что  мы  им  захотим
показать.
   Какое-то время Сталин продолжал молчать.
   Ни Курасов, ни командующий фронтом ничего не знали о группе "Неман",  так
же как не знало о ней и командование соседнего 3-го Белорусского фронта, где
рация выходила в эфир. И к армейским  генералам  не  могло  быть  претензий:
борьба  со  шпионажем  не  являлась  их  прямой  обязанностью.  Но   военная
контрразведка и территориальные органы - с них следовало  спросить  со  всей
строгостью!..
   Верховный  не  мог  не  отметить  толковости  Курасова,  отвечавшего  без
какой-либо подготовки и вроде ничего не упустившего.
   Оценил он и то, что начальник штаба фронта ни разу не упомянул  Ригу  или
Мемель - города, определяющие  направления  главных  ударов,  ни  словом  не
обмолвился и о  том,  где  именно  будут  районы  сосредоточения.  Верховный
относился  недоверчиво  даже  к  высокочастотной  связи,  хотя  неоднократно
получал  устные  и  письменные  заверения  ответственных  специалистов,  что
подслушать или перехватить разговор по "ВЧ" невозможно.
   Сталину было известно и то, чего также не знали ни  начальник  штаба,  ни
командующий  фронтом:  скрытность  и  внезапность  предстоящей  в   сентябре
стратегической операции обеспечивалась  по  линии  контрразведки  и  органов
госбезопасности согласованной радиоигрой, проводимой не только в Прибалтике,
но и в Белоруссии и на Украине.
   Доклад Курасова его нисколько не успокоил, и настроение у него ничуть  не
улучшилось. "Рассчитали на бумаге, да забыли про овраги, а по ним ходить!" -
с раздражением заметил он самому себе и, сухо попрощавшись, положил трубку.
   Танковая техника россыпью особенно обеспокоила Верховного. Если в  каждой
части имелось командование и представитель контрразведки, в  равной  степени
отвечавшие за скрытность и  секретность  при  передислокации,    имелся
личный состав - сотни рядовых, сержантов и  офицеров,  способных  немедленно
осуществить  любые  необходимые  действия  по  маскировке,  то  в   эшелонах
находилась только сопровождающая охрана - и все! По опыту трех  военных  лет
Сталин знал, что танковая техника россыпью в первую очередь уязвима и  легче
всего обнаруживается агентурой и воздушной разведкой противника на  станциях
выгрузки еще до прибытия на исходные выжидательные позиции.  А  концентрация
танков в каком-либо районе, как известно, наиболее характерный и несомненный
признак подготавливаемого на этом участке или направлении наступления...
   Он представил себе литерные эшелоны, вышедшие из Челябинска,  Свердловска
и Горького или находящиеся там под погрузкой на  заводах.  Литерные  эшелоны
серии  "К",  подлежащие  особому  контролю  отдела   оперативных   перевозок
Генерального  штаба.  Им  будут  давать  "зеленую  улицу"  от  Урала  и   до
Прибалтики, будут гнать  безостановочно,  "на  проход"  даже  через  большие
станции, а на узловых для них обязаны держать наготове  под  парами  лучшие,
самые мощные локомотивы. Конечный пункт назначения этих эшелонов не положено
знать даже военным комендантам и начальникам передвижения войск на  дорогах,
не говоря уже о сопровождающих. Для чего  же  все  это?  Для  чего  все  эти
предосторожности?..  Неужели  для  того,  чтобы  какой-нибудь  Кравцов   или
Матильда сейчас же сообщили немцам  о  их  прибытии  в  определенное  место,
раскрыв тем самым известные в Ставке и на  фронте  только  считанным  лицам,
только двум маршалам, пяти генералам и ему.  Верховному  Главнокомандующему,
замыслы?
   "Задержать!.."
   Задержать, остановить эшелоны можно, конечно, без  труда...  войну-то  не
остановишь!..  Что  же,   какие   конкретные   меры   следовало   немедленно
предпринять?
   Намеченные и подготавливаемые, тщательно продуманные усилия многих  тысяч
людей по обеспечению скрытности и внезапности могли легко пойти насмарку.  С
привычным чувством своего превосходства  над  окружающими  он  отметил,  что
первым понял и, наверно, единственный в эту минуту до конца  осознал,  какую
угрозу представляют действия группы "Неман" для подготавливаемой операции.

   * * *

   Вызванные экстренно начальник военной контрразведки и наркомы  внутренних
дел и госбезопасности приехали  почти одновременно. После доклада об их
прибытии они вошли все  трое,  негромко  почтительно  поздоровались.  Сталин
ответил им едва заметным кивком, не предложил пройти, и они остались  стоять
при входе в нескольких шагах от дверей просторного кабинета,  настороженные,
нисколько не представляя, зачем они так срочно понадобились, и не ожидая  от
этого вызова для себя ничего хорошего.
   Оставленный  Верховным   после   доклада   генерал   армии,   исполнявший
обязанности начальника Генерального штаба, работал, сидя со своими картами и
документами посреди  длинного,  покрытого  темно-зеленым  сукном  стола  для
заседаний. Сталин в голубовато-сером маршальском мундире,  заложив  руки  за
спину и неслышно ступая по  красной  ковровой  дорожке,  расхаживал  быстрее
обычного, что было у него признаком сильного недовольства и раздражения.
   Пока он удалялся  в  другой  конец  кабинета,  где  помещался  заваленный
бумагами, книгами  и  папками  его  личный  письменный  стол  с  несколькими
телефонными аппаратами на приставной  этажерке,  трое  стоящих  возле  входа
держали взглядами его чуть сутулую старческую спину и седоватый  наклоненный
затылок. Когда же, достигнув там, в глубине, противоположной стены,  обшитой
в рост человека панелью из светлого дуба, он  поворачивался  и  возвращался,
они смотрели ему в лицо, но глаз не было видно - как и обычно, расхаживая  в
раздумье, Сталин не поднимал головы.
   Все трое вызванных пользовались доверием и  расположением  Верховного,  и
все трое хорошо знали, сколь зыбко, непостоянно это расположение.
   Возвращаясь, Сталин посмотрел на угол  длинного  стола,  где  на  зеленом
сукне белела справка по  делу  "Неман",  и  нервно  покрутил  шеей.  Стоячий
воротник мундира, не жесткий, как у других маршалов, а специально  сделанный
мягким, в эту минуту мешал, раздражал его.
   Военную форму он надевал уже второе полугодие, с Тегеранской конференции,
но никак не мог к ней привыкнуть. В который уж раз с теплом и сожалением  он
вспомнил легкий серый френч с отложным  воротником,  брюки,  заправленные  в
шевровые кавказские сапожки, - свой неизменный костюм,  известный,  наверно,
всему   человечеству.   И   подумал,   как   трудно   в    его    немолодом,
шестидесятипятилетнем возрасте менять  прочно  устоявшийся  чуть  ли  не  за
половину века порядок. Мундир был намного  тяжелее  и  мешал  ему,  особенно
когда он находился в дурном настроении.
   Он не терпел украшений в одежде, не носил наград,  как  не  носили  их  и
окружающие его лица, исключая военных;
   даже легкие золотые погоны, ощущаемые  все  же  чуть-чуть  на  плечах,  и
маршальские брюки с красными лампасами раздражали его. Не мог он  привыкнуть
и к надеваемым с мундиром  искусно  пошитым  шевровым  ботинкам,  которые  в
усмешку именовал по-дореволюционному - штиблеты.
   Ни разу не взглянув на стоявших возле дверей, он не сомневался,  что  они
не спускают с него глаз, как не сомневался и в том, что они с нетерпением  и
опаской, если даже не со страхом, ожидают, когда он заговорит.
   Их тревога или даже страх представлялись ему закономерными, естественными
и,  более  того,  полезными  для  дела,  поскольку  он  был   убежден,   что
руководителя, как, впрочем,  и  любого  начальника,  подчиненные  должны  не
только уважать, но и бояться: при этом старательнее, быстрее и тщательнее  -
так не без оснований он полагал - выполняются любые распоряжения.
   Минут за пять до  прибытия  вызванных  Сталину  вспомнилось  его  ставшее
историческим, еще довоенное высказывание: для того чтобы  выиграть  сражение
во время войны, могут понадобиться сотни тысяч красноармейцев;
   а для того чтобы провалить этот выигрыш на фронте,  достаточно  подрывных
действий всего нескольких шпионов.
   Следовательно, опасность подобной ситуации он  предвидел  и  предсказывал
еще до войны. Сколько раз он призывал к  осторожности  и  требовал  от  всех
бдительности, но должных выводов так и не сделали!.. А если и сделали, то не
претворили их в жизнь.
   К  моменту  появления  в   кабинете   наркомов   и   начальника   военной
контрразведки Верховный уже подавил в себе вспы